Летучий Голландец-2

Как известно, в любом коллективе, который вынужден длительное время сосуществовать в ограниченном пространстве, рано или поздно начинаются претензии и дрязги. Один свет в гальюне постоянно забывает погасить, другой носки свои, годами не стираные, повсюду разбрасывает, третий храпит как стадо слонов, четвёртый посуду за собой после рома не моет, так и киснет она в раковине на камбузе… Ну и так далее. Список претензий за годы и годы совместного проживания толще судового журнала становится.
И самое в этой ситуации неприятное, что все окружающие до такой степени мертвы, что уже бессмертны. Оттяпает, скажем, один другому башку, чтобы крышку за собой в гальюне не забывал опускать, глядь – назавтра тот голову себе обратно прирастил, расхаживает как ни в чём не бывало по нижней палубе и крышку эту как не опускал, так и впредь не собирается. За борт выкинуть тоже не получается – каждый к кораблю этому навечно приписан. Ты его – с кормы пинком под зад, а он уже на носу через борт обратно, как ни в чём не бывало, лезет. Только лишнюю сырость на палубе разведёт.
Вот и ходят обитатели «Летучего Голландца» по палубам и трюмам все поголовно злые и недовольные. Как другой корабль встретят – непременно постараются потопить, чтобы хоть как-то душу отвести.
А Капитану вообще всё равно: сидит в каюте, глушит ром и грустит о своей ненаглядной Аннете. Лишь изредка выходит он на верхнюю палубу с подзорной трубой посмотреть – не виден ли берег Доброй Надежды, пока команда внизу спорит и ссорится: кому сегодня палубу драить или мусор за борт выкидывать. А никакого берега и в помине не видать.
Повздыхает Капитан, погрустит, и идёт обратно в свою каюту к уютной кружке рома и зачитанному до дыр томику Горация.
А что ему ещё остаётся, правда?