С тобой или Повесть в письмах

   19 августа                Анапа
                Здравствуй, Зина!
Пишу тебе со знаменитого Юга. Лето нынешнее выдалось замечательным. 3-го августа, когда мы уезжали, стояла отличная погода (кстати, весь июль она была довольно устойчивой: температура поднималась до + 27). Наше путешествие началось превосходно: в добром расположении духа, в предвкушении нового счастья,ожидающего нас на новом месте, мы разместились в нашем купе. Поезд тронулся, набирая ход. Мама осталась на перроне, махая вслед нам рукой (она уезжала через неделю после нас). Нашими соседями оказалась пожилая чета. Поначалу они недоумевали: почему мы говорим по-французски? И Владимир Николаевич спросил, si nous sommes de la France ? Олег пошутил, что "мы из Франции". Но вопрос был выяснен, конечно. Соседи нас поддержали. И всё купе стало "французским". Проводница была несколько ошеломлена, но вскоре привыкла.
Наконец мы на юге - сверкающее солнце, прекрасное море, чудесные коттеджи, рассчитанные на две семьи каждый! После завтрака мы собираемся и бежим к морю. Олег учит меня плавать, но я оказываюсь не слишком способной ученицей. За полмесяца я только научилась держаться на воде. Между тем Олег и за это поощряет.
О, радость быть вместе с любящим и любимым! О,счастье лежать рядом с ним на золотом пляжном песке, касаясь рукой его руки, купаясь в тёплых лучах его незабвенных глаз! Южное солнце щедро одаривает нас жгучим светом (хотя я и стараюсь загорать осторожно, под бдительным оком мужа). Олег очень хорошо загорел (я тоже ничего так).После обеда мы отдыхаем в домике. Сейчас наша дочка спит. Можешь меня поздравить, Зиночка - вчера Зинуля сделала свои первые самостоятельные шаги! Это произошло утром, когда мы отводили её в "лягушатник", специально для таких малышей, кстати, она уже научилась плавать, не то что мама. Олег опустил её на землю, взял за ручку, но она как-то плавно оттолкнулась от него и, балансируя ручонками, двинулась вперёд! Первый шаг её был робок, второй выглядел увереннее... Мы затаили дыхание... Потом догнали её. От волнения мы заговорили по-русски. И Зина сказала по-русски: "Папа, мама" и засмеялась. Смех её зазвучал нежным колокольчиком. Всем нам было удивительно хорошо: удивительно солнечно, удивительно счастливо, удивительно радостно. Перед ужином мы снова на пляже.Олег заплывает иногда так далеко, что его еле видно. Однако возвращается такой довольный, что сердиться на него невозможно. Я тоже улыбаюсь ему в ответ, и, подхватив полотенца и взявшись за руки, мы бежим в ресторан. Потом долго бродим по парку, вдыхая аромат настоянного на травах воздуха и любуясь яркими звёздами на совершенно чёрном пологе неба. Кино, разнообразные развлечения - это не для нас. Наши вечера мы посвящаем друг другу: читаем стихи или перечитываем своих любимых Чехова и Л. Толстого. Когда я кормила Зиночку, медсестра, пожилая женщина, не преминула поинтересоваться: "Что это вы никуда не ходите, неужто дома не нагляделись друг на друга"? Я объясняю, что у нас медовый месяц, а дома, действительно, нет времени, чтобы побыть вместе достаточно. Она недоверчиво покачивает головой.
Ну вот, Зиночка,всё у нас было хорошо, всё было великолепно, когда пришла тревожная минута (я не стала тебя огорчать в самом начале письма, потому что наша радость и наша любовь неизмеримо выше всяких огорчений, в том числе физических страданий, но это ужасно, я не могу сдержать слёз). Понимаешь, не повезло Олегу - 
его угораздило наступить на морского ежа в каком-то никчёмном мелководье! Несколько отдыхающих играли в волейбол, у Олега мяч вылетел из рук, он побежал за ним и... Он, едва вскрикнув, упал. Я вскочила, кинулась к нему. Над его ногой уже                "колдовал" один из "спортсменов" - он отсасывал из раны кровь.Я вызвала "скорую". Олег держался мужественно, хотя я видела, чего это ему стоило. Врач сказал, что придётся полежать пару дней в постели. Яд подобной морской твари быстро проникает в организм, причиняя пострадавшему жгучую боль. Олег, стиснув зубы, вытерпел всё. Ему сделали болеутоляющий укол. Сейчас он спит, а я сижу около, пишу тебе, стараясь не плакать, но у меня плохо получается... Я даже пытаюсь улыбнуться, но чувствую всю вымученность этой грустной улыбки... Зина, я люблю его, боль его - моя боль, я не выдерживаю и плачу, хотя стремлюсь не показать вида - не такой уж я сильный человек, вероятно, а он уверяет, что я сильная, потому что моя сила в моей слабости, и он любит меня такую, какая я есть на самом деле, а он лучше меня знает, чем я сама, подчёркивает он. Что ж, если он так считает, пусть будет так. А о нём я знаю лучше... Так мы и живём в этой необыкновенно-обыкновенной жизни.
   Моя любовь светла и необычна.
   Её обыкновенной можно было б счесть,
   Когда бы стала вдруг она привычной,
   И бремя бы её я перестала несть.

   А бремя то и сладостно, и горько:
   "Ответственность" зовём его, об этом знай.
   Оно что женешенева настойка.
   А корень жизни ты найди и разгадай.
 
До свиданья,Зина.
    Обнимаю.
       Настя.


   ***


   Продолжение следует...


   ***