Часы

                1
      В зале на стене загородного дома висели часы. Сколько они так висели –  точно не знал никто. Никто не мог ответить, то были часы прадеда или прапрадеда. Периодически  возникали  новые затейливые версии, откуда  они взялись. Я знала твердо только одно – я выросла вместе с ними. Вставала под их мелодичный, но властный бой, и вместе с ними ложилась. Не умолкал их грозный бой и по ночам, но все смирились и, как и всякая  человеческая натура привыкли – попросту переставали их слышать в ночные часы. Изредка дед подводил эти старинные часы большим, похожим на бабочку ключом и осторожно толкал увесистый маятник. После ритуала, все с облегчением вздыхали, часы идут, не остановились, а значит, и жизнь идет своим чередом.
               
                2

      Часы были свидетелями всех событий в нашей семье – свадеб, похорон, встреч и расставаний. Они били бравурные марши и горестно провожали в последний путь. Время шло без остановок, о чем ежедневно напоминал бой уходящего в прошлое дня. Дед жил долго. Просто он вел самый здоровый образ жизни в семье, по часам гулял и кушал, особенно любил себе тереть морковку на полдник. И моя младшая сестра боролась с ним за эту морковку не по-детски, и всегда побеждала в схватке, забирая у деда львиную долю его любимого лакомства, и безумно его этим раздражая. Вообще-то, она любила поесть. И все этому весьма радовались, ведь я практически ничего ни ела, и была худая, как щепка, так, что из детского садика комиссия приходила, чтобы посмотреть своими глазами, как меня морят изо дня в день голодом. Нет, сестра была полная противоположность мне. Она любила жизнь, поесть и поспать, и, закончив институт культуры, быстренько  выскочила замуж и улетела от нас в другую страну.  То есть ушла из моей жизни. Взгляды на жизнь у нас стали  диаметрально противоположными, и вместо того, чтобы спорить до пены во рту, мы просто расплели связывающие нас нити.

      Параллельно  нашим  взаимоотношениям, отец убивал свою жизнь алкоголем. Монотонно, скучно и планомерно. Все к этому уже давно привыкли, даже поверили ему, что его жизнь не сложилась по каким-то неизвестным ему самому непреодолимым обстоятельствам. Но когда он погиб раньше времени, было неожиданно. Он попросту утонул в местной реке. Просто с утра был, а к вечеру уже нет. Просто утонул. Как это вообще возможно было – одно недоумение. Но вышло так, как вышло. Это как раз и явилось тем непреодолимым обстоятельством, раз и навсегда испортившем ему жизнь. Маман погоревала какое-то время. Мы с дедом ей стали ее раздражать, и она, плюнув на все, продала квартиру, и улетела  к младшей сестре в другую страну помогать жить,  духовно и материально. Получается, что  тоже ушла из моей жизни. Просто она сестру  любила сильнее. Так бывает…  Поэтому, когда дед почил в бозе от старости - я осталась одна. Он ушел последним, оставив меня одну в большом загородном доме, уже давно требующем ремонта и додельных рук. Про мои руки можно было с уверенностью сказать, что они росли из жопы.

                3

     Короче, я осталась совсем одна, не считая часов, с которыми   росла с детства. Но и они предали меня – после смерти деда остановились. И сколько раз я ни пробовала открывать темно-красную дверцу со стеклом, похожим на витражное, вдыхая их неповторимый аромат старинной краски и дерева, а да  и просто старости, я не могла их завести железным ключом, похожим на бабочку или ключ Буратино. Он стоял глухо и не поворачивался в замке, не заводя  хитрый механизм. Я пыталась запускать тяжелый маятник, но и он через определенное количество качаний замирал. И только настороженное дребезжание от всей процедуры общения с часами было мне в ответ. Дома стало холодно, пустынно, и временами, страшно. Деревянные половицы поскрипывали, и, казалось, что ты дома не одна. А кто-то еще бродит здесь, независимо от того, разрешаешь ты это или нет. Один раз, засыпая в своей комнате, я  услышала явственно скрип собственной двери, и после этого полосу света за ней. От паники, накрывшей меня с головой, я ничего не смогла придумать лучше, чем  накрыться одеялом с головой. Но я четко слышала шаги, по направлению в комнату, то есть ко мне в комнату. Я чуть не сдохла от страха тогда, иначе не скажешь, но на этом все и закончилось. Иногда после работы, подъезжая на старенькой семейной машинке к родному дому, даже издали за забором, в окружении вековых деревьев, казавшемуся  мрачноватым и запущенным, я заранее искала храбрость и уверенность в себе, чтобы зайти.  После того, как я снимала обувь и пальто, я обязательно пробегала по все комнатам и второму этажу с ножом, крича “Эй, кто тут есть?!” или что-то типа “выходите! Я знаю, что ты здесь”. Вот такая чепуха стала для меня ежедневным ритуалом прихода домой.
               



