Продаётся мир. Недорого! Глава 14

Ощущения от пробуждения были, мягко говоря, превосходные. Стас с удовольствием это осознал, еще даже не открывая глаз. Ни разу за последние годы, начиная с далекого и смутно припоминавшегося детства он не высыпался настолько хорошо. Он не торопясь открыл глаза. Свет поначалу ударил по глазам, отражаясь от белых стен, но зрачки быстро сузились и смотреть на окружающий мир стало уже возможно.
Он находился в том же самом боксе, но что-то неуловимо изменилось. Ему казалось, что прошло совсем немного времени, однако окружающая обстановка говорила об обратном. Появились некоторые новые предметы, как будто кто-то раз за разом заходил в комнату и приносил что-то своё.
Медицинская стойка, стоявшая раньше возле стены, теперь переехала ближе к кровати, держа на своей вершине наполовину опустевший пластиковый флакон с желтоватым раствором. Редкие капли падали в фильтр, а затем по тонкой трубке попадали к венозному катетеру у него в левой руке, на внутренней поверхности локтевого сгиба.
Приглядевшись, Стас разглядел название, написанное на флаконе. Это была одна из универсальных смесей для внутривенного питания, предназначенная для кормления тяжелых больных, находящихся в коме. Или же тех, кого не было возможности кормить через рот, естественным путём.
Проследив взглядом, он обнаружил на пальце той же руки датчик для определения уровня кислорода в крови. "Оксиметр" - вдруг подумал Стас. Мысль возникла ниоткуда, была простая и обыденная. И он даже почти не испытал удивления, откуда такое необычное слово взялось у него в голове. Просто это слово взялось из ниоткуда и так же бесследно пропало, выполнив свою функцию.
Стас попытался пошевелиться, но безуспешно. Руки и ноги были прочно зафиксированы, и даже малейшее движение было недоступно. Однако мышцы вполне ощутимо болели, как будто он накануне весь день занимался тяжелой физической работой. Больничная рубашка была вся липкая и источала запах застарелого пота.
Он поднял глаза к объективу камеры, смотрящей прямо на него из угла камеры-бокса. Возле линзы горел маленькой красной точкой индикатор, показывавший, что съемка в настоящий момент продолжается.
- Эй, люди! Меня кто-нибудь слышит?
Голос эхом пронесся по камере, поглощаясь прозрачными пластиковыми стенами, и расходясь по сторонам, уже с меньшей силой. Звуковая волна быстро затихла, но эффект был достигнут. Боковым зрением Стас уловил движение за несколькими слоями прозрачных стен. Там, вдалеке, кто-то грохнулся со стула. Скорее всего, это был очередной дежурный на том наблюдательном пункте. Он, вероятно, устал нести непрерывную скучную вахту и, откинувшись на кресле, благополучно задремал. Крик Стаса вырвал его из состояния сна и он, не рассчитав спросонья сил, грохнулся вместе с креслом на пол.
Через минуту горе-надсмотрщик поднялся с пола, кряхтя и пытаясь понять, что же помешало ему досмотреть очередной сон. Найдя на своих мониторах движение проснувшегося Стаса, он двинулся к нему в бокс.
Войдя, он остановился в дверях, а потом с сомнением тихо произнёс.
- Ты что, проснулся? Неожиданно.
- Да уж, и не говори. - С сарказмом ответил Стас. - Может, следует уже меня отвязать, раз я не сплю?
Неуверенности на лице наблюдателя прибавилось.
- Да-да, конечно.
Он было двинулся ближе к кровати, но потом вдруг остановился, видимо, вспомнив инструкции.
- Нужно сообщить Профессору.
Стас с укором посмотрел на него, парень был слишком неуверен в себе.
- Конечно, сообщи. А то тут у вас люди, поди, нечасто просыпаются. Только руку хоть одну отвяжи, а то затёк совсем.
Однако ожидаемой реакции не последовало. Парень в белом халате покинул бокс так же поспешно, как и появился. Спустя всего несколько секунд до Стаса донесся его голос, как он что-то говорил, склонившись к коммутатору на стене. Слов разобрать не удавалось, но общий смысл был ясен по интонации. Молодой человек был крайне удивлен, если не сказать - ошарашен. Что-то его то ли испугало, то ли поразило, в любом случае он был возбужден до крайности. И Стас мог предположить, что это было его пробуждение, видимо, довольно неожиданное.
Следующие несколько минут в помещении царила тишина. Стас не торопясь оглядывался по сторонам, периодически пытаясь освободиться от ремней, поворачивал кисти рук в разные стороны, но безрезультатно. Ремни были слишком прочными, чтобы их можно было разорвать, и вместе с тем фиксировали конечность аккуратно, практически не оставляя следов. Они были изготовлены специально для такого применения. Стасу в голову вдруг пришли виденные им когда-то стальные наручники, обшитые розовым мехом. Откуда взялся этот образ, он даже и представить себе не мог, но поспешил отогнать подальше такие мысли.
