Не обманывайся

Виктор Матюк

Не обманывайся

Не обманывайся, не отыгрывайся, не отчаивайся, бог тебе судья,
В карты играть, не думая нельзя, в один миг может закончиться узкая стезя,
И что тогда? Разбросаны на столе карты, не хватает фарта, невероятно жарко,
Бог далеко, как и очко! Перебор! Ты вновь косишься на старенький забор, словно вор,
Никого не замечаешь в упор, стоит вынести из избы сор, как позор покроет голову седую,
Он в минуту любую суёт свой шнобель в колоду карт, неудачен был старт, потом масть пошла,
Но её быстро убрали очевидцы с игрального стола, а зря! Глаза открылись шире,
Ты же - не киллер, и живёшь на свой манер, для тебя пример - местный катала,
Ему недавно тёша указательный палец на правой руке сломала, а потом сама затосковала!
Что за время настало? «Видимо и здесь порядочные суки тоже есть!» - возглас был зловещ,
Это крикнул старенький тесть, таким образом, он выразил свой протест против гулён всех!
Прообраз волшебника тотчас исчез, на первом плане – грех, душа его не приемлет,
За карточным столом старикашка дремлет, он съел омлет, но сил и памяти уже нет,
Ему немало лет, яркий свет завис над игральным столом, ты сидишь, как под колпаком,
В картах свой жаргон, там никому не писан закон! Зрелые мужчины уходят от мирской рутины
По одной и той причине: в момент любой в дверь постучится всеобщий застой, мужик холостой
Повернулся к року спиной, деньги кончаются, с языка неприличные слова тут же срываются!
Играть на одну лапу не стоит, это правело намертво надо усвоить! Кто-то твои планы расстроит,
Но нервы партнёру успокоит! Мразь и падаль! Негодяй и шваль! Тащат каталу за рукав!
Он тасовать колоду карт устал, ты только представь, как проснувшись с бодуна,
Шаришь по карманам, денег нету ни хрена, выпьешь стакан креплёного вина,
И сгораешь от стыда! Болит печень, никто из нас не вечен, мир бесконечен,
Но из-за дрязг и сплетен и нехватки денег оздоровиться нечем! Хрипит горло,
Бабы даже мелочь из карманов спёрли, память стерли, и разум до ручки довели,
Эти суки под комод швырнули вельветовые брюки! Всё видит господь, но голубой небосвод
Нынче не тот, что был вчера, суета сует – всё суета! Не видно ни черта, в голове - пурга,
На стезе - только талая вода! Пальто в пыли, местные мужики страну до ручки довели,
Бабы у реки пускают мыльные пузыри, здесь почитают христианство, ты не услышишь хамства,
Всё культурно, всё натурально, но далеко не идеально! Дорога дальняя, тюрьма центральная
Зовёт братву в холодные края, моя грудь бела, а глаза, как из хрустального стекла,
Мне намедни соседка дала выпить водки из горла, истина стара, но верится с трудом,
Что плохо жить со стариком, думаешь об одном, как не стать собакой и не полезть с ним в драку?
Нет в голове царя, потому и пуста домашняя казна, карточная игра продолжается допоздна,
Пронёсся слух, что катала сократил игру до двух часов, кто он таков, чтобы моей особе
Условия игры диктовать? Мне не стоит в эти дела свой нос совать! Могут по шее дать!
Женщина поодаль сидит и исподлобья глядит на творенье творца, счастье не бывает без конца!
Конец – делу венец! Мужик тот – самец, таким был и его давно умерший отец!
Он начал тасовать новую колоду, чтобы угодить честному народу,
Решил на мизере взять шесть взяток, момент тот и приятен и сладок,
Но сил упадок, сто лет тому назад к игре в карты стали допускать разухабистых баб!
Ну и раскладец, полный ****ец, трефа приходит некстати, в соседней комнате скрипят полати,
Стонут бабы, старик жил в давнишние времена, потом была Отечественная война,
Умерла жена, он женился вновь, взыграла кровь, вспыхнула сиюминутная любовь,
Заново воскрес молодецкий дух, бабьи стоны будоражат старческий слух!
Он любил играть на рояле, притаившись в подвале, но сдавать высоко,
Руки надо тянуть далеко, но это неважно, он жил эпатажно, пил вино,
Подумать страшно, за что его ударили канделябром по голове,
Оказалось, что козырный туз он спрятал в рукаве старого пиджака,
С тех пор людская молва гуляет по Москве, по лугам и пожухлой траве!
Настроение испорчено, не можешь честно играть, стучи в домино вместе с дедами,
Что проходят задними рядами или сиднем сидят сами на припёке, и водят склоки по округе
От избытка скуки! На голове старика появились кровоподтёки, набухли щёки,
С лица исчезла улыбка, произошла ошибка, карточная игра превратилась в пытку!
Всё равно одной карты не хватает, у честных катал так не бывает, новый скандал назревает,
Карта катале вновь попёрла, фортуна схватила ветхого старика за горло,
Дряхлый старик пошёл с восьмёрки пик, партнёру стало намного хуже,
В голове - пурга и стужа, а вокруг замёрзшие лужи! Голова с умными мыслями давно не дружит,
Мир для него – колода карт, игра взяла резвый старт, сорван банк, катала мечет: чёт или нечет?
