Разделительная полоса. Часть 1

Дверь отворилась, и с вырвавшимся из комнаты пучком яркого утреннего света, в коридоре показалась пара прелестных хрупких ножек, шагающих босиком по прохладному дорогому паркету неслышной поступью. Миловидная молоденькая девчушка, облаченная в нежных тонов ночную сорочку, шла вдоль светлых стен, заспанно потирая свои глаза. Густые длинные светлые волосы небрежно лежали на ее плечах, и растрепанные крупные кудри доставали до поясницы. По всему было видно, что она с удовольствием поспала бы еще, но что-то заставляло ее вставать в такой ранний час и, будучи еще полусонной, целенаправленно брести по широкому коридору. Она регулярно проделывала это почти каждое утро, и уже не глядя могла найти нужную ей дверь.

Подойдя к порогу, она ухватилась за холодную ручку и, опустив ее вниз, легко толкнула большую дверь. Девушка замерла. Вопреки ее ожиданиям, дверь не поддалась ей, оставшись запертой. Она снова надавила на ручку и толкнула упрямый объект сильнее. Но он снова не уступил ей. Девчушка непонимающе оглядывала высокую дверь, и на ее лице все заметнее проявлялось неподдельное удивление. Глухо щелкнул замок, и она вздрогнула от неожиданности. Дверь распахнулась.

- Ты?! – в глазах девушки сверкнул, непонятно откуда взявшийся и так сильно негармонирующий с ее милым личиком, гнев.

В дверном проеме стоял парень лет двадцати в строгом, хорошо на нем сидящем, костюме. Упершись плечом в косяк, он незамысловато улыбался, молча вытирая руки маленьким розовым полотенчиком.

- Ты что тут делаешь?! – закричала девушка, яростно сжав руки в кулачки, будто собиралась накинуться на него, раздавая слабенькие, но обидные тумаки.

- То же самое, что делают все люди, когда ходят в туалет, - спокойно пояснил парень.

- Я спрашиваю, что ты делаешь в мо;ей уборной?!

- Я же сказал, - со всей серьезностью отвечал он. - Могу расписать все в подробностях. Я вошел, закрыл дверь, подошел к унитазу…

- Замолчи! – еще громче вскрикнула раздосадованная девушка. – Ты должен ходить в туалет для слуг!

Парень еще шире улыбнулся, нагло разглядывая привлекательную сорочку, мягко облегающую стройное, уже сформировавшееся тело. Он не спеша подошел к девушке, заставляя ее пятиться назад. Упершись ладонью в стену, он наклонился к ней, продолжая разглядывать ее пленительные формы.

- Дорогая, - тихонько заговорил он, - рабство уже давно отменено, и слуг уже никто не держит, и туалетов для слуг у вас нет. Я здесь работаю и имею право ходить в любой туалет на своем рабочем месте.

Он небрежно накинул на ее плечико влажное полотенце.

- Нет, не имеешь права! – снова выкрикнула девушка, брезгливо скинув с себя неприятную ее телу намокшую пухлую ткань. – Ты не имеешь права подниматься сюда вообще! Здесь моя комната, моя уборная и это мо;й этаж!

- А маленькой принцессе не многовато?

- В самый раз! – выпалила девчушка, юрко вынырнув из-под руки парня и спешно пустившись куда-то по коридору. – Папа тебя на куски порвет, когда узнает, - бурчала она, подбегая к широкой красивой лестнице, изящно выполненной каким-то превосходным и, вероятно, очень дорогим мастером.

Она ловко сбежала вниз по ступенькам. Миновав шикарную большую гостиную, оформленную по всем современным модным веяниям, она нырнула в еще один такой же широкий коридор. Пробежав сквозь него, она оказалась перед огромной темной дверью, наверняка вырезанной из цельного куска самой драгоценной породы дерева. Девушка не мешкая, толкнула дверь, ворвавшись в большой, впечатляющий своим убранством кабинет.