Попутно Стас оглядывался по сторонам. Сквозь прозрачные стены видимость была снижена, но он почти наверняка узнал, что во всех этих боксах он был единственным испытуемым. Сами комнатки просматривались хорошо, а вот наблюдательный пункт, куда в такой спешке убежал молодой парень, просматривался плохо. Сейчас он почти без движения сидел за столом и взгляд его был направлен в сторону мониторов наблюдения. Стас перевёл взгляд на глазок камеры в углу своего бокса и делано улыбнулся, показывая этим своим оскалом крайнюю степень нетерпения.
Это как будто послужило знаком: дверь в помещение отворилась, и сквозь прозрачные стены показался еще один силуэт в белом халате. До Стаса донесся звук разговора, люди в наблюдательном пункте обменялись несколькими короткими фразами, а затем быстрой походкой двинулись по направлению к нему.
Профессор вошел в бокс тихо, немного крадучись, будто боялся разбудить спящего человека. Однако, обнаружив, что подопытный не спит, а очень даже живо наблюдает за всем этим представлением, выпрямился и внимательно начал изучать Стаса, не говоря при этом ни слова.
- И вам добрый день, - вновь съязвил тот, - всё еще нет желания меня освободить?
Вопрос был адресован помощнику, который вошел вместе с Профессором, а теперь стоял чуть позади него. Стоял молча, словно ожидая распоряжений, и не осмелился произнести ни слова, только лишь наблюдал.
Вместо него начал говорить сам старик.
- Это была вынужденная мера. В процессе эксперимента возникли сложности, тебя пришлось привязать. Иногда развивались судороги, и в целом было порядочное возбуждение.
Стас изучал мимику Профессора, и что-то внутри кольнуло сомнением.
- Думаю, это не единственная причина.
Тот согласно кивнул и слегка улыбнулся.
- Разумеется. И мне просто было интересно, догадаешься ли ты.
Он подошел ближе, чуть наклонился вперёд, всматриваясь юноше в глаза. Потом, не отрываясь от этого занятия, тихо скомандовал.
- Развяжите его.
Помощник управился с задачей быстро, через минуту ремни были сняты. Теперь Стасу становилось понятно, что сам он никогда не смог бы освободиться. На каждом ремне была сложная система фиксаторов и блокировок, обойти которую самому привязанному было невозможно. Для этого требовалось не меньше двух свободных рук.
Наконец он поднялся и сел на постели, больше по привычке потирая запястья. Неприятных ощущений не было, он будто сбросил оковы, державшие его долгое время. Голова закружилась, он чуть подался  вперёд, ухватившись за край кровати.
- Не нужно резко вставать, - незамедлительно прокомментировал Профессор, - после длительного горизонтального положения такое бывает.
- Ортостатическая гипотензия?
Стас произнёс эту фразу не задумываясь, и только потом осознал её. Слова были странными, и он был готов поклясться, что раньше не смог бы даже прочитать их с первого раза без запинки.
- Верно. Результаты дают о себе знать.
Стас молчал. Он начинал понимать, что с ним произошло. То, чего в принципе не может быть. Голова его была полна знаниями, странными и необычными, которые появлялись из ниоткуда и так же быстро пропадали в неизвестность. Ему начинал вспоминаться виденный недавно сон.
- Сколько же я спал?
Профессор провел у него перед глазами карандашом, проследил за глазами. Потом удовлетворенно кивнул.
- Теперь уже можно встать, головокружение успокоилось.
Он помог Стасу подняться и они вдвоём двинулись к выходу из бокса.
- А по времени это заняло около тридцати часов. И я очень удивлён, что ты уже проснулся.
#######
Прошедший сон не был похож ни на один, виденный ранее. Конечно, и "красные" Стас никогда не употреблял, однако эффект был разительный и совершенно неожиданный.
Он уже привык к действию "синих" и знал, чего от них можно ожидать. Многие люди предполагали, что голубые капсулы всегда показывают потребителю фрагменты одного и того же сна, только в разное время и в разных местах, как будто кто-то взял слепок нашего мира продолжительностью в несколько месяцев и поместил его в голубую капсулу. И всё виденное просто прокручивалось, как на воспроизведении. Но никто не мог подтвердить эту теорию, отличия возникали в каждом случае, и о повторах никто не задумывался.
Для Стаса самыми любимыми были тропические острова. Возможно потому, что в реальной жизни он никогда не смог бы там побывать. Но о настоящих путешествиях он даже не задумывался, ему хватало и искусственного суррогата за небольшую цену.
Кто-то давным-давно ему сказал, что "синие" предлагают весь спектр возможный воплощений, но какие окажутся в каждом конкретном случае - неизвестно. Было предположение, что организм сам выбирает то, что хочет. И тут возникал диссонанс, по крайней мере для Стаса. Разве не все желают быть богатыми и успешными?
