Кафе Кафка

 

               
Однажды – далеко уже за полночь – я забрёл в незнакомый район города и заблудился. Улицы были пустынны. Даже бродячие собаки, обычно выходящие в сумерки на охоту, не портили своим присутствием тишину ночи. Небо покрывали плотные слои туч, надёжно скрывая в своих чёрных складках звёзды и луну. Шёл мелкий моросящий дождик. Кромешная тьма охватывала меня со всех сторон. Самое удивительное, что я нигде не видел ни одного светящегося окна – все дома словно вымерли и стояли угрюмо и настороженно. Понятно, что единственным моим желанием было как можно скорее покинуть неизвестную местность. Но куда идти? Страх всё сильнее и сильнее деформировал моё сознание, устремляя его к хаотической и неконтролируемой панике. Я шёл куда глаза глядят, если что-то вообще можно было разглядеть в этом угольном мешке. Короткие улицы постоянно пересекались другими улицами, и всё время нужно было выбирать: сворачивать налево, направо или идти прямо. Как я понимал сейчас богатыря, стоящего на развилке трёх дорог перед злополучным камнем. Что можно выбрать из трёх неизвестных: x,y,z? Выбираешь то, что подсказывает интуиция, но никаких гарантий ведь нет… Я пошёл прямо и упёрся в тупик. Выход из любого тупика – вернуться назад, но мне почему-то этого очень не хотелось делать. Я стал осматриваться и вдруг увидел за густой завесой винограда, облепившего стену дома, тусклый жёлтый квадрат. Подойдя ближе, я заметил рядом со светящимся окном массивную деревянную дверь в стиле а-ля-средневековье, а над нею готический вычурный шрифт. В темноте трудно было разобрать надпись. Наконец с третьего раза удалось прочитать: Кафе «Кафка». Я поморщился: не люблю когда питейно-увеселительные и кулинарно-кормёжные заведения называют именами писателей, поэтов, художников или композиторов. Ладно  уж там полководцы или политические деятели, но… да не место и не время об этом размышлять. Мне нужно было выбраться из этого района, а значит нужно зайти в кафе – как бы оно не называлось – и разузнать дорогу.

Конечно, я не знал какие сюрпризы могут ждать меня за этой тяжёлой дверью, но равным образом я и не знал что поджидает меня на абсолютно тёмной улице под моросящим дождём, тем более если нет ни малейшего представления о направлении движения.

Я толкнул дверь, которая на удивление легко открылась, и вошёл внутрь. В небольшом помещении с низким потолком никого не было. Пять аккуратных круглых деревянных столиков с коричнево-золотистыми скатертями, по три деревянных изящных стула вокруг каждого из них – вот и вся обстановка кафе. Одно окошко, на подоконнике которого горел ночничок в виде стоящего на задних лапках крота. Стены и потолок были украшены каким-то сложным орнаментом, но разглядеть его в приглушённом свете было невозможно. В кафе приятно пахло хорошо приготовленным кофе и шоколадом.
- Здесь есть кто-нибудь? – негромко спросил я.

В углу что-то зашуршало, и в стене открылась замаскированная дверь. Через мгновение передо мной стоял довольно непривлекательный субъект, больше похожий на таракана, вернее сверчка, чем на человека. Одежда на нём была несвежая и мятая. Я попятился к двери и… та оказалась запертой. Я не поверил, навалился на дверь плечом и стал нервно дёргать дверную ручку.
- Бесполезно, - сухим безжизненным голосом сказал неприятный тип. – Пока Вы не расскажите мне три кафкианские истории, дверь не откроется.

- Что?? На каком основании Вы ставите мне условия?? Кто Вы вообще такой??
- Я не буду говорить кто я, потому что Вы всё равно не поверите, а условия ставлю не я, а это кафе и… может быть даже эта дверь…
- Вы что издеваетесь??!
- Нисколько. Наоборот, пытаюсь помочь Вам выбраться отсюда.
- Ну да сначала…
- Что сначала?
Я хотел сказать: «Сначала заманили в ловушку», но потом понял как бы это глупо прозвучало.
- Ничего, - только и ответил я и ещё раз безнадёжно толкнул дверь.
- Так Вы будете рассказывать? – субъект-сверчок вытянул шею и наклонился в мою сторону.
- А если нет?
- Не знаю даже. Таких случаев ещё не бывало. Всяк входящий сюда выходил отсюда.

Я обречённо вздохнул и уселся за столик. Взломать голыми руками дубовую тяжёлую дверь я не мог, вылезть через маленькое окошко, которое к тому же надо было ещё и разбить, и, - наверняка, стекло в нём было толстое и пластиковое, - тоже гиблое дело. Ничего не оставалось, как только рассказывать эти самые кафкианские истории.

