Религиоведение и теология в высшей школе

Круглый стол "Религиоведение и религиоведческие дисциплины в системе образования" состоялся на философском факультете МГУ им. М. В. Ломоносова 18 июня 2016 года. Модератор секции "Религиоведение в высшей школе" заведующий кафедрой философии религии и религиозных аспектов культуры Богословского факультета ПСТГУ, доктор философских наук, профессор Константин Михайлович Антонов. Теолог Григорий Евгеньевич Исаев выступил с докладом "Значение русской философии для религиоведения и религиоведческих дисциплин".

          В качестве подтверждения актуальности изучения теологии в вузах приведу высказывания двух видных отечественных учёных — председателя  Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата  митрополита Волоколамского Илариона и ректора Российского исламского университета Рафика Мухаметшовича Мухаметшина, прозвучавшие 21 мая 2016 года в передаче «Церковь и мир» на телеканале «Россия-24»:
        «Мы с Вами участвуем в очень важном, я думаю, общенациональном проекте завершения создания системы теологического образования в светском образовательном пространстве. И некоторые нас спрашивают: а зачем вам это нужно? Ведь есть конфессиональные учебные заведения: исламский университет, православная духовная академия. На первый взгляд, эти учебные заведения вполне покрывают наши нужды. Но ничего подобного.
          Теология — это такая же наука, как философия, физика, химия, математика, юриспруденция. Она относится не к естественным наукам, а к гуманитарным, но, тем не менее, в системе светского образования она вправе занимать то место, которое она занимает, например, во всех ведущих западных университетах.
           В российском контексте теология, то есть богословие, приобретает сейчас совершенно особый смысл, ибо как раз кафедры теологии, диссертационные советы, все те площадки, которые мы сегодня создаем, могут служить пространством диалога, где люди будут узнавать не только свою религиозную традицию, но и религиозную традицию своих соседей.
            Вы затронули тему религиоведения. Тема весьма интересная, ведь, опять же, нас не раз спрашивали: для чего нужна теология, если есть религиоведение? Пусть теология будет в конфессиональных учебных заведениях, а в светских — религиоведение. На что мы возражали, ведь религиоведение и теология — две разные дисциплины. Религиоведение изучает религию со стороны. Ты можешь быть, скажем, исламоведом, и при этом не принадлежать к исламу. А теолог не может со стороны изучать религию. Он ее изучает изнутри. Он живет в этой религиозной традиции и изнутри ее осваивает. В этом вся разница» [Иларион, митр., http://www.patriarchia.ru/db/text/4477323.html].
           «Действительно, процесс внедрения теологического образования в светских учебных заведениях завершается. Мы очень рады, что прошли вместе с Православной Церковью тернистый, сложный путь, поскольку в постсоветском пространстве отношение к теологии было негативное, ведь религиоведы, о чем Вы уже говорили, не рассматривали теологию как науку. Но здесь, в принципе, можно сравнить теологию с философией. Ведь есть экзистенциальная философия, прагматическая, позитивистская, то есть у них совершенно разный инструментарий. С этой точки зрения, мы говорим о теологии как о полноценной науке, и поэтому сегодня у нас, даже, может быть, намного важнее, чем в Европе, ее возрождение, поскольку за годы советской власти много было утеряно.
           Мы должны возродить теологию как науку. Думаю, этот процесс идет к завершению, начнет работать ученый совет для защиты диссертаций по теологии. Долго обсуждали, каким он должен быть, и пришли к выводу, что необходимо создать объединенный диссертационный совет, конфессиональный. Я считаю это правильным, поскольку ученый совет должен достойно оценивать труды представителей той или иной конфессии.
           Вы совершенно правильно сказали, что проблема религиоведения — в отсутствии современного инструментария. Если выработают современную методологию, думаю, религиоведение будет сегодня востребовано. Надо найти современные подходы к изучению религии. Что же касается исламоведения, мы очень заинтересованы, чтобы оно развивалось.
           Можно привести пример дореволюционной России. Казанская духовная академия — блестящая школа исламоведения. Тем не менее, было мусульманское богословие, яркий представитель которого — Шигабутдин Марджани, живший в XIX веке. Они прекрасно общались — исламоведы и Шигабутдин Марджани всегда находили общий язык. В принципе, даже до революции не возникал вопрос, что первично — исламоведение или теология. Они просто сосуществовали и профессионально занимались своим делом.
           Если сегодня продолжать эти традиции, думаю, никаких проблем не возникнет. Каждый имеет свою нишу, надо только ее найти, в первую очередь, религиоведам. Теология уже входит в определенное русло. Проблем тоже, конечно, много, но, тем не менее, легче будет потом идти вместе» [Мухаметшин Р. М., http://www.patriarchia.ru/db/text/4477323.html].
           Современную науку по-прежнему волнуют вопросы: Каким образом объекты религиозной веры даны разуму человека? Возможно ли, редуцировать религиозные феномены к нейропроцессам? Как построить нейропсихологию религиозного опыта, учитывая эффект «ложной памяти» и используя когнитивный подход в исследовании вероучений и духовности, опираясь на традиции отечественной мысли? Заметим, «духовность отличается от религиозности тем, что источником последней является внешний мир в виде предписаний и традиций, тогда как источником духовности является внутренний опыт человека» [Степанова Е. А., c. 128].
