Алби. Глава XVII

— А что, если мы не вернёмся? — Алби сидела на пороге подстанции, уперев голову в колени. За пять дней их с Гартом пребывания во Внешнем мире девушка уже начала с ним свыкаться, не шарахалась в сторону от внезапных звуков, замирала по первому слову Рифуса и даже потихоньку распробовала студенистые орехи в блестящей кожуре. И этот мир, влажный, бурлящий, наполненный жизнью во множестве форм, смертельно опасный и в то же время чарующий, этот мир потихоньку начинал заменять Алби иссушенную солнцем Ойкумену, где были все блага цивилизации и оглушающая пустота.
— Что значит "не вернёмся"? — Гарт удивлённо покосился на девушку. — Хочешь остаться здесь? Попасть на обед к папоротнику или рыжему волку? Со штырьками хоровод водить? Что это ещё за очередной перекос сознания?
— Давай останемся здесь, — тихо сказала Алби, глядя перед собой и вороша щепочкой кудрявый серый мох под ногами, — ни ты, ни я Ойкумене не нужны. Нас там никто не ждёт, а если и ждут, то только затем, чтобы посадить в тюрьму, неважно, как она называется, изолятор или лаборатория при Отделе. Мы там чужие, Риф. Меня предал человек, которого я любила, а тебя — система, которой ты посвятил всю жизнь. Лучше умереть быстро здесь, чем мучиться там всю жизнь.
— Алби. — Рифус встал и покачал головой. — Тебя опять накрыло волной идеализма? Я думал, ты уже переболела этим делом. Когда закончатся припасы и патроны, а они закончатся через день-другой, нам волей-неволей надо будет сматываться отсюда. Внешний мир не знает жалости и слабым тут не место. Может, я протяну на пару дней дольше тебя, но не более того. Или ты настолько погрузилась в отчаяние, что перспектива провести в моём обществе остаток своих дней тебе предпочтительнее возвращения домой?
— Как будто твоё общество сильно отличается от чьего-то другого. Человек ко всему привыкает. Мне уже всё равно.
— Так, опять диагностируемая депрессия. Я же говорил тебе. В случае чего твоя смерть будет мгновенной. Ты даже ничего не почувствуешь.
— А если канцлер согласится с твоими требованиями? А если...
— Алби, ты, кажется, не так давно полыхала мстительным пламенем, хотела насолить Гиру за все свои злоключения, обещала мне не делать глупостей и чуть ли не умоляла пристрелить тебя, чтобы не мучилась. Теперь вот новый перекос. Всё-таки тебя нельзя спускать с поводка. У нас с тобой все последние дни всё было просто тишь да гладь, приятно посмотреть, и вот на ровном месте. Алби, когда ты уже поймёшь, здесь решаю только я. Ты можешь соглашаться, не соглашаться, плакать, кусаться, объявлять голодовку, меня это всё не тревожит. Надо будет, я тебя силой притащу обратно в Ойкумену и приведу в министерство, приставив ствол к виску.
— Даже помечтать нельзя, — прошептала девушка, чувствуя, как начинает щипать в глазах, — как ты не понимаешь... Даже здесь жизнь лучше... Да, опасная, да, здесь нельзя и шагу ступить без риска быть сожранной волком или каким-нибудь оголодавшим хвощом, но это хотя бы честно. Здесь никто не держит на тебя зла, а жрёт, потому что есть охота. Здесь нет предательства, боли, разочарований... даже ты, Рифус Гарт, тут как-то очеловечился слегка, такой вот парадокс.
Гарт покосился на неё, но ничего не сказал. Его мысли были полностью сконцентрированы на предстоящем переходе через волну, возвращении в Ойкумену и претворении в жизнь финальной стадии своего плана. А там хоть трава не расти. Хотя она в Ойкумене и так почти не растёт.

