Орех

Полчища прытких детей играли на лужайке в окружении зелёных кустов, поблёскивавших глянцевыми листьями. Их недоразвитые лица светились от увлечённости, и казалось, что кусты не были просто кустами, а фонари с завитками на верхушке не зря были с завитками. Толстые, влагоёмкие листья, специально выращенные так, чтобы не оторваться, покачивались на ветру, словно просясь присоединиться к этому веселью. Дети белые, коричневые, красные, с волосами чёрными и синими, под горшок, под «каре», с хвостиками и с ёжиком, с бритым виском, полностью бритые и с баками - пускали машинки, ковыряли землю лопатками, валялись на траве, скакали, бегали друг за другом и кричали: «В-и-и-и-и-и-и-и-и!..»

Им было так хорошо, что и взрослым, прогуливавшимся мимо лужайки, казалось, что всё вокруг наполнено смыслом. Женщины с колясками и без колясок, присматривавшие за детьми, гордо болтали на скамейках, пока безымянные пешеходы грациозно плыли мимо них по гравию. Оглушительно щебетали воробьи, мелкие камушки скрипели под колёсами колясок, всё было просто отлично, пока в какой-то момент из-за кустов не появилась МАШИНА, ПОЛИВАЮЩАЯ ВСЁ ИЗ БРАНДСПОЙТОВ ТОЛСТОЙ СТРУЁЙ ОНА МЫЛА УЛИЦЫ ЛУЖАЙКИ ДОМА ОТМЫЛА БЫ ВСЁ ЧТО ХОЧЕШЬ ТОЛСТАЯ СТРУЯ ВЫЛЕТЕЛА ЗАЛИВАЯ ТУТ ВСЁ ЖЕНЩИНЫ ЗАВИЗЖАЛИ КОЛЯСКИ ОПРОКИНУЛИСЬ ПОТЕКЛИ КУСТЫ ВСЁ ПОТЕКЛО ДЕТЕЙ СМЫЛО К Х**М ВМЕСТЕ С ДЁРНОМ и они поплыли в потоке к решётке водосбора, подпрыгивая в потоке, будто сплавлялись на байдарке по горной реке, хохоча, брыкаясь руками и громко визжа: «В-и-и-и-и-и-и!..»

Но как только они доплыли до края поребрика и осели на решётке водосбора, скопившись в шугу из кучи мелких обессиленных тел, всем вдруг почему-то перестало быть весело. Дети смотрели вверх, на угол бордюрного камня, и видели, что поливальная машина на самом деле ничего не поливает. В действительности это была огромная фабрика по штамповке ящиков, раскинувшаяся над их головами бездонным колодцем. Конвейер, тянувшийся из стены, ровно жужжа, выдвигал из-за болтающейся резиновой хрени ящик с наклейкой «суббота»; механическая лапа зависала над ним и, выждав мгновение, шлёпала поверх наклейки стикер «среда». Затем из другого тоннеля выезжала маленькая коробочка «четверг», и лапа клеила на него наклейку: «вторник». Штамповочные линии прорезали всё до самого верха, как в мультфильмах «Пиксара»: запрокинув голову, можно было различить на верхних этажах конструкции, как «понедельник», похожий на полосатый чёрно-белый аккумулятор, сменяется «пятницей» с оранжево-розовым бантиком. Чуть левее и на двести метров ниже запыхающаяся печь производила нечто наподобие коржей с выпеченными сверху буквами: «воскресенье», «воскресенье», «воскресенье». Неба видно не было – должно быть, они находились в каком-то ангаре. Это наверняка был гигантский робот, страшный имперский шагоход, чей мотор работал на замене одних дней недели другими. Длинные валы, накручивающие клепаные цепи, наверное, двигали его ноги. Всё вокруг было заполнено лёгкой завесой пара, вырабатываемого исполинскими котлами. Конвейеры постоянно жужжали и стучали энергичным битом, протягивая иногда скрипуче: «М-м-м-м-мныыыык!» Так Монго понял, что суббота на самом деле стала средой.

- Где тут выход? – обеспокоенно спросил его Вячеслав, прибитый соседним потоком. – Может быть, внизу, у пола…
Монго посмотрел вниз и обнаружил, что они сидели на утёсе неработающего конвейера. Эта лента давно обвалилась, и полотно теперь вело в километровую пропасть, на дне которой клубы пара становились гуще, будто упирались в пол. Монго поковырял кусок полотна, безжизненно повисший над бездной. Хорошо, что этот конвейер уже не работал.

