Концепция современного естествознания

Добро пожаловать в Universum!

В галактических системах бодро летают спутники. Стальные спутники мега-мира, знающие его плоховато. Они изучают его при помощи механики, физики и сопромата. Опытным путем. Например: если вылить серную кислоту себе на брюки – начнет проявляться химия. Возникнут комбинации молекул, проводящих ось и вертикаль жизни. И вот уже на старых залатанных брюках появляются первые люди. Они объединяются в племена и делают брюкам рекламу.

Но мы и сами представляем собой матрешечку! Мы очень увлекаемся нашими генами, берем пипеточку, суем под язык и забираем у двух девочек гены. Оказывается у них общая прабабушка! А клеточки-то разные! И сплетены они в ткани.
Ткани, как и мы с вами – жилище для множества живых существ. Если их всех убить – они перестанут нам помогать, и мы не сможем кушать. Поэтому мы пьем кефир – растим в своих недрах био-коммуны.
В лесу, например, тоже есть такая коммуна. Вот, сосна.

Если я уберу птичек, то умрет какое-то животное. Лось или дятел. Это называется биоценоз. В ядре Земли и высоко над планетой жизни нет. Жизнь – как резиновая перчатка, натянутая на земной шар. Очень тонка.
И если пойти вниз – много близкого и одинакового мы увидим, а вверх – не очень много. Вот так вот построен мир.

Есть несколько законов. Законов мира. Во-первых, мир все время меняется. Например, ключи. Это не очень-то интересно, но я их переложил в другой карман брюк. Вот это и есть событие.

А есть еще направленное усложнение всего, что происходит. Усложняются законы эволюции, растут глаза.

А еще есть закон всемирного тяготения, который говорит о том, что все стремиться сжаться в точку. Но из-за Ньютона это, конечно, не происходит. Старик сохраняет энергию. А вот солнышко должно быть горячим, и что-то разумное в этом есть.
А что может гореть внутри Солнца? Костры! Бомбы и термоядерные синусы! А на Земле, наоборот, термоядерная энергия мирно не используется. И вот уже со всех концов летят водородные бомбы. Но вскоре весь водород превратиться в гелий. И наше Солнце станет гелиевым и будет размером с ОГРОМНЫЙ арбуз. А арбуз – размером с ОГРОМНЫЙ орешек! И ОГРОМНЫЙ взрыв все разбрасывает тут и там!
Вот такой вот процесс.

Да и мы состоим из углерода и гелия. Мы – рассыпавшиеся остатки предыдущих поколений звезд. Мы – великие странники в разбегающейся от центра Вселенной.
И все это побежало-побежало дальше. И скопились скопления.
Если говорить прямо, без обиняков, галактика – это две суповые тарелки донышками навстречу, а мы живем в рукаве.

В одну сторону, конечно, чуточку сжато. А откуда мы это знаем? Ну, знаем и все…
Так вот – богаты и удивительны наши туманные представления о других планетах!
Приведу простой пример: вот если мы познакомимся с инопланетным мальчиком и поцелуемся, то из-за левого вращения ДНК мы отравимся.
И планет у нас на моей молодости было восемь. А вот новую планету открыли! А потом сказали, что это большой астероид, а не маленькая планета. Т.е. поставили вопрос: карлик человек или не человек? И вот решили, что не человек…
Украли у нас планету!

Это все сравнительно недавно было, около 60 000 лет назад. Образовалась дырка в океане, и в нее две планеты выкрали.
А вообще, везде по-разному. Хорошо на Меркурии гулять! Выйдешь с девушкой, а там луна одна, потом другая и еще несколько. В плечи. Кругом одни луны.
А на Земле, Достоевский говорил, кругом одни варвары. А ученые говорят, что как-то это странно.

Бруно говорил, что есть много планет, на которых живут русские.
Только они маленькие и зеленые.

А сейчас я вам расскажу про эффект Вафлера. Вот вы едите на автомобиле, а гаишник превысил скорость. Это и называется эффект Вафлера. Но нас интересует не столько сам эффект, сколько несколько другое. А именно: если впереди вас летит звезда, то у этой звезды есть планета. И огромное количество фотоснимков.
А если вы владеете английским языком, то вы – Маша Иванова, и вам пришлют кусочек неба для анализа. Тупая работа, на самом деле.
Не так-то просто найти жизнь!