                4

       В нашем старом поселке городского типа далеко не все жили круглый год. Так, что зимой было просто как в пустыне. И, естественно, мы, соседи знали друг друга в лицо. По утрам, очищая дорожку и разогревая машину перед работой, я частенько встречала соседа Александра Петровича, который знал еще моего деда, но, похоже, вел еще более здоровый образ жизни, чем деда, так как выглядел огурцом. Утренние пробежки были для него естественным занятием, также как и чистка зубов, резка кустарников и собирание урожая.
- Здравствуй, Аринушка! – это было его дежурное ко мне обращение.
- Доброе утро, дядя Саша, - ему льстило, когда я его так называла. Все-таки дядя это не деда.
-  Как твоя кляча? Довозит еще тебя до школы то? – это также была его дежурная и почти единственная шутка за долгое время.
-  Да уж, из последних сил, дядь Саш. Не побоюсь этого слова – дышит наладом.
-  Как  ты одна то, Аринка? Если нужно что помочь, ты не стесняйся. Говори. Я рядом, ты знаешь. Так, что не стесняйся. Я ведь  еще твоего дедушку знал, Сергея Алексеевича, во как жизнь течет, - он грустно крякнул, помахал мне рукой, и побежал по давно проторенному маршруту, там, где финиш –  здоровье, и долгая жизнь.
Я помахала ему в ответ, тоже грустно вздохнула, предупреждая тяготы наступающего дня, села в родную машинку, с грохотом закрыла дверь, и с дружным ревом мы вместе поехали на мою работу, а точнее в школу, где я и работала какое-то  время учителем русского языка и литературы.   Безо всякой надежды на светлое будущее.

                5

      В нашей школе, как и в других, наверное, было много одиноких учительниц, молодых и уже не очень. Так, что в этом плане я чувствовала себя, как рыба в воде. Некоторые одиночки успели приобрести вид засушенного изюма, как внешне, так и внутренне. Поэтому я знала – еще есть время.  Школа, она ведь забирает  много сил и здоровья, в том числе душевного. А  вот с благодарностью туговато. В общем, неблагодарная профессия учитель, особенно в наши дни, что уж там говорить. Но я привыкла, временами даже чувствуя некоторое вдохновение и воодушевление от маленьких, почти невидимых побед на фронте образования, и от детских улыбок. Обычно коллегам некогда особенно общаться в свободное от подвига время, но,  ежели  это и случалось  по каким-то особо важным случаям, то банкеты бывали похожими  на продолжение педсовета. Либо подвиг не имеет временных рамок, либо попросту более не о чем говорить. Поэтому некоторые коллеги, в числе которых и я, старались  по возможности избегать таких  мутных мероприятий, и  поддерживать на работе только ничего не значащие приятельские отношения с коллегами.  Только это все не относилось к моей подруге – учительнице  английского  Наталье Владимировне. Мы с ней почти подруги. Она изредка  приглашает   меня после работы выпить по чашечке кофе в местном кафе.
- Ну, ты чего, так и будешь здесь протирать штаны до страшного суда? – с места в карьер бросилась  она, как обычно.
- А в чем, собственно дело? – пыталась я устало отмахнуться от ее назойливого жизнелюбия.
- Да потому, что я не похожа на них, в отличие от тебя! Я не стараюсь выслужиться и рвать одно место на британский флаг! – Наталья нагнала еще больше туману.
-  Слушай, мне, в общем-то, далековато добираться до дома. И к тому же еще готовиться к урокам. Давай-ка, ближе к делу, - эта напористость меня немного раздражала, хотелось уехать в свой, пусть и мрачный дом.
- Окей! Ты мне скажи, ты не собираешься никогда заводить семью, или детей, например? Или на худой конец, просто отношения с мужиком! А? Я, в отличие от некоторых, лично,  более двух, максимум трех месяцев не бываю одна! Школа – это не вся твоя жизнь. И если не знаешь с чего начать – просто заведи себе мужика! – ее помощь мне, ей самой казалась неоценимой.
- Ты так говоришь про это, как будто предлагаешь завести мне обезьянку или собаку. Ты считаешь, что это просто - завести мужчину, вот так взяла, щелкнула пальцами,  и он под каблуком торчит? Знаешь, это все фантазии. Я столько испытала потерь, что больше всего на свете боюсь их испытать снова. Значит это лишь одно – не нужно никого впускать в свою жизнь. Просто ни к кому не надо привязываться!!!
- Я думала, тебе мужик нужен. А тебе нужен врач. Ладно, Арин, если курс возьмешь на позитив, у меня есть один мужичонка на примете. Спэшиал фо ю! – Наталья  допила кофе и стала собираться.
-  В любом случае, большое спасибо тебе за заботу и до новых встреч, например, завтра в школе. Не обижайся, Тат. Тебе не знакомо чувство тотального одиночества. И Слава Богу! – мы поцеловались на прощанье, и я пошла искать свою старушку, которая довезет меня до дома, ну если не развалится на полпути от возраста.


