Песчинка

     Самое главное – угадать.
     И ведь никогда не угадаешь.
     Даже если заглянуть сверху в оба эскалатора.
     Если у одного левая сторона свободна, а у другого правая заполнена, и по левой кто-то спускается – это ничего не значит.
     Метро – такое место, где ситуация меняется в доли секунды.
     Слетаешь быстрой чечёткой до середины того эскалатора, где путь свободен.
     Из правого ряда вдруг выдвигается толстуха, которая и шею-то повернуть, чтобы оглянуться на тебя, не может.
     Вот вздумалось ей подвигаться, использовать вес своего жира для перемещения в сторону наименьшего сопротивления, то есть вниз. Со скоростью пять ступенек в минуту.
     Она ещё ногу занести не успеет, как эскалатор довёз её донизу.
     А тебе весь кайф сбило. Ну и поезд ушёл, чей приход ты только что слышал из-за её спины. И на соседнем эскалаторе теперь видно: в правом ряду были свободные промежутки, достаточные для обгона, ступенек по пять-шесть. Не то выбрал!

     Меньше всего для ожидания поезда метро подходит место остановки последнего вагона.
     Каждые несколько минут состав яростно вылетает из туннеля мимо твоих глаз и ушей, словно пробка из бутылки с шампанским, наполненной сотнями маленьких пузырьков-человечков, которые потом рассыпаются по платформе и испаряются в течение нескольких секунд. А тех, кто задерживается, новые залпы из этого горлышка смывают, как прибой смывает песчинку, отправляя её в неизвестность. 
     Для того, кто живёт на одной из дальних станций, где выходы находятся в конце платформы, эта картина становится привычной. Особенно если прёшься с грузом и хочется ехать сидя, потому и пропускаешь пару поездов.
     Да и в целом метро в часы пик или опьяняет, или угнетает, словно алкоголь.

     Пока поезда не было, я рассматривал девушку с длинными пепельными волосами.
     Одета она была по-летнему, даже чересчур, если иметь в виду шорты. Хотя чёрные колготки как-то не подходили к сезону.
     Поезд влетел, затормозил, двери распахнулись, и все вошли. Она остановилась в углу напротив дверей, а я сел у входа и начал рассматривать её фигуру.
     Фигуру рассмотреть не удалось, потому что она подняла голову, и губы её стали видны во всей своей красоте и необычности.
     Надо же, ради таких губ стоило в эту минуту быть здесь!
     Я так долго рассказываю, но надо пояснить, что в центре города между соседними станциями одна-две минуты езды. А стоянка и того короче.
     Стандарт времени досадно короткого телефонного разговора.
     Но в метро из-за шума ни говорить по телефону, ни просто говорить не очень-то удобно.
     – Блин, почему я не художник! – подумал я.
     Нарисовал бы эти губы.
     Я уставился на них, проводя воображаемую линию по их кромке снова и снова.
     Она поймала мой взгляд и отвела свой, будто сосредоточившись на музыке в наушниках-капельках с белыми проводками.
     Поезд остановился. Кто-то возле меня встал и вышел.
     Она испытующе посмотрела мне в глаза, подошла и села рядом.
     Я почувствовал тепло её плеча. Это было удивительно. Её невозмутимость, взвешенность и неторопливость каждого движения – не выдавали такой горячности.