- Он ведь точно не работает? – спросил Монго сам у себя.
- Кажется, я вижу дверцу, - Вячеслав вглядывался в туман, застилавший пол в сотне метров под ними.
- Он ведь не может двигаться, если лента незамкнута…
- Какая-то слишком маленькая для человека – может, она для кошек? Но есть же шанс, что пролезет и человек…
- Интересно, они его автоматически отключили? - Монго снова подковырнул пальцем неподвижное резиновое полотно.
- Если она хотя бы сорок сантиметров в ширину, то можно пробраться, отсюда трудно разглядеть… Это можно попробовать…
- Странно ведь, что все остальные механизмы работают, и только это лента оборвалась и застыла. Почему тогда в башне, из которой она вылезает, что-то движется? Мне кажется, они могли отключить конвейер только из башни.
- Надо только понять, как…
- Стоп. А кто это – «они»?..
- …спуститься вниз.

Внезапно из башни донёсся писк, и к сотням жужжаний прибавилось ещё одно. Полотно под ними оказалось пристёгнуто к валу, скрытому под утёсом, и он неожиданно проснулся, потянув ленту вперёд. Они синхронно заорали от неожиданности, и, раскинув руки, сорвались с края ленты в заполненную полупрозрачным паром пустоту. Монго почувствовал, как щекочет в животе. Они летели очень долго – возможно, около четырёх секунд – и когда он уже смирился с мыслью о гибели, пар вдруг стал настолько густым, что начал тормозить падение. Через мгновение он повис на мягком облаке в сантиметрах над дном поливальной машины, подобно Тому Крузу в первой невыполнимой миссии.

- Фух.

Монго перестроился и попытался встать на пол, но ноги всё время пружинили в пару, как на болотном мху, и подошвы его белых кроссовок никак не доставали до низа. Монго даже не был уверен, что здесь вообще есть пол, хотя вроде бы видел его под пеленой пара. В одном он теперь точно был уверен: эта штука действительно движется, и они внутри неё. Понять это было несложно - пол и стены дрожали так, словно их сверлили по утрам.

- О-хо-о! Ю-ху-у! – раздалось рядом. Монго покрутил головой и разглядел лицо Максима, плавающего в дыму, молотя руками и ногами. Макс тоже был одним из тех, с кем он играл тогда на лужайке. Сейчас он хихикал, удивляясь причудам здешней гравитации.

- Как ты здесь оказался? Куда делся Вячеслав? – спросил Монго.
- О, привет, - заметил его Макс. – Славы нет. Он собрался кормить белок в парке. Перезвоните в пятницу.

Монго тут же увидел, как самый нижний конвейер, прямо около паровой печи, выворачивает из-под пластмассового козырька бэйдж с бумажкой «пятница» внутри. Выскочившая из-за угла механическая рука подцепила бумажку, выдернула её из бэйджа, а затем резким движением вставила такую же с надписью «среда».

- Мда, - вздохнул Монго. – В пятницу будет непросто.
- О-хо-о! – пропел Макс и почти скрылся из виду, но Монго поймал его за ногу.
- Послушай! Летать в паре – это, конечно, прикольно, но мы не можем делать это вечно, - сказал он. - Я чую, тут явно что-то не к добру. Нужно убираться отсюда, пока не поздно.
- О чём это ты? – удивился Макс.

Монго заговорчески закатил глаза.

- Тебе не кажется, что мы не зря здесь очутились?.. – он искоса глянул на механические руки, будто желая убедиться, что те не подслушивают. – По-моему, нас тут хотят как-то использовать…

Паровой котёл слева затрясся, производя новую порцию облаков. Ленты над головами забегали чуть быстрее.

- И что? – усмехнулся Макс. – Ты действительно хочешь отсюда выйти? Забудь об этом.
- Не хочу забывать.
- А ты захоти.
- Нет.
- Да ладно! Я сам, думаешь, зачем спустился сюда? Ты ведь искал дверцу для кошек, правильно?..

Монго поражённо кивнул.

- Так посмотри на неё! – воскликнул Макс. – Посмотри, она же вон там была?

