Гроза и проза жизни

               

             Когда вышло в свет первое моё художественное произведение,- повесть «Доверие», то первое, что начали делать мои читатели-земляки, проводить параллели между действительностью и произведением искусства. Во всём. Они дотошно докапывались и до прототипов героев повести, уточняли свои сведения у автора. Получив отрицательный ответ, оставались при своём стойком мнении и убеждении, что автор пытается во что бы то ни стало сохранить анонимность. Они даже не утруждали себя желанием понять простую и банальную истину. Речь идёт о произведении искусства, о художественном творении, рамки которого всегда намного шире и полнокровнее всякой конкретной живой современной действительности.И при этом нельзя забывать об условности искусства.
             До меня даже дошло мнение одного из читателей о моей повести "Доверие",который так прямо и сказал:"Всё так и было!"Не знаю:радоваться или огорчаться такому "положительному" отзыву?Но,как говорится в таких анекдотичных случаях, комментарии излишни.
             И только со временем я понял, что это - читательский зуд, своего рода литературная болезнь, от которой излечения нет. С ней надо просто смириться и принимать как должное и неизбежное
             В науке, в философии данная «болезнь» называется – материализм.
             Яркий пример такого «читательского зуда» - рассказ А.П.Чехова «Попрыгунья». И он даже привёл к трагическому разрыву дружеских отношений между писателем и художником. В подобных случаях, в народе говорится, на воре и шапка горит. А «вина» труэнта А. П.Чехова лишь в том, что он, как доктор, поставил социальный диагноз российскому обществу. А «больной» вместо того, чтобы принять к сведению назначения врача и лечиться, вдруг обиделся на врача за то, что он обнаружил у него эту болезнь и даже при этом нарушил врачебную этику. Поведал по секрету всему свету тайну врачебной практики, то есть приватные сведения о болезни пациента. И при том очень известного пациента. Можно даже сказать, публичного человека. Кумира. Сам пациент почему-то не хотел замечать своего заболевания в упор и уж тем более лечиться. А с больной головы всё перенёс на здоровую. Словом, особенности человеческой психологии.
               Это напоминает до боли знакомую ситуацию, когда гонец приносит дурную весть господину. Или когда доброжелатель сообщает жене о похождениях её мужа на стороне.
                У сильного всегда бессильный виноват.
                Заслуга А. П. Чехова, как великого художника и мыслителя, состоит в том, что он как бы в случайном частном  жизненном случае, факте увидел общее, типичное, закономерное и сделал  на основании  данного индивидуального наблюдения художественно-философское обобщение. Вывел художественно-литературную формулу. А дело уже самих читателей, воспользоваться или нет этим гениальным научно - художественным открытием труэнта А. П. Чехова. Но тогда уж придётся пенять только на себя любимого, а не на зеркало. Даже если оно и кривое.
                К сожалению,И.И. Левитан поступил парадоксально, не адекватно, обвинив зеркало – художественную литературу, вместо того, чтобы  очень трезво взглянуть на конкретную жизненную ситуацию, в которой он  оказался. Самокритично посмотреть на свое неблаговидное поведение со стороны. Как и сделал за него автор рассказа «Попрыгунья». Для А.П.Чехова истина дороже. Вспомните знаменитое древнее изречение «Платон мне друг, но истина дороже». Левитан мне друг, но художественная истина для писателя дороже. И он не может и не должен поступиться истиной в угоду даже самой хорошей дружбе. Дружба, как говорится в таких случаях, дружбой, а служба - службой. И смешивать данные понятия ни в коем случае нельзя. Если вы только не хотите навредить человеку и пациенту. А это для врача первый и главный священный долг, закреплённый в клятве Гиппократа.
                Как видно из написанного, «читательский зуд» имеет очень глубокие как социальные, так и художественно-литературные корни во времени и пространстве. И поэтому не следует так физически грубо, примитивно и прямолинейно, напрямую  отождествлять искусство с действительностью.
                Кто не раз и не два смотрел фильмы «Берегись автомобиля», «Кавказская пленница» хорошо помнит, что они начинаются с предостережений  «зрительскому зуду».