Я же честно играю, карточные правила изредка забываю, считал и считаю, что не всё знаю
Об игре, сижу на колоде карт, как наркоман на игле, всё при мне, играю в тишине,
Вдруг шум в окне, драка во дворе! Выигрываю вчистую, но ошибаюсь всуе,
Идёт игра втёмную, голова приютила мысль бездомную и с этого всё началось,
В горле застряла кость, как бы не пришлось обращаться к врачу, лично я карточных катал не лечу,
Зачем искушать рок и судьбу?! Я – игрок, мой помощник – рок, он мечет, и все болезни лечит,
Да и судьбы людям калечит до основания, все наши ошибки от избытка знания!
Вдруг волна негодования прокатилась по столу, фортуна подошла к открытому настежь окну
И упорхнула, только ветром в окошко подуло! Старик едва не упал с высокого стула,
Потускнел ясный взгляд, он ничему уже не рад, он не занят игрой, ему пора собираться домой!
Как бы ни остаться с пустой мошной и не ходить по миру с протянутой рукой! Бог ты мой,
Неважно совершил ли ты ошибку или жизнь превратилась пытку, всё равно тебе не суждено
Вровень с великими встать, опять пятью пять – двадцать пять! Где же двадцать одно?
Где же очко? Несу пичку, как горящую спичку, противник делает то же, и получает кулаком в рожу,
Похоже, он встревожен, несу черву, у мудака никудышные нервы, говорят он своих предавал
В сорок первом! Не туда свой нос совал, вот и стал каталой, новое время спустя годы настало,
Его звезда вновь заблистала над горизонтом, он с понтом ходит под огромным зонтом,
Вокруг немало суеты, а он водит понты, здесь же собратья твои и им не нужны такие козлы!
Тишина угнетает, никто ни о чём не болтает, старик банк срывает! Что? В это не верит никто!
Ему просто повезло, судьбы сухость не может расшевелить повседневную тупость бытия,
Здесь чуждая для игроков среда, идёт мышиная возня до самого утра, так было и вчера!
Карты – одна из неизбежных стихий обыденной жизни, один шаг до тризны, но ты всё равно
Выглядишь белее, чем старое полотно, тебе не завидует никто, ты жил грешно, жил беззаботно
И предавался страстям охотно! Перебрасывался в картишки с часовым на лагерной вышке,
Молоденьким парнишкой, но он стоял высоко, тянуться до колоды далеко! То-то и оно!
К старости лопнуло в душе железное звено, бытие сикось-накось пошло, нутро казнено,
Рок что-то задумал, он свои ходы заранее никому не открывал! Катала удручён,
Он в глубине души услышал колокольный звон, доносившийся со всех сторон,
Увидел невдалеке сидящих женщин, у одной колода карт была в руке,
Она вертелась на одном каблуке, вздыхала о прошедших временах.
Тогда была стройность в ногах, сейчас же битый час пытается впопыхах
Сориентироваться в пространстве узком, но не ко времени расстегивается на груди блузка,
Баба теряется чувство меры, накаляется в прихожей атмосфера!
В карточной игре есть правило трёх «Не», о них проигравший вспомнил на заре,
Его самочувствие - так себе, не пожелаешь ни себе, ни людям, но бывает намного хуже,
Когда холод и стужа сменяют жару ближе к утру! Голова вновь светла,
Пришла пора за разум браться и нужным делом заниматься! Нынче нет сил,
Тот мужик себя на этой мысли изловил, и на месте как вкопанный застыл!
Они играли всю ночь, были не прочь продолжить игру даже ближе к утру,
Прекратился ливень, в голову полезла дребедень, дед был холост,
И зажигался как сухой хворост! Дождь сменила морось, её голос слышен в окне,
В ночной тишине легко дышится не только мне, но всей честной компании, она знала заранее,
Что за ночь поседеют головы все! Старик вышел во двор, потускнел его взор,
Взял в руки увесистый топор, решил выиграть давнишний спор у соперников своих,
Нет совести у них, судьба горестно вздохнула, и взгляд на карточный стол сразу перевела,
У старика игра по другому руслу тут же пошла, мужик хороший вскинул на плечи тяжкую ношу,
Карточную игру никогда не брошу, истина в том, что позапрошлым летом он оказался за бортом,
Но опосля родимая земля ему самую малость помогла материально, так уж сталось,
Его с ног свалила усталость, глядя в пустоту, старик уснул к утру, встал, шнурки на туфлях завязал,
Стал выглядеть идеально, положил в карман пиджака карты игральные!
Снял шляпу с вбитого в стену гвоздя, только к двери сделал три шага,
Как перед ним опрокинулась десятилитровая бадья, чайный сервиз свалился со стола!
Наступила чёрная полоса, как ему уйти от греха? Дрожит рука за отворотом старенького пиджака,
Он неумело прячет остатки сдачи, горечь, во рту ощущая, быстро допивает остатки зелёного чая!
Пиджак пропах потом, его дом находится за ближайшим поворотом, свой дом – своя крепость,
Коль случилась нелепость, вместо такси пришлось пересесть в троллейбус,
Оставшись без чувств, без любви, без вдохновения мужик стал терять терпение,
Под ногами валяются окурки, горы штукатурки, сторож в тюремной тужурке
Сидит на верхотуре и готов содрать с любого вора три шкуры, губа – не дура,
Вдруг мат сорвался с обветренных губ, суть меняется на ходу, ты же никак не изменишь судьбу!