Он указал на ту стену, в которой Вячеслав разглядел дверь наружу. Щурясь от густого пара, Монго подпарил к ней, но вместо дверцы увидел конвейер, уходящий в стену. По нему без остановок уходили в темноту и возвращались шоколадные батончики. Длинная печать у самой стены выдавливала на их поверхности надписи: «апрель», «январь», «июнь».

- Пролезешь? – прогоготал Макс. Монго задумался.
- Это всё обман. Нет отсюда выхода. Даже не пытайся, - Макс перевернулся на спину и поплыл ногами вперёд. – Я облазал тут всё, но дверцы всегда в последний момент превращаются в конвейеры!

Монго вздохнул. Что ж, похоже, им придётся остаться внутри поливальной машины до конца жизни. Раз так, неплохо было бы перекусить. Он поднял батончик «май» и начал есть.

- Эй! Что ты делаешь? – ужаснулся Максим. – Это же целый месяц! Ты что, съешь целый месяц?! Ты спятил!..
- Шоколад у них тут довольно горький, - заметил Монго. Вдруг что-то начало происходить. Пар зашатался, скручиваясь в ленты, лицо Макса искривилось и растеклось в кошмарном крике, глаза разлетелись в стороны, и он исчез. На мгновение всё поглотила мгла, а потом Монго очнулся и откашлялся от заполнившего лёгкие пара.

- Укхкх… Кха… Что за?..

Он всё ещё был среди штамповочных лент, только теперь это напоминало настоящую фабрику. Пара вокруг не было – атмосфера была пустой, как волосы йети, а над громадными башнями из ящиков, заполнявшими ангар, можно даже было разглядеть рифлёный потолок из шифера. Сзади была стена такого же горчичного цвета, как и раньше; из неё вытекал один-единственный конвейер со штампованными батончиками. Длинная хреновина, похожая на автомобильный дворник, вытаскивала некоторые шоколадки с линии и подносила к наковальне, на которой батончик перештамповывался заново: «июль» перекраивался на «март», «декабрь» - на «август» и так далее.

- Чёрт возьми… Я – по другую сторону стены, - догадался Монго.

Он огляделся и пошёл к огромным стеллажам из коробок, заграждавшим большую часть ангара. Вокруг было очень чисто – Монго не видел ни пылинки на корпусах машин, будто их каждый день протирали тряпочкой. Под ногами не было ни грязных пятен, ни мусора: всё блестело в свете газовых ламп, и пол гулко цокал о каблуки коричневых кожаных ботинок. Ленты жужжали намного тише, чем раньше, зато гораздо чаще мигали мелкими красно-жёлто-оранжевыми лампочками. Находиться здесь было намного приятнее, чем в том колодце без потолка, а главное – без пара всё было очень хорошо видно. Возможно, именно это и создавало ощущение такой полноценной чистоты.

«Неужели я выбрался?» - подумал Монго. Действительно, можно было так подумать, хотя механизмы вокруг были примерно такими же, как прежде; только надписи, наклеивавшиеся на ящики, банки и конверты, здесь определённо обозначали не дни недели. На них было написано что-то другое: разглядеть было трудно, потому что к самим конвейерам невозможно было подойти близко – они висели слишком высоко, и от пультов управления их отделяли груды наставленных повсюду ящиков. Монго взобрался одну из таких груд, вгляделся в подвешенные коробки, проплывавшие над головой, и уже почти различил маленькие чёрные буквы на этикетке…

- Добрый день! Ваша дрезина, мистер Монго!

Он вздрогнул от донёсшегося снизу голоса, обернулся и увидел человечка в красно-жёлтом камзоле с треугольной шапочкой на голове. Шапочка пристёгивалась к его подбородку резиновым ремешком. Белая перчатка на его левой руке вытянулась параллельно потолку, указывая на стоявшую рядом причудливую штуковину на колёсах, похожую на погрузчик для паллетов.

- Э-э… Спасибо, - ответил Монго.
- Рады вас видеть, мистер Монго, - пропел человечек и пригласил его взойти на штуку. Монго ничего не понимал и поэтому согласился.

«Какая же это дрезина?» - раздумывал он. – «Где тогда рельсы?»

Человечек встал за руль, наклонил его вперёд, и они поехали. Ряды ящиков с коробками желтели по сторонам, пока они плыли по глянцевому полу посреди фабрики. Повисло неловкое молчание.

