Гром небесный!

Наконец-то, как и обещала, в мае из Нижнего Новгорода (бывшего Горького), приехала Света Рожкова, моя хорошая знакомая. Мы вместе учились в одной группе Мытищинского педагогического училища. Это были прекрасные годы. Точнее –год! Всё обучение шло спецкурсом. Вместо положенных трёх лет, мы уложились в один, плюс летняя практики по детским садам района. Света Рожкова уже пришла к нам с большим педагогическим опытом. Её было 28 и она имела уже десять лет рабочего стажа. В семнадцатый сад она попала со школьной скамьи. Там нянечкой работала её старшая сестра. Тётка тоже была работником сада, только на ранг повыше. Она всю жизнь проработала воспитателем в детском саду на улице Мира, а потом стала его заведующей. Так что, по стопам семейной традиции пошла и Светлана. Она лёгкий в общении человек. С ней мы подружились сразу. Был виден её неподдельный интерес к учёбе. Светке очень хотелось стать профессионалом и из няни превратиться в законного воспитателя. Образование педучилища давало такую возможность. Ко времени поступления туда, она была замужем и имела сына Серёжку. Муж Володя работал на ММЗ. Спустя несколько лет после окончания училища, я поменяла место работы, но созваниваться и встречаться со Светой мы продолжали довольно долго, вплоть до её отъезда на родину мужа. Там, в Нижнем, осталась вся его многочисленная семья. Почему он принял в 2000 году столь скорополительное решение уехать, я не знаю. Она только лишь намекнула однажды, что Володька стал здесь здорово болеть. Подкачала местная экология, к которой надо было привыкнуть, но ему становилось хуже, начались признаки астмы и Рожковы уехали. Но, думается, не в этом только дело.
  Я переступая порог её дома спустя много лет, ожидала все-таки узнать истинные причины их отъезда, а так же услышать одну очень интересную историю, которую Света рассказывала нам ещё во время учёбы в педучилище, но тогда это было вскользь и многим она показалась не слишком правдоподобной. Кто-то поверил, а кто-то посмеялся, покрутив палец у виска. Я же всегда знала, что Светка не тот человек, который способен выдумками держать внимание аудитории и зарабатывать таким образом дешёвый авторитет. Да, она весёлого и лёгкого нрава. Но вполне отдаёт отчёт своим действиям и словам. Она честный и умудрённый жизнью человек, через много испытаний прошедший. Итак, сегодня я пришла к ней домой на улицу Щербакова. Она очень обрадовалась нашей встрече. Показала фото своего уже совсем взрослого сына и сильно постаревшего мужа. В её старой квартире теперь проживала сестра, но дома сегодня её не было, Валерия была на дежурстве в ночной группе.
- На сутки сегодня заступила. У них экспериментальный сад, как и у вас когда-то, - сказала Света.
  В их большой комнате было всё по-прежнему, как будто и не было этих долгих, многих лет. Даже шторы висели те же, фирмы Олабитекс с волнистым рюлексом, которые мы втроем: я, Света и Катя Качалкова покупали в галантерее у кинотеатра ещё в 90-е годы.
  Мы долго сидели с ней за разговорами, за уютным круглым столом, на котором стопкой лежали семейные альбомы и папки с рисунками её сына. Он стал неплохим художником.
- Очень любит иллюстрировать детские сказки и стихи для маленьких. Недавно написал целую серию по Агнии Барто. В художке его даже отметили за это почетной грамотой, - с одобрением в голосе похвалилась Светлана.
  Это было замечательно! Я хорошо помню этого белокурого, пугливого мальчугана. Он рос таким застенчивым и робким, и неужели из него получился такой заправский художник?! Как это прекрасно! Я радовалась вместе с ней, рассматривая его работы.
  Ближе к вечеру, мы перешли на воспоминания о наших сотоварищах по учёбе.
- Вы только с Катькой тогда поверили про то, что я рассказала о нашем страшном ночном приключении, - сказала она, удобнее устроившись на диване.
- Расскажи ещё раз. Я собираю теперь подобные истории. Моя знакомая фантомолог Лариса Ивановна, тоже заинтересована в твоём рассказе. И если можно, я ей подробно его перескажу с твоих слов.
- Можно, конечно. Если ей это пригодится, я рада помочь.
- Да, знаешь ли, эти ваши места вызывают некоторые вопросы.
- Почему же «ваши»? И твои тоже. Ведь ты жила с рождения на улице Терешковой в соседнем с нами дворе.