Живёшь, словно в бреду, можешь накликать беду, но оклемавшись, слегка приподнявшись,
Ропщешь на жизнь, она тащит вниз всех несогласных, толстых и худых, над душой смог завис!
Не торопись во всех грехах обвинять суетную жизнь, постись и к истине стремись,
Смотри вперёд поверх задранных бабьих ног, авось, бог назначит срок, когда грехов чреда
Отойдёт от карточного стола! Нервное пламя свечи мигало в ночи, кричали сычи, летали мыши,
Проливной дождь капал с покатой крыши, визжали коты, пищали крысы, но горсть риса
Вернула разуму память, хватит вспоминать, как отец и мать пытались нас уму-разуму обучать!
Среди мирской толчеи люди чужие и свои смотрят с завистью на твой особняк,
И не могут понять никак, как можно за деревянные рубли такое чудное строение возвести?
Скрежещу зубами от боли, надоело жить в неволе, вдали от судьбы и доли,
Они гуляют в диком поле, живут вдалеке от людей, там их никто не гонит взашей!
На руках не осталось козырей, они в общей колоде, старик вроде одет по моде,
Он внезапно начал икать и прекратил о жизни толковать, не хрен было обсуждать
Толстозадых баб! Он родился семьдесят лет назад, тогда был посажен городской сад,
Нынче он своего возраста стыдится, изредка боится за карточный стол с бабами садиться,
Ночами ему не спится, он редко бывает под хмельком,
Часто ходит пешком под проливным и промозглым дождём с огромным ведром!
Он продолжает рухлядь продавать на местном блошином рынке,
Изредка заходит вечером к знакомой блондинке, чтобы в очном поединке бабе доказать,
Что ему на свои годы ровным счётом наплевать, есть бодрость и сила, что было, прошло,
Нельзя назад вернуть ничего! Старик чешет затылок, на полу в старом дому много бутылок,
Но нет подстилок, нет ни ложек, ни вилок, одно блюдце стоит на конце обеденного стола,
От него по закутку гулять пошла народная молва среди белого дня, грех вырвался наружу
И грохнулся в замерзшую лужу, ветер листья кружит, голову мутит, но рок не шутит!
Он воду баламутит, долго волынил, долго болтался, пока с носом не остался! Печальные тени
Прошли насквозь сквозь сновидение, исказили суть ночного огня, сняли кожуру с трухлявого пня,
Наконец, они добрались до меня! Напрягись! Напрягись, коль дорога тебе жизнь!
Осмотрись по сторонам, там, где был златоглавый православный храм, стоит синагога,
Мимо неё проходит проезжая дорога, прихожан немного, в основном, местные евреи,
Они делать деньги на пустом месте умеют! Руки нагреют и в бега, их следы прячет голубая тайга,
Бытие прошло, по губам оно текло, но в рот не попадало, где же его конец и где же его начало?
Не расскажешь никому, как тяжко жилось одному в бревенчатом дому! Бревно на бревно,
Бытие грешно, но всё равно ты твердишь одно и то, но никто тебе не верит,
Никто с тобой последний кусок хлеба не разделит! Дрожат уставшие руки,
Господь обрёк грешную душу на крестные муки, приморили суки, приморили,
Погубили молодость мою, я же душу свою дьяволу не продал, срок отбыл и остался жив!
Был ли счастлив? Не знаю, жил в волчьей стае, изгоем не стал, чужого не брал и не воровал,
Пропал юношеский запал! Даже, если ты и проиграл, чуть беднее стал, сильно не переживай,
Жизнь такой, как есть, спокойно принимай, знай: всему есть мера, всему есть край!
Пусть тебя никогда не терзает мысль та, что приходит с раннего утра о материальной потере,
Не майся от безделья, уж лучше возложи другие заботы на плечи свои, и спокойно ночами спи,
И прежнее тепло ощутит грешное твоё нутро! Ну, проиграл и что? Приходится платить за всё,
Безумие прошло, оно с головы наземь стекло, дурость ненавижу, быстро её отчекрыжу,
Как-нибудь постигну истину и суть карточной игры, передо мной тогда откроются иные миры!
Господи, прости старого дурака, в душе – игрока, он играет честно, но обман есть повсеместно,
Чешутся по вечерам его ладони, страсть уходит от погони, дрожит верхняя губа у слабого игрока,
Собираться в путь-дорогу ему пришла пора! Седые пряди прижала к себе статная баба,
Она его желаниям не рада, но не может против соблазна устоять, он – одинок и наг,
Как Зодиака вещий знак! А толпа зевак уже собралась в карточном зале, собаки лают из подвала,
Скоро начало представления, приносящего слёзы радости и наслаждение!