Четырьмя днями ранее Пирс Трей сидел в кабинете проректора отделения нейробиологии, нейрофизиологии и онейрологии и читал предоставленный отчёт. Как и обещал господин секретарь, позвонивший Пирсу с самого утра, проректор написал отчёт в кратчайшие сроки, просидев за ним, видимо, всю ночь. Это было заметно по тёмным кругам под глазами и тусклому взгляду. Проректор пил уже третью чашку сублимированного кофе, безо всякого выражения наблюдая за погрузившимся в чтение Треем. Для Стена Хорса не стал откровением запрос из администрации особой бригады, проректор был в курсе той чудовищной ситуации, в которой оказались сотрудники одной из онейрологических лабораторий, на свою голову ввязавшиеся в проект "Гипнос". И больше всего Хорса удручало то, что он лично дал добро на проведение экспериментов, нацеленных на избавление человечества от "ночных ужасов". Всё шло ни шатко ни валко, каких-то выдающихся результатов Вайльд с помощниками не достиг, зато привлёк внимание "красногалстучников". В итоге Эрвин попал в реанимационный блок, куда особисты не пускали никого, а потом так же неожиданно убрались из больничного корпуса, но судьба Вайльда оставалась покрытой мраком; Алби Мирр просто исчезла, и несчастный проректор не знал, что и думать, а молодой и перспективный юноша Кит Тригг целиком и полностью попал в лапы "Красного отдела", сдав им всё и всех. Хорс покосился на читающего отчёт "красногалстучника". Очередной удар, хоть и произошедший десять лет назад. Проректор помнил Пирса Трея, талантливый аспирант подавал очень большие надежды, пока в один прекрасный момент не сменил лабораторный халат на чёрно-красную форму. Искушение властью далеко не всякий способен преодолеть. Трей словно почувствовал этот взгляд, оторвался от отчёта и раздражённо хлопнул им по столу.
— Я запрашивал детальный отчёт, а не отписку.
— Тех исследований, которыми вы интересуетесь, никогда не проводилось. Я могу рассуждать чисто эмпирически, — проректор Хорс как мог старался держать себя в руках, чтобы не указать молодому засранцу его место, — и даже в этом случае...
— Господин Хорс. Вы занимаете должность проректора отделения нейробиологии, нейрофизиологии и иже с ними уже двадцать три года. Вы посвятили этому пласту наук всю свою жизнь. Я более чем уверен, что даже ваши, так сказать, эмпирические рассуждения могут несказанно прояснить ситуацию. Позвольте мне напомнить, что за проектом "Гипнос" пристально следят в верхах. Отказ от сотрудничества может сильно повредить вам, господин проректор. Это ведь не пожизненная должность?
— Вы мне угрожаете? — Стен Хорс аж вспотел от возмущения. Трей улыбался, вертя в пальцах дужку очков, улыбался, вот только от этой улыбки веяло холодом и мраком тюремной камеры.
— Ничуть. Посмотрите на меня, я и мухи не обижу. Мне просто нужна информация. Эрвин Вайльд со своими клевретами заигрался в алхимика и пустил проект на самотёк, полностью доверившись своей ассистентке, не оправдавшей ни его ожиданий, ни наших. Безалаберность, доведённая до абсурда. Вместо подробных отчётов и графиков какие-то обрывки, мысли вслух, о детальном описании экспериментов я уж молчу. Но даже то немногое, что мне удалось раскопать в этом бедламе, наводит на мысль. Поэтому прошу вас, давайте спокойно и без нервов порассуждаем, какое воздействие может оказать Т2О на Варолиев мост во время перехода из дельта-сна в быстрый. С вашего позволения, наш разговор будет записываться.
— Как будто вам нужно моё позволение, — пробурчал проректор.
— Вы правы, это чистая формальность. Можете начинать, господин Хорс, запись идёт.

— Период биологического полувыведения из организма человека тритийсодержащей воды составляет от девяти до четырнадцати суток, — со вздохом начал Стен Хорс, — в среднем двенадцать суток. В венозной крови тритий обнаруживается в среднем через пять минут после заглатывания. Этот изотоп включается во все структурные элементы органов и тканей. Его биологическое действие усиливается тем, что при распаде образуется инертный газ гелий, поэтому рвутся водородные связи в живых клетках, а это будет сказываться как на нарушении процесса синтеза органических структур при жизни индивида, так и на наследственности, возможно отдаленной...
— Гелий! — вскочил Пирс, чуть не опрокинув стул. — Чёрт с ней, с наследственностью, даром у нас, что ли, генетики хлеб едят... Гелий... Замещение кислорода в тканях, в том числе и тканях мозга... и это при инертности гелия и его лёгком атомарном весе... он не вызывает дыхательного рефлекса... да чёрт побери... это же не дыхание, это распад трития... нет-нет-нет... При радиолизе образуется молекулярный водород и пероксид... а, не-ет... тут всё не так-то просто... тут одновременно спонтанный бета-распад с образованием гелия и атомарного кислорода плюс радиолиз с выделением трития и кислорода... и всё равно упираемся в гелий...
Стен Хорс внимательно наблюдал за возбуждённо постукивающим пальцами по столу "красногалстучником". Как жаль, что этот молодой человек предпочёл стать особистом. И зачем, позвольте спросить, ему нужен был отчёт? Голова у лейтенанта Трея соображает на зависть многим, ему надо было только зацепиться, и вот он уже быстро просчитывает в уме последствия употребления индивидом сверхтяжёлой воды... не такая уж тайна, но что-то Пирса Трея тревожит... да что такого натворили Вайльд и его ребята, что в Институте не протолкнуться от "красногалстучников", задающих весьма странные вопросы?
— Вы мне очень помогли, господин проректор. Я не лукавлю. Всё остальное я уже понял и могу отчитаться перед своим руководством. Благодарю за сотрудничество. С вашего позволения, я вас покину. Всего доброго.
Пирс Трей нацепил очки, кивнул на прощание и аккуратно притворил за собой дверь.