- Ты права, извини. В последнее время, я как-то немного отстранилась от этих мест, потому что обрела другие, а так – да!
- Ну, я с начала начну. С того, как мы поехали к тёте Паше в Лобню. День был облачный, но без дождя. Мы там всё по музеям ходили, Серёжка устал к вечеру. Потом домой заторопились, но автобуса долго не было. А ночевать у тетки не остались, потому что Володьке с утра надо было на работу, да и муж тёти Паши пьяный с гулянки пришёл, а Серёжка пьяных тогда боялся. Так вот, пока автобуса на Мытищи дождались, пока 21 от станции подошел, а он тогда ходил уже с большими интервалами в конце 80-х. В общем, время было, когда мы на остановку к пивнушке приехали, пол двенадцатого. Помнишь, на вашей Терешковской остановке пивнушку?
- Ну, ещё бы! На ней как раз 21 автобус останавливался. Все наши мужчины соседские там время в выходные проводили, а потом мы дети, с мамами и бабушками их по домам растаскивали. Иногда волоком волокли, как не помнить?!
- Вот, приехали мы туда на остановку, а дальше автобус не пошёл, двери открыл и стоит. Не поеду, говорит водитель, до Матросова, что-то с мотором. Стоял-стоял, так и не завёлся. Нас в салоне было человек девять. Нас трое с мужем и Серёжкой, и ещё впереди человек шесть сидело. Ну, все и вышли на вашей остановке у шестнадцатого дома. Постояли. Эти шестеро куда-то быстро нырнули к девятиэтажке, все в одну сторону ушли, а нам-то на Щербакова, к себе добираться по пустым дворам, мы одну остановку так и не доехали до библиотеки. Постояли чуть-чуть, и стали переходить дорогу к вашим домам. Вошли во двор, а там темень, ни одного фонаря нет. Тогда здешние дворы этим грешили. Идём. Я сына за руку крепко держу, муж в корзине подарки тащит, грибы да банки с тёткиной дачи. Впереди уже ворота детского сада маячат и гаражи должны слева быть, а их всё нет и нет, уж двор ваш прошли. И тут вдруг впереди на какую-то решётку натыкаюсь. Володька Серёжку на руки взял и через высокую колдобину перепрыгнул, я эту решётку-то обхожу, и вижу в темноте памятник и ограда. Что это? Я взвизгнула, мы с мужем остановились. Оглянулись, а дома справа четырёх этажного нет, и детский сад пропал, а слева вместо гаражей и впереди, на сколько глаз хватает – кладбище! То есть, мы как раз на кладбище стоим. Со всех сторон ограды торчат и памятники. Я как заору! Володька затрясся, Серёга запищал со страху. Тут мы его на руки подхватили, помню, что он у мужа подмышкой торчал, только ноги болтались, и побежали в сторону поля. Оно тогда не застроено было. Тут кругом кладбище и лишь вдалеке огни домов видны, где новый ЗАГС. Куда деваться-то? Мы туда, на эти огни. Бежим, а сами через могилы перепрыгиваем, других дорог нет. Я кричу, малый плачет. Не помню сколько бежали, сколько прыгали, но все-таки на дорогу, что от Мира до Лётной поворачивает, выскочили. Обернулись, района нет, а всё густой туманной дымкой подёрнуто, и улица Лётная вся в туман опустилась, только дальние огоньки горят. Мы туда. Добежали почти до ЗАГСА, а тут из тумана  наши сталинские дома на Щербакова показались, что против библиотеки имени Кедрина, мы к ним. Возле среднего дома остановились чуть живые. Куда идти? Страшно, жутко! Володька и говорит, тут, мол, его знакомые Косулины живут. Может к ним попробовать? Ну, мы во двор, дорожку перебежали к 18 дому и в первый подъезд. Поднялись на четвертый, последний этаж, и давай в дверь звонить. Ночь уже. Люди спали, разбудили их. А, что делать? Хозяйка, как нас увидела, так и обомлела. Она вся заспанная вышла в ночной рубашке и в халате поверх, а нас увидела и руками всплеснула. Да на вас, говорит, лица нет! Я была бледная, как полотно. Пустили нас, отпоили горячим чаем. Они люди простые, без наворотов интеллигентских, сразу нам поверили. На утро её муж, Косулин Виктор, пошел нас до дома провожать. Вошли в свой двор, всё на месте и дома там же стоят. А ночью-то, что было? Что за наваждение? Муж с тех пор успокоиться не мог, затаился со страху, домой никогда больше поздно не ходил, и всю дорогу мысль лелеял, чтобы уехать. И вот, наконец, пришёл момент удобный и подходящий – уехали! Это когда из Нижнего родичи его позвонили и сказали, что работа для него есть и жильё освободилось. Брат его дом себе купил, а квартиру нам оставил, мы тут же и уехали, одним днём собрались. И не жалеем. Объяснить тот случай не можем, да и надо ли всё объяснять? Многого в жизни объяснить нельзя. А эта твоя фантомолог, что говорит?