      
                6

       Всю дорогу домой я думала о том, как устраиваются судьбы людей. Раньше я надеялась и свято верила, что все в жизни устраивается само собой. Приходит время, и человек находит того, кто будет с ним рядом. И не раньше, не позже. Ведь, если знакомиться постоянно с кем попало, можно пропустить того, кто предназначен  тебе для счастья. С другой стороны, если просто сидеть, ждать, ведь тогда можно его пропустить и не встретить на дороге, по которой он к тебе направляется полным ходом. Да уж,… хмм,.. уэхм…    Где же вы, ответы?  В раздумьях о главном, я подъехала к дому, когда на улице уже было темно, ну, как бывает темно в конце зимы, когда еще лежит  застарелый снег и слабо поблескивает при тускло освещающих улицу фонарях.  Но капание сосулек, влажный воздух и тепло напоминают о стоящей на пороге весне. “Надеюсь, там никого нет”, -  шучу для храбрости и смотрю на темные, зияющие в темноте окна. В одном окне пробежал маленький огонек, как от свечи. “Глюк”, - подумала я и посмотрела на уличные фонари, которые должны были отражаться в моих окнах, хотя бы даже через забор, который был высоким, но не глухим. Оставив машину под летним навесом, я поспешила в дом на деревянных ногах. Сняв, как обычно обувь и легкую шубейку в прихожей, я вынула из ящика комода заготовленный нож и приготовилась ритуально обегать комнаты.  К моему ужасу, заскрипели половицы в зале – там, где висели родные мои часы, мой оплот и последний  родственник. Я в оцепенении перестала соображать. “Ну, все, как обычно”, - способность мыслить вернулась также неожиданно.  Не успев выдохнуть от облегчения, я явственно услышала скрип поворачивающегося старого ключа в часах.
 “А-а-а-а-а”!!! – моя нервная система не выдержала такого накала страстей, и с воинственным криком ужаса, я побежала с ножом по комнатам, с широко раскрытыми, но ничего не видящими от ужаса глазами, только успевая автоматически включать везде свет. Последней была зала. Я включила свет со словами “кто здесь, выходи!” и увидела лишь пустую прохладную комнату со старинным столом и стульями, шкафами с посудой и бесполезными вещицами, с запахом старины и детства, с родными стенами,  на которых висели картины, написанные моим дедом, и где висело мое сокровище - часы. От недостатка сил, я опустилась на стоящий около стены  диван. Часы притягивали мой взор, и я решилась подойти к ним, здороваясь. “Да,  все, что говорила мне Наташа, это от одиночества”, - размышляла я, поглаживая старинный корпус часов. Я почти уже успокоилась, как внезапно заметила  ключ – бабочку, торчащего в замке завода часов и наполовину повернутый в  нем!!! Острая молния страха  пронзила меня. Я выскочила из комнаты и закрыла ее на щеколду. Через не помню какое время, я очнулась в своей комнате и вспомнила, что голодная. Пришлось идти на кухню, чтобы что-нибудь бросить в себя для поддержания жизни. Уже на кухне я вспомнила, что у меня есть целая упаковка свечей и старый, еще оставшийся от дедушки раритетный коньяк.  Трясущимися руками я откопала в ящике стола слипшиеся от долгого лежания свечи, и откупорила  бутыль, смахнув с нее вековую пыль. Когда свечи были расставлены и горели дрожащим, мерцающим огоньком, я налила себе в рюмку коньяку и залпом его выпила.  Его обжигающий вкус и аромат был похож на свечи. Через очень краткий промежуток времени, жизнь открылась мне другой своей стороной – доброй, веселой и теплой.  “Не все так плохо, не будь мышью, будь львом”, - думала я про себя, мурлыкая  очень знакомый и привязчивый мотив вместе с радио, которое я негромко включила, так сказать  для настроения. Я в приподнятом настроении доделала все рутинные дела, приготовилась к следующему дню, сходила в душ, стараясь ни о чем не думать,  кроме текущего момента. Отключила мысли и легла спать, поставив будильник и оставив ночник включенным…

                7

      Спустя некоторое время, я обнаружила себя, лежащую с открытыми глазами. Дверь была приоткрыта и я смотрела на дверь в залу, где горел свет, и были слышны различные звуки и шорохи. Казалось, что кто-то манит  меня  туда…  Я встала, но не услышала шума своих шагов, а как будто бы поплыла вперед. Вот чудеса!  Когда я  вошла или причалила в большую гостиную, та была ярко освящена светом,  точно не от лампы. Очертания незнакомого мне существа рукой приглашали подойти к часам. В воздухе чувствовалась непонятная радость и дружелюбие ко мне. Я с готовностью, без боязни подплыла к часам и дотронулась до них двумя руками. Внезапно часы задрожали, маятник качнулся сам собой, и они начали отсчитывать ход времени. Потом часы забили боем, от которого я вздрогнула, и через мгновенье обнаружила себя уже лежащей под ними. Последнее, что я помню, как дверца самостоятельно открылась, и из нее выпало что-то блестящее, что-то  тяжелое,  как бы пригоршня за пригоршней.  Все это падало на мое лицо. Свет померк. И все пропало…

