Глазами одиночества

Гадалка неспешно перебирала таро с одной ладони в другую, одновременно перевернув старинные среднего размера песочные часы. Она всегда так работала, час от часу обращая внимание на то, с какой быстротой или же нет песчинки пересыпались вниз. Так она знала,  чтO за вопрошающий сидел перед ней. Гадалка предпочитала читать карты только знаками вверх, поскольку изучила сочетания знаков и цветовых комбинаций достаточно хорошо, чтобы пересказывать даже самые неблагоприятные события в позитивном ключе. Две королевы, лицом к лицу, легли на стол и гадалка знала, что следует быть осторожной- две дамы означали сплетни. Перед ней сидела ОНА.

ОНА тогда даже ещё и не поняла, что выбрала ЕГО. На сцене танцоры осторожно выбирали шаги, в то время как её правый глаз набух водой. Впервые ОНА заметила, что это не случайность. Такое случалось и раньше, во время общения с теми немногочисленными мужчинами, которые тем не менее были в достатке чтобы она смогла обратить на это внимание, когда приходилось поджимать пальцем уголок левого глаза ссылаясь на новую тушь или же ресничку или же зеркально замечать водяной блеск в их же глазу. А такое бывало…

ОНА выбрала его- одиночество.  Хотя, возможно,  всё было куда более тривиальным: оно выбрало её, а она и не проявила никакого сопротивления. Одиночество ОНА увидела и в лицах женщин , танцевавших танго, таких же немолодых как и их партнеров по выбору. Они танцевали свою жизнь в танго лучше, чем она у них была на самом деле. Они думали, что танго это их жизнь и они нашли в ней партнеров. Они просто нашли своё одиночество и встретились в нём, не разделяя его как разделили бы молодожёны в супружеском ложе или же те- в братской могиле.
ОНА разделяла его, вернее себя. По глазам, по слезам. И стоило ей вспомнить хотя бы то, как в первый раз в гостях смотрел он на пальчики её ног в туфлях с открытым носиком и без ремешка вокруг щиколотки пока она возилась с ужином или же изредка уловить его запах, запах ванили и яблочного пирога,  которым по-вавилонски нашёптывал дружелюбный юго-восточный ветер, как её правый глаз начинал слезиться  и только следом левый.

ЕГО привлекла загадочная грусть в её больших глазах. Она , эта грусть, была ему уже знакома. Он вспоминал, что видел её уже и раньше, в глазах польских иммигрантов работавших на приисках руды в шахтах  Пенсильвании, там где он вырос. Её глаза часто моргали, как крылышки махаона и когда она наконец- то села за стол и встретилась с ним взглядом, он увидел мерцание свечи в её зеленоватых грустных глазах и... утонул.

ОНА опять напряжённо заморгала. В её глазах он прожил всю свою жизнь- вырос, возмужал и в поисках достатка для своей большой семьи уехал в Европу. Её грусть была всеобъемлющей- она оживила его, вдохновила его, с ней он разделил своё одиночество бродяги. С тех пор он ждал каждого нового погружения заглядывая в её глаза- он становилса невесомым, плавился в бесхребетного, таял превращаясь в капельку океана её глаз. Потом каждый раз собирал себя, освободившегося, по частям обратно.

Гадалка, глянув на песочные часы, ещё раз похвалила себя. Она перевернула их, заметив что как и дама перед ней, они спешили; спешили пересыпая песчинки ЕЁ жизни. Днем раньше ОНА заметила, что взрослеет на первой любви своего сына, а стареет с морщинами на лице своей матери. Часы пересыпали её между любовью и смертью, указывая на жизнь? Нет, на сон. Без них троих было не прожить.
ОН чувствовал, как она отвечает взаимностью : он уносил её  в просторы  ветром своего голоса. Это был голос разума, он умиротворял её, он укрощал сквозняки её души.  Она всем сердцем полюбила этот ветер.  Когда ОН говорил, она не смотрела в глаза, что его не на шутку озадачивало. Ресницами она схватывала каждое слово с его губ. Поэтому он предпочитал слушать её и плавать. Как-то однажды ОНА перестала напряжeнно моргать и он понял, что счастлив. ОНА доверяла ему и он мог выйти в открытые воды....

Они нашли себя такими как есть. Он был старше её ровно настолько днём, насколько она была старше его в своих снах и душой. Он- шут и для него она была королевой. Рядом с ним она иначе себя и не ощущала.
Так уж сложились таро, которые судьба-гадалка разложила крестиком и на перепутьи которых они встретились дважды, что поняли они: как бы разнообразно их карты из жизни в жизнь не раскладывали, они несомненно навсегда  были частями одного набора.  В таро у них был момент, который наступил, когда ОН решил, что его шут выпадет вновь, в тот раз из игры. ОНА ждала его почти четыре года, потому что ждала событие, которое должно было наступить. Они встретились вновь, в этот раз не надолго, но ей удалось догадаться, что он вернулся чтобы раскачать колесо её перерождений. Это было жестоко и этого было не миновать. Она  попрощалась с ним, зная, что близился тот день, который  безоговорочно потребует  своего наступления.

Опустился занавес, все спешно поднялись. ОНА нежным движением,  не сколько заботясь о коже под глазами, сколько желая не нарушить  капельку, подтерла слезу только-только соскользнувшую с “его” глаза и молча, улыбнувшись себе, в очередной раз постучалась в своё одиночество.  Её впустили. Там она могла быть такой как есть и он был всегда с ней.

Они поехали домой.


Мемуары Незабудки