Арийские истории

                Подарок для святого Эриха фон Манштейна
     Бескрайний кусок падали, известный в остальном мире как Россия, лежал у моих ног. Я стоял посередине этого отвратного места, держа невнятную девку, случайно попавшуюся на моем пути, за голову и медленными движениями входил членом в ее глотку. Она перхала и смешно кряхтела, пуская густые слюни, орошавшие мои раздувшиеся яйца, полные диетической спермой, готовой выплеснуться в горло туземки, хотя, я еще не решил точно, куда мне разрядиться. Можно было бы разворотить ее анус, но как-то не хотелось, я б с куда большим удовольствие проделал тоже самое с Садальским, жирным Садальским, скачущим в телевизоре на пару с криворылой Малышевой среди двенадцатиперстных кишок, извивающихся глист и лопающихся фурункулов, между фашистской хунтой Киева и гордостью за знающего, как надо, упырька, одной своей рожей заставляющего меня выть с нечеловеческой ненавистью, бросающего из крайности в крайность, от русофобии до человеконенавистничества, впрочем, русофобия - сильно сказано. Фобия - это же страх на греческом, а какой тут может быть страх ? Просто отвращение.
     - Герр генерал, - подбежал мой адъютант, верный Пох, - идут местные. С дарами, - многозначительно прибавил он, оттаскивая девку за волосы.
     Я застегнул ширинку и посмотрел в сторону приближающейся процессии. Явный унтерменш в очках, культурный и недоразвитый, тащил, побагровев, огромный каравай, покрытый хоругвей с невнятным лицом их бога, в морской фуражке, с лыжами и в кимоно, с серебряной солонкой, наполненной темной жидкостью, пахнувшей вечностью и ногами мертвецов. За ним, спотыкаясь спешил  мужик в пиджаке с балалайкой и закинутым за спину аккордеоном, сверкнувшим перламутровыми клавишами в лучах заходящего солнца. " Балалаечник", - хихикнул адъютант и, поймав мой недоуменный взгляд, пояснил : " Ему хотелось бы быть солдатом, но вместо этого он отправил в солдаты балалаечников, ибо сам скрытый и латентный балалаечник". Я ничего не понял из объяснений Поха, но не стал выяснять подробнее. Какая, на хрен, разница ? Еще один подонок еще одной говенной страны. За этими двумя брел бородатый мудень, похожий на счетовода из провинциального лесничества, в блестящих сапогах и картузе лавочника.
     - На колени ! - Гаркнул Пох, пуская пулю из " Люгера" в кучерявый затылок моей случайной подруги. - Ниц, твари.
     Они рухнули на пыльную землю и простерли руки по направлению к головному танку моей колонны. Странно, мы стояли сбоку, разумнее было бы тянуть руки к нам, но чудеса баварской техники ослепили аборигенов, они не видели ничего, кроме грозных машин Вермахта, с таким трудом добравшихся до этой поганой местности, словно застывшей в пятнадцатом веке.
     - Чего они хотят ? - Закуривая спросил я, с сожалением провожая взглядом  труп девки, оттаскиваемый за ноги в придорожную канаву.
     Пох бросил тело и обернул плюшевое лицо.
     - Думаю, что партнерства во имя мира, мин херц.
     - Но мы же с ними не воюем, - удивился я, протягивая сигарету верному адъютанту.
     - Они воюют со своим народом, - засмеялся Пох, жадно затягиваясь, - и приглашают нас в партнеры.
     Я пожал плечами. Вернулся к командирскому танку, и влезая на него, посоветовал медвежонку :
     - Передай эти свиньям, что мы проездом, пер аспера ад астра, так сказать.
     Двигатель взревел, грозно покачивая хоботом пушки танк повел колонну в небо, куда я и направлялся во главе полчища мертвецов...
     - Вот такая история, - сказал я мертвому генералу, сидевшему напротив на корточках.
     Он встал, поправляя фуражку буркнул :
     - Не так все было. Здоров ты врать. Во-первых, - он загнул большой палец, - не было никакой девки. Садальский был, но девки не было. Во-вторых, в дар эти твари принесли своих жен и детей. Ну, а в-третьих, о каком партнерстве можно говорить с рабами ?
     Генерал-фельдмаршал торжествующе посмотрел на меня, ласково засмеялся, кивнул Еве, дремавшей у меня на коленях, козырнул армейским, не партийным, приветствием и вернулся в свой арийский рай.