       С утра будильник затрезвонил нервной, визгливой мелодией, и я встала, как обычно,  стала собираться на работу, не помня подробностей, но имея в сердце тяжелый осадок от пережитого вчера. Когда я чистила зубы и смотрела тупо на свое отражение в зеркале, я внезапно вспомнила свой кошмар. “Уау… Что это было? И что значит этот весьма странный сон?” – думала я, продолжая разглядывать себя в зеркале. – Может, я так тяжело переношу одиночество, что мне походу нужно к психологу обратиться?...  Видишь, даже ответить тебе некому. Половица скрипнет раз – надо к доктору, скрипнет два – не надо. Гы-гы. Смешно”, - ухмыльнулась я своей шутке, как вскоре услышала скрип половиц. Два! Раза. Я поняла вдруг -  насколько весь этот непонятный кошмар меня достал, что резко развернувшись, я уверенной походкой пошла в залу. Прямо к часам. Я их вывернула наизнанку. Бросила на пол ключ, чуть не сломала дверцу от резкого движения. Обстучала дерево со всех сторон своими костяшками. Внизу, под маятником, стоявшем мертво на своем посту, я обнаружила закрытое со всех сторон пространство, похожее на ящичек. Я побежала за своим другом-ножом, и безо всяких эмоций откупорила нижнюю стенку, хотя и довольно массивную и толстую. “Ну, ну что же там такое творится”? Стенка поддавалась все больше и больше, пока что-то не заблестело, и непонятные предметы, похожие на драгоценности,  заблестев и зазвенев, пригоршнями падали на меня… Я застонала и без сил рухнула на пол...

                8

         В школе я была рассеяна и не внимательна. С нетерпением ожидала окончания каждого урока, приближающего меня к окончанию рабочего дня. Можно сказать, отсчитывала минуты, смотря в окно.  “Да,… что ты сказал? Верно. Садись”.  При  всей нашей занятости, Наталья успела заметить мое состояние, когда мы пили чай на перемене.
-  Думаю, я была права, когда разговаривала с тобой в последний раз. Помнишь?
- А что такое? Я в порядке, - уныло хорохорилась я в ответ.
-  Еще раз для непонятливых – тебе нужно познакомиться и жить с мужиком. Сколько тебе? Двадцать девять?
-  Да уже тридцать два.
-  Тридцать два года!! А у тебя ни семьи, ни детей, ни отношений. Пойми, наша профессия и так предполагает  одиночество. Живем, как монахини – дом, школа, которая высасывает из тебя все соки. Еще немного, и ты – овощ. А точнее, предмет анекдотов и шуток обывателей про очкатых, среднего рода  училок!  Здесь таких полно!
-  Но ты же сама говоришь, что нам негде и некогда знакомиться! И, что же делать?
-  Ты меня не услышала в прошлый раз. Я могу тебя познакомить с одним человеком, который не фонтан, но на первый взгляд сгодится. Так, что, скажи, когда ты свободна, и сходим куда-нибудь вместе. Ну,  а потом к тебе домой, - время перемены близилось к концу, и меня это весьма радовало.
-  Хорошо, конечно. Только не сейчас, попозже. А то я занята там, уроки, отчеты, к конкурсу готовимся, -  раздался спасительный звонок.
 - Как знаешь. Как только, так сразу. Пока…

                9

      Домой я не ехала, как казалось мне, а летела на всех парусах. Моя старенькая бригантина была со мной на одной волне. Шла резво, ровно, быстро. Не кряхтела, как обычно. Я подъехала к дому рано, солнце светило ярко. В воздухе пахло весной. Ритмичная капель соглашалась с этим теплом.
-  Аринка, ты сегодня так быстро! Добрый день!
-  Добрый день, Александр  Петрович! Как здоровье?  – пришлось выйти к нему из калитки на дорогу.
-  Спасибо, здоровье при нас, - уверенно ответил сосед.
-  Аринушка, моя жена Нина Николаевна, очень все о тебе беспокоится. Ведь одна ты совсем, - мы  медленно шли с ним вдоль дороги, тихо прогуливаясь.
 -  У меня все нормально, - немного напряженно ответила я.
 – Смотрите, а  кто это у соседей? – я показала рукой на молодого парня впереди, чистящего лопатой подъезд к соседнему богатому дому.
-  Да это Тимофей, их дальний родственник. Учится на актера, проблемы с жильем и деньгами. Вот и напросился к ним дачу жить и их сторожить. И по участку помогать. Они же за границей, в основном. Сима Леонидовна нам звонила, предупредила.  И им удобно. Все же под присмотром.
-  Ок, - парень долгим и нагловато-веселым взглядом смотрел нам вслед.
-  Вот, что я думаю, Аринушка.  Тебе должно быть страшно, одной то. Мы тебе собаку свою решили отдать. Нашего Помпея. Он молодой еще, но умный. У нас ведь три собаки. Кормить их непросто с нашей пенсией то. Ты возьми, не отказывайся. Я тебе и будку сделаю. Молочка из-под коровы жена моя тебе приготовила. Зайдем к нам, а?
 -  Огромное спасибо вам за заботу обо мне. Очень тронута. Приму, обязательно, но не сейчас. У меня срочные дела и.. я  должна бежать домой. Звонка жду из-за границы. До свидания, - это я уже на ходу.
-  Ну, я собаку принесу тогда! – закричал он мне вслед. – Или Тимофея попрошу!
- Ладно! – я была уже далеко от него.