- Как ваше самочувствие, мистер Монго?
- Спасибо, в порядке, - пробормотал он. Человечек в треуголке искоса прищурился. Они замолчали вновь.

«Спросить его, что здесь происходит, или это плохая идея?» - думал Монго. Мимо проплыли двое человечков того же роста, в той же форме, но с другими лицами, сидевшие на ящиках около другой дрезины. Его водитель поприветствовал их взмахом руки.

- Мистер Монго! – крикнул один из них. – Не желаете поднос с апельсинами в номер, когда доедете?

«Поднос с апельсинами? Это мне нравится,» - решил Монго.

- Да, спасибо! – улыбнулся он. Человечки у ящиков переглянулись.

- Почему это он постоянно говорит «спасибо»? – спросил один другого, когда дрезина скрылась за поворотом. Второй человечек недоумённо потёр нос. Тем временем, дрезина Монго доехала до места, где пол внезапно переходил в ковёр, и остановилась.

- Ваш номер – 55107, - сказала женщина во всё той же красно-жёлтой форме, вышедшая из будки. Монго на мгновение показалось, что он попал в отель, но через несколько секунд стало ясно, что это заблуждение. Он увидел, что люди в красно-жёлтом просто перегородили ангар огромным бордовым одеялом и поставили внутри строительные леса, на которых лежали диваны, шкафы и джакузи. Назвать эту конструкцию отелем мог только обладатель крайне нездорового воображения. Впрочем, если не принимать во внимания некоторые мелочи, на лесах было довольно уютно – по крайней мере, лучше, чем за пределами «отеля». Ещё один красно-жёлтый человечек – на этот раз карлик – проводил его до номера 55107 и поставил у двери чемодан.

- Хорошего отдыха, мистер Монго! – сказал он и удалился. Монго сразу наполнил джакузи, заказал в номер вина и разлёгся на лежаке, наблюдая плакат с видом какого-то моря. Здесь ему определённо нравилось. Наверное, можно было даже остаться.

Он решил осмотреть комнату, в которой, как тут все считали, жил давно. На полках его встретили замечательные чёрно-белые фотографии с африканскими львами, трубка с Кубы и техасские резиновые сапоги. Тумбочка подарила ароматный запах мешочка с кориандром, разбитые наручные часы, пулю, вытащенную когда-то из его ноги, и запрятанную бутылочку виски. Под кроватью нашлась даже гитара – она была неплохо настроена, и Монго сыграл «Honey Blues». Полочки в ванной раскрыли много приятных секретов, а вот шкаф явно огорчил: Монго обнаружил в нём красно-жёлтую форму его размера и шапочку с ремешком.

- Мда. Вот в чём всё дело.

Он снял форму с плечиков и надел её на себя. «Выглядит не очень. Честно говоря, как-то пестровато,» - подумал Монго. Да, носить это каждый день было бы сущим кошмаром. Зато сейчас в таком виде он наверняка сможет посмотреть, что же там написано на ящиках.

- Отличная идея, - заключил Монго.

Спустившись на цокольный этаж, он наткнулся на осторожную улыбку девушки из будки.

- Номер 55107? Ваша смена разве не завтра?
- Я решил тут встретить кое-кого, - ответил Монго.
- Вы уверены? – заинтересовалась девушка. – Обычно никто не выходит из отеля в такое время, если это не входит в его обязанности…
- Конечно, - убеждённо сказал Монго. – Кстати, вы приятно выглядите, номер 43702.
- Ой, неужели? – 43702 поправила причёску.
- Да, я давно не встречал тут таких приятно выглядящих номеров.
- Да ладно вам… Я получила его совершенно случайно…
- 43702 – это звучит…. Звучит, как телефонный номер в Соединённых Штатах! Четыре – как всадники Апокалипсиса; три – как святая троица: Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух…. А семь…
- Ох, ну прекратите…

Не выдержав подобной беседы, она всё же пропустила Монго в ангар. Подойдя к ящикам, он долго ходил между рядов, прежде чем обнаружил карабкающегося наверх Вячеслава.

- Слава! Вот ты где, - крикнул он, подбегая. – Мне надо сообщить тебе кое-что… Сегодня - пятница!

Вячеслав вздрогнул и обвалился на ящик, вытирая ладонью лоб.