Грехи со стариком свои счёты свели, он встал не с той ноги, и готов пойти на край земли,
Только бы заслужить прощение у своей судьбы! Все мы грешны, судьба крика, как и тропа
Статного и приятного с виду старика, но седая голова не приемлет дерзкие слова,
С него хватит игры, он готов войти в стены заповедной пещеры и страдать за веру в торжество
Разума своего! Немного погодя, в её пенаты неспешно войдя, он в шуме уходящего дня
В ином свете увидел себя, не хлеба ради он простился до утра с любимой бабой,
Ему не нужны ни деньги, ни награды, бабы будут потом, когда утренний свет забрезжит за окном,
Он пойдёт напролом, и зазря не станет связываться с барахлом, у него старая школа,
Он не боится фортуны уколов, судьба, как и карточная игра, может так ужалить игрока,
Так намять ему тощие бока, что он уже никогда к прежнему занятию не вернётся,
Что ей делать остаётся, если он мечет молнии и гром, он человек такого сорта,
Который не боится даже чёрта и удары судьбы принимает с гордо поднятой головой!
Трудно справиться с роком и судьбой, они в момент любой побьют посуду и предадутся блуду,
Осудят и отправят в Ад, но за блеском слов и избитых тирад исчезает любви приятный аромат!
Нет пути назад, грядущего не избежать, остаётся одно: надеяться и ждать!
Доморощенный гений во славе ищет для своей души спасенье, лопается его терпение,
Приходится перешагивать через три ступени, люди такого сорта смотрят на завистников гордо,
Хотя снаружи их давит удушье, но они стоят на соседней меже и бьют баклуши в тишине,
А снаружи - лютая стужа, но старик на встречной волне думает о собственной жене!
Она мыла посуду, и не была склонной к блуду, её преданность вовеки не забуду,
Пусть догорит в печи сырое полено, потом бабу можно перегнуть через колено!
Мысль упала в дурную почву, и склонила старика к родству, но оно ему ни к чему,
И потому он делает шаг вперёд и два назад, тут же ему вспомнился ленинский трактат
Про бабы Надин огромный зад, куда Ильичу пришлось свой член в ночи совать!
Он был бы рад на Отчизну поглядеть, за беседой с ходоками посидеть,
В худшую сторону изменилась Родина труда, вширь раздались веси и каменные города!
Душа живая любви желает, бабами плечами скромно пожимает, она мучается и страдает
И любовь как секс не воспринимает! А мужик тот росточком не велик, малость лысоват,
****а мать, как же его звать? Он не лыком шит, много не говорит, больше времени молчит,
Не мычит и не телится, а по булыжной мостовой туман густой всю дорогу стелется!
Он уже который год ходит к бабам без порток, рот закрыт на амбарный замок,
Чтоб, не дай бог, не было у врагов мотива испоганить грядущее диво! Баба была ревнива,
Но стройна и красива, она сидит в темноте и рассматривает вещи те, что сияют в вышине,
Грехи с ней наравне, ей тяжелее вдвойне, чем им, приходится кланяться людям чужим и своим!
Бесплодный труд не меняет суть карточный игры, заранее не продумаешь ходы, противно уму
Пялиться во тьму, я же стою на ветру и пристально в гору смотрю, старик вышел налегке со двора,
В обед жара была, господняя кара спустилась на мужика старого, он держится нечего,
Ему завидует большинство, но никто руку помощи не подаст, быть может, только малая часть
Последний рубель ему отдаст, чтобы не ударить лицом в грязь!
Трудно разобраться в мыслях своих, я бы в них с головой вник,
Считай, уже старик платить по долгам никому не привык!
Стынь лютая в душе тогда была, тогда хороший хозяин не выгонит свою собаку со двора,
Как будто бы с проигрышем частица его жизни ушла и с собой унесла толику семейного тепла!
Погода и вправду холодна, горькая чаша выпита до дна, но с утра погода поменялась,
Как и власть в гражданскую войну, память об истории страны до сих пор берегу, тем и живу,
Что стою на белокаменном мосту, волосы рву на голове, не верю сам себе, живу в тоске и в беде.
Голод и нищета цветут везде! Чего же не хватает мне?
Пыль прошлого озарит, но разум герметично закрыт,
Язык к нёбу прилип, но никто не забыт и ничто не забыто, мы с родными пенатами квиты!
Рядом старый и лысый большевик влезает на старенький броневик, что-то на всю округу кричит,
Фуражку снял с лысого чело, тут же по всей округе поползла людская молва, она спутала слова!
Кругом пошла у старика усыхающая от безделья голова, с виду добрый и простой,
Но его враги не своим голосом орут за тюремной стеной, там их пытают,
И деньги из них вышибают на нужды новой революции, методом индукции
Пытаюсь до истины дойти и при этом не сбиться с проторённого пути! Боже, прости
За прежние грехи, да, мы – олухи, стоит ли об этом говорить?
Не лучше ли свою душу богу открыть? Душа болит и сердце плачет,
Не иначе, как удача отвернулась от нас, всему – своё время, всему – свой час!
Тот мужик кепку носит и не все буквы произносит, слегка гундосит,
Ненавидит православную страну, а на том берегу сухари раздают безвольному большинству,
Не своим голосом ору на творческом юру, что уже никому материально помочь не смогу!
Хватит бить баклуши, пора из воды выбираться на сушу! Хватит членом, как толстым поленом.