- Говорит, что много параллелей разных рядом. Скорее всего, вы на одну и напоролись. Тут вместо городского квартала у них на этом месте кладбище. А как ещё объяснить? Только так. Ведь если бы это был мираж из тумана, то как под ногами у вас могли эти холмики оказаться? Вы же через них прыгали.
- Да, это верно. Я и муж слышали про такое, но верится с трудом, что тут ещё на этом месте кто-то живёт.
- Вот-вот, верится с трудом, а видеть-то, сами это видели.
- Да, вот так оно всё и было! Серёжка, хоть и маленький тогда был, но долго потом помнил эту историю. Как-то в летнем лагере своим приятелям рассказал, те его на смех подняли и воспитателю пожаловались. Та меня вызвала. Я вечером за ним пришла, а наш летний лагерь в шестой школе был, а она и встречает меня у ворот. Вот, говорит, ваш сын выдумщик и фантазёр, да ещё других детей пугает подобными сказками. Ну, выговорилась я тогда от души. Хоть сама и педагог, поступила тогда не педагогично. Поругалась с воспитательницей сына в его присутствии. Что же она, не разобравшись, его обвинила? Нельзя так. Ребёнок взрослым после такого доверять перестанет. Не хотелось, чтобы сына во врунишку превращали, тем более, он у меня никогда не врал. Больше на эту дневную площадку я его не повела, а он и доволен был.
- Да, история! Но, ведь это же не спроста, что с вами приключилось. Может быть ещё, что-то было, на что в молодости вы внимания не обращали. Потому, говорят, что эти случаи сами собой притягиваются.
- Нет, больше ничего не было. Только сон, когда родители погибли, странный снился. Я восьмой класс заканчивала в девятый переходила, а Валерка уже училась в Лестехе, студенткой была. Вот родители тогда её с собой в поездку-то и взяли, а не меня. У меня экзамены весь май и начало июня, а она уж тогда все зачёты сдала, вот они в конце мая на Кавказ и отправились на своей машине. Папа военный был, у нас свой синий «Москвич» имелся. И вот…
  Ей стало трудно говорить. Вспоминать подобное тяжело в любые годы. Пусть прошло уже много лет, но память на такие события всегда свежая. Она возвращает отдельные моменты жизни, как на ярком экране. Картина видна чётко и ясно. Света передёрнула плечами.
- Давай, ещё чайку попьём! – и она встала с дивана, чтобы пойти на кухню.

  Мы пили чай, когда за окном ударила настоящая стихия. После мощного раската грома, на наш город обрушился шквалистый ветер. Он ломился сквозь густые посадки ясеней и тополей, гнул к земле тонкие стволы берёз, могучим порывом раскачивал молодые клёны. А вслед за ветром покатился густой вал дождя. Он опрокинулся стеной и толстыми, прозрачными струями, словно тропический ливень, занавесил собою всё пространство. Сделалось темно. И без того вечерние сумерки, превратились враз в густую, бурлящую неистовыми шумами ночь.
- Одиннадцатый час и ливень, куда же ты пойдешь? Звони своим, скажи, что останешься у меня до утра. Здесь хоть и близко, только через два двора, но по такому дождю, промокнешь в два счёта. Вот удовольствие! – сказав это, Света закусила печеньем ароматный чай.
- Ладно, сейчас звякну!
  Я подняла трубку городского телефона и набрала номер в маминой квартире на Терешковой. Её подняли не сразу, гудков через семь. Мама на том конце провода сообщила, что Генрих с собакой пошли меня встречать.
- Вот это номер!  Зонтик, хоть, взяли?
- Не знаю, сейчас дождик их прогнал, наверное вернуться.
  Мы ещё долго сидели со Светкой за столом, вспоминали, рассматривали фотографии, обсуждали прочитанные книги, просмотренные новые фильмы и везде, нам казалось, были изъяны. Толи наше старое, доброе, советское кино! Такие родные и милые лица наших любимых актеров!
