Попутчица

Поезд грохочет по рельсам, прорываясь сквозь ночную темноту - такую густо-синюю и холодную.За окном проносятся фиолетовые поля с черными неровными полосами лесов по горизонту. Вдалеке светятся желтые огни. Все тонет во мрачной дымке ночи.

Вместе с полями мимо меня проносятся и длинные пустые платформы, и тонкие столбы. Вагон потряхивает. На багажной полке над сиденьем звенят стеклянные банки. Я обещал Марусе привезти солений.

В вагоне я один.

Уже поздно. Глаза слипаются. Я прикладываюсь головой к оконному стеклу и опускаю отяжелевшие веки. Холодное стекло дребезжит, мой висок ударяется о него.

Так спать не очень удобно.

Поезд со свистом врывается в туннель, грохочет и дребезжит. Звякают банки. Я пытаюсь устроится поудобнее, плотнее застегиваю куртку, чтобы было не так прохладно. Я весь дрожу и чувствую появившиеся муражки, вздыбившие волосы по всему телу.

Поезд проезжает туннель и вытаскивает вагоны в поля. Я распахиваю глаза и удивленно отмечаю, что за лесом на горизонте алеет яркое, как пламя, зарево. Яркие блики красными квадратами ложатся на землю, весь вагон тоже истекает алым светом.

Мне становится не по себе. Еще сильнее чувствуется озноб. Я зарываюсь носом в воротник и исподлобья озираюсь по сторонам. Страшно то, что я, возможно, не единственный пассажир в этом поезде, но кроме меня здесь ни одной живой души. Здесь сплошные тени, готовые в любой момент закружить беззащитного путника в призрачном хороводе и утащить в ад. Я даже как будто слышу зловещий хохот. Нет, чудится - это колеса отбивают дробь.

Глупый детский страх темноты...

Я натягиваю воротник по самые щеки и поворачиваюсь к окну. На меня пытливо смотрит мое отражение. За стеклом сияет ужасающе бледная луна.Она созерцает то ужасающее таинство, творящееся за лесом и сияющее адским пламенем.

Поезд под'езжает к платформе, замедляя ход.Лязг колес становится все более отрывистым, пока не утихает вовсе. Женский голос в динамике об'являет станцию - Лесная. Из тамбура доносится лязг и скрип открывающихся дверей.Я что-то высматриваю но перроне, прислонившись лбом к холодному стеклу. По платформе мимо меня движется тень. Я провожаю ее взглядом.

Вот в темноте загадочный пассажир запрыгивает в поезд. Мой вагон. Теперь, с попутчиком, будет не так жутко.

В вагон из тамбура проходит девушка, пронося с собой запах резины и табака. На лице ее лежит тень от капюшона. Тонкая тряпочная куртка явно больше, чем надо, на пару размеров. Видно, досталась от старшего брата или отца.

Вошедшая на секунду замирает и озирается. Замечая меня, она скорым шагом направляется вдоль скамеек. Длинные широкие штанины со стоптанным низом волочатся по полу.

Незнакомка подходит ко мне и усаживается на против, кладя ногу на ногу. Женский голос в динамике предупреждает: "Осторожно! Двери закрываются," - и об'являет следующую станцию. Двери в тамбуре с грохотом закрываются, и поезд трогпется с места, покачнув все, что в нем находится. Платформа за окном медленно уплывает назад, утопая в сизом тумане, вместе со всеми своими столбами, лестницами и ограждениями.

Моя попутчица снимает с головы капюшон. Теперь мне видно ее лицо и волосы, неопрятно собранные сзади в конский хвост. У нее крупные черные глаза, тонкие брови, узкая переносица и длинный прямой нос с заостренным кончиком. В уши вдеты крупные сертги из стекляннвх бусин. В волосах запутались птичьи перья. Она пристально смотрит на меня, словно изучая.

Я пытаюсь спрятаться от столь пытливого взора, но это оказывается невозможным. Мельком взглянув в глаза попутчице, я содрагаюсь. В мою голову закрадываются сомнения в ее возрасте - на вид девушке лет двадцать, но у нее глаза человека, многое повидавшего и имеющего за плечами большой опыт.

Она отводит взгляд и поворачивается к окну. В темном стекле отражается каждое ее движение. Бледное лицо покрыто сияющими бликами алого зарева, пылающего на горизонте. Уголки губ загадочной попутчицы подергиваются, подтягиваются вверх.Она улыбается, и что-то зловещее есть в ее улыбке.

Я пытаюсь не смотреть на нее. Даже закрываю глаза. Под грохот колес начинаю дремать.

Сквозь темную дрему просачивается голос.

- Куда едете так поздно?

Я открываю глаза и испуганно смотрю на улыбающуюся попутчицу. Да, это она спрашивала.

Она повторяет свой вопрос:

- Куда вы так поздно?

Я пытаюсь сообразить, о чем идет речь. В голове собрался сон. Он липкий, и в нем, как мухи в паутине, увязают мысли. Я трясу головой, пытаясь его согнать и еще раз осмыслить вопрос, заданный моею попутчицей.

