Автобус

Трагикомедия

Действующие лица

Даша, сопровождающий гид
Роман, водитель
Слава, водитель
Степан, водитель

Туристы:
Петр Андреевич
Татьяна Федоровна
Катя
Костя
Сергей
Рита
Алина
Зоя
Надя Сёмушкина
Галя Сёмушкина
Максим Сёмушкин, 11 лет

Металлисты:
Джонсон
Череп
Упырь
Носяра
Пурген
Заноза
Ксю

Пограничники

Схема размещения действующих лиц в начале І акта:

Слава, водитель
Роман, водитель                Даша, гид
Татьяна Федоровна, Петр Андреевич          Рита,     Сергей
Катя,        Костя                Зоя,      Алина
               
               
Схема размещения действующих лиц в І акте после пересадки в Озерце: 

Слава, водитель
Роман, водитель                Даша, гид
Татьяна Федоровна, Петр Андреевич          Максим Семушкин       Рита       
Катя,        Костя                Зоя,      Алина
                Надя Семушкина, Галя Семушкина
               
 Сергей

Схема размещения действующих лиц во ІІ акте после Катовице:

Степан, водитель
Роман, водитель                Даша, гид
Татьяна Федоровна, Петр Андреевич          Максим Семушкин       Рита       
Катя,        Костя                Зоя,      Алина
Сергей                Надя Семушкина, Галя Семушкина
               
Череп                Джонсон
Пурген                Упырь   
                Ксю
Заноза                Носяра



 І АКТ 

Конец февраля, пятница, 17:00. Минск, автовокзал. Салон экскурсионного автобуса.

Даша (в микрофон). Товарищи туристы! Наша фирма рада приветствовать вас на борту экспресса, который через считанные минуты отправится по маршруту «Минск-Вроцлав-Краков-Минск». Меня зовут Даша, я сопровождающий гид. Ваша дорожная мама. Эти выходные мы проведем  вместе, не ссорьтесь, не деритесь, шучу, программа насыщенная, дорога долгая, кино будет. Бутерброды все взяли?
Костя. Все! Я даже плавленый сырок взял.
Рита. Можно вопрос – туалет будет открыт?
Даша. Туалет в автобусе во время поездки будет закрыт, по необходимости сделаем зеленые остановки.
Петр Андреевич. Как же, зеленые, февраль на дворе. Похолодание обещали. 
Татьяна Федоровна. Боишься  что-нибудь отморозить?
Петр Андреевич. Только тебя, золотце. 
Костя. У них всегда закрыт. Летом ничего, я ехал раз через Румынию, там народ с кукурузного поля назад загнать не могли, пока по мешку початков не наломали. Наши люди.
Катя. Костя!
Костя. Что не так – здесь не наши люди? Сейчас только елки ломать.   
Даша. Елки, уважаемые товарищи туристы, до следующего нового года вам ни к чему. Не доживут. Сейчас я вас посчитаю... Все на месте?
Костя. Да! Поехали.
Даша (считает, сверяется со списком) Нет, не все. Одного забираем из Озерца, все равно не хватает.   
Алина. Никогда не бывает, чтобы вовремя отправились. 
Зоя. Подождем. Можно подумать, ты никуда не опаздываешь.   
Алина. Да, я скучный человек, не опаздываю. Летела с работы как дура, забыла свитер... зачем летела? Нормально бы собралась, соснула часок, без меня все равно не уедут.
Зоя. Конечно, ты потом полгорода на уши поставишь. Компенсацию сдерешь. 
Алина. Могу и сейчас потребовать. С ними только так.
Даша. Претензии можете высказать в письменном виде по возвращении домой.
Алина. Спасибочки, непременно выскажу.      
Зоя. Уймись. Девушка, не обращайте внимания, она не серьезно. Хочешь, возьми мой свитер, у меня запасной в багаже.
Алина. Ага, давай. Замерзаю.
Зоя. Ой, девушка, простите, Даша, можно открыть багажное отделение? На минуточку.
Даша. Думаю, можно. Попрошу водителя.

Зоя встает, идет к выходу на передней площадке, Зоя, Даша и Слава выходят. 

Сергей. Все у баб не по-человечески: не успели сесть, подавай багаж. Не успеем отъехать, захотят писать.    
Рита. Судя по тому, сколько ты выпил пива, захочешь первым.
Сергей. Я ждал.
Даша. Товарищи туристы, чей бордовый чемодан?
Петр Андреевич. Наш!
Даша. Пожалуйста, выньте, из-за него мы не можем достать сумку, а девушке очень нужен свитер.
Петр Андреевич. Ну раз девушке нужен, это святое. 

Петр Андреевич встает, идет к выходу.

Татьяна Федоровна. Петя, скажи им, что от окна дует.
Петр Андреевич. Опусти занавеску. Уже темно, нечего на улицу смотреть.   
Татьяна Федоровна. Вернешься, поменяемся местами и пусть на тебя дует – тогда посмотрим, темно или светло.
 
Петр Андреевич выходит.

