Диалог

Александр Григорьевич стоял у грязной стены и курил. «Чертовы сигареты. В свои шестьдесят я могу позволить себе все, а до сих пор курю это дешевое дерьмо,» -  подумал он, глядя на мятую пачку «LM». Уже прошел час с того момента, как его помощник скрылся в темноте коридоров этого странного подвала. Тусклый свет выхода едва доставал до тяжелой стальной двери, у которой стоял Александр Григорьевич. «Холодно, - подумал он. - Не ужели так сложно договориться с чертовым шарлатаном? И какого черта я не взял охрану? Еще не хватало, чтобы меня тут зарезали». Мрачные мысли приходили в голову Александру Григорьевичу одна за другой. Наконец, тяжелая стальная дверь со скрипом открылась, и из нее показалась голова его помощника. Его лысеющий скальп и выступающий крючковатый нос навеяли Александру Григорьевичу воспоминания о короле крыс из «Щелкунчика».

- Александр Григорьевич, вы же знаете, что вам нельзя курить! К тому же, если кто-нибудь сфотографирует, то будет негативная реакция в прессе… - начал помощник.
- Гриша, я тебя забыл спросить, что мне можно, а что нельзя, - резко сказал Александр Григорьевич.
- Извиняюсь. Я все узнал - он ждет вас в соседней комнате. Вам нужно пройти за дверь, а там повернуть налево, только… Я не уверен, что это действительно поможет, - ответил Гриша и опустил голову.
- Ты думаешь, я не знаю? Скорее всего, это очередной глупец, который будет пытаться заморочить мне голову. Ну что ж, в таком случае его ждет печальная судьба — лишние свидетели нам не нужны. Слухи о том, что президент самой крупной компании в стране ходит к шарлатанам в поисках лекарства, будут гораздо вредней слухов о курении. Ты так не считаешь? - Александр Григорьевич ехидно ухмыльнулся.
- Да, господин президент - слухи нам точно не нужны. Я все сделаю как положено, - ответил Гриша и покорно отворил стальную дверь.
- Наш бизнес так огромен: в нем есть и врачи, и ученые, и священники. Можно сказать, что благодаря нам, наука в стране поднялась на новый уровень! Но я вынужден шататься по так называемым «местам силы» - старым затхлым помойкам в заброшенных подвалах. И все потому, что мои ученые и врачи считают... Нет, даже не считают — они верят, что здесь можно решить проблемы, неразрешимые в рамках современной науки и медицины. Гриша, ты не думаешь, что я сошел с ума? - спросил Александр Григорьевич усталым голосом.
- Я считаю, что все же стоит попытаться, - ответил ему Гриша.
- А я думаю, что стоило бы бросить все и провести остаток времени с семьей, эээх… - Александр Григорьевич махнул рукой и неловко засунул исхудавшее от болезни тело внутрь дверного проема. - Хорошо еще, что пресса пока что не замечает моего недуга. Хотя, на месте журналюг, я бы уже давным давно напечатал статью о том, что президент самой прибыльной компании в стране внезапно похудел на двадцать килограмм.
- Это было бы недопустимо. Хорошо, что мы контролируем ситуацию, - с собачьей преданностью подтвердил Гриша.
- Да знаю я, как мы контролируем. Подключили придворные каналы к сиськам, а остальным железом по зубам стучим. Впрочем, иначе никак, - с печалью заметил Александр Григорьевич. - Ладно, Гриша. Пошел я. На всякий случай не уходи далеко и будь настороже.
- Так точно, Александр Григорьевич — по-военному отрапортовал Гриша.

