смех

       В воронке слуха, в пространстве расширяющегося эха, на вращающихся пьедесталах чопорные принцессы в черных кринолинах и стоячих воротниках из белых рыбьих костей, они сучат руками невидимую пряжу, их глаза не мигают, их губы повторяют какие-то слова, и слова истираются до бессмыслицы и беспамятно блуждают в воздухе, натыкаясь на стены, отпечатываясь на лицах, искажаются, испаряются под взглядом смотрящего откуда-то сверху ока.
       В воздухе тянутся бесцветные нити, они прилипают и въедаются в кожу. Внизу путаница шевелящихся белых проводов. Стены то текут серым туманом, то застывают серым цементом, в них блещут зеркальные жилы, в них слезятся гигантские железы, вбирающие воздух и пресуществляющие его в прозрачное пламя. Вдоль стен ткацкие станки, ткущие без ткачих серую ткань с огромными расширяющимися дырами, мельницы, перемалывающие обломки статуй. Стук станков и скрежет мельниц то оглушительно громок, то едва слышен, и между звуками пустоты тишины.
       Все осязают тихие зрячие лучи, из щелей между лучами сочится темнота.
…………………
       Они бешено жестикулируют, их голоса разливаются металлическими вокализами, их пьедесталы перестают вращаться, одна за другой они начинают смеяться, подняв лица вверх, заглушая стук станков и скрежет мельниц. Я тоже смотрю вверх, там мечется безумное пламя. Они одна за другой поднимают руку и указывают пальцем на дальнюю стену. Она медленно рушится, за ней пульсируют жизнь и смерть, смеется безумие и сходит с ума смех.
…………………
       …Я иду по темной воде, к обеим моим ногам привязаны тяжелые цепи и якоря, зондирующие бездонную глубину, вспахивающие в темноте бесконечно далекое дно, и вижу сквозь темную воду раскаленное зерно и растущее из него пламя.