Вот залетел космический корабль в солнечную систему. 5 космонавтов, 8 планет. Где там искать жизнь? А надо искать такие необычные частоты, как телевизионные передачи и пары от мобильника.
Я, конечно, не специалист в этой области, но боюсь сумасшедших. Это очень интересно.

Можно легко определить, сколько весит все, что мы видим. Вот, по отклонению луча света можно посчитать, сколько весит все, вместе с темной материей. А темной материи мы, увы, не видим, но очень хорошо чувствуем на своей шкуре.
Вот, скажем, Земля. А почему – “Земля”? Мы привыкли – выглянешь в окошко – везде земля. А на самом деле – везде океан. А если вырезать скибочку, то на арбуз можно натянуть старую резиновую перчатку, и радиус сжатия будет порядка 50 км на 6 000. А земная кора, на которой живут звери, та самая перчатка, растет на густой манной каше. Мы ее еще не ели. Хотя на Филиппинских островах есть очень глубокие шахты, а внутри – ядро с инженером Гариным.

Я б себе на даче шахту вырыл, под домом, чтоб зимой не топить, вот это было бы по-научному!

Еще надо обратить внимание на железо и связанный кислород. А все остальное – это мелочевка. Даже приливы. В наших-то краях это практически незаметно. Я вот не чувствую. Хотя вблизи канадского побережья вода на 10 метров поднимается, как в “Тружениках моря”. Луна очень влияет. А на Меркурии лун много, и с девушкой я б погулял.

На самом деле, все, что происходит на Земле – все из-за солнечных бурь. Все это четко. Сегодня буря, завтра у лаборантки болит голова, послезавтра – у меня. Так что принимайте валидолы – мы все на одном космическом корабле!
Возьмите ножницы и сложите из материков маленький шарик. А то, что Америка очень похожа на Африку – это известно с 1552 года. Монахам, по крайней мере.
А дальше очень интересная вещь! Материки двигаются! Шесть раз они даже собирались вместе! Я бы намазал их маслом, чтобы Аляска на Камчатку наползла.
Какие самые высокие горы в Европе? Те, что подлезли из Африки и выползли в Европе! Из трещин.

Да и сами трещины выходят на поверхность из трещин. Там где трещина, там и провал. Как в Израиле.

А в Израиль мы ездили в январе. На машине. Разогнались – аж уши заложило! И я подумал тогда, что вся библейская история – сплошные землетрясения. Вот, помните, метро порвалось? Как в сурдокамере.

Да и Голландия, скажем прямо, находиться там, где земля все время опускается. У них пароход и очень забавные национальные герои. Мальчики, которые затыкают дырочками платины.

И в Дании герои не лучше. А у нас хоть Илья Муромец и три богатыря.
Но это если без геохронологии.
А геохронология наука своеобразная. Вот собрались трое сгорбленных и один молодой мальчик. Вот и с событиями в мире так же. Одни раньше, другие позже.
Конечно, можно проверить возраст любого сгорбленного изотопным анализом, но лучше изучить его породу и отложения. Допустим, мы нашли мел. Значит, он отложил остаток скелета.

А вообще геохронология и старость – это очень хорошо. Особенно пока ты молодой мальчик, если, конечно, не затыкаешь дырочкой платину в Голландии. Вот представьте: вот сейчас будет весна, т.е. весна уже прошла. И вот если с каждой пылинки вырастет по тополю, то нам жить негде будет. А если вырастут мамонтовые сосны из Калифорнии, то можно из них спиливать танцплощадки и смотреть по кольцам, когда были урожайные годы.

