Кактус танцующих костей

Теперь уж и не вспомню, как и откуда появилась хатиора. Хотела написать, что вырастила ее из черенка, но уверенности никакой… А растение выросло просто шикарное. Рост в высоту намного превысил те сорок сантиметров, которые неизменно присутствуют во всех описаниях хатиоры. Все авторы дружно обещают, что она может дорасти до этой отметки. Мое растение легко перешагнуло за шестьдесят сантиметров и всем своим видом доказывало, что это вовсе не предел.
Я поставила ее повыше и наслаждалась красотой танца на фоне неба. Помня о принадлежности танцующего скелета к семейству кактусов, горшок сильно увеличивать я не спешила, создавая тем самым проблему устойчивости. Хоть и считается, что побеги у хатиоры прямостоячие, но заваливаться и наклоняться во все стороны под собственной тяжестью им ничто не мешает. А маленький и вечно пересыхающий, а потому соответственно очень легкий горшок тому всемерно способствует.

Дизайнерское решение проблемы не замедлило явиться. Я водрузила свою хатиору в кашпо на вершине подставки, снабдив горшочек деревянной дугой, на которую и облокотились кости танцующего скелета.

В довершение зрелища моя хатиора стала исправно цвести. Справочники хором предрекают ей цветение летом, и она оправдывает свою репутацию. Исправно зацветает к новому году и почти до марта не успокаивается. А что? В Бразилии, откуда она родом, это как раз лето…

Несмотря на то, что хатиора – по сути, кактус, пить она здорова, как лошадь Мюнхаузена. Независимо от времени последнего полива, горшок у нее вечно сухой и легкий, а на засуху реагирует, как капризная старуха: листья, тьфу ты, какие там у нее листья, – кости ее танцующие сморщиваются, а в критической ситуации вообще начинают осыпаться. Посему поддерживать фигуру этой танцовщицы в хорошей форме – задача, скажем так, для достаточно внимательных цветоводов.

Однажды я увидела в одной теплице такую жирную и раскормленную хатиору, что не смогла удержаться от возгласа восхищения. Мне такие мускулистые кости видеть еще не приходилось. Хозяин теплицы тут же отломил от нее кусок и протянул мне, произнеся с загадочным видом только одно слово: «Суккулент!». Я с благоговейным видом приняла подарок.

А свою большую хатиору я все-таки залила. Как? Да по инерции. Раз она все время хочет пить, я ее все время поливаю. А что там у нее в кашпо делается, мне ж не видно. Кашпо-то стоит не просто выше уровня моих глаз, а даже выше моей поднятой руки. Вот и поплыл мой танцующий скелет, рассыпая свои кости по всему подоконнику.

В очередной раз проклиная пресловутые грабли, постригла я утопленника на черенки и поставила в несколько стаканов укореняться. Придется начинать все сначала.

Черенки в стаканах пустили корни на раз-два, и хатиор у меня оказалось… много, короче говоря.
Часть удалось раздать. Остальным надо как-то жизнь организовывать.

Попалась мне на помойке стеклянная ваза. У нее был отколот кусок от венчика. Собственно поэтому ее и выбросили. Цилиндр – сорок сантиметров в высоту и двадцать в диаметре – давал прекрасную возможность установить сверху широкий поддон для мелких суккулентов, а внутрь поместить вполне серьезный горшочек с молодой хатиорой. Внутри цилиндра ее можно будет поливать все-таки пореже, а полукруглый скол позволит обеспечить полив вполне беспрепятственно.

А «суккулент» тем временем уже подрос и тоже стал нуждаться в вертикальной опоре, постепенно теряя восхищавшую меня мускулатуру своего тепличного прародителя, и приобретая более элегантный и привычный для меня силуэт.

Буквально через несколько дней нашла я еще одну битую вазу. Высокий узкий бокал с косым срезом венчика имел очень похожий скол, но в отличие от цилиндра с довольно рваным краем. Мне пришло в голову обработать опасный срез клеем для термопистолета. Или пистолетом для термоклея?.. Ну, кому как больше нравится… Получились вполне декоративные натёки, и вазу стало можно использовать. Я опустила туда постройневшего «суккулента», который больше не нуждается в другой опоре и на просвет выглядит вполне уверенно.

Бог троицу любит? Нашлась у меня и третья ваза. Целая на этот раз. Это был очередной период моего устремления ввысь. Снова в погоне за использованием света, льющегося из верхних стекол огромных окон, я начала поднимать вверх крупные растения. В этот раз после весеннего мытья окон я подняла на пятидесятисантиметровую высоту раскидистую муррайю. Узкий, но достаточно толстостенный бокал давал возможность выгадать довольно много места на подоконнике. Тут подключилась пространственная жаба, и внутрь этого бокала я опустила стаканчик с посаженным в него пучком черенков хатиоры. Первоначально предполагалось его кому-нибудь отдать, потом никого не нашлось, кого бы заинтересовала перспектива танцующих костей… Внутренний голос пытался напомнить о том, что хатиора выпить любит, а муркин горшок тяжеловат для того, чтобы регулярно приподнимать его, что пучок черенков густоват для внутреннего объема вазочки… Одним словом, душновато может быть хатиорке в замкнутом пространстве… Но уж больно хорошо встала на вазе муррайя! Хатиорка была принесена в жертву красоте.

Она старалась. Росла, честно создавала себе микроклимат: на стенках вазы время от времени появлялась испарина. Потом появились цветочки, и весь кустик долго, исправно и красиво цвел. А потом вся эта жизненная сила начала сдуваться. Цветочки отцвели, а членики-листочки начали понемногу сморщиваться…
При моих чрезмерно густо населённых подоконниках у меня хватает мужества мыть окна только один раз в год весной. Таким образом, простояла моя экспериментальная хатиора в закрытом бокале целый год. И засохла. Когда я ее достала из вазы, рука почти автоматически потянулась в сторону мусорного ведра. Но замерла однако. Засохшая хатиора сохраняла зеленый цвет веточек, не осыпалась и не превращалась в мусор. Я держала в руках скорее гербарий, причем в самом лучшем значении этого слова.

И я решила, что ничем не рискую, если продолжу эксперимент.
Первым делом, я промочила земляной ком методом погружения. Это, казалось, никакого впечатления не произвело. Плети оставались сухими и сморщенными. Через сутки размачивания никаких видимых изменений не наблюдалось. Как водится, после такой терапии я позволила излишкам воды стечь и поставила стаканчик в кружку, ну, типа кашпо ему подобрала. Оставила на окне.

Дня через два мне показалось, что самая тощенькая веточка как будто стала наливаться силой. Это меня уже заинтересовало. Взяла я небольшую вазочку, налила в нее воды так, чтобы вставленный в нее стаканчик касался дном воды, но не погружался в нее, и снова поставила на окно. Вот тут я уже пыталась следить за процессом. Но процесса-то и не было! Уровень воды не менялся, корни из стаканчика в воду не высовывались, членики растения оставались сморщенными. Однако отрицательной динамики тоже не наблюдалось. И я опять утратила бдительность…

Прошло недели три с того дня, как я то окно помыла. Сунулась я в очередной раз туда с лейкой… Оп-ля! Меня встречает здоровая и улыбающаяся хатиора. Во характер!