Околачивать груши! Стезя становиться всё уже и уже, затягиваем пояса потуже, не случайно
Жить не можем без глупой тайны, на что она мне? На треснувшей стене, как и в голове
Трещины одни, солнце светит вдали от родимой земли! Его свет освещает один и тот же предмет,
У него чёткого названия нет, его хозяин брюнет, ему один хрен: где, кого и с кем,
Он любил Софи Лорен! Всё – тлен, всё – суета, простота мы, простота, но оказалось,
Что совсем не та, что была с утра и время коротала у белокаменного моста, там с утра
Разлилась полноводная река, люди заняли места пораньше многих, кое-кто ещё в дороге
До крови избивает стареющие ноги! Холод лютей, он до костей доходит, среди людей бродит
И себе места не находит! Что же происходит? Рядом перекресток, невдалеке большак,
Черномазый подросток едет на старой повозке, одет неброско, без излишнего лоска,
Но собирает дань из местных бань, там мужики невдалеке от широкой и глубокой реки,
В основном, старики, девиц потрошат, и не отводят взгляд, завидев новую ****ь!
Противно уму, неужто деньги дать некому? Отдаются неизвестно кому,
Одним махом могут исковеркать собственную судьбу! Что и к чему? Никак не пойму!
Тьма последнее время воспитывает меня, а на хрена? Её суть важна, а с меня, как с гуся вода!
Может быть, не надо было так страстно и нежно любить и напрягать последние жилы
Перед тем, как нахамить всем, а зачем? Хоть дышу, но подмётки рву на ходу, сухость во рту!
Я же бегу от самого себя, картишки прячу в кармане пиджака, но зря, на углу поджидает братва!
У неё - ни кола, ни двора, как и у меня, душа – потёмки, за спиной дырявая котомка,
Рвётся там, где тонко, первыми страдают ушные перепонки! Одни подонки вокруг,
Контур жены стёрт, она намедни сделала аборт, вернулся в бабью душу прежний комфорт!
В голове мелькают козырные карты и семизначные числа, они наполняют жизнь смыслом,
За карточным столом сидят и карты теребят учителя, врачи и артисты, они попали в тонкие сети
Злачного бытия, бог им судья, у одних на руках козыря, а здесь нет в колоде ни дамы, ни вольта,
Как резину не тяни, всё равно растут карточные долги! Проходит все, и даже враньё
Не сильно тревожит повседневное житьё! Я же с большой охотою встречаюсь по субботам
С людьми капризными, идущими смело по жизни! Как на них не смотри,
На ногах раны и волдыри, мёртв ли ты, иль жив, до конца не поняв и не решив,
Как тянуться из последних жил, своё чело, перекрестив, и тут же осудив всех,
Кто способен на грех и не в меру строптив! Как умерить собственный пыл?
Как пласты земли, под собой сдвигая, соперников не уважая, дойти до дверей заповедного Рая?
Им всё до лампочки, только их доброе имя ради бога не пачкайте,
Не беритесь грязными перчатками за лацкан пиджака, его душа не в пример ему чиста!
Кто-то ломится в двери, значит, будут новые потери, теснота и духота во влажной пещере,
Не люди, а звери вокруг, сужается круг бытия, грешу не только я, но и вся моя семья!
Врёт душа, что она чиста, ей бы жизнь начать с чистого листа, кружится голова, она седа,
Вокруг немало родства, дожить бы до Рождества Христова, а потом снова снять с себя оковы
Данного намедни слова! Ничто не ново под Луной, на том слове нимб золотой, он - святой,
Вокруг слякоть и давка, повышаются ставки, на шею наброшена удавка, небось, подстава,
На халяву сладок сыр в мышеловке, вот куда завела судьба-плутовка сокровенный инстинкт,
Сбилась с ритма у старика дрожащая во время приступа паркинсонизма сдающая карты рука!
Сгущаются над головой грозовые облака, они в компанию просятся, как угорелые носятся,
Им очень хочется принять участие в игре, тишина и покой во дворе - раздолье детворе!
Дует в спину ветерок, волосы сбиты на правый бок, пуст кошелёк, но бывалый игрок
Сам себя развлекает, он в долг никогда не играет, есть пути разные, есть цели грязные,
Но в суете да не в обиде, он сморщился для виду, заранее предвидел ситуацию ту,
Что приставила пистолетное дуло к виску! Ветром подуло, зашатался старый стул,
Душа пошла в загул! Шум и гул в подворотне, душа бесплотная встретились с толпой безработных,
Они поели плотно, на душе стало веселей, им подавай живей молоденьких ****ей,
Их, как в бочке сельдей, они  гуляют среди привольных приазовских степей!
ВЫ СЕБЕ ОТЧЁТ ОТДАЁТЕ, НА КОГО ВЫ БУРОМ ПРЁТЕ? ТАМ ЧЕЛОВЕК БЕЗ КРАЙНЕЙ ПЛОТИ!
Его под Кремлём не зарыли, люди возмущены были,
И тут же две гитарные струны жалобно завыли!
Когда молоды мы были, предано любили и верили в себя,
Нынче другие времена, рушится кирпичная стена, что была возведена давным-давно,
Там такая мразь без разрешения в день похорон улеглась, ей никто из нас – не указ!