Слева, за проходом, как и говорил Гриша, президента ожидала еще одна дверь. Тусклый свет коридорной лампочки не доходил до этого вонючего угла, поэтому Александру Григорьевичу приходилось пробираться на ощупь. За дверью его ждала относительно светлая комната, больше напоминавшая деревенский погреб, чем подвал. По всей комнате была разбросана старая одежда, а в дальнем углу возвышалась огромная куча мусора. Пол был почему-то покрыт слоем песка, а стены были выполнены из древней каменной кладки, которую президент никак не ожидал увидеть в подвале обыкновенной хрущевки. В центре невысокого потолка была проломана узкая щель, через которую необыкновенно ярким потоком бил дневной свет. «Странно. Когда мы заходили, на улице шел дождь,» - подумал Александр Григорьевич. Будто бы в подтверждение его слов из щели начала капать вода, по всей видимости стекавшая из соседствующих со старым зданием луж. В дальнем конце комнаты, на песке, в позе лотоса сидел маленький старичок с коротенькой плешивой бороденкой. На глаз Алексндр Григорьевич дал бы ему все сто лет. Одежда на старике была порвана, засохшие царапины покрывали руки, а в довершении картины, от него исходил характерный запах. «Ну отлично. В прошлый раз была цыганка, а теперь вот бомж», - с разочарованием подумал президент. Старик сидел с закрытыми глазами и не обращал никакого внимания на важного гостя. Видимо, он жил здесь уже много лет, покидая странную комнату только затем, чтобы сходить в туалет и купить еды.

- Эй старик, ты здесь живешь? - спросил Александр Григорьевич.
Однако хозяин подвала хранил молчание. Он даже не поздоровался со своим гостем и сидел смирно с закрытыми глазами, будто бы пребывая в глубокой коме.
- Я думаю, ты знаешь, кто я такой. Надеюсь, мой помощник объяснил тебе, зачем я пришел и чего я хочу. Полагаю, что ты понимаешь, что об этом визите ты не будешь говорить никому, — начал президент, но остановился, заметив, что старик продолжал молчать, сидя в той же позе и не подавая никаких признаков жизни.
Александр Григорьевич пощелкал пальцами перед его лицом, надеясь, что этот жест разбудит старика, однако тот оставался невозмутимым.
- Пьян ты что ли? - устало сказал Александр Григорьевич и повернулся в сторону выхода.

Внезапно, глаза старика открылись, и он начал громко и быстро говорить:
- Аааа, Ляксандр Григорич. Присаживайся, будь моим гостем. Долго же тебя ждать пришлось, — когда он заговорил, президент заметил, что во рту у старика не хватает нескольких зубов.
- Я бы предпочел постоять, - ответил президент, посмотрев на грязный пол и свои новые брюки.
- Нееет. Коль хошь с НИМ поговорить, придется сесть, - возразил наглый старикашка.
- Ладно, — поворчав ответил Александр Григорьевич и аккуратно, чтобы не запачкаться, сел на корточки.
- Эээ неее, так не пойдет! Ты у себя в кабинете так сидеть  будешь, а тут изволь на колешки падать.
- Черт с тобой, старик, - сказал президент и все-таки сел на колени. - Кто ты вообще такой?
- Ты чего, сляпой? Священник я, — ответил он и указал на маленький деревянный крестик на своей груди, который Александр Григорьевич поначалу не заметил из-за грязной бороды.
- Священник? Кхм... Ну ясно. А что же ты в церкви не сидишь, священник? И где твои прихожане? - ехидно спросил его президент.
- А это и есть церковь! Единственная настоящая церковь. А люди ко мне каждый божий день ходют. Только за сегодня дюжина пришла, — спокойно ответил старик.- И ты вот притащился, а все одно вижу - не веееришь.
- Ладно, ладно, успокойся. Верю я тебе. Давай, вызывай свое начальство. Что я должен сделать -  помолиться? Скушать каких-нибудь таблеток? - в голосе Александра Григорьевича по-прежнему слышалась усмешка.
- Ничего не надо. Он и так тебя слышит. Сиди и смотри, Сашка, и слушай сердцем, - загадочно ответил старик, указав на медленно падающие капли дождевой воды.

