Зимний этюд

 

                Да, он сразу узнал её.

                Это была она.

      Когда он вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд, то резко повернулся и увидел её!
      Нарядно одетая женщина (по всему чувствовалось, что так она привыкла одеваться постоянно), пристально разглядывала его. Рядом стоял какой-то мужчина, видно её круга. Он представил себе, какой вид он имеет со стороны:
 
      длинный, казавшийся таким из-за сухощавости и ещё не исчезнувшей армейской выправки. Одет он был по-спортивному, очень просто: в лыжных ботинках, какой-то нелепой старой зимней шапке, явно великоватой.
      Да ещё его собеседница - довольно молодая, но уже вся расплывшаяся, с неясными, размытыми чертами лица, одета она была далеко не лучше его.
      Наверно, подумала она - это его жена и про себя добавила, что этого и следовало ожидать.
      Нет, это была не жена, но она не очень ошибалась.
      Ольга, быть может не столь и похожая, уже давно не казалась ему некоторым идеалом скромной, если и не красивой, то чем-то притягательной женщины.   
      Обыденность, повседневность серой жизни, как-то стушевали те редкие моменты, чего-то отличного, лучшего в  жизни.
      Вдруг звякнул колокол, и поезд, дрогнув, постепенно набирая скорость, стал отходить от перрона станции вместе со своими  неожиданными пассажирами.

      Он как-то вдруг сразу заторопился, схватил лыжи, прислонённые к деревянной стене станции, торопливо попрощался с ничего не понимающей бывшей одноклассницей и побежал вниз, в обратную сторону от железной дороги.
      Затем опомнился, встал на лыжи.
      Вечерело.
      От снега исходил бледный отражённый сумеречный свет и, чем больше темнело, тем причудливей становилось вокруг.
      Мороз, от которого он давно успел отвыкнуть, становился всё крепче. Лес, начинавшийся сразу за станцией, был таким, каким он часто представлял себе его там, где вместо леса была только жалкая растительность.
      Сосны высокие, стройные, почти без снега, так как частый ветер всё время раздевал небольшие и зимой зелёные верхушки.
      И ельник,  весь белый сверху, и зелёный, если смотреть снизу, почти на каждой иголке снежинки образовали небольшое одеяло, забыв укутать их снизу.

      Вдруг внизу что-то зазвенело, как будто пронеслась старинная тройка с бубенцами. Он встрепенулся. Да это опять Она, нет, не та, что в поезде, опять Она первая увидела его, и опять заметила что-то смешное.

      Звон бубенчиков стал удаляться. Взмахнув палками, взрывая снег, он понёсся вниз, мимо ельника, с трудом лавируя между сосен. Понёсся, полетел за этим звоном, этим журчанием, таким необычным в таком месте, и в такое время...