Как оказалось на поверку, это было далеко не так. Были люди, уставшие от богатства и благополучия, от безопасности и комфорта жизни. И "синие" переносили таких в совершенно невообразимые условия, где даже подготовленному человеку выжить было не всегда просто. Места за полярным кругом или на подводную буровую станцию в глубинах Тихого океана. Можно было оказаться в шкуре африканского туземца, которые до сих пор бегают с копьями и добывают мясо для всего племени, рискуя жизнью.
В таких местах богатство не значило ровным счетом ничего, однако употребление "синих" давало бесценный жизненный опыт, те незабываемые ощущения, которых так не хватало в жизни.
Иногда люди попадали куда-то в трущобы и весь сон жили на самом дне общества, пытаясь продержаться и выжить как можно дольше. Это было как игра, испытание на выносливость. Не у всех удавалось, и тогда сон прерывался, а сам человек просыпался посреди ночи в состоянии жуткой разбитости и морального истощения. Такое хоть и редко, но случалось. В этих случаях можно было принять еще одну капсулу и попытаться заново прожить в том непростом мире.
На капсулах никто не писал предупредительных надписей, и к ним не прилагалась аннотация с описанием проявлений побочных действий и передозировки. Однако все знали, что разум человека постепенно начинал путаться в реальностях и иногда не желал выходить из той, искусственной. Она хоть и была суррогатом, но была в некоторой степени безопасной. Там нельзя было погибнуть. И случалось такое, что человек продолжал всё чаще принимать "синие", не давая отдыха своему мозгу.
А сегодня после пробуждения Стас чувствовал себя совершенно иначе. Ощущения были превосходными, настроение на высоте. Мало того, что он замечательно отдохнул после "ломки" от синих, так и сон был куда реальнее, чем обычно. В нём не было каких-то неточностей, иллюзий и "белых пятен". Он чуть было не спутал его с реальностью.
В этом новом сне он словно бы оказался в странном месте, где никогда не бывал. Огромная комната, намного больше окружающего его ангара. Границ не было видно, и уже потом анализируя, он так и не смог найти ни одной стены. Всё пространство этого помещения занимали книжные полки, уходящие по сторонам и поднимавшиеся далеко вверх, так что взгляд не достигал потолка.
В комнате царила тишина, прерываемая лишь странными механизмами, постоянно снующими среди стеллажей. Это были единственные компаньоны, которые ни на мгновенье не отвлекались от своей работы, постоянно перемещая толстые тома книг с одного места на другое.
Стас первое время просто ходил, пытаясь найти выход или хотя бы границы этой гигантской библиотеки, но тщетно. Тревоги по этому поводу не было, он знал, что это всего лишь сон, а возможно, причиной были успокоительные, которые точно содержались в "красной". Его даже не смущало, что он не знал предстоящих сроков своего пребывания здесь.
Заняться было совершенно нечем, и он начал брать в руки книги. Каждая из них была ему незнакома, но такое продолжалось всего несколько секунд. Стоило ему пролистать её, или хотя бы внимательно изучить обложку, как он вдруг понимал, что знает всё содержимое. Это было странным, но ощущения постепенно начинали ему нравиться.
Дни тянулись один за другим, хотя это могли оказаться и какие-то минуты. Ощущение времени отсутствовало, он просто ходил и касался пальцами корешков на полках. Механизмы продолжали сновать рядом, подставляя на пути его следования всё новые и новые тома. Будто подбирая то, что следовало узнать на следующем шаге.
Поначалу это были простые темы из школьной программы, но мало-помалу они усложнялись, как если бы после чтения букваря он перешел к сложным литературным произведениям. После школьной программы он добрался до спецобучения, не забывая чередовать свой досуг томами художественных книг толщиной с его руку. На такие массивные издания уходило чуть больше времени, целых пара минут.
И постепенно, сам того не замечая, он по уровню образования оказался не слабее, чем некоторые маститые научные работники, которые всю жизнь только и занимались самообразованием.
А потом сон внезапно прекратился, Стас запомнил этот момент очень хорошо, и именно он стоял перед глазами в момент пробуждения. Он будто бы долистывал очередную книжку по квантовой механике, как вдруг в тишине библиотеки возник какой-то звук. Шум механизмов стал тише, а потом и вовсе исчез, как и сами странные устройства. Стеллажи начали расплываться прямо в воздухе, это же коснулось и книги в руках.
Звук постепенно нарастал, превращаясь в пикающий на высокой частоте ритмичный сигнал кардиомонитора. Он отсчитывал сердцебиение, неторопливое, как и положено у спящего человека. Казалось, что Стас только моргнул, но сон внезапно кончился. Для него всегда оставался тайной переход к бодрствующему состоянию, и теперь он лежал на широкой функциональной кровати, туго зафиксированный ремнями, а на него смотрел глазок камеры наблюдения, подмигивая красным сигнальным огоньком.