Александр Григорьевич попытался заглянуть в отверстие в потолке, из которого текла вода, но яркий луч света больно ударил по его привыкшим к темноте глазам, заставив на секунду отпрянуть назад.
- Да не вверх гляди, а на капли, дурак, - одернул его старик.
- А чего на них смотреть-то? Капли как капли, - рассердился президент.
- Вот правду молвют — дураку все на месте не сидится, — с издевкой в голосе ответил сумасшедший священник.

Александр Григорьевич посмотрел на старика со злобой. «Может он просто душевнобольной? Боже мой, как низко я пал. Сижу в грязном подвале с сумасшедшим стариком-наркоманом, - подумал про себя Александр Григорьевич и начал смотреть на неторопливо падающие капли.  - Сижу и теряю время. А мог бы с Любкой на дачу поехать, эээх… Сына бы успеть воспитать. На кого я их оставляю?»

Капли тем временем продолжали монотонно падать на светло-коричневый песок, почему-то напомнивший Александру Григорьевичу о древних египетских пирамидах. «Пирамиды, пирамиды, сколько лет я вас не видел?» - он начал напевать про себя старую частушку, ставшую популярной в девяностые. Внезапно, президент увидел, что одна из капель упала на пару сантиметров правее положенного — это было заметно по мокрому следу на песке. Прошла минута, и вокруг изначальной «точки» на полу образовался природный узор, состоящий из множества мелких мокрых пятен. «Странно, неужели здесь идет сквозняк?» - подумал про себя Александр Григорьевич. Однако, никакого сквозняка в комнате не было и в помине. Александр Григорьевич с интересом начал наблюдать за падающими каплями, ярко блестевшими в свете полуденного солнца.  «Кап, кап, кап. Через сколько капель моя жизнь оборвется?» - с грустью подумал президент.

Неожиданно для себя он отметил, что в траектории падающих капель есть что-то неестественное — кто-то невидимый отклонял их перед самым приземлением, заставляя приземляться не там, где положено. По коже президента прошла едва заметная дрожь. Капли разлетались все шире, образуя темные линии на светлой поверхности песка. Всмотревшись в них, Александр Григорьевич со страхом и удивлением узнал русские буквы.
- Это… Это ОН пишет? - спросил президент, обращаясь к старику, но тот снова погрузился в свой странный «сон».

Тем временем на песке появилась фраза, которая заставила сердце Александра Григорьевича сжаться в комок.
- Ты умрешь. - Страшные слова обретали тысячи мрачных оттенков, оживая в голове президента. Через мгновение песок высох, не оставив ни следа от пугающей фразы.
- Ты... Бог? - дрожащим голосом спросил президент.
- Да, - последовал ответ. На этот раз капли легли на песок с удивительной быстротой.
- Откуда я знаю, что ты говоришь правду? Почему бы тебе не явиться ко мне в образе человека и не поговорить по-человечески? Зачем эти шарады? - с угрозой спросил пришедший в себя Александр Григорьевич.
- Я не хочу, - появившаяся фраза поставила президента в тупик.

Пот стекал по его лбу, напоминая тот самый странный водопад из капель. Ему потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться и продолжить диалог.
- Хорошо, допустим ты и правда Бог. Тогда ответь мне, почему я должен умирать? - с придыханием спросил президент.
- Все люди смертны, - банальная слова легли на песок, как приговор.
- Но ты же можешь все исправить. Если ты Бог, то ты все видишь! Посмотри, как я живу. Да, я не идеальный отец и муж, но я сделал столько хорошего! Я принял компанию в трудные времена, а  теперь она процветает. Я дал работу и жизнь сотням людей, - вдохновленно говорил Александр Григорьевич. - Посмотри, как я работаю. До того как меня утвердили на должность, большая часть завода была разворована. А люди? Кто спился, а кто за границу уехал. А теперь у нас небывалый рост, которого компания со времен коммунистов не видела. Ну, что скажешь? Ты поможешь мне?
- Нет, - ответ появился на песке до того, как успел исчезнуть предыдущий.
- Но почему? Да, согласен - кое-где мы наломали дров: эту митингующую шпану зря прижали и на журналюг зря надавили. Но в той ситуации по другому было никак... С ваучерами, конечно, было не совсем гладко, но, с другой стороны, все было по закону. Я помню все свои прегрешения и искренне в них каюсь, не отрицая своей вины. Но, тем не менее, если бы я вернулся на двадцать лет назад, то поступил бы точно так же. Подумай сам — если взять все мои грехи и поставить их на одну чашу весов, а на другую положить результат моей работы - какая из них будет тяжелее? Думаю, ты знаешь ответ, - закончил свою речь Александр Григорьевич и нервно улыбнулся.
- Все грешны. Все умирают, - последовал ответ. 
- Да ты и сам хорош, - со злостью заметил президент. - Скольких добрых людей ты не спас и не пощадил? Скольких ученых ты распял? Сколько катастроф мог бы предотвратить, сколько эпидемий мог бы не допустить? Почему я должен страдать из-за того, что ТЫ создал этот мир несовершенным? Почему я должен платить за грехи моих предков? Убей же меня прямо здесь или даруй мне бессмертие! Разве я не заслужил этого? Разве не для этого ты говоришь со мной?