- Ну хотя бы чашечку кофе я могу выпить, чтобы придти в себя, успокоится и подумать?
- Да сколько угодно, - тип гаденько улыбнулся и развёл руками. – Только у нас самообслуживание. Вон там в углу кофейник, чашки… кофе у нас замечательный…

Это единственное чему я поверил. И не ошибся. Конечно, у меня мелькнула мысль, что в кофе может быть подмешан яд, снотворное или наркотики, но я мысленно махнул рукой: «Да будь что будет, ну не убивать же мне этого… кто он вообще… человек? или…»

Незнакомец будто уловил мои мысли и, ещё шире растянув жабьеподобную улыбку, сказал: «Если бы здесь хотели отобрать у Вас жизнь то… и не пытайтесь применить ко мне физическую силу, это также глупо, как и в случае с дверью…»
Да я и не пытался. Выпив две чашки кофе, я развалился на стуле, расстегнул пальто и стал думать. Человек-сверчок устроился за соседним столиком и внимательно наблюдал за мной.

Прошло около получаса прежде чем я изрёк первое предложение, но дальше слова полились из меня как из рога изобилия.

               

                Пистолет

Перебирая старые вещи, я обнаружил среди них пистолет. «Откуда он здесь взялся?» - спросил я себя и лишь пожал плечами в ответ. Я положил пистолет на ладонь. Тяжёлый. Вынул обойму. Патроны на месте. Вернул её на прежнее место. Пистолет был аккуратно смазан и поблёскивал в электрическом свете. Я снял его с предохранителя и приставил дуло к виску. Затем встал и подошёл к зеркалу. С четверть часа я стоял и смотрел на своё отражение с пистолетом, после поставил оружие на предохранитель и бросил его в секретер.

Утром я обнаружил пистолет в унитазе. Он поблёскивал тусклым матовым свечением экскрементов. Этот предмет, похожий на прямоугольную улитку, прилёгшую на бочок отдохнуть, иногда посматривал на меня подозрительно и с намёком. Я спустил воду и пошёл спать.

Убирая постель, я нашёл пистолет под подушкой. Выстрелив несколько раз в зеркало, я увидел, что пули не достигают цели, а повисают в воздухе. Я подошёл к ним и решил их взять, но не тут-то было. Они были будто крепко приклеены. Тогда я решил описать всё это и сел за письменный стол.

Пистолет неизвестной марки, неизвестного калибра, без особых отметин, знаков, символов, цифр и букв, гладкий, даже рукоять не рифлёная. Разборке не подлежит – вынимается только обойма. Из дула еле уловим нехарактерный запах. Поэма о пистолете получилась длинной и вычурной. Её кульминацией завершалось моё стояние перед зеркалом. Всё сводится к нулевым кольцам дула, вернее ствола, к постоянной икс прицела и к переменной игрек курка. Вот и формула любой траектории передвижения от детонации до деформации. Акт пулевого воображения представляется шокированным. Ствол удлиняется и становится тонким, плотным и гибким. Он поблёскивает как медянка на берегу ручья в летний полдень и обвивается вокруг моей правой ноги. Обойма медленно выползает из рукояти. Пули каплями расплавленного свинца капают на пол. За окном дождь.

Тени двигались медленно, сгущаясь у окна. Их бесформенные клочья постепенно оформлялись и вот уже можно было различить несколько фигур сначала неопределённых но всё чётче и чётче очерчивающихся. Наконец стали видны четыре обнажённых мужских торса. У всех между ног вместо пенисов торчали пистолеты. Тогда я решился и нажал на курок. Из ствола выдулся медленно-медленно серебристый шар размером с яблоко и в таком же темпе поплыл по комнате, превращаясь в куб.

Все эти манипуляции с пистолетом я проделывал очень долго пока не наступило утро. Едва солнечный диск отделился от линии горизонта, как я выстрелил в образовавшийся промежуток. На сей раз пуля была настоящая. И она попала точно в цель. Да и промахнуться было невозможно даже такому плохому стрелку как я. Но вот что удивительно никто не слышал выстрела… Даже кошка реагирующая на малейший шорох осталась безучастна как будто тишина здесь стояла со времён египетских фараонов. Как бы хотелось отыскать ту пулю и водворить её на место. И если бы солнечные часы показывали полночь, то вполне возможно было бы сделать кобуру для пистолета, ведь это его своеобразный дом, а дом, как полагают астрологи, есть даже у предсказательных элементов.