Худую фигуру старенького кацапа обтянуло пальтишко из дореволюционного драпа,
Одно непонятно: откуда на нём появились жирные пятна? Он был работником местного театра,
Машины не чинил, сам по себе скромно и не выразительно жил, баб любил и их боготворил,
Играл в картишки, практически без передышки, грешил без стыда,
Пока не затмилась полночная звезда! Его года – его богатство, трудно с ними тягаться,
Без доли злорадства говорю, что тоже грех по ночам творю,
Но ещё живу и выхожу на блудную стезю, и тут же из тумана густого
Выплывает по воле рока и Духа Святого карточная игра, словно кубок вина из праздничной залы,
Если бы его любовницы об этом пороке раньше знали,
Они бы его так нежно и предано не ласкали! Теперь на всю округу раструбят,
Что с ним нельзя мочалу жевать, у него - скудость и нищета, подпорчены банковские счета,
Но в доме немало осталось родительского барахла!
Он смотри на свои изношенные сапоги вблизи, не издали,
Они в грязи, в них невозможно спокойно по лужам пройти,
Как не крути, как не верти, надо воду обходить, иначе можно простыть,
На его пути - бедность и унижение, впереди - светопреставление, в этом нет сомнения!
Он играл в преферанс и в двадцать одно, то есть в очко, не заработал ничего, кроме геморроя,
Нынче время такое, что лучше заниматься разбоем, чем играть в картишки, часовые на вышке
Тут же в памяти воскресли, старик, развалившись в кресле, вспомнил день воскресный,
Тогда за ним пришли здоровые и холеные мужики, на них хромовые сапоги, кожаные тужурки,
Одеты, как бандиты и урки, а в доме – уют, здесь чужих давно не ждут, но они – тут как тут!
Яйца любому в тиски зажмут, и признание с него возьмут за пять секунд,
Что он – проходимец и плут! Нас ебут, но мы крепчаем, и о своих пороках не забываем!
Чувствуем лучше себя тогда, когда баба тихо говорит в кровати: «О, да!», за окном шумит листва,
Но нет сна, мешает спать людская молва! Слова к делу не пришьёшь, что посеешь, то пожнёшь!
Вот так и живёшь, развращаешь молодёжь, тебе любовь уже не под силу, что было, ушло,
От прошлого не осталось ничего! Во время ночлега в плоть входит долгожданная нега,
У неё зимой не выпросишь снега, одышка после прерывистого бега, окунаешься в купель,
У тебя уже иная цель, тебе ни к чему окунаться в пустоту, нет прежней склонности к греху!
Прощай, родной, не крути мохнатой головой во все стороны,
Машины, что у изгороди припаркованы, не подлежат дележу, вот что я всем вам скажу:
«Прежде, чем взять не покорившуюся с первого раза высоту, и сказать пару фраз не к месту,
Чтобы честь по чести прильнуть к исписанному мелким почерком пожелтевшему листу,
Где каждое слово улучшает здоровье, даже если на душе тяжело и хреново!
Хватит пялиться на пустоту, там, как и в Аду, ты всё расскажешь демонам, как на духу,
То есть поговоришь с ними начистоту, хватит искушать свой рок и судьбу! За всё плачу,
Потом плачу и молюсь за удачу, жалкие гроши на девок трачу, то есть живу наоборот,
Грехов за душой, как на небе звёзд!» Прежде, чем поставить жирную точку,
Заприметил в тёмном углу женщину ту, что плела интриги и всю ночь читала книги,
Мать-одиночка в синем и скромном платочке склонилась над детьми, как наседка,
Её имя – Светка, она короткую юбку носит и милостыню у властей просит,
Потом хохочет и зуб на соседку точит! Лазит по рядам торговым, поговорит с людьми толковыми,
Здесь тоже ошивается тот старик, у которого затрапезный вид, он – деловит и незаметен,
Он не водит сплетен, живёт как паразит, много не говорит, в основном, молчит,
Ветер молву разносит на творческом юру, баба кирпича просит, то плачет, то гундосит!
Я тоже рядом топчу пожухлую траву, большому куску – рот радуется, шуршит под ногами стезя,
Свернуть в сторону нельзя, наткнёшься на стену, и станешь оплакивать цену покупок своих,
Ветер затих через краткий миг, чахлый старик за покупки платит, у него денег хватит!
Есть сбережения, есть наличка, смычка города и деревни произошла, на пол капает горькая слеза,
Жизнь горка, как никогда, не осталось только стыда у наглых баб, их толстый зад мелькает везде,
Его видели вчера в зелёной лесополосе! Эта Света – звезда миньета! После прошлой ночи
Исчезли у деда мысли о поездке в город Сочи хотя бы на три ночи, у дальнего мыса
Там растут молодые кипарисы, вокруг них бегают морские крысы, но сияет яркое солнце
На береговой полосе, а женщина с букетом после миньета набивает себе цену,
Вдруг немая сцена: вот и встретились они, спустя пятнадцать лет, он - стар и сед,
Да и ей уже немало лет, пережито немало страданий и бед, лбом не прошибёшь стену,
Волны в пене, прочь сомнения, убираю камень преткновения под ногами, бог под небесами,
Мы же его просим в храме о хлебе насущном, невыносимая жара за окном,
Выпьем и закусим перед сном, а потом поговорим о том, о сём,
Выстроимся в живую очередь за свежескошенным жнивьём!