Катя. Вам от кондиционера может дуть – вон из той дырочки сверху. Нажмите выключатель  и перестанет.
Татьяна Федоровна. Да? Ой, правда, отсюда. Спасибо. Откуда вы все знаете?
Катя. Не в первый  раз.
Костя. Мы уже обученные туристы-автобусники. Сиденье еще не проверяли?
Татьяна Федоровна. Нет, а что?
Костя. Если сломанное, откинется назад, потом вертикально не поставишь. Будете ездить по Вроцлаву и Кракову как Пизанская башня.
Татьяна Федоровна. Хорошо, что вы предупредили. Проверю.

Татьяна Федоровна встает, становится коленями на свое сиденье и пытается отклонить назад,  оно не поддается, начинает трясти.

Водитель Роман. Эй, пассажирка! Не в сельском клубе -- стулья ломать. 
Татьяна Федоровна. Оно не работает.
Водитель Роман. Все нормально работает, рычаг потяните.   
Татьяна Федоровна. Какой рычаг?
Водитель Роман. Под соседним сиденьем, нашли? Потяните на себя и поверните на тридцать градусов.

Татьяна Федоровна наклоняется и шарит внизу рукой.

Татьяна Федоровна. Не понимаю, почему для моего сиденья надо искать тридцать градусов под соседним... 
 
Сиденье откидывается почти горизонтально на Катю.

Катя. Блин. Так и без зубов недолго остаться.
Костя. Я тебе в следующую поездку хоккейную маску вратаря куплю.   

Татьяна Федоровна поднимает сиденье в исходное положение. Водитель Слава, Даша, Зоя, Петр Андреевич возвращаются.

Зоя. Вы нас очень выручили. Ваш чемодан – настоящий динозавр! С места не сдвинуть, как будто там кирпичи. 
Петр Андреевич. Жена могла и кирпичи положить. Она у меня, как Марья-искусница, все может.
Даша. Опоздавшие не появились?
Сергей. Да хер с ними. Пусть дуют во Вроцлав са-мо-сто-я-тель-но. Поехали!
Даша. Мы не можем так поступить с вашими товарищами. Нехорошо будет. (Набирает телефон, разговаривает).
Зоя. Одевайся, Алиночка, еще неизвестно, сколько будем стоять. 
Алина. Зайка! Ты меня спасла от вечной мерзлоты. Дай я тебя поцелую.
Даша. Все в порядке, наши потерявшиеся нашлись, ждут в Озерце. Можем ехать. 
Сергей. В Озерце, в ...здеце...
Рита. Прекрати. Лишь бы людям настроение портить.
Сергей. Сами виноваты. Сидели бы, как люди, дома.
Рита. Сидел бы сам. 
Сергей. Твоя была инициатива. Так нет, Краков! Хочу в Краков, типа пирожных пожрать. Будем теперь сиздеть в Озерце...
Алина. Чудесная организация! Оказывается, мы кисли на вокзале, потому что девушка Даша не сообразила позвонить.
Зоя. Хочешь кофе? 
Алина. Давай! Я злая, когда голодная.

Водитель Слава заводит двигатель, автобус отправляется.

Костя. Прощай, любимый город, ты можешь спать спокойно!
Даша (в микрофон). Все в сборе, путешествие начинается. Около одиннадцати проходим границу в Бресте. Пока не поздно, проверьте, все ли взяли паспорта... Ночь проведем в дороге, по пути следования у нас такие большие города как Варшава и Лодзь, туда мы не заезжаем; примерно в одиннадцать по местному времени – часы на границе переводим на час -- прибываем во Вроцлав. День проводим в этом городе. Посещаем народный фестиваль и ярмарку ремесел, вечером театрализованное представление и рыцарский турнир; во Вроцлаве единственная наша ночевка в отеле, и рано утром свеженькие и отдохнувшие выезжаем в Краков...
Татьяна Федоровна (поднимает руку). Можно спросить – гостиница какой категории? В путевке написано, что с завтраками.
Даша. Отель типа кемпинга, идет как одна звезда, маленький, очень уютный. Мы всегда там останавливаемся.
Костя. Понятно. Парковка, общий санузел на антресолях и ватная ветчина с ломтиком помидора.         
Катя. Конечно, ты из пятизвездочных не вылезаешь.   
Костя. Вкусная гостиничная ветчина, ничего не имею против, хотя на вид – отбеливают ее, что ли...
Петр Андреевич (Татьяне Федоровне). Ты мой паспорт не видела?
Татьяна Федоровна. В чемодане твой паспорт, положила во внутренний кармашек.
Петр Андреевич. Паспорт нужен на границе. Зачем он мне в чемодане?!
Татьяна Федоровна. Иначе потеряешь. Ты все теряешь: ключи, носки, телефон, ищи потом по всей квартире.
Петр Андреевич. Тоже мне Шерлок Холмс.
Даша (в микрофон). Ночуем во Вроцлаве, в десять утра выезжаем в Краков, древнюю столицу Польши. Очень красивый город. Там мы проведем вторую половину дня, посетим Старо Място, Вавельский замок, где вы сможете ознакомится с бытом  польских королей – увидите тронный зал, сокровищницу и оружейную палату; Кафедральный собор, где похоронены  монархи, в том числе Стефан Баторий и Ян Собесский, и выдающиеся деятели -- поэт Адам Мицкевич, национальный герой Тадеуш Костюшко, маршал Юзеф Пилсудский, Юзеф Понятовский. Между прочим, епископом Вавельского собора был Кароль Войтыла, будущий Папа римский Иоанн Павел ІІ. Ужинаем в ресторане и отправляемся в обратный путь. Наш маршрут лежит через старинные города Тарнув и Люблин, тоже очень красивые. Вы их не увидите, потому что проезжать будем ночью.   
Алина. А когда гипермаркет?   
Даша. На обратном пути, если успеем. Кроме того, во Вроцлаве у вас будет свободное время, если хотите, сходите, гипермаркеты везде одинаковые.
Костя. Это хорошо. Мне надувную палатку заказали, а про Понятовского я и в интернете почитаю. 
Даша. Еще вопросы есть? Мы подъезжаем к Озерцу, где забираем наших туристов и (взглянув на часы) берем курс на Брест. Немного опаздываем, не страшно, нагоним. Водители у нас опытные.      
Петр Андреевич. Мой паспорт  в чемодане. Можно достать?
Даша. Да, иначе на границе вас не пропустят. Еще раз прошу всех проверить паспорта. Если забыли в багаже, можете достать, пока новенькие будут грузиться. 