Пистолет отныне такой чёрный тяжёлый и морфологически точный покоится у меня на голове. Было бы банально сравнивать меня с африканскими женщинами. Всё дело в том что пистолету надо занять своё место. И самое подходящее, как представляется, это его собственный выстрел.
               

                Поездка

Когда совсем рассвело, я отошёл от окна, надел туфли, пиджак и вышел на улицу. Воздух был прохладным и лёгким. Ветра не было. Деревья чётко вырисовывались на фоне ярко-голубого, безоблачного неба. До пересечений улицы Т. и улицы С. я решил идти пешком. Пришлось идти через яр, спускаясь по неудобной тропинке, с одной стороны которой была помойка, а с другой – заросший крапивой огород. На помойке копошилась белка. Увидев меня, зверёк метнулся к дереву, но мой безразличный и спокойный вид приостановил его продвижение. Из подворотни выскочила собака и хотела, было, облаять меня, но мой отрешённый взгляд в небо заставил и её поднять морду вверх.

Я собирался поехать к одной своей знакомой. Нынче ночью она мне приснилась. На ней было кроваво-красное, длинное платье. Её распущенные волосы касались пола. В жизни у неё не было таких роскошных волос. Всегда короткие стрижки. Она рассказывала мне непонятную и запутанную историю. До и после были ещё какие-то события, которых я не запомнил. С  этой знакомой я не виделся лет десять.

Придя на пересечение улиц  С. и Т., я стал ждать трамвая. Вокруг не было ни души, лишь где-то вдалеке шли два-три прохожих. Я ждал довольно долго. Наконец подошёл автобус. «Почему автобус, - подумал я, - автобусы здесь не ходят».  И продолжал ждать трамвай. Через долгий промежуток времени снова подошёл автобус. Потом ещё один. И только теперь я заметил, что рельс нигде нет. «Вчера ещё здесь ходил трамвай, - недоумевал я. – Впрочем, до вокзала недалеко, можно дойти пешком, только сначала надо купить билет на электропоезд».

Я посмотрел на часы: было около двух часов пополудни. Рядом в гастрономе у парня, торгующего батарейками, можно было купить билет. Я зашёл в магазин. Этот черноволосый парень сидел в углу и читал эротическую газету. Я вынул из потрёпанного бумажника две «пятёрки» и протянул ему: «Мне один билет до станции Л.».

- Это в направлении Ф., - спросил парень.
- Нет, в направлении Н., - ответил я, глядя на его газету.
- Тогда дайте мне свой бумажник, - сказал он.
Я не возражал. Парень вложил в мой бумажник что-то продолговатое и объёмное, затем вложил в него две мои «пятёрки» и вернул его мне.
- Почему вы не взяли деньги? – удивился я.
- Я их взял, посмотрите, - ответил парень.
Я развернул бумажник. В нём лежала порция мороженного в шоколаде, на палочке, в сине – красной обёртке, и рядом два маленьких проспектика такой же расцветки о вреде курения. Денег не было.
- Но я не курю.
- Это даётся каждому, кто покупает у меня мороженное, - улыбнулся парень и отгородился газетой.
- Неужели мороженное стоит так дорого, - недоумевал я.
- Да, вот посмотрите прейскурант, - парень ткнул мне какую-то бумажку и снова скрылся за газетой. На газетной странице была чёрно-белая фотография двух лесбиянок. Одна из них – точь-в-точь моя знакомая.
- Во сколько отходит электропоезд? – спросил я, не теряя надежды получить свои две «пятёрки» обратно.
- Ровно в полночь, - буркнул парень из-за газеты.

Я вышел на улицу и посмотрел на часы: 23.40. У меня было целых двадцать минут. Можно добежать до вокзала… «Но почему так светло?» Солнце стояло в зените, и его слишком белый свет делал листья каштанов похожими на салатные. Народу на улице было много. Я спросил у пожилого мужчины: «Сейчас день или ночь?» Он флегматично пожал плечами. Я решил ехать на вокзал автобусом.

В салоне была страшная давка. Кондуктор что-то кричал, размахивая над головами пассажиров цветными бумажками, похожими на фантики из-под конфет. Одна полная дама деликатно попросилась у своей соседки в туалет, та пропустила её, и дама вышла из автобуса. Соседка пригласила меня присесть с ней рядом. Всю дорогу она рассказывала мне о своей кошечке. Вот уже несколько лет она не может научить её правилам этикета: та ходит по своим делам либо под кухонный стол, либо в её домашние тапочки. К тому же у этой скотинки проблемы с желудком.