Пардон! Вот-вот грянет гром, покамест терпится, надежда теплится,
Мы будем идти напролом к новой победе, пусть завидуют соседи, вспотел чуб,
От прошлой неудачи остался пустой звук, счастье возведено в куб, но не в этом суть,
Она - в другом: кто о чём, а я о кармане пустом!
Прикуп пришёл, его я долго искал, и вот в колоде карт нашел,
И сразу расцвёл, грусти как не бывало, на счастье наброшено белоснежное покрывало,
Время перемен настало! Пятая симфония Шостаковича уже прозвучала,
Не обошлось без скандала, молодая плутовка молодого денщика обворовала,
Помощник верный плачет невдалеке от белокаменной таверны! Хрен его разберёт,
Почему так не везёт ему? Баба денег на прокорм не даёт, он её **** и утром и днём,
Это дело нельзя откладывать на потом, он радует бабу свою, чужая ждёт на басурманском берегу!
Не хрен сбивать с толку проказницу-судьбу, он снял с себя последнюю рубашку,
На землю посыпались пятнашки, стал плакать, начался дождь из горьких слёз, появилась слякоть,
Старый пьяница принялся вякать, ливень продолжал за шиворот капать, мы же не без улыбки
Исправляем свои прежние ошибки! Судьба не хочет нас оставить в покое и творит такое,
Что ты становишься изгоем в окружении своём, будучи карточным игроком, тяжёл на подъём!
Алло, приём! Как бы мы не хотели, чтобы щёки порозовели, на деле выходит всё наоборот,
Большой живот и маленький фаллос, вот и всё что от страстного мужика напоследок осталось!
Согрешивши, он встал в угол, был гол, как сокол, потом влез на стол, но ничего на нём не нашёл,
Стал громко плакать, перестал в щи макать дырявый лапоть, не иначе соперники не дают сдачу,
Не так чёрт страшен, не так он опасен, как его рисуют, промозглый ветер в спину дует,
Старику присуща хитрость лисья, в кармане три рубля, больше нет ни хрена, болит башка,
Нервы, как струна, шуршат под ногами опавшие листья, падать на спину никак нельзя,
Но узкая стезя проходит мимо старенького шалаша, не видно ни черта,
Окрест кромешная темнота! Нет свободных мест, на будущем поставлен крест,
Везде беспорядок, везде духовный упадок, но миг свободы приятен и сладок,
Что за жизнь без бабок? Речь веду о них и печалях земных, сколько денег проиграл старый шакал,
Остался при нём только волчий оскал! Развлёкся и хватит, кто платит, тот – полный идиот,
Ему в жизни когда-то повезёт, если позволит господь-бог! Он спал на пуховой подушке,
Пил водку из алюминиевой кружки, было бы лучше пить из фляги и росчерком пера на бумаге
Оставить своё факсимиле, он остался сам на этой многогрешной земле! Исчезли пророчества,
Вместо имени и отчества – дано забытые слова, не соображает седая голова,
Она пуста, как никогда! Мысль в глухие дебри по своей воле забрела
И выглядывает из-за высокого куста, сердце сжалось, в душе только жалость на миг осталась!
Она раньше совсем не воспринималась, дождь капает за ворот, дождевик проколот,
Над головой навис огромный молот, тот, кто молод, знает, что каждая баба мужика попрекает,
Если он ослабевает и свои силы по ночам теряет! Волосы дыбом, зубы торчком,
Баба, прислонившись бочком, плохо всю ночь спит со старичком,
Старый мудак с комсомольским значком с молодой тёлной давно уже знаком,
Приводил её в дом, встречался за углом, он не был ею любим, но мы об этом вслух не говорим
И на всю округу не трубим! У него своя игра, была бы полна его мощна, всё остальное – херня,
Плоть стара, нет ни дыма, ни огня, бог - ей судья, но не я! Без денег жизнь прожить никак нельзя!
Ему завидуют соседи, он не был - ни увальнем, ни медведем, мы же свою линию гнём,
И лезем напролом, чтобы оставшись вдвоём поговорить о грехе мирском, он за углом,
Драное пальтецо на нём! Мы созданы из другого теста, в душе для блуда осталось место,
Ласкаем друг друга, но не в ударе моложавая с виду подруга, детородный орган входит туго,
Стоны едва доходят до уха, там глухо, как в сельской бане,
Меры предосторожности не предприняты заранее, нет приличной компании,
Только листья банановые прилипают к стареющей мотне, грешны мы все!
Пусто на столе, за дверью - холод, за стенами – тоска и голод! Голос страсти вещает несчастье,
Влетает сбоку и садится на припёку, глаза с синей поволокой, розовые щёки,
И порванные колготы, тоска вселенная, судьба неизменная торчит одна посреди двора,
Мимо пройти нельзя, зацепит сразу и не потерпит отказа эта старая зараза!
Горькие слёзы льются рекой, крики и стоны слышны за бревенчатой стеной,
Нам же снится покой, нелады с чужой женой, кажись, старик испортил бабе жизнь,
Он – не герой её любовного романа, крики во вражеском стане, эх, рано встаёт охрана!
Солнце выплывает из сизого тумана, но выглядит довольно странно, старик разводит руками,
А бабами двигает ногами: что ей делать с этими старыми мудаками? Она не нуждается в рекламе,
Что же будет с нами, на дворе - ливень, быт – противен, дед страшен и малоактивен и пассивен,
У него нет ни гривны, ни рубля, у каждого доля своя! Только тощая рожа, на всё воля божья!