- Папа! – выпалила она голосом, полным обиды и разочарования. – Уволь его! Я не могу больше находиться с ним рядом! Найми другого водителя! Старого и страшного!

- Виль, оделась бы ты, - спокойно сказал мужчина, восседающий во главе невероятных размеров и формы стола, одарив дочь мимолетным взглядом и вновь зарывшись в какие-то бумаги.

- Папа, ты должен сделать это для меня!

Мужчина отложил ручку в сторону, закрыв толстую папку и, сцепив пальцы, внимательно посмотрел на дочь.

- Виль, пора бы уже забыть про тот случай. Это было два года назад. Тебе уже семнадцать, и ты заметно повзрослела. Ты уже должна многое понимать.

- Я понимаю, папа! Понимаю, что два года назад я была ужасающе наивна и глупа. И нет ничего смешного в том, что я перепутала дружеские чувства с чем-то иным. И хватит вспоминать тот дурацкий инцидент, заставляя меня испытывать стыд. Он тут совершенно не причем.

- Тогда что опять случилось? – поинтересовался отец, тяжело вздыхая и томно смотря на дочь взглядом, полным любви и обожания.

- Я как обычно шла в свою уборную и сильно удивилась, когда не смогла туда попасть. Дверь открылась, и оттуда с невероятно наглым выражением лица, вышел этот идиот!

- Виль, умерь свой пыл. Твое раздражение не повод обзывать людей.

- Я не обзываюсь. Я назвала его достаточно ласково. Он достоин худших слов.

- Я так понимаю, что ты готова уволить человека за то, что он посетил твою уборную. Так?

- Ты все правильно понимаешь, папа. И я уверена, ты понимаешь почему.
Мужчина снова тяжело вздохнул, взяв в руки телефон. Он быстро набрал чей-то номер и поднес трубку к уху.

- Райт, зайди в кабинет, пожалуйста.

Он положил телефон на стол и внимательно взглянул на дочь. Та мялась, молча разглядывая стол и стены. На ее губах застыла еле уловимая улыбка, предвкушающая грандиозное событие.

Дверь открылась, и в кабинет вошел парень. С плохо сдерживаемой ухмылкой, он оглядел Виль, но тут же приглушив свой задор, внимательно посмотрел на ее отца.

- Райт, - начал мужчина, - Виль сказала, что ты поднимался на третий этаж.

- Это так, – незамедлительно ответил парень.

- Тебе ведь известно расположение всех доступных уборных в этом доме?

- Да.

- Я полагаю, Райт, что у тебя нет надобности подниматься на третий этаж. Ведь так?

- Так.

Мужчина внимательно оглядел парня и перевел свой взгляд на ожидающую его приговора дочь. Она в нетерпении ловила каждое его слово, тщательно скрывая торжествующую улыбку.

Он медленно встал из-за стола и, еще раз тщательно оглядев своих гостей, развернулся и подошел к окну. Он долго всматривался в горизонт, обдумывая свои мысли. Этот серьезный на вид человек не мог принять поспешного решения. Весь антураж, царивший вокруг него в кабинете, говорил о том, что он всегда тщательно взвешивает все факторы, готовый изучать сотни документов и статей, прежде, чем сделать решительный шаг. И сложившаяся ситуация так же не могла остаться без его внимания и взвешенного взрослого решения.

Наконец, мужчина снова повернулся.

- Вот что, - строго заговорил он, подойдя к столу и вновь усевшись в огромное и, вероятно, необычайно удобное кресло. – Забудь сегодня про школу, Виль. Ты не едешь туда, - он взглянул на удивленную дочь и тут же перевел взор на парня. - Сегодня мы с Виль должны быть в летнем особняке в горах у озера. Ты, Райт, отвезешь ее туда на машине. Будет большой прием, поэтому ты должен привезти ее к семи часам вечера. Если вы приедете позже назначенного времени, я вынужден буду тебя уволить.