      
                10

      Забежав домой, молниеносно сбросила сапоги, одежду, ритуально обежала комнаты, и с некоторой долей вожделения, зашла в залу и подошла к часам. Уверенно открыв дверь часов, я снова увидела это. Драгоценности, или мои драгоценности. Сколько их здесь! Колье, цепочки, кольца с драгоценными камнями, серьги! Боже! Как же обожаю серьги, и особенно с крупными камнями – зелеными, голубыми, белыми и темно-красными! И все это великолепие сияет воочию предо мною в блеске и таинственном мерцании камней! Как они здесь оказались и сколько пролежали – теперь вряд ли кто ответит.
Я рассматривала и перебирала украшения, пока не заметила, как  в комнате стало темно. Сколько времени я так стояла, я  не знаю. Я пошла на кухню, разожгла все свои свечи, выпила рюмку коньяку. Затем  я  надела свой ночной пеньюар, а точнее просто короткую шелковую ночнушку  темно- золотого цвета. Я уверенно взяла украшения, и, одно за другим,  стала надевать на себя. Это было реально круто. В мерцании свечей, камней и золота, я казалась себе царицей, дочерью или женой султана. Это меня вдохновляло и даже возбуждало. В зале висело к тому же огромное старинное зеркало до пола. Я долго любовалась собой, продолжая  перебирать украшения,   и заменяя одни  на другие.  То зеленые серьги, то с рубинами, а затем бриллиантовые… Не заметила, как стало светать. Я вздрогнула, очнувшись в реальности наступающего дня, быстро собрала свои сокровища, открыла дверцу часов, сложила драгоценности внутри, и  пощла досыпать краткий остаток ночи.

                11

         С той ночи жизнь моя изменилась. На работе я механически исполняла все, что от меня требуется, механически общалась с коллегами и подругами, и каждый день с нетерпением и вожделением ждала вечера – своего вечера, где я царствовала во всем великолепии и блеске красоты. Одна неделя сменяла другую, некоторые стали замечать мой слегка отсутствующий взгляд и незаинтересованность внешним миром. Хотя меня ни о чем не спрашивали, я понимала – обо мне судачат. Женский коллектив, более того учительский. Это все равно что серпентарий.  Но я продолжала улыбаться блуждающей улыбкой, стараясь работать исправно и без нареканий. Только, чтобы отстали. Наталья  надеялась, что я, наконец-таки, влюбилась в кого-нибудь. Пыталась вывести на откровенность. Но я не впускала никого в свою тайну…
 Весна уже перешагнула свою начальную стадию, и уверенно взяла бразды правления. Погода стояла чудесная. Я по обыкновению торопилась домой. По пути зашла в магазин, побросала кой - какие продукты, лак для волос, и поехала домой. Когда обязательства оставались в прошлом, и  я предвкушала очередной романтический вечер с собой, часами и украшениями, то испытывала острое возбуждения от своей тайны, от одиночества и предстоящего наслаждения. Когда я подъехала к дому, было еще не поздно. Открывая ворота, боковым зрением я увидела, что ко мне направляется Тимофей, ведя на поводке собаку.
- Привет! – он фамильярно поприветствовал меня.
- Здравствуйте! А в чем собственно дело? Мы знакомы разве?
- Вот я и пришел познакомиться. Здесь человек пять или десять всего походу живут.  Поэтому знакомиться просто необходимо. А то вы все вымрете тут и исчезнете как птица Додо.
- Юморист, значит. Только этого не хватало для полного счастья.
- Да ладно тебе. Вот, собаку тебе сказали передать. Бери. Договор вроде у вас был  с  дядей Сашей. А будку принесу вечером. Ужином накормишь ведь?
 - А нельзя ли все это оформить завтра? Я занята. Это неожиданно. Надо было заранее меня предупредить. Чем я кормить ее буду?
-  Ладно, договорились. Я куплю корм и приду к тебе. Салют! – он сунул мне поводок, помахал и пошел уверенной походкой.
Я стояла, держала ненужного мне пса и готова была расплакаться от того, что нарушили мой уклад так дерзко и нагло. Ладно, при чем тут собака!
- Привет. Давай знакомиться. Помпей? Я Арина. Арина Сергеевна. Пойдем в дом.