           А. И. Болдыев, кандидат философских наук, доцент кафедры истории русской философии философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, в статье «Русская философия в модусе актуальности», в частности, пишет: «И сегодня русская философская мысль в единстве её многообразия оказалась недооценённой и плохо востребованной, прежде всего, у нас самих и, несмотря на впечатляющие достижения в её чисто академической историко-философской реконструкции, не породила в современном интеллектуальном пространстве каких-либо заметных и национально окрашенных философских школ. Во многом это связано с тем, что потерпевший крах и противоречивый в своей метафизической основе мессианский Красный проект скоропостижно сменился заведомо вторичным Либерально-западническим без настоящего осмысления плюсов и минусов первого. Критерии, стандарты, рейтинги, органичные для оценки философских достижений современного Запада, стали автоматически применяться и у нас вместе с активным и не очень-то творческим освоением их философского контента».
           При рассмотрении религиоведения как системы научных дисциплин, включающей в себя: философию, феноменологию, социологию и психологию религии – необходимых для преподавания в высшей школе, следует обратить внимание на своеобразие отечественной религиозной мысли Серебряного века, опирающейся на античную философскую традицию неоплатонизма, в частности на религиоведческое наследие ярких представителей русской религиозно-идеалистической метафизики всеединства князей, братьев Сергея и Евгения Трубецких, заложивших «основы формирования нового типа религиозной личности, стремящейся к органичному сочетанию религиозной веры, философской и научной рациональности, активной общественной деятельности» [Антонов К. М., c.182], а также представивших учёному сообществу систематическую разработку комплекса исходных предпосылок, подходов, представлений русской школы философии религии, именно:  «принцип критики отвлечённых начал, идеи  Всеединства и Богочеловечества, концепция естественной религии, идея веры как особой познавательной способности, понятия откровения, религиозного опыта, общие представления об истории религии как о закономерно развивающемся богочеловеческом диалоге, о взаимодействии языческого и христианского, христианского и секулярного нововременного сознания, месте христианства в истории, атеизме как извращённой форме религиозного сознания, реакции на обмирщённость сознания христианского» [Антонов К. М., c.183].
          Фундаментальная парадигма русской религиозной философии состоит в онтологическом единстве бытия и блага. Особенность русской религиозной философии заключается в стремлении к достижению единства внутренних сил (чувства, воображения, мысли, воли, чувственных восприятий) человека [Исаев Г. Е., c.1]. Религиозный опыт родится в одухотворенном сердце, –  в виде любви к Богу. Русская философия творчески создала свою метафизику, где на первом плане стоит духовно-душевная конкретность человека, обладающего живым знанием (органическим единством чувственного опыта, разумного постижения и мистической интуиции) для познания истинного смысла бытия. Таким образом, русская ментальность базируется на содержательном обнаружении в явлении того, что есть сущность.
В этом процессе сходятся экзистенциальность и интенциональность восприятия, выражению которого служит экзистенциально-феноменологический дискурс, предполагающий обусловленность теоретической (или когнитивной) позиции исследователя его жизненным кредо, обусловленность мышления образом жизни человека. Русскому духу присуще стремление к всеобъемлющей конкретной целостности и высшей религиозной ценности – святости. Категории «священное» принадлежит особая роль в изучении религий: именно она связывает проблематику религиоведения с проблемами философии и теологии и тем самым преодолевает узкоспециальные научные границы. Исследование феноменологии «священного» побуждает религиоведов обратить внимание на содержание предметной цельности религиозного опыта как субъективного, сердечного созерцания духовно автономной личности. Истолкование и обоснование религиозного опыта актуализирует тему взаимоотношений философии и религии, соотношения веры и разума. В отличие от трансцендентальной феноменологии, носящей всецело интеллектуальный характер, исихастский опыт целостного видения понимается как единство опыта интеллектуального видения мира, очищенного в актах редукции сознания, и экзистенциального опыта преображения человека, при условии невозможности постичь Бога рациональным способом и несводимости целостного опыта созерцания только к сущностному опыту интеллектуальной интуиции.
Следует отметить культурообразующую и воспитательную роль религиоведческих дисциплин, расширяющих не только  общий кругозор учащихся, обогащающий        исследовательский опыт в сфере прикладных наук, но  и позволяющих выявлять новые закономерности общественного развития и давать целостные интерпретации явлений жизнедеятельности человека. Так, к примеру, для плодотворного преподавания дисциплины «феноменология религии» в технических вузах целесообразно изучение трудов: религиоведов братьев С. Н. Трубецкого «Основание идеализма» и Е. Н. Трубецкого «Смысл жизни», о. Павла Флоренского  «Мнимости в геометрии», И. А. Ильина «Аксиомы религиозного опыта», А. Ф. Лосева «Философия имени».
Литература: 
1. Степанова Е. А. Новая духовность и старые религии // Научно-теоретический журнал «Религиоведение», 2011. № 1. С. 127-134.
2. Антонов К. М. Философия религии в русской метафизике XIX – начала XX века. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. C.360.
3. Трубецкой С. Н., Трубецкой Е. Н. Избранное / Cост. авторы вступ. cт. и коммент. О. В. Волобуев, А. Ю. Морозов. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010.
4. Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. – Минск: Издательство Белорусского Экзархата Московского Патриархата, 2006. C.591.
5. Исаев Г. Е. Своеобразие русской религиозной философии//Тезисы докладов на конференции «Взаимодействие науки и религии в обеспечении духовного суверенитета России» в рамках XXIII Международных Рождественских чтений. Направление «Церковь, государство, общество». – М.:  Институт экономических стратегий РАН, 2015 [Электронный ресурс]. – URL:// (дата обращения: 05.03.2016).