Когда я выходил из автобуса, кто-то больно толкнул меня в спину. Я оглянулся, но оказалось, что я был последним из выходящих.

На привокзальной площади я вспомнил, что забыл свой бумажник у того парня в магазине. Там был билет. Я постоял в нерешительности. Посмотрел себе под ноги. На земле валялась мятая пачка из-под сигарет. «На какой же вокзал мне идти? Раньше здесь был один вокзал, теперь уже три, точно как в М.».

Вдруг кто-то окликнул меня по имени. Я оглянулся. Это была Сюзанна. Я её сразу и не узнал. Она похудела и перекрасила волосы.
- Я по тебе очень скучаю. Почему ты обо мне забыл? – уголок её рта криво пополз вверх. – Почему ты не думаешь обо мне?
- Я уезжаю… Я опаздываю…
- Ты ещё успеешь, - её нежный и загадочный взгляд колыхнулся мягким опахалом, и я почувствовал тонкий запах неизвестных мне духов.
- Сколько времени? – нервничал я, разрывая в руках  бумажку, которую мне всучил парень из магазина.
- 23.40., - она достала из глубокого декольте крохотные часики на цепочке и протянула их мне. – Поезд в полночь. У нас ещё целых двадцать минут.
- Мне ещё надо забежать купить мороженное в шоколаде на палочке… пытался объясниться я.
- Ты мне снился сегодня ночью, - Сюзанна неуверенно пожала правым плечом. – А помнишь как мы в детстве…
- Да… конечно… - я посмотрел по сторонам.
Вокруг никого не было.
Изорванная бумажка оказалась билетом на поезд.
Вокзальные часы пробили полночь.

               

                Разрешение

Ш. был не на шутку взволнован. Ему требовалось разрешение для посадки дерева. Получить это разрешение было нелегко. Прежде всего, нужно было позвонить одной особе и поставить печать.

Дерево Ш. нашёл в овраге в кустах чертополоха. Это был обрубок ствола длинной в два шага и с маленькой веточкой и корневой системой. На веточке был зелёненький листочек, хотя сам кусок ствола казался сухим.

«Я посажу его перед окном», - решил Ш.
Он взял лопату, ведро воды и принялся за работу.
«Но ведь чтобы посадить дерево нужно разрешение», - подумал Ш. Он воткнул лопату в землю, вошёл в дом достал бумагу и ручку и стал писать: «Прошу разрешить и т.д.» Он вложил прошение в конверт и пошёл на почту. На следующий день рано утром его разбудил телефонный звонок. Было ещё темно. Ш. недовольно бурча и шаря в темноте взял трубку. Манерный женский голос сообщил ему, что его прошение принято, и что ответ он получит через две недели. «Но через две недели дерево засохнет», - возмутился Ш. и услышал в ответ гудки.

Полдня он размышлял над всем произошедшим и решил посадить дерево вдалеке от дома на пустоши. Он взял лопату, ведро с водой и принялся за работу. Когда траншея была вырыта, раздался телефонный звонок. Ш. раздвинул кусты чертополоха и снял трубку. Очень мягкий и приятный женский голос интимно сообщил ему, что он получает разрешение на посадку дерева возле окна. «Но я посадил его уже на пустоши», - сообщил уставшим голосом Ш.

«В таком случае напишите ещё одно письмо», - прошипел конспиративно голос.
«А с кем я разговариваю?» - поинтересовался Ш.
После долгого молчания донёсся еле слышный шёпот: «Меня зовут Щ.».
«Может это шутка?», - размышлял Ш.

Ш. подумал, что дерево его засохло потому, что зелёненький листик на веточке увял, но на следующий день Ш. обнаружил множество маленьких якро-светло-зелёных листиков на корнях. «Я могу посадить это дерево на кладбище», - мысль Ш. прошуршала словно осенняя листва. Он долго вертел в руках кусок серого шершавого ствола оглядывая его со всех сторон, но так и не обнаружил в нём ничего умышленно подозрительного. Затем он позвонил Щ. Никто не брал трубку.

Ш. посадил дерево у себя дома в кадушке. Через две недели пришло письмо следующего содержания: «Прошу разрешения на посадку дерева на пустоши в кустах чертополоха. Прошу не отказать». Подписи не было.


Рассказывая эти истории, я впал в некий транс и не замечал ничего вокруг, но сейчас, закончив рассказ, я увидел, что незнакомец исчез. Я бросился к двери. Она была по-прежнему заперта, и тогда я с несокрушимой фатальностью понял: отсюда никто никогда не выходил.