- Что?! – выпалила Виль, ударив ладошками по столу. – Это полторы тысячи километров! Мне часов пятнадцать трястись в машине с этим идиотом. Ты же летишь днем на самолете, и я полечу с тобой!

- Нет, Виль, на самолет ты не попадешь. Там больше нет места.

- Нет места?! Ты летишь один!

- Со мной летят мои деловые партнеры с женами и их детьми.

- Пускай летят на своих самолетах!

- Виль! – повысил голос мужчина. – Это мое решение, и оно не обсуждается.

- Папа! Иногда ты бываешь глупцом!

- Виль, прекрати! – еще громче осадил ее отец. – Если бы я был глупцом, я бы вообще не летел сегодня на частном самолете на виллу возле шикарного озера, а ты бы не ехала туда даже на машине. Поэтому умерь свои капризы, собирайся и садись в машину. И слушайся Райта. Он взрослый человек.

- Как же, взрослый, - не унималась Виль. – Ему всего восемнадцать… - она озадаченно на него взглянула. – Или девятнадцать.

- Мне двадцать один, - снисходительно посмотрел на нее Райт.

Виль замолчала, обиженно посмотрев на большие настенные резные часы.

- Ладно, - спокойно сказала она. – Ты даешь ему гораздо меньше времени, чем требуется. Поэтому ему ни за что не успеть вовремя, - она удовлетворенно улыбнулась. – Придется немного потерпеть, зато я смогу обзавестись новым водителем.

Мужчина вздохнул, разочарованный поведением дочери.

- Поверить не могу, что я в это вляпалась из-за дурацкого туалета, - бубнила Виль, развернувшись и наигранно не спеша, выходя из кабинета.

Парень, немного поразмышляв о чем-то своем, последовал за ней.

- Райт, - одернул его мужчина, - я знаю, почему два года назад ты ей отказал.

Парень молча на него посмотрел, не проявляя никаких эмоций и желания поддерживать этот разговор.

- Надеюсь, - продолжил мужчина, - теперь тебе будет указывать дорогу зеленый свет.

Он улыбнулся, будто это была метафора, призванная намекнуть парню на что-то иное. Райт приподнял уголок губ.

- И да. Сегодняшний твой поступок был слишком опрометчивым, - продолжал улыбаться мужчина.

- Простите. Этого больше не повторится, Мистер Роун.

Райт вышел за дверь, аккуратно прикрыв ее за собой.

Мужчина откинулся на мягкую спинку кресла. Его улыбка испарилась, а взгляд потускнел. От его решительности и суровости не осталось и следа. Он в одну секунду превратился в обычного человека, в чьих глазах можно было увидеть тоску и выжигающую боль. Его седые не по годам волосы обрамляли его, потасканное безжалостностью тяжелой жизни и гнетущих терзаний, серое лицо. Его немного подрагивающие пальцы, нервно цеплялись друг за друга, будто он вновь и вновь переживал события, ставшие мучительной непреодолимой стеной в его томительном существовании.

- Ты права, милая, - тихо заговорил он сам с собой. – Я - глупец. Лишь такой глупец мог лишить тебя так многого. Отобрать пять прекраснейших лет твоей жизни и украсть самое дорогое, что у тебя было. Я - настоящий дурак.

Мужчина прикрыл ладонью глаза. Его губы заметно вздрогнули.

- Я бы никогда на это не пошел, - он сделал немую паузу, с трудом сглотнув огромный ком, подступающий к его горлу. – Если бы только знать заранее…

Он стиснул губы, крепко сжимая их, чувствуя необратимость этих давящих ощущений, раздирающих его сердце и разум. По его щеке медленно скатилась щемящая слеза и, коснувшись его подрагивающего подбородка, сорвалась вниз, забрав с собой маленькую каплю его отчаяния.