- Вот уйдут все последние, талантливые старички! С кем же наше кино останется? – огорчилась Света.
- Не думай о плохом. Они все будут жить по сто и больше лет. И вообще, они бессмертны.
- Эх, если бы это было так!
  Нашу мирную беседу прервал звонок в дверь. Уже, выйдя в коридор, я услышала на лестнице за дверью знакомое поскуливание.
- Светка, это они идут! Нашли нас.
  Рожкова щёлкнула замком и распахнула дверь.
  На пороге весь мокрый до нитки, стоял муж, а рядом у ног сидел Дэни, тоже мокрый со скрученной шерстью над глазами, от чего его взгляд казался сейчас строгим и суровым. Я рассмеялась.
  Генрих вошел в коридор. С его плаща текло, волосы были, как после душа, с них за ворот капала вода. Понятно, что зонта не было. Светка всплеснула руками.
- Давай, быстрей снимай всё мокрое! Я сейчас включу обогреватель батарею. Она большая, всё высохнет. И ты посидишь в тепле, просохнешь. Ну, надо же! Что ж пошел то, звонка не дождавшись?
- Уже поздно, надо было встретить.
- Ну, никак не можешь без любимой жены, ну, никак!
  Светка увела мужа в ванную, включила теплую воду, дала мягкое махровое полотенце, а сама быстренько стала в большой комнате налаживать обогреватель.
- Дэни, иди сюда! – позвала она, и пёс робко покинул коридор, где скромненько примостился в уголке, прижавшись к шкафу с одеждой.
  Как только собака переступила порог большой комнаты, кошка Крыся вся вытянулась и подскочила, чуть ли не до потолка. Она быстро запрыгнула на диван, выгнула спину и злобно зашипела, отпугивая врага. Дэни в ответ на это сел возле стола и почесал ухо. Много, мол, вас таких-то видел, на своем веку. К, тому же, дома их целый колхоз. До сих пор живут подобранные с зимы, найденные тут неподалёку, котята, уже подросшие кошки, со своим характером и привычками.
  В комнату вошла Светка и внесла целую миску мятых котлет. Она поставила это лакомство перед Дэни и скрестила руки на груди с удовольствием глядя, как наш пёс стал уплетать это угощение.
- Молодцы, что всё кушать приучили. А то на сухих кормах, да на пакетиках далеко не уедешь. Тут тебе и аллергия и болезни. Вот и наша кися Крыся любит манную кашу, жидкую на молоке. Кушай, лапушка, кушай!
  Крыся, глядя на добродушный вид хозяйки, успокоилась. Это была большая кошка, трёхцветная, с мягкой блестящей шерсткой. Её подарила Лерке соседка с верхнего этажа. Кошка жила в этой квартире уже три года, редко выходила гулять и ни разу ещё не имела потомства.
  Генрих привел себя в порядок и вошел к нам в комнату. Светка дала ему мягкие шлепанцы и усадила в кресло рядом с горячей батареей.
  Молния продолжала сверкать, озаряя оконные косяки голубым, ярким светом, а гроза продолжала рушиться из темных облаков.
- Облава, настоящая! – посмотрев в окно, сказала Рожкова.
  Она поплотнее задернула штору и села к столу.
- Ну, супруг, давай подсаживайся ближе! Чайник ещё не остыл. Попей горяченького.
  Но Генриха к креслу, как приклеили. Видно было, что он дрожит.
- Ну, совсем замёрз!
  Я встала, налила в большую кружку горячего чая и подала её мужу. Он быстро обхватил её руками, согреваясь, долго держал  и грел об неё ладони.
- Там сильный ветер, и холодный к тому же, - наконец-то, он вымолвил, хоть одну фразу.
- Оставайтесь ребята, оба у меня. И не скучно будет, и не страшно, а то я, признаться, без Лерки одна и ночевать-то боюсь.
  Мы переглянулись.
- Останемся! – решила я.
  Светка от радости потёрла руки и выскочила в кухню.

  Ночь была очень беспокойной, мало того, что за окном беспрерывно сверкало и гремело, так ещё на соседском балконе сверху, отвалилась створка застекленного проёма и рухнула вниз. Дэни вскочил и залаял, шум битого стекла, тут же заглушил голос ливня.
- Вот это, да! – отозвалась Светка со своей кровати. – Теперь там открыт балкон и его зальёт водой. Соседи-то на даче. Ветер косой прямо туда брызжет.