— Ты ни разу за всё время нашего пребывания здесь не спросил меня о "Гипносе". Разве тебе не важно знать подробности?
Гарт отрицательно покачал головой.
— Нет. Пусть вся эта история останется в твоём мозгу. Если я тебя убью, вся эта муть сдуется сама собой. Если сдам тебя в разработку, ты сама всё расскажешь. А мне чужие тайны ни к чему. Твоя ценность возрастает прямо пропорционально моей неосведомлённости. И, знаешь, мне в принципе наплевать, в какие глубины сознания вы там влезли, чего добились, а чего не добились. Одно скажу точно: ты здорово посмеялась надо всеми, не оставив записей и конспектов.
— Тебе всё шуточки. Но если вы следили за нами с самого начала, неужели тебе не сказали, чем наш проект заинтересовал бригаду? Ты же не мог работать вслепую...
— Я знаю лишь, что интерес к "Гипносу" проявили на самом верху. Я не лезу не в своё дело, Алби. На хрена мне знать, что почём, когда вы и так бы всё рассказали? Если бы всё пошло по плану...
— А я знаю, что так заинтересовало эти ваши "верхи". — вдруг сказала Алби, помолчав несколько минут. — Не избавление от ночных кошмаров, вовсе нет. Нужны эти кошмары им, как же. Я вспомнила про один странный опыт, который пошёл ну как-то совсем не так и не туда.
Рифус заинтересованно повернул голову.
— И что ты там намудрила?
— Ваше правительство, — Алби смотрела ему в глаза, слегка кивая сама себе, — класть болт хотело на все сновидения граждан Ойкумены. Кроме вещих снов. Программируемых вещих снов.

— Что? — тихо переспросил Гарт и даже пододвинулся поближе, привычно цапнув девушку за подбородок и пристально вглядываясь в зелёные глазищи. — Какие, прости, сны?
— Вещие. Только прошу тебя, послушай и не перебивай. Однажды в технологическом корпусе Института произошёл взрыв...
— Фторид кислорода. — Гарт всё-таки перебил её. — Я знаю. Я вёл это дело.
— А... да? — Алби осеклась. — Но ты же говорил... вы следили за "Гипносом"...
— Слушай, любовь моя, у нас в порядке вещей иметь в производстве сразу несколько дел одновременно. А этот взрыв был элементарным пренебрежением техникой безопасности и разгильдяйством, плюс абсолютное неумение просчитывать реакцию с учётом всех факторов. Ну ничего, у них теперь есть время отдохнуть и подумать над своим поведением. А тебя-то этот взрыв каким боком коснулся? Вы же к технарям отношения не имеете.
— Мы и не имели... Просто Дор... он накануне увидел сон, где этот взрыв явился ему в мельчайших подробностях... ну... таких, каких физиолог просто знать не может. Это было так странно... Профессор много размышлял, но в итоге пришёл к выводу, что этот случай, конечно, интересный, но к проекту "Гипнос" имеет такое же отношение, как мы к технарям. Это ведь был не кошмар... я не знаю! Только... — она шмыгнула носом, — только вы к нам заявились чуть ли не через три дня...
— Какое блестящее совпадение... — прошептал Рифус Гарт. — Вот и не верь после этого в судьбу...
— Я уверена, — Алби сидела очень прямо, не мигая глядя на Рифуса, — именно после этого случая вас и натравили на нашу лабораторию. Правительству нужно знание будущего. Детальное. И... не для всех.
— Какое блестящее совпадение, — повторил Гарт и усмехнулся чему-то, — я встретился с Китом Триггом в этой пивнушке, где он размазывал по щекам пьяные слёзы... Вы ведь поцапались тогда из-за этого случая?
Алби кивнула.
— Он тогда просто психанул, обозвал меня шарлатанкой... я с ним потом весь день не разговаривала...
Рифус вздохнул. Дело приобретало неприятный оборот. Вещие сны... м-да... сказки сказками, а правительство в такую вещь, если она сработает, не то что клещами вцепится, а схватит за горло, как бультерьер. И не видать Алби уже ни своей лаборатории, ни Института, ни братьев по разуму... она будет навеки изолирована от общества, а её идеи прочешут частым гребнем, расширят и дополнят... взять того же Трея, этот очкастый интеллектуал-совратитель точно не пройдёт мимо такого события, такой уникальной возможности. И мимо Алби тоже. "Я застрелю тебя, Алби Мирр. Забрызгаю твоей кровью лысину канцлера, а там хоть потоп. И в изоляторе люди живут. Можно и сейчас, конечно, но... один шанс из миллиона, что я свалю-таки Гира. А там, глядишь, и тебя вытащу, только куда тебя девать потом, не к себе же селить... Чёрт побери, Алби, ну кто тебя за язык тянул? Воистину меньше знаешь — крепче спишь."
— Надо перекусить, — глухо сказал Рифус, обращаясь к скелету штырька, — перекусить и отбой. Завтра тяжёлый день.
— Риф, пожалуйста, — Алби вцепилась ему в рукав, — пожалуйста, давай не поплывём. Давай останемся. Я не хочу туда... я не... — и тут она расплакалась.
— Плачь, — Гарт осторожно снял её пальцы с чёрной ткани, — плачь. Всё равно тебе больше ничего не остаётся.