                Вот как оно звучит в фильме «Кавказская пленница»: «История, о которой мы хотим вам рассказать, произошла в одном из горных районов, Шурик не сказал, в каком  именном горном районе, чтобы не быть несправедливым к другим районам, где могла произойти точно такая же история».
                А вот что говорится по данному поводу в фильме «Берегись автомобиля»: « Жители столицы утверждают, что эта невероятная история произошла в Москве. Одесситы настаивают, что она произошла именно в их прекрасном городе. Ленинград и Ростов-на-Дону с этим не согласны. Семь городов оспаривают это точно так же, как семь городов называют себя родиной Дуная. Надо сказать по секрету, что неизвестно, где происходила эта история. И происходила ли она вообще?»
                К слову сказать, появление киносценария, завязанного на «гуманном преступлении» главного героя Юрия Деточкина, не менее детективная история, чем сам фильм, по которому он снят режиссёром Э.А. Рязановым. Об этом я написал в материале «Кто прав», опубликованном на моей странице.
                Как видно из текста, авторы  того и другого игрового фильма не подтверждают и не опровергают зрительские притязания на то, что указанная невероятная, но очевидная история произошла именно в их районе, городе или селе. Они  сомневаются только в главном, а произошла ли вообще данная история в действительности. Не вымысел ли она? Не замысел ли она автора? Создателя? Режиссёра? Постановщика? Художника? Оставим эту неопределённость на совести и размышлении самих зрителей, читателей, слушателей,которая,правда, ещё больше льёт воду на мельницу "читательского зуда".Публика не любит и даже боится неопределённости - фигуры умолчания.
                А где именно,например, произошла трагическая история, о которой рассказал в  своей пьесе «Гроза»,  великий русский драматург – классик А. Н. Островский? Известно только достоверно, что она произошла на великой русской реке Волга. И поэтому сразу несколько волжских городов спорят за то, что она произошла именно в их городе. И жители данных городов готовы даже установить литературным героям памятники, которые сегодня появляются то в одном, то в другом российском городе. Что ярко свидетельствует о волшебной и магнетической силе настоящего поэтически-народного искусства.
                Сам драматург А. Н. Островский в пьесе называет город Калинов.
                После длительных исследований и доказательств я пришёл к логическому выводу, что у города Калинов есть привязка к реальному прототипу, которым является действительно волжский город Верхней Волги…   
                А вот перед этим сделаем небольшую художественную паузу. Если я назову конкретный город, то сразу, автоматически, становлюсь читателем, который хронически страдает «читательским зудом». А мне меньше всего  хочется сводить художественное произведение к современному, ограниченному узким пространством и временными рамками, географическому названию, месту, точке на физической карте. На материальной карте. А ведь за ним шлейфом тянется история природы и общества, которая скрывается  в далёком  и древнем, даже ветхом, прошлом за воображаемой линией горизонта.
                И можно ли это увидеть «слепорожденными гляделками»? Ответ с очевидностью прост и ясен – нет! Только духовным зрением. И только благодаря искусству. Литературе. Культуре.
                Искусству возможного в действительности.
                И можно ли отождествлять макет, модель, игрушку с самим, например, изделием – самолётом, автомобилем? Я уж не говорю о живых существах. О человеке. О разумном человеке. О гражданине. О гражданке. А ведь даже и макету вначале предшествовал замысел…Мысль…Мы…
                И есть ли прямая связь между словом и предметом, который оно означает?               
                Слова…Слова…Слова…
                Слово о слове. 
                Художественное слово о художественном слове.

   

         P.S."читательский зуд" и "зрительский зуд" не так безобидны,как кажутся на первый поверхностный взгляд,особенно когда они принимают силу государственного закона и становятся тормозом на пути дальнейшего развития искусства и... прогресса.Я имею в виду конкретный жизненный случай с художественным фильмом "Внук космонавта".