Когда мы приближаемся к нам, то деления на эры становится слишком большим. Поэтому мы живем в периоде. Жить в периоде сложно, но от этого не убежишь. Бурная жизнь в океане, огромное количество рыб, если вы понимаете, о чем я.
И вот все эти рыбы, и катастрофа – бах! – и появление человека. Это уже особая эра. А была еще и нулевая эра, но мы про нее ничего не знаем.
Есть такой дворец пионеров, где пасутся космонавты. Там нашли себе занятия не очень талантливые, в общем-то, художники, которые рисуют себе картиночки и выкладывают в Интернет. И рисуют они, значит, эры, как им космонавты рассказывают. Облака, минералы, там, всякие, пустошь. Очень это приблизительные сведения. А питаются они продуктами дыхания. И вот они сами себя отравили, эти синие водоросли. Ни крыльев, ничего у них нет. Только дворец пионеров.
А потом, когда они потравились уже, надо было жить близко к поверхности океана, в Финском заливе. И жизнь стала усложняться. Вот как толстяк – сильный, мощный, других побьет. А недостаток, какой? Что-то случилось, и весь умер. Поэтому многоклеточные и съели большого одноклеточного толстяка с ядром вместо сердца, и из них вылупились огромные насекомые на хвощах. Шумел папоротник. А потом на землю упала двухметровая стрекоза и прибила всех ящеров.
И тут, значит, появляется маленький несчастненький человек. От всех прячется и вырубает леса. А потом проводит границу между живым и неживым, и дает множество определений, опять же, жизни.

А до этого прилетела из космоса жизнь, и корабль раскидал панские семечки. Но это не научная версия. А наука изучает остатки, которых мало, ведь я их ем. Есть, конечно, и такие места, где я еще не был. Там уже нашли несколько камешков с кусочками межпланетных существ. Но я не сильно расстроился.
Так вот, вернемся к сути нашей лекции: древний человек стоял перед деревом, и с тех пор прошло 3 000 лет. В наши годы, а было это не так давно, мне было 20, у меня были усы, мы все учились по Энгельсу. Он сказал так, что “жизнь – это форма существования белковых тел”. Но из этого определения мы ничего высосать не можем. А для науки нужно что-то, что можно высосать. Как мозг, например. А Энгельс на это молчит.

Вот, к примеру, что такое овощи? Нет определения. Что в земле растет? Нет. Все, чем бабки торгуют? Нет. Можно только перечислить: морковь, свекла, картошка с салом. Т.е. и тут для науки ничего не высосать.

А наука любит эксперимент. Если, к примеру, любого из нас запаять в пробирку – мы погибнем. Ведь жизнь сама на себя не замкнута. Вот так-то, овощи. Если холодно – стучим зубами! Значит, себя регулируем! Значит, разумны!

Хотя дрожать и кошка может, и шерсть она поднимает. Ведь даже самое простое домашнее животное при рождении получает определенную информацию. Мы же – информацию предыдущих поколений.

А еще мы непрерывно создаем, размножаем и уничтожаем информацию. Понимаю, сложно, сейчас объясню… Вот пойду я и в деканате напишу: “Группа экономистов – дураки!”, а они меня уничтожат. Или размножу полщеки на ксероксе.
Но есть и более явная информация. Абсолютный видовой опыт. К примеру, я точно знаю, что если я человек, то у меня и родится человек, а не неведома зверушка, как у Пушкина. Но это вопрос, скорее, философский.
Вот я иду, иду. Я очень нетерпеливый и меня укусил комар. Распухли клетки. А я самовозобновил. Как хороший старый автомобиль – заменил мотор, а машина все та же.

Так вот. Если бы вас запереть в комнате, то вы бы стали галлюцинирующими безработными. Мы регулируем себя при помощи потоков информации. Скажем, стало светать – пошел за пивом.

Вот, к примеру, я кушаю кефир. Значит, кефир я кушаю. На какой-то стадии появляется спирт. Это у меня такое равновесие. Что поступает, то и выходит. Ведь я преподаватель ВУЗа.

Мы рождаемся маленькими, практически из ничего, и пытаемся захватить как можно больше пространства. Мы бы могли расти в пространство бесконечно. Но есть противодействие! Это конечность всего земного. И как бы оно ни называлось, все равно вы мои слова не запомните, да и не нужно это! Но возникнет культурная база! Т.е. моя задача состоит не в том, чтобы вам напихать, а в том, чтобы подарить букет ненужных сведений, из которых вам запомнится только модный гомеостаз.
А самый модный гомеостаз у губернатора. Если у него зажато, то у всех срывается резьба.