— Откуда мадемуазель Мирр доставала свои колдовские зелья? — Лейтенант Пирс Трей воззрился на Кита, поигрывая дужкой очков. — Я понял, что она делала и чего ухитрилась достичь. Это прямо-таки прорыв. — Кит смотрел, не понимая. — Юноша, что вы таращитесь на меня, как на фокусника. Да, я понял, что именно заинтересовало правительство в ваших с ней разработках. И да, это прорыв. Дьявол в деталях. И сейчас ты мне выложишь все детали.
— А... что вы... обнаружили?.. — Кит поверить не мог, что этот хлыщ в очках и красном галстуке смог докопаться до того, над чем он, Кит Тригг, безуспешно ломал голову столько дней.
— Дуракам полработы не показывают, — наставительно произнёс Трей, — так я жду ответа. Откуда она притаскивала свои травки-чаи?
— Из дома, наверно, — пробормотал Кит.
Пирс Трей связался с капитаном Гиром.
— Мне нужен ордер на обыск в квартире Алби Мирр. ...Что? Да, господин капитан. ...Стопроцентной убеждённости у меня пока нет, я должен проверить ещё некоторые моменты... Так точно, господин капитан. Тригга брать? ...Так точно.
Он завершил сеанс и бросил на лаборанта скучающий взгляд.
— Сейчас секретариат пришлёт ордер, и ты мне покажешь гнёздышко своей коварной возлюбленной. Что смотришь? Это не я рыдал Рифусу Гарту в жилетку. И не я сдавал свою невесту особой бригаде. Тщеславие можно удовлетворить самыми разными способами, ты выбрал наиболее идиотский, но я тебя не виню. О, а вот и ордер. Вставай, пошли.
— Я... я не знаю адреса, — прошептал Кит, глядя в пол, — Алби совсем недавно получила квартиру от Института и никого туда не пускала, говорила, что ещё не обставила её так, как надо...
— Ты что, — удивлённо присвистнул Пирс Трей, — даже не предложил ей свою помощь? Да ты истинный кабальеро, как я погляжу.
— Она просила меня не лезть... ну я и не лез... больно надо... мы уже тогда часто ругались...
— Тьфу на тебя, — сплюнул лейтенант, — одно мучение с тобой. — Он вновь связался с Отделом. — Адрес, — бросил он раздражённо и через несколько секунд кивнул сам себе. — благодарю.
— Ну давай, шевелись, — Пирс смотрел, как Кит понуро снимал халат, — хоть я покажу тебе её жилище.

Во Внешнем мире вновь бушевала гроза, но без ливней, просто небо ежесекундно озарялось невыносимо яркими сполохами, а от раскатов грома гудели и вибрировали стены подстанции. Алби так и сидела на пороге, тоскливо глядя на яростное великолепие. Рифус пару раз выглядывал, держа пистолет наготове, но всё живое попряталось в свои норы и убежища, не рискуя расхаживать под бесконечными молниями. "Это реквием, — подумалось вдруг Алби, — реквием по мне и Рифу. Вот бы сейчас в меня ударила одна из этих молний... чистая смерть, о которой даже мечтать нельзя. Я даже смерть свою не могу выбрать сама... Риф прав, я уже давно ничего не решаю... и не хочу. Но я могу хотя бы насладиться этим торжеством стихии в последний раз".



Продолжение:  http://www.proza.ru/2016/06/22/1856