                12

      Настроение было окончательно испорчено. Когда знаешь, что кто-то должен прийти, ни о какой свободе не может быть  и речи. Смотришь на беспорядок, на то, что нужно чем-то угостить хоть и нежданного, но гостя. По пути собираешь  брошенные вещи, и наводишь  кое-как неумелый порядок. И еще эта собака… Я с тоской посмотрела на часы в зале. Потушенные свечи, казалось, спрашивали, эй, ну скоро ты там освободишься? Подхожу к часам, открываю дверцу, и смотрю, не отрываясь на мое богатство. Глажу и осторожно перебираю их. Внезапно раздался звонок. Быстро заметаю следы, закрываю дверь, и иду открывать.
- Ну, вот и я. Как обещал. Будку оставил  во  дворе. Выводи Помпея. Сейчас его покормлю и оставлю здесь, во дворе. А потом уж ты покормишь меня. Вот возьми пакет, - он нагло и весело смотрел на меня, не замечая подчеркнутой холодности.

     Некоторое время спустя, мы вежливо кушали на кухне, и я терпеливо ждала, когда он уйдет. Тимофей захватил шампанского. Мы выпили по бокалу. Оставалась дежурная беседа, и я провожу его.
- Ты сам откуда родом?
- Я из Рязани приехал.
-  У тебя там семья, жена, дети?
-  Да нет,  мать только, да и то ей на меня все равно.
-  Как это так?
-  Да забей. Ладно,  там другая семья давно. Так, что мы с тобой одиночки. Чуешь тайный смысл послания? – я сделала вид, что не заметила намека.
-  Скажи, а почему решил актерствовать? Зов сердца, талант, или что?
-  Ты следователем работаешь  что ли? Если так, то предпочту хранить молчание. Ты кем работаешь?
-  Учителем русского и литературы, в школе.
-  Ну точно. Похожа на училку, как две капли воды. Надо за это выпить.
-  Нет, прости. Пора заканчивать наше общение. Для первого раза более чем достаточно. Забирай шампанское и, тебе пора.
- Зря ты так сухо. Могли бы и поближе познакомиться. Время еще детское. Куда торопиться? –  не взирая на эти  эскапады, я сунула ему бутылку и твердо направилась к входной двери. Открыв замок, я резко повернулась, и обнаружила, что Тимофей стоит очень близко. Не успела я попенять ему на несоблюдение границ, как он схватил меня в объятия и стал целовать, не давая надежды на сопротивление. Дыхание зашлось, от неожиданности, удивления  его хамству  и беспардонности. И я отчаянно сопротивлялась, желая высказаться типа “по какому праву”? пока все это не уступило места наслаждению, которого я  не испытывала уже слишком давно.  Я сдалась его энергии, темпераменту и наглости. Мы начали в коридоре, затем перебрались ко мне в комнату, где продолжали любить друг друга.  “Хорошо, что в доме никого нет”, -  только успела я подумать, перед тем, как броситься в новый омут наслаждений. Тимофей был знающим свое дело любовником, и не давал мне отдыха в своих любовных играх. В моей комнате все было вверх дном. Я вырвалась от его удушающих объятий и побежала  со смехом в залу. Он меня догнал уже  там, и все началось с новой силой. В такт нам дребезжала посуда в сервантах, и ритмично гудел огромный маятник. Мы резвились всю ночь. Я себя не узнавала. Лишь под утро усталые, но довольные мы заснули в моей комнате.
С утра, как обычно приводя себя в порядок в ванной комнате, я смотрела на себя в зеркало и была полна противоречивых чувств. К тому же, я совсем не выспалась, хотя в теле была удивительная легкость и расслабленность.  С одной стороны, все было прекрасно, судя по вчерашней ночи, так, что хотелось глупо хихикать, вспоминая подробности. Но с другой стороны, это проблема. Надо снова расставить границы и попросить его уйти. Как бы это повеселее сделать? Неловко, но необходимо.
Тимофей зашел в ванную, прервав мои мысли.
- Привет, дорогуша. Как сама? – он сгреб меня в охапку и снова стал целовать.
- Тимофей, прекрати! Мне на работу! – мои доводы его не убеждали.
-  Зови меня просто Тимой. Иди ко мне, вот так, умница моя, - он был видимо, тугой на уговоры. Мы  снова начали заниматься любовью…
Когда все закончилось, и мы уже пили кофе на кухне,  вновь встала необходимость  поставить все на свои места. Так сказать выстроить свои границы.
- Ну, тебе пора. Спасибо за веселый вечер, и так далее… А теперь мне необходимо сосредоточиться перед работой, я прошу тебя уйти.
- Я останусь у тебя. Подожду, приготовлю тебе что-нибудь, и за собакой пригляжу,  опять же. Окей? – он притянул меня к себе и нежно поцеловал.
Время поджимало, он был сильнее и здоровее, поэтому победил в моем слабом споре.  Пробил брешь в обороне поцелуем. Я  поняла, что не могу с этим ничего поделать. Он остался, а я на своей старенькой машине поехала зарабатывать на жизнь, как обычно.