     Мы мчались к следующей станции, каждый слушал свою музыку и не мог знать, какую слушает другой.
     Я повернулся к ней. Она вынула наушник.
     – Девушка! Вы не художница? – спросил я.
     – Нет.
     – Вы обладаете... – я с трудом подбирал слова. – Чувство стиля у вас... такое...
     Она вернула в ухо наушник, чуть приподняв гладкую пепельную прядь. Некоторое время прилаживала его поудобней.
     Потом, высвободив тонкие пальцы, она стала копаться в сумочке. Вытащила любопытный такой кошелёк, в который вшито несколько прозрачных папочек, и начала их перелистывать. Кредитки, визитки, ещё не знаю что. Она листала в обе стороны, потом остановилась на одном развороте. Магнитная полоса, чёрно-белый портрет. Я несколько раз стрельнул глазами вверх-вниз. Волосы на фото казались бледнее. Губы – неразборчиво...  Но причёска – такая же… Она! Вот же, чёрным по белому, имя, фамилия, отчество.
     Я не верил своим глазам.
     Вот так вот, сама, открыла своё имя и держала перед моим носом чуть не целую минуту.
     Потом сложила всё обратно в сумочку и повернулась ко мне.
     Ничего не сказала.
     Глаза говорили гораздо больше, чем могут слова.
     И эти губы... Несколько секунд они были совсем рядом!
     Мне выходить через одну, но я понял, что теперь поеду до конечной, и даже дальше, если потребуется.
     Причём не обязательно сегодня.
     Имя, фамилия, отчество.
     И линия губ. Пусть у неё всего две-три фотки в соцсетях, но эти губы с другими не спутаешь.
     Волосы, впрочем, тоже. А взгляд? Не смотрела же она на фотографа именно так, как на меня? Но это уже мелкие трудности, которые не помешают её найти.
     Она начала поворачивать голову, и я успел незаметно разглядеть подбородок и шею вблизи.
     Поезд остановился.
     Она встала и вышла.
     Я откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза... Чудесный день... чудесный...

     Аня стояла на эскалаторе, он двигался.
     Мужчины на встречном, поднимаясь, рассматривали её тонкие чёрные колготки, или то, что под ними, затем мимолётный взгляд на грудь, шею – и отводили глаза.
     Некоторые выделялись из толпы тем, что не обращали на неё внимания. Не потому, что короткие шорты меньше интригуют, чем средней длины  юбка. Просто они тыкали пальцем в свои смартфоны. А кто не тыкал, а делал скользящие движения – тот не набирал текст глупых смс, а просто пялился на фото своих девушек. Или чужих. Или своих друзей под кайфом.
     Сойдя с эскалатора и продолжая думать об Андрее, она направилась вдоль платформы и не заметила, как дошла почти до самого конца.
     Нет, он вообще думает везти её в Италию этим летом?  Через несколько дней надо либо начинать оформлять поездку, либо отказаться от этой идеи.
     Подъехал поезд.
     Ловко избежав столкновения с прущими навстречу мужиками всех ростов и возрастов, она вошла в вагон, прошла к закрытым дверям напротив входа и прислонилась к ним.
     Какой-то парень напротив пялился на неё, но вроде бы не на ноги. Ладно.
     Свои ноги она не очень любила, они бы могли быть попривлекательнее. Поэтому носила что-нибудь покороче, выставляя их напоказ, словно выгоняя из-под одежды. Как выставляет в коридор надоевшего ученика учительница.
     Вроде бы в туфле камешек. Она решила присесть, чтобы разобраться в этом. Втиснулась между этим парнем и мужчиной в пиджаке и при галстуке и поняла, что будет выглядеть смешно, кланяясь им в ноги.
     Тот, что оказался слева от неё, задал какой-то вопрос. На всякий случай сказала "нет". Вообще, можно было и не отвечать.
     Что с этой поездкой в Италию – непонятно. Нужно зайти купить лак для ногтей. Дисконтную карту взяла? Она покопалась в сумочке. Самое нужное никогда не найдёшь. Сколько всякого мусора приходится с собой носить. Пропуск, то, сё. Ладно, завтра. Она задумалась. Ещё ведь завтра день рождения у Арины, а подарка нет. Ничего страшного, собираемся в субботу, есть время.
     Закрыв сумочку, она обернулась в сторону окна. Да, вот нужная станция, поезд уже тормозит. Часа через два дальше можно двигаться с новой причёской. В неделе среда – ни туда, ни сюда, как говорит мама.
     Она встала и двинулась вслед за толпой, покидающей вагон. Шагов через двадцать замедлила шаг и присела на скамеечку. Зачем? Ах, да. Поезд уже тронулся, сомкнув резиновые прокладки дверей, и укатился в туннель на дальнем конце станции.
     На платформе было пусто.
     Да ладно, камешек.
     Так, песчинка.



2016