  Я тоже приподнялась на локте. Нам с Генрихом хозяйка постелила на широком раздвижном диване рядом со столом. Стена была завешана большим ковром до потолка, на котором висели россыпью значки и медали. Было тепло и уютно. Муж согрелся от чая, окунулся в мягкую подушку и быстро заснул. А я не могла. Лежала и размышляла о жизни, о Светкиных родителях, о многом другом.
- Свет, ты мне так свой сон и не рассказала, - окликнула я подругу.
- Сон-то? О, это ещё – то было! Хотя, на самом деле, ничего в нём такого и не происходило. Но приснился он мне в тот момент, когда родителей уже не было в живых, а мы об этом ничего не знали. Они уехали 25 мая рано утром. 26 вечером были на Кубани, остановились у родственников. Потом через день выехали на Кавказ. Путёвки у них были с 29 числа, а 28 в 11.10., они уже туда подъезжали, к месту отдыха. Им нужно было через перевал проехать и машина стала подниматься по горному серпантину. Потом, как Лерка рассказывала, на одном из поворотов отец притормозил и машина, почему-то, встала. Завести он её не мог, но вдруг она поехала задним ходом всё быстрее и быстрее под уклон, а тормоза не сработали. Папа открыл дверцу, но выпрыгнуть не успел, «Москвич» рухнул вниз в ущелье с высоты двадцати метров. Это считается не очень глубоко. В тех местах есть обрывы и покруче. В тот момент, когда падали, машину ударило о скалу, что была выше и ближе к дороге, сильно тряхнуло и сестру выбросило через открывшуюся от толчка дверь, она скатилась вниз, повредилась вся, но осталась жива. Лерка сидела позади отца, рядом с дядей Толей. А больше никто выбраться не смог. Машина покатилась вниз и разбилась. Отец, мама и дядя Толя, погибли на месте. Сестра потеряла сознание. Не помнит ничего, как скорая её увозила, и как родителей снизу достали. Очнулась под вечер и сразу перед глазами встал этот ужас последних минут её памяти. Потом, говорит, много ночей спать не могла. Крики из машины не давали. Ей тогда не сразу про родителей сказали, нервы её берегли.
  А я, 28 числа сдавала экзамен по алгебре. Ничего не чувствовала, как раз в 11 часов нас повели в класс с последней экзаменующейся группой. Домой пришла в хорошем настроении, четверка у меня вышла. Но потом, почему-то, вдруг резко меня сморило. Плюхнулась на постель и сразу провалилась в сон. Сперва, всё так темно было и тихо, а потом, никогда этого не забуду, снится наш двор весь заполненный водой. Я по щиколотку иду по ней в сторону катка, потом вышла к белому шестнадцатому дому, что за яслями. Мама в нём жила в девичестве, в первом подъезде на первом этаже, окна во двор выходили. Стою и смотрю, зачем-то, на её бывшие окна. И тут она выходит во двор, в халате, косынке, фартуком подвязана и в сапогах резиновых. И там кругом вода. Весь дом и двор в воде утонул. Смотрю, она бельё вешает под своим окном на бельевые столбы. У подъезда стоит лодка и в ней отец с дядей Толей сидят, на меня не смотрят, как будто и нет меня вовсе. Толкнули её и поплыли куда-то, в сторону 18 дома. Я крикнула: «Мам, я к вам домой хочу. Тут мокро.» она посмотрела на меня, развесила бельё и уходит в подъезд. Остановилась у дверей, обернулась и говорит, что домой меня к себе не пустит. Мне так обидно вдруг стало! Я же домой хочу, к ним, а они, вот так со мной… А она и говорит потом, что мы с Леркой в другом доме жить будем и ушла. Мне так грустно стало! Я повернулась и пошла назад, к дому. Иду, а тут уже нет воды и дорожка узкая по полянке идёт, а с двух сторон цветов полно, и жёлтых, и белых. Красиво и солнце светит. Так до дома своего и добежала по этой дорожке и проснулась. Надо же, подумалось мне, к чему бы это? Сон очень яркий был, таких я и не помню, чтобы до этого снились. Вечером мы ждали от родителей звонка из пансионата. Брат отца, дядя Толя, очень пунктуальный до этого. Но не дождались. Лишь к вечеру следующего дня нам позвонили с папиной работы и сообщили про Лерку и про аварию на дороге. О том, что они погибли, сказали на следующее утро, когда из воинской части к нам домой приехали… Валерия вот, с тех пор, не в себе. Учёбу в Лестехе она бросила, и не могла сосредоточится ни на чем другом. Долго лечилась. Не могла нигде работать, пока мамина сестра, воспитательница, её к себе в садик нянечкой не устроила. Учиться она уже не смогла больше, так нянечкой и работает в ночной группе.