                13

      В школе я чувствовала себя спокойно и уверенно, как никогда. Проводя уроки, я забыла обо всех своих обстоятельствах, полностью уйдя в работу.  После уроков было совещание. Так что я выплыла наружу только ближе к вечеру, и сразу же вспомнила о нем. “О, черт! Как все это некстати”, - и снова буря противоречивых чувств нахлынула на меня, - Знала бы Наталья мой выбор, умерла бы со смеху.  Так или иначе, но этому случайному роману не может быть продолжения. Я не хочу никого впускать так близко, тем более,  что у меня есть своя тайна. Черт!!! – я забыла про драгоценности. А дома, фактически не знакомый мне человек, и неизвестно чем там занимается! О, ты дурра. Ну какая же ты, Арина, тупая”!!!  Да уж, я очень рассеянная стала, и как ребенок, доверчивая. А в этом мире  недопустимо быть такой. Нужно срочно измениться, нужно устраивать семью, а не впускать домой незнакомых молодых людей.
По дороге домой, я прочла себе лекцию на тему “как жить правильно в современном мире”, и не заметила, как вдали показался  родной поселок. Вечерело, слегка смеркалось, но было еще достаточно светло. Было слышно, как воет Помпей. “Чтой то с ним? Он обещал его покормить. Странно”.  Я открыла ворота, заехала во двор. Помпей был на привязи,  монотонно продолжая  выть.
- Прекрати этот вой! – я приблизилась, чтобы погладить его, но он стал бросаться на меня.
Странно.  В окнах не было света. Странно, - еще раз подумала я, смотря на дом. Над  деревьями, росшими во дворе, кружились вороны и каркали, что есть мочи. Их карканье подозрительно напоминало смех. Странный какой вечер. Наверное, Тимофей ушел, не предупредив. И не покормив собаку, хрен моржовый.
Я направилась к дому. Странно, но дверь была закрыта. В доме была сплошная темень. Включив свет в прихожей, я не стала обегать комнаты, лишь позвала: “Тимофее-ей! Ты здесь”? – меня немного задело, что он так спокойно свалил, после всего, что между нами было. Женская сентиментальность. Куда от нее денешься? Я включила свет на кухне, поставила чайник, пошла переоделась, и стала готовить легкий ужин. Ничего приготовлено не было, как было обещано.  “Все решилось само собой”, - подумала я с долей облегчения, - и сегодня я проведу свой волшебный вечер с украшениями, свечами и коньяком. Здорово”!  Вспомнив о коньяке, я решила немного пропустить за ужином. Отметить несостоявшееся знакомство, и предстоящее волшебство.  “Что ж, а не все так плохо”, - подумала я, убираясь на кухне и  готовясь идти в душ. После всех приготовлений, я надела свой пеньюар и вошла в залу…

                14

       В дверях я немного замешкалась, но потом включила свет в комнату.  Крик замер где-то глубоко внутри меня. Удары сердца отдавались болью. Как будто колья вбивали в меня с каждым ударом. В голове  стало горячо и тоже стало больно пульсировать. Под часами я увидела его, Тимофея. Он лежал в какой-то нелепой позе, весь перекрученный. И что было самым ужасным и даже нелепым, что маятник часов был глубоко вонзен в шею парня, а точнее в его сонную артерию. Нижняя часть часов валялась на полу, разбитая на куски.  Голову Тимофея окружала лужа, темного цвета, уже немного подсыхающая по краям… Я подошла ближе, не веря происходящему. Как будто реальность сменилось  в одно мгновенье. Подкатил спазм, и меня вырвало. Я поняла, что нужно звонить в полицию,  и медленно пошла к двери. Дверь резко захлопнулась передо мной, немного возвращая к жизни. Я повернулась и пошла обратно  к телу Тимофея. “Что  все  это значит? Почему я вижу это”? – пыталась я начать мыслить.  “Посмотри  в его карманах”, -  я услышала внутренний голос, исходивший не от моей логики. Я немного еще приблизилась к телу, и, о черт!! Увидела, что из кармана торчит и поблескивает мое украшение!
-  Ах ты гад ползучий, вор, вот ты зачем вломился сюда, гад, гад какой!!! – я вынимала из его карманов все свои украшения, пригоршню за пригоршней, пока не опустошила их. Я хотела повернуть его и посмотреть во внутренних карманах  куртки, но голова его не поворачивалась, она и так  лежала почти отдельно от тела. Странно, что маятник упал с такой силой. Я аккуратно сложила украшения в шкатулку и положила их в шкаф.  “Надо звонить в полицию. Как я все это буду объяснять?!  -  дрожащими руками я пыталась найти телефон. “ Унеси его за заднюю калитку и закопай там”, - услышала я внутри себя жесткую команду, снова исходящую не от меня. Я машинально посмотрела на свое отражение в зеркале. Глаза горели нездоровым блеском. Внезапно захотелось расхохотаться. Совершенно пропала способность соображать.  Потом я увидела себя, с огромным черным пакетом для мусора, который я принесла с кухни для Тимы. Но чтобы засунуть его в пакет, нужно было вначале вырвать этот чертов маятник из его долбанной башки!  Не соображая, я механически подошла поближе к телу, стараясь не наступать в кровавую лужу, схватилась за середину маятника, напряглась и со страшной силой дернула его вверх. С характерным хлюпающим звуком, маятник поддался и оказался у меня в руках. “Фууу”, -  вытерла я потный лоб дрожащей рукой. Оставив маятник, я посмотрела на голову. В ней зияла огромная темная дыра. Голова держалась, не побоюсь этого слова, на волоске. Засучив  рукава, я облачила тело в черный мешок. Вместе с головой. Чтобы заставить замолкнуть Помпея,  подмешала ему в корм снотворное, тоже оставшееся от деда. Затем взяла  все это хозяйство и вытянула его во двор,  и потянула дальше, по узкой, выложенной плиткой дорожке,  к задней калитке, выходящей в лес, а потом и на реку. Предусмотрительно захватила лопату и надела резиновые сапоги. В доме я полностью выключила свет, чтобы думали, что я уже сплю. Уличные фонари уже не горели. Было по-весеннему темно, когда снега уже нет, а только черная мягкая земля под ногами.  Я  не чувствовала усталости, как будто какая то неведомая доселе сила исходила от меня. Открыв калитку и выйдя в лес, я оставила сверток, и начала копать. Копала, копала, копала, пока не заплакала от досады.  “Да я тут неделю буду копать, рассказывая любопытным соседям, кого я закапываю! И если даже закопаю его неглубоко, то потом местные собаки растащат его останки по улице.  Вот  будет трэш для поселка с десятью жителями”!
- Что же делать?! – неожиданно взвизгнула я не своим голосом, и сама испугалась его.
“ Тащи его к реке и брось там”, - это был все тот же находчивый внутренний голос, под водительством которого я зашла в эти воды по самое горло…
     Дотащив свою ношу до реки, я бросила его в воду у самого берега. Но пакет не тонул. Я чуть было не заорала в истерике. “У меня совершенно нет опыта в таком деле!! Что, книг мало читала что ли? Что делать”?? – от страха захотелось в  туалет.
Я почти бредила, но необычайная энергия не покидала меня, давая понять воочию, что такое двужильный человек.
В кустах я увидела небольшую лодку, привязанную к дереву, без весел. Я нашла большую палку, и, отталкиваясь от берега,  сидя  в лодке, я тащила за собой мешок ближе к середине реки. Слава Богу, он постепенно заполнялся водой и погружался на дно. Фууу, можно было  отчаливать  к берегу. Походу все закончилось…