- Где я? – спросил он. – Я выбрался? Где паровой котёл?
- Всё в порядке, мы снаружи! – сказал Монго обрадованно. – Ты должен помочь мне кое-что узнать.
- Невероятно… Что же?
- Посмотри на наклейки на коробках! Что там написано?
- Как что? «Понедельник», «вторник», «среда»…
- Нет же! Там написано что-то другое! Я почти разобрал, когда оказался здесь, но потом меня отвлекли.
- Серьёзно? – Вячеслав недоверчиво хмыкнул, повернулся к плывущим коробкам и прищурился. Однако, как только его глаза сошлись в щели, они тут же округлились до конца. Затрясшись от ужаса, он упал, прокатившись по ступеням из ящиков, и унёсся прочь.

- Что такое? – крикнул Монго. – Вячеслав?

Поднявшись на его место, он напряг зрение, и разглядел на боку серо-чёрной коробки надпись: «Вячеслав 14872». Следом за ним на соседних коробках следовали: «Александр 52691» , «Андрей 66078», «Хуан 12759» и другие имена с цифрами. Монго всё понял.

- Боже, - прошептал он. – Это мы! – он быстро спустился на пол. – Мы не выбрались из поливальной машины, просто здесь одни из нас штампуют других! Поэтому всем тут так хорошо живётся!

Сквозь тихое жужжание механизмов пробился рёв двигателя дрезины. Несколько человечков в красно-жёлтом выкатили из-за угла, разглядывая по сторонам. Один из них орал через громкоговоритель:

- Внимание! Посторонний! Внимание!

Монго побежал мимо конвейеров, но они успели заметить его.

- Вот он! Схватить!

Монго нырнул под ленту, чтобы обогнуть гору ящиков. Человечки побежали за ним.

- Номер 55107! Сопротивление бессмысленно! Здесь нет никаких дверей! Мы всё равно вас поймаем!
- Попробуйте! - крикнул Монго и побежал вдоль самой крупной из машин. Он почти сбросил их на одном из поворотов, но человечки разделились и начали окружать. Увидев, что они скоро схватят его, Монго забрался в нишу под прокатным валом. Там, в полутьме, всё окружали чёрно-серые трубы.

«Подумать только! А ведь они смогли принять меня за своего,» - подумал он с нервной усмешкой. Близость расплаты за такой наглый обман заставляла его сердце колотиться громче, чем стучали окружающие конвейеры. Но вдруг что-то привлекло его внимание. Под одной из труб на полу лежал маленький кругляшок. Монго приподнял его к свету и увидел обычный лесной орешек, из тех, что созревают в августе на высоких кустах лещины. Это было удивительно. На фабрике царила такая чистота – кто же мог оставить его на полу?

- Сдавайся, Монго! Мы знаем, что ты где-то здесь, - кричали красно-жёлтые люди с крюками и верёвками, обступившие ленту. Монго понял, что сейчас не время для раздумий.

Он вскочил, подтянулся к катившейся по валу цепи и вставил орех между звеньями. Ловцы вскрикнули, обхватив головы руками. Кто-то из них кинулся к ленте, но не успел – звено застряло в узкой щели, забрыкалось, и цепь лопнула. Вал, зашатавшись, начал кряхтеть и выпускать искры.

- О, нет! – воскликнул один из ловцов. – Откуда здесь этот орех? Около машин всегда должно быть чисто! Мы же чистим тут всё по три раза в день!

Монго побежал мимо ящиков, оставив их глазеть на сломавшийся вал, следом за которым начала рушиться одна из лент. Верёвка с подвешенными коробками лопнула, вниз посыпались таблички с именами. Что-то затряслось, запрыгало, начало пускать пар и, наконец, загораться. Красно-жёлтые людишки сразу заполнили ангар. Они носились вокруг с криками, пытаясь всё остановить.

- Пожарный расчёт!.. Скорее, в четырнадцатый сектор! О, Боже… Нет!

Один из пультов управления, заискрившись, взорвался, отбросив в стороны несколько обожжённых тел. Горы ящиков начали обваливаться вниз, равномерно засыпая пол. Сверху падали обломки шифера – Монго взглянул на потолок и увидел, как за ним открывается небо. Он улыбнулся, подумав, что сейчас вдохнёт свежего воздуха, но внезапно почувствовал запах гари.

