христианская линия доверия

христианская линия доверия. просто полежать и пройдет. ящерки вонзили зубы в белоснежную бескровную плоть. Ящерки хитрые вонзили зубы в священную плоть. Ящерки вопили чтобы их перестал жалить ожог, но это было так же невыносимо как и дышать и сказали им с неба: закуйте свои челюсти. И они заковали и разбежались не в силах выносить своей грязной плоти и крови и духа. Который всегда течет по реке и славен дух славен человек.
То может быть и пуль нет. Ну прости ****ь. Мне так глубоко и далеко это небо как будто река и все вокруг наоборот похоже на алисин сон только нескончаемый и смертный грех ядро во рту. Сейчас подходящее время? Мы поедем в Рейвенхольм, оставим там в огне наши косточки и будем смотреть через пламя. Может эта война - для нас. Игрушечная слепая. Ветер задует в одно ухо и вылетит через другое. Вместе с маленьким семечком птички. Все эти ****ские документы вопросы звоните пишите *****! Заебли! Остановись тут и жди пока помрешь если не заебешься раньше времени и одна из ящерок залезет тебе в воротник. Черепок. Черешня. Мост-состав. Анализом не испортишь кровью не пожертвуешь. Вползешь и ебнешься. Танцуешь и прижимаешься и ни о чем не думаешь только о вертящейся карусели мира как вертящийся барабан револьвера. В случае возникновения вопросов пусти пулю в голову. В случае блинчиков на завтрак напейся и никогда не найди себя. Все равно я тут ненадолго у меня даже нет адреса. А что есть? Не знаю. Могила-артиллерия. Вашу мать, огонь. Нахуй, позор.
Снег не выпал. Из-под земли: тошно и стыло, и дальше - в прозрачный прохладный, немного влажный туман, заполняющий металлом легкие. Заброшенные замки церкви глубоко вздохнул заволновался задрожал заряжал. Самое важное спрятал, остальное выкинул. Сказал: пошли на моря. И все пошли, и шли, и шли, пока не настигли великие могилы. И сырая хорошая земля разверзалась у них под ногами и побежали они куда глаза глядет. Из могил хохотали им вслед. Из могил трепетали. Хорошая земля говорили покойники. Зеленая трава.
Они пошли в горы, задевая верхушки приятно звенящих серебряных облаков головами, будто туманных дев. Дорога была усеяна камнями как и всегда в горных дорогах и стал мягко литься на головы рассветный розовый и юный свет. Они взяли его в ладони и омыли себе лицо. Под веками мерцал голубой свет. Лесной воздух казался самым вкусным что они когда-либо вдыхали. Дьяволы начали карабкаться им под кожу, страх липким ознобом пронзил кожу и остановил дыхание. Вселенная замерла и было только слышно как страшно бьется твое собственное сердце. Единый звук на всю вселенную. А потом пропало и оно. Появились горы страшного смердящего мяса, такие горы, которые закрывали солнце. Под ногами все это разложение ломалось, брызгало, уходило вглубь, нога утопала в них, бесчисленных мертвецах, и не было им конца никогда. Мать человечества изнемогала от бремени, единый звук страдания боли невыносимый звук который пронзал каждую живую единицу, немел хребет и зубы и все тело рассыпалось в общую кучу в то время как ты карабкался к солнцу, колыбели печали, свет выжег глазницы и кожу на лице, которая сползала рваными ошметками, дыхание стало таким тяжелым и больным и невозможно было починить себя, сладкое, самозабвенное солнце, бог, одаряющий вечной лаской и любовью, он был так близко, и его дыхание чудилось везде, оно слилось с ее голосом, и был уже слышен только один огромный раскатистый звук, тот, что не можешь почувствовать ушами, солнце принимало тебя обратно, своего сына, избавившегося от грязи и готового быть частичкой его, вездесущей, бессмертной и прекрасно квантово неопределенной, и вот ты уже касался света, льнул к нему, сделавшись уже одной только беспокойной энергией заряженных атомов, поглощался огромным святым светом, стирая все и переходя за грань, в смерть.