И тут, одна из капель упала президенту прямо на лоб. Он в ту же секунду почувствовал сильную головную боль, пробирающую его слабое тело до самых костей. На ум внезапно пришло воспоминание, которого он никогда не переживал, но тем не менее такое же реальное и ощутимое, как память о фильме, который он смотрел вчера вечером. Александр Григорьевич с удивлением и интересом окунулся в собственную память...

… Человек на трибуне выглядел точно так же, как Александр Григорьевич. Однако, президент заметил, что вид у него был более здоровый: от тела отступила болезненная худоба, а щеки украшал едва заметный румянец. Он стоял перед огромной толпой людей: горделивый, статный и важный. Он смотрел на всех свысока, одаривая народ  милостивым взглядом мудрого правителя. «Я стану великим,» - пронеслось в голове. Человек, так похожий на него, говорил длинную речь о том, что уже сорок лет в стране правит стабильность и порядок, что бедность и безработица были побеждены, что голод и болезни отступили. Люди, окружавшие его со всех сторон, внимали каждому слову своего лидера. Однако, в глазах некоторых из них он видел недоверие.
- Старик выглядит на сорок лет, а застрял в прошлом веке, - прошептала одна бабка.
- Такого застоя, как при нем, уже сотню лет не видывали, - добавила ее соседка.
- Да надоело все это. Стабильность, процветание, сытая жизнь. Хорошо-то это хорошо, а идея наша давно уже протухла. Для чего живем? Эээх, избавить бы правительство от этих стариков... - заметил один из пожилых граждан в старом пальто.

В эту секунду воспоминание перенесло Александра Григорьевича в другое место. Он оказался в небольшой квартирке, где какой-то подросток смотрел телевизор, громко чавкая картофельными чипсами.
- Мам, опять эта мумия с экранов вещает, - обратился подросток к женщине, возившейся на кухне.
- Почему ты так говоришь о нашем президенте? Он, между прочим, так много сделал для нашей страны… - начала она.
- Ой, да брось ты — он всего-лишь древняя мумия, - перебил ее сын и засмеялся, мерзко похрюкивая.
На этом мысль резко оборвалась, возвращая разум Александра Григорьевича в нормальное состояние.

- Я никогда не буду таким, - прокричал президент. - Я буду мудрым правителем, я буду идти в ногу со временем и меня всегда будут любить и уважать! Я… Я заставлю их… - он не успел закончить, как другая капля упала ему на лоб, вновь окунув его в пучину искусственных воспоминаний…