Слева что-то ослепительно щёлкнуло, и его отбросило на кучу из ящиков. Очнувшись, Монго понял, что небо надо головой не синее – оно было затянуто дымом. Вокруг раздавались бесконечные хлопки. Чья-то рука подняла его за бушлат и тряхнула.

- Чего лежим?! – кричал сержант с измазанным грязью лицом. – Нам приказано держать оборону!
- Что? Нас атакуют?
- Быстрее! Бежим в укрытие!

Они пробежали мимо колючей проволоки, отвернувшись от взрыва, осыпавшего их комьями сырой земли. Повсюду свистели пули, кто-то кричал, по лысому холму возле лагеря ехали толстоколёсые машины пехоты. Монго нырнул в окоп вслед за сержантом, который тут же взялся за пулемёт.

- Сейчас мы им покажем, - захохотал он и начал палить очередью в дымовую завесу. Монго понял, что у сержанта знакомые черты лица.
- Максим? – вспомнил он. – Это ты?
- А кто же ещё? Наведи пулемёт, сейчас начнётся!
- Вот это да! Но… Против кого мы воюем?
- А ты что, не видишь, что ли?
- Нет…

Вдруг что-то просвистело, и Макс упал лбом на приклад. Спустя мгновение Монго заметил стекающую по земле струйку крови. Вскрикнув, он скрыл голову в окопе.

- Макс! Ты что, умер?
- Да нет же! – приподнявшись, ответил Максим. – Меня просто ранили в ногу! Чёрт, кажется, они нас окружают!
- Кто?..
- Они сзади! – раздалось справа. Монго сразу узнал голос Вячеслава. – Огонь плотнее!
- Да кто нас окружает?! – закричал Монго.
- Как кто? Армия белок!

Монго вгляделся в дымовую завесу и обнаружил, что на него действительно бежал строй белок человеческого роста в военных камуфляжах и касках. Посеревшие от пыли пушистые хвосты изгибались позади их спин, а лапки крепко сжимали на бегу автоматы. На погонах мятых гимнастёрок поблёскивали маленькие железные орешки, а из касок сквозь специальные прорези торчали кисточки ушек. До них оставалось не больше полусотни метров.

- Стреляй же, болван! – кричал Макс, корчась от боли на земле.

Монго понял, что если он не откроет огонь, то его убьют. Однако в этот момент он почувствовал, что что-то лежит в кармане его бушлата. Монго начал догадываться.

- И давно мы с ними воюем? – спросил он у Вячеслава.
- Ты что, забыл? С августа, уже три месяца как.

Монго задумался. Август был декабрём, и всё это было пятницей: значит, сегодня среда, а в среду он хотел покормить белок в парке – всё сходилось. Видимо, он знал, что лежит у него в кармане. Опустив туда руку, он нащупал гладкий и острый у окончания, твёрдый лесной орешек.

Монго вскочил из оврага, подняв руки. Остальные солдаты охнули в недоумении.

- Эй! Стойте! Вы ведь этого хотите? – он поднял над головой орех и показал белкам. Грызуны мигом остановились, поражённо выдохнули и побросали оружие. Монго осторожно пошёл им навстречу, держа орех на вытянутой руке.

- Я отдам вам, ладно?

Белки перечмокивались, раздумывая, можно ли ему доверять. Наконец, одна из них – с двумя золотистыми орешками на погонах - опустилась на четыре лапки и в несколько осторожных прыжков приблизилась к нему. Монго вытянул орешек, и белка-лейтенант резким движением выхватила его из ладони. Рассмотрев орех блестящими чёрными глазками, она жадно задрожала и удалилась к своим. Остальные белки тут же обрадованно обступили орех и убежали с ним в кусты.

- Ура-а-а! – закричали солдаты, радуясь окончанию кровопролития. Повернувшись на их крики, Монго обнаружил, что находится на подозрительно знакомой поляне. Приглядевшись, вдалеке он увидел детей, игравших между кустами. Все они носили разные причёски и брыкали ногами, прыгали, ковыряли палками землю и кричали: «В-и-и-и-и-и!»

Монго посмотрел на кусты, но оттуда ничего не появлялось. Он перевёл взгляд на датчик цистерны и увидел, что воды оставалось ещё чуть больше половины. Пощёлкав приборной панелью, Монго приготовил брандспойты.

- Как хорошо, когда нет войны, - улыбнулся он и завёл мотор.