                15

…. Прибежав лихорадочно домой, я побросала по пути лопату, сбросила сапоги, и забежала в залу. Да, здесь нужно было заметать следы. Все мыть, а особенно лужу, засыхающую на полу. Я посмотрела в зеркало. “Мать честная! Кто это”? – на меня смотрело невменяемое существо, все покрытое грязью – с головы до ног. Я посмотрела на руки и невольно застонала. Ногти были все обломанные, черные, руки были засохшие от грязи. “ У учителя и такие ногти! Невероятно”! – опять захотелось хохотать. Я принялась наводить порядок изо всех оставшихся сил, которых почти совсем не осталось. Вдруг раздался телефонный звонок.
-  Привет, моя хорошая. Прости за поздний звонок, но мне срочно нужно к тебе приехать, - голос Натальи, казалось, был заплаканным и малость  не трезвым.
-  Что случилось? – опять каким-то чужим голосом ответила я.
-  Меня бросил мой хам. Я его выгнала конечно, но бросил меня он. Все кончено. А так как завтра выходной, я решила провести время с тобой. Кто меня еще может выслушать? И на природу хочу, не могу. Так, что прости. Я без приглашения.  Щас такси возьму  и приеду к тебе, на ночь глядя. Ты ведь всегда одна. А завтра проведем время вместе, шашлыки заделаем, да?
- Нет. Извини, я не одна, - голос мой приобрел металлические ноты.
- Тем более. Должна же я, наконец, увидеть его, твоего возлюбленного. Долгожданного, понимаешь..
-  Я же сказала, что не могу. Понимаешь ты это или неет??! – силы мои были на исходе.
И вдруг, в эту самую минуту, когда Наталья что-то продолжала бубнить, уговаривая меня ее встретить, в окне, в вспышке  зарницы,  я четко увидела голову Тимофея, висящую просто в воздухе, со стекающими на застывшее лицо каплями. Все во мне окаменело от ужаса, только громкое учащенное дыхание на весь дом, давало понять, что я еще жива.
- Эй, ты где там? Что с тобой? Короче, все, я еду. Такси заказала, жди. Привезу выпить.
Наталья, похоже, тоже была тугая на уговоры. Я бросила трубку, закрыв глаза и уши руками.  Какое-то время провела в забытьи. “Выпить”, -   первая мысль, которую подумала я.  На ватных ногах, шатаясь, я прошла на кухню, достала дедушкин коньяк, налила себе стакан и выпила  одним махом, не ощущая вкуса и аромата. Я постояла, уставившись в одну  точку  несколько минут или около того, и стала  искать его,  единственного своего друга, шаря  по ящикам  стола, комода, в поисках друга-ножа….