- Да, печально и ужасно. Свет, это значит, в тот самый момент, они тебе и приснились?
- Погибли они в 11.10. Свидетели показали на это время. Там автобус местный в горы, как раз поднимался. Его шофер и связался с автобазой насчет аварии, таксисты какие-то, тоже ехали позади, но на приличном расстоянии. И они это же время показали. А сон снился примерно, часа в два по полудни. Их уже не было.
- Вот и думай потом, что там ничего нет.
- Есть, чего-то, - она поправила одеяло, глянула в коридор и тревожно встрепенулась.
- Ты чего?
- Не знаю. Тревога, какая-то. Собака спит?
- Да, вот она, у нас в ногах.
  Дэни спал кверху пузом и посапывал во сне. Светка продолжала прислушиваться к шорохам и стукам.
- Спи, это дождь за окном стучит, - успокаивала я.
- Да-да! – она уже было легла, но тут же вскочила снова. – Всполохи, какие-то странные, не замечаешь?
- Так, гроза ещё не прошла…
- Нет, не гроза это. Оранжевым на верху светит. Неужто молния балкон у соседей подпалила? Он же теперь открытый, а там у них много хлама.
  Я встала с дивана и пригляделась к окну. Да, действительно, всполохи были странного цвета и спускались всё ниже по стволу деревьев. Точно, это не гроза.
- Генрих, просыпайся, - толкнула я мужа, -  кажется, горим!

  Пламя очень быстро охватило соседний балкон и перекинулось на наш и выше. С пятого этажа уже бежали вниз по лестнице соседи. Забарабанили в нашу дверь.
- Выходите! – кричали голоса по всему подъезду. – Пожар!
  Кажется в эту ночь, 01 набирал весь дом. Пожарные приехали быстро, через 7 минут после вызова. Пламя сбить со своего балкона мы не пытались, языки сверху сильно опалили стёкла и деревянные перегородки с перекладинами. Светкин балкон почернел и обуглился. Мы все выскочили на улицу. Молния сверкала, но дождь почти прошел.
  Огонь тушили два пожарных расчёта. Потом они залезли на сгоревший балкон четвертого этажа и долго ещё проливали его водой. Когда всё было кончено, стали сбрасывать оттуда всякий хлам и обугленные куски деревяшек, балконных остатков и балок. У кого-то был телефон хозяев этой пострадавшей квартиры. Огонь проник и внутрь большой комнаты, но стали тушить во время и она особо не пострадала. Зато залили водой соседний этаж, то есть Светкину квартиру.
  Испуганные Крыся и Дэни сидели на мокром диване, прижавшись друг к другу, когда мы чертыхаясь ползали по комнате и собирали вёдрами воду. Вернувшись с улицы в квартиру, мы нашли большую комнату в плачевном состоянии, поэтому сразу принялись за дело. До утра мы убирали воду, пепел, выгребали с балкона обугленный хлам, носили на помойку испорченные вещи и подкопченные овощи, хранившиеся на балконе.
  Когда в девятом часу пришла с дежурства Валерия, дверь была настежь открыта. Она прошла в коридор, выронила из рук свою сумочку и, округлив свои огромные глаза, вскрикнула. Светка быстро подскочила к ней, стала утешать и успокаивать. Мол, хорошо, что не одна была, что Бог послал ей нас в эту ночь. Лерка, сильно заикаясь со страху, стала расспрашивать о случившемся, но потом, видя наш бодрый настрой – успокоилась.
  Во второй половине дня мы долго гуляли в парке, ходили по набережной Яузы, рассказывали друг другу смешные анекдоты, старались отвлечь Валерию от суетных мыслей.
- Вот, а я хотела завтра уезжать, - говорила Света, - но теперь останусь ещё на неделю.
  Лерка одобрительно кивнула.
- Приходите, ребята, ещё в гости! – засмеялась она, хлопая меня и Генриха по плечу. – Может, в следующий раз посидим красиво?!
- Ну, зато, впечатлений вагон, - ответила я и глянула на Дэни.
  Он остановился, посмотрел на меня с укором и любопытством, отряхнул головой, потряс ушами и глубоко вздохнул.

18.06.2016.