Куда я еду так поздно?

Я еду на дачу. Меня там ждет Маруся. Меня приглашали за город на день рождения, а когда я уже собирался домой, позвонила Маруся и сказала, что она на даче, и попросила меня приехать и привезти соленых огурцов. Я поехал домой, где переоделся, взял две банки огурцов, по полтора литра каждая, и отправился на станцию. Там я приобрел билет на ближайший поезд и поехл на дачу.

- Я еду на дачу, - говорю я.

- Так поздно! - удивленно вскидывает тонкие брови попутчица. - И как вам не страшно?

- А чего должно быть страшно? - улыбаюсь я.

Девушка боязливо озирается вокруг, затем осанавливает взор на мне. Ее черные глаза буравят меня. Руки теребят уголок куртки.

Повисает пауза.

Колеса постукивают по рельсам. Дребезжат двери из тамбура. Звякают банки на багажной полке.

Жутко. Жутко холодно.

Попутчица, наконец, нарушает молчание.

- Праздник сейчас у нечисти. - шепчет она, подаваясь вперед и приникая к самом моемулицу, - Ночь Вальпургиева. Вот - видали? - зарево алое. Там, за лесом, Лысая гора, где ведьмы на шабаш собираются.

Если честно, меня знобит от ее тона, от ее слов, но я не стремлюсь подавать виду. Я улыбаюсь легкомысленно и говорю:

- Не верю я в эти вещи.

- А зря. - обижается попутчица.

И все же я не уверен в том, что в этой ночи нету ничего мистического и ужасащего душу. Я ведь так и знал, что там, за лесом, вершится таинство, по обрядам своим выходящее за рамки человеческого. Похоже, что и попутчица моя тоже имеет отношение к загадочному действу. Только какое?

А девушка еще долго смотрит на меня, молчит. Я тоже ничего не говорю: хочется побеседовать о чем-то, а слова застревают в горле. Я боюсь моей попутчицы. Она пугает своею загадочностью.

Куда едет она? Неужто на шабаш?

Нет.

Ведьм не существует. Ведьмы - это легенды и сказки. Люди их придумали, чтобы развлекать друг друга от скуки, а потом сами взяли и поверили.

Моя попутчица содрагается в такт ударам колес. Наверху позвякивают стеклянным звоном банки, которые я везу Марусе.

Маруся, должно быть, ждет меня, волнуется, не спит. Она обещала встретить меня на станции. Уж не знаю, как она доберется туда в такой темноте. Я за нее переживаю.

Может быть, она сейчас вмсто того, чтобы пойти спать, сидит на террасе, укрывшись клетчатой шерстяной шалью, слушает тоненький гуд комаров, шорох кузнечиков в траве, переодически поглядывая на часы. Ждет меня.

Девушка, сидящая напротив меня, наклоняет голову на бок, достает из волос рябое перо и принимается его теребить, изредка поглядывая на меня. Лицо ее то бледнеет, насколько это позволяет его природная бледность, то краснеет - моя попутчица нервничает. Ее настроение передатся и мне. Я принимаюсь теребить собачку на молнии, резко перетаскивая ее то вверх, то вниз.

Наконец тонкие пальцы девушки, дергавшие пух из перышка, замирают. Она медленно поднимает голову и произносит низким дрожащим тоном:

- Невеста ваша уже с черным ангелом обвенчена.

Маруся?

Дрожащими руками я лезу во внутренний карман куртки, нащупываю там телефон. Что-то нехорошее вот-вот приключится. Я включаю телефон, спешно открываю список контактов, пролистываю. Вот Марусин номер. Промахиваюсь. Еще раз набираю.

Раздается гулкий гудок. Еще один.

Исподвольсмотрю на попутчицу. Она смтрит в окно, прислонившись лбом к стеклу. Лицо ее красно от яркого зарева.

Неопоримо: там, за лесом, Лысая гора, где нечисть собралась на шабаш. С ветром доносися зовещий хохот.

Что-то случилось.

Гудки заканчиваюся, и в трубке слышится далекий мужской голос, незнакомый мне. Он просит меня представиться, а я ошарашено прошу дать трубку Марусе.

- К сожалению, Мария Николаевна попала под поезд. Примте мои соболезнования.

Связь обрывается. Протяжныегудки. Я опускаю обе руи на колени, тупо смотрю на темнеющий дисплей телефона.

Нет-нет, этого не может быть. Тут какая-то ошибка. Чей-то злой розыгрыш.

Я беспомощно поднимаю глаза. Хочу посмотреть на свою попутчицу. Я знаю, она все знает. Удивительно, но место, где она сидела, совершенно пусто. Я оглядываю вагон, но никого, кроме меня, нет. Еще раз набираю Марусин номер. Опять долгие мучительные гудки, длящиеся целую вечность.

За окном проплывают поля, тонущие в сизом тумане, мелькают столбы. За черными полосами леса на горизонте алеет загадочное зарево.