А еще женщины сами себя рожают, а мужчины только прыгают по горкам.
Но самое интересное, что средний рост грека был 150 сантиметров. Я бы великан там был, а так я, конечно, невысокий. И в сандалии Жанны д’Арк я не поместился. Т.е. мы, конечно, эволюционируем, становимся больше, но мы, к примеру, не можем растопырить пальцы, как дерево, и усваивать солнечную энергию.
А как это происходит? Просто. Мужчина хвост распустил, а курочки выбирают. Так павлины за наследственность дерутся, если вы понимаете, о чем я.

Вот, что такое красота? Красота – это выработанная в процессе эволюции поведенческая норма. Поэтому мужчина скорее стремиться, как можно шире разбросать свои гены. Это и есть красота, отсюда и вся наша художественная литература.
Вот, вы – живете в горах. Значит, что нужно? Быстро по горам бегать! А там кислорода мало! Значит, нос должен быть большой. И ноздри глубокие. Это называется экспрессия генов.

Конечно, это глупость, но, тем не менее, это нужно. Ведь котят-то можно утопить, а человеку тоже хочется отбирать талантливых и умных, как герцоги.
А есть еще близкородственные скрещивания. Это, конечно, хорошо, но ненадолго. Потом обязательно всякая дура появляется, как два брата – Иван-да-Марья. Вот у Марии Медичи все сыновья не могли родить из-за этого. А в Югославии так нельзя – коллектив маленький. Поэтому-то и у нас в деревушке все Смирновы – мутанты! И вот уже что-то выползло из-за мутаций. Что-то хорошее.
Так вот, курочки-дурочки думают, что чем больше цветных перьев, тем красивее, а павлин-то знает, что его в лесу за это съедят. И от дикого кота ему не сбежать.
А человек, наоборот, – животное очень подвижное. Вот если пожар – побежит и преподавателя затопчет. И это хорошо. На месте ему никогда не сидится. К примеру, хоть мыши и не очень полезные, но европейцы все равно их в Америку завезли. Или вот еще: утке нарожать побольше птенцов – собаке и кошке это на руку. А женщина должна иметь 2,2 ребенка, но это не значит, что вы должны рожать двух детей и еще какой-то кусочек. За вас богатые нарожают.

Вот вы любите, такая рыбка есть – копченый угорь. Но сейчас она, к сожалению, к Петербургу не подплывает. Вот она-то, как раз, никак не способствует возникновению новых видов. Так что не надо думать, что эволюция самое лучшее отбирает. Она все на краешек отодвигает, чтоб само вымерло.
Вот мы видим, немножечко нюхаем – эволюции это выгодно. Кто-то лечит, второй платье шьет – такое разделение труда мы наблюдаем уже на уровне клетки. И тут остро встает вопрос наших взаимоотношений.

Возьмем симбиоз. Вот забавный пример: европейцы захватили Австралию, вывезли туда всех каторжников, кроликов, лошадей и шмелей с длинным хоботком. И если вот такого шмеля перевернуть на спинку и пощекотать муравьиными усиками, то шмель выделит сладкий сок. Муравьи называют его молоком. Вот это и есть отличный симбиоз. Молочный.

Все в природе такое взаимодействует – китайцы слупили воробьев, а без воробьев всякая дрянь наплодилась, а Мао слишком поздно это понял. Или, вот, бегемот – большая свинья, но вспыльчивая очень. Питается не пойми чем, но тоже для чего-то природе нужен.

В Америке есть парк, где можно на автомобиле ехать и смотреть, как медведи живут. А в Германии на каждой сосне в лесу номер стоит. Не по-русски это.
В Берлине кабаны на кошек нападают, а в Беларуси – пугают коров. И вот коровы уже под поезд кидаются. И никто не виноват. Такой вот биоценоз.
Толстой перепелиные гнезда обкашивал, мимо ходил, а комбайны так не умеют. Это все очень серьезные проблемы.

Вывели уже зверей, что без человека жить не могут. Собаки, которых в карман засовывают. Не будет человека – погибнут коровы. Или бобров слишком много станет.
А человек, наверное, все-таки на Марс полетит. Главное только, что б консервы не кончились. Японцы, вот, умеют стоки в хлеб превращать, но мне такой хлеб кушать не хочется. Да и с женой на Марсе, конечно, не поговоришь.

А вообще мы – первобытная бактерия, которая очень быстро развивается.

И ничего другого природа пока не придумала.