… Человек все так же стоял на трибуне и вещал народу о светлом будущем и безбедном настоящем. Но вместо обычных граждан, на площади выстроилась целая армия солдат, дружно откликавшихся на его слова. На его руке кровавым следом сияла красная повязка, а его речь была еще более пронзительной и проникновенной. Сознание Александра Григорьевича снова перенеслось в квартиру, где, на этот раз, мать смотрела телевизор, молча убираясь на кухне. Увидев на экране лицо президента, она тут же взяла пульт и переключила канал.
- Я видел, как ты это сделала, - раздался за ее спиной юношеский голос, с едва прорезавшимися стальными нотками.
- Я обо всем расскажу в школе, - на этот раз на сыне была надета белоснежная форма, а сам он был идеально прилизан и аккуратно подстрижен. На руке алела все та же повязка, которую Александр Григорьевич видел ранее .
- Сынок, ты чего? Я же просто переключила канал - что в этом такого? - виновато спросила мать.
- Ты не любишь нашего бессмертного президента, - ответил сын и отобрал у нее пульт.
Мысль снова оборвалась и Александр Григорьевич вернулся в подвал.
- Но я не такой, - проорал он в пустоту. - Даже если я стану бессмертным, я никогда не буду таким. Ты все это выдумал! Зачем ты это делаешь?
- Ты боишься смерти? - вместо ответа на песке появился вопрос.
- Нет, - неуверенно ответил президент. - Я просто не могу понять, зачем я родился, если мне суждено умереть? Зачем я копил бесценный опыт? Зачем я учился, работал, шел по карьерной лестнице? Неужели все это создано мной лишь для того, чтобы в один прекрасный день… Это… Это несправедливо! Зачем мы живем, если через тысячи лет даже память о самых великих из нас превратится в песок? - он зачерпнул горсть с пола.
- Сын. У тебя есть сын.
- И что? Жить ради него? Воспитать его, дать ему образование, работу? Что будет потом? Он умрет, его сын умрет, возможно весь мой род через поколение умрет, не оставив после себя ничего. Зачем жить, зная, что все это напрасно?
- Ты скоро умрешь, - фраза на песке не обладала интонацией, но звучала в голове президента хуже, чем тысячи оскорблений.
- Ты хочешь посмеяться надо мной? - разгневанно спросил Александр Григорьевич. - Я понял! Для тебя мы все - игрушки! Это всего лишь большой эксперимент, да? Играешь с нами, как ребенок с солдатиками? Будь ты проклят! - закончив эту фразу от со злостью ударил кулаком по песку.

Течение воды внезапно прервалось, а старик, сидевший напротив него, открыл глаза и начал громко хохотать.
- Заткнись ты, мерзкий старикашка! Что ты понимаешь? - громко закричал Александр Григорьевич и кинул в него подвернувшийся под руку камень.

Булыжник угодил тому прямо в темечко, и старик упал на спину, мгновенно затихнув. Из щели в потолке бурным потоком потекла вода - она как будто бы вырвалась из под контроля и теперь стремительно затапливала комнату. Каменный потолок начал осыпаться под напором неистовой стихии.  Испугавшийся Александр Григорьевич вскочил с колен и выбежал, на ходу захлопнув за собой дверь. Гриша, куривший у входа, не успел ему ничего сказать.
- Убираемся отсюда, - крикнул ему бегущий президент.
- Но как же… - начал Гриша.
- Ходу, Гриша, ходу!

Когда они в впопыхах сели в машину, Александр Григорьевич еще долго не мог успокоиться. В конце концов, он выпил бокал виски и выкурил сигару. Гриша долго молчал, но все же осмелился задать ему вопрос:
- Ну, как все прошло?
- Херово, Гриша, не спрашивай, - ответил ему президент.
- Ладно, неважно… На следующей неделе можно будет съездить в еще одно место... - начал Гриша.
- Нет, не надо, - перебил его Александр Григорьевич.
- Как хотите, - покорно сказал Гриша. -  И еще одно дело. Пока вас не было, звонила ваша жена. Она просила передать, что ваш сын…
- Что с ним? - взволнованно спросил Александр Григорьевич.
- Ничего страшного. Глупость, да и только. Но она просила вас перезвонить.
- Да говори же уже.
- По ее словам, он где-то нашел грязный деревянный крестик и ни в какую не хочет с ним расставаться.