Свежий ветер влетает в форточку, баба надевает кофточку прямо на ходу, сосок попал на косточку,
И сила трения напомнила девице о процессе старения!
В любом возрасте надо думать о своей судьбе, пока ты на коне,
Бабы издали кланяются тебе, стоит один раз тебе оступиться,
И ты на скорости врежешься в пламя горящего хвороста, никто не услышит твоего голоса,
И только бьющая струя из-под земли напомнит, что годы твои были украдены у судьбы!
Ты завис на перекладине, нанёс ущерб своей жене, сам торчишь на дне, она – в вышине,
В грехах раскаялась, судьба вначале оскалилась за половую связь на стороне,
Потом сжалилась, по крайней мере, не захлопнула перед носом бабы двери в Рай,
Считай, как хочешь, сам ноги едва волочишь, голову себе и людям морочишь,
Ночами плохо спишь, рядом шумит речной камыш! Ты между небом и землёй завис,
Чистая влага капает с покатых крыш и до утра стоит на булыжных мостовых!
Старик заранее был лишён женского внимания, входил в место незнакомое,
Там его встречало одно и то же насекомое, число искомое – вдалеке, пустая взятка в руке,
Ботинки одеты на босую ногу, слова плохо делятся на слоги, он прожил много по воле бога,
Побывал в тюрьме и на свободе, одевался строго по погоде, но уходят годы земного бытия,
Скользит под ногами стезя, в голову в полдень лезет разная хрень, зачем? В голове одни опилки,
Сливки пьют другие, его добивают пороки земные, ему страшно и боязно,
Что судьба ударит ниже пояса и что тогда? Холод и пурга одолеют раз и навсегда!
Не велика беда, потуже придётся затянуть пояса, уйти подальше от греха, любовь расплывчата,
Она ему не чета, грудь выпадает из лифчика, тормошит старика нахлынувшая издалека
Девятибалльная волна былых воспоминаний, нет прежних желаний, замедлилось струение
Гормонов в крови, надейся и жди, когда в женской груди сострадание появится,
Но со старика, как с гуся вода! Труд господень даже в жаркий полдень ему не по плечу,
Что делать моложавому старику, коль он засыпает на ходу и не вступает в борьбу?
Валяет дурака, он пьян слегка, ему не нужен любовный роман,
В ванной протекает водопроводный кран, надо слесаря вызывать,
А за стеной скрипит соседская кровать! Чему быть, того не миновать!
Полночные громы над головой гремят, пришло время руки умывать и дальше шагать, но куда?
Туда, где ловится плотва, полёт фантазии зовёт пожить в Азии! У мужика местного, с виду честного
За душой не осталось ничего, его время прошло, он смял колоду, слил в унитаз вчерашнюю воду,
Не зная броду, не хрен лезть в реку грешному человеку! Он пережил многие трудности,
И не был обвинён в трусости или тупости, ему приписывали многие глупости,
Но он продолжал кружева плести, неисповедимы господние пути! Жизнь оболгана
И всё из-за одного и того же органа, который после кубка вина, встаёт на дыбы,
Ему от судьбы никуда не уйти! Боже, прости за совершённые грехи!
Не проходит боль в темени, нет больше времени для беспокойства,
А нервные расстройства преходящи, они имеют свойство смешивать прошлое и настоящее!
Карточная игра вошла в привычку, в голове происходит перекличка меньшинства и большинства,
Кругом идёт голова, путаются мысли и слова, а людская молва всё переиначит, она скачет
По лесным перелескам и болотным топям, идёт шагом и летит галопом по всей Европе,
Включает скорость пятую, нервы расшатаны вконец, всё это видит творец! Многое утрачено,
Душа озадачена, но надолго ли? Многие мысли ушли, не простившись, они сетовали на жизнь,
Потерян её смысл, они заждались новых открытий, нет весомых событий, лишь вещали гибель,
Себе забирали прибыль, враги топчут жнивьё, в сарае валяется старое седло, рядом с ним копьё!
Не изменилось ничего, только жена с раннего утра нальёт старику бокал столового вина,
Она преданной будет, утешит и вовремя разбудит, и скажет уверенно, что на дворе ветрено,
Круг бытия сузился, старик окончательно оконфузился, петляет стезя, она обходит веси и города,
И вопль отчаянья нарушил миг молчания, сижу и думаю: какой же надо обладать суммою,
Чтобы не быть таким твердолобым? Падаю долу, ласкаю бабу голую, что-то ищу под подолом,
То ли судьбу, то ли долю, но вновь попадаю в неволю! Чувство ужаса закрывают глаза,
Над ними смеются небеса, перед очами проносится жизнь вся, была любовь и красота,
Нынче они выглядывают из-за угла! Она и зануда и деспот для всех господ,
Которым грехи не прощает господь, она и скряга и тупица, надо было по уму жениться!
Куда притулиться? Куда приткнуться? Вера в истину была, но она неспешно ушла,
Прихватив с собой со стола остатки пищи для таких же, как я - безумных и нищих!

г. Мариуполь
19 июня 2016 г.
6:45