Автобус останавливается, водитель Слава и Петр Андреевич выходят, Сергей поднимается и решительно направляется к выходу. 

Даша. Турист, вы куда?
Сергей. В зеленую ик... обстановку.
Даша. Потерпите, здесь нельзя!
Сергей. Тады у Азярцо.
Даша. Это, знаете ли, переходит все  рамки приличия.
Водитель Роман. Слышь, мужик, будешь художничать, высадим прямо здесь.
Сергей. Спокойно, шеф – перекур. 

Сергей выходит, точнее, вываливается из автобуса, входят Семушкины.

Даша (глядя в окно). О нет... хорошо, что темно...
Надя Семушкина. Здравствуйте! Мы Семушкины. Трое. Мы с Галей, вот наши путевки, и мальчик со скидкой. Максимушку можно впереди посадить, его укачивает?
Даша. Здравствуйте. Я знаю, что вы Семушкины. Мальчика посадим, если кто-нибудь захочет с вами поменяться местами.
Катя. Костя, не пора ли тебе на заднее сиденье?
Костя. Меня тоже укачивает.
Алина. Это вы наши опоздавшие?
Галя Семушкина. Почему опоздавшие? Мы больше часа простояли. Замерзли как цуцики.
Алина. Ясно, фирма супер.   
Галя Семушкина. Не знаю, мы никогда с ними не ездили. Но если вы говорите, что хорошая, верим. 
Алина. Я.... нет, тоже не знаю. Первые впечатления.

Входят Слава, Петр Андреевич, Сергей, двери закрываются.

Сергей. Хенде хох! Пацан, откуда взялся?
Надя Семушкина. Мужчина, вы впереди сидите? Не могли бы вы с мальчиком поменяться, его укачивает. 
Сергей. Как не фиг делать.
Рита. Я пересяду к окну.
Надя Семушкина. Не беспокойтесь, нам все равно, у окна или у прохода, правда, Максимушка? У прохода даже лучше.

Сергей идет в задний ряд, падает на сиденье, автобус отправляется.

Даша (взглянув на часы). Желательно, чтобы до границы мы ехали без остановок... Включить вам кино или будете спать? 
Петр Андреевич. Спать! 
Костя. «Хочу в тюрьму»!
Сергей. А я не хочу.
Даша. Откуда вы знаете, что у нас этот фильм?
Костя. Обычный набор: «Чего хотят женщины», «От заката до рассвета», «Храброе сердце»,  «Камеди клаб» или типа того, я по два раза весь репертуар пересмотрел.
Даша. Мы ориентируемся на то, что любят туристы.
Костя. У меня никто никогда не спрашивал, что я люблю. У остальных, сколько ездил, тоже не интересовались. Ставят по факту любимые фильмы водителя автобуса.
Даша. Сдаюсь, вы все знаете, будет вам тюрьма. 

Даша включает фильм. Петр Андреевич откидывает сиденье так, что оно почти лежит на Косте, и устраивается спать.

Костя. Ну и как мне теперь дышать?   
Катя. Жабрами.
Костя. Ты и рада.
Катя. Костик, пирожка дать, ты всегда кушаешь под телевизор?
Костя. Не надо.

Пассажиры молча смотрят фильм, Петр Андреевич храпит, Сергей тоже засыпает; фильм заканчивается.

Даша. Граница примерно через два часа, будем дальше кино смотреть? 
Алина. Ай, насмотрелись. Давайте лучше песни петь.
Надя Семушкина. Да, давайте песни. Караоке у вас нет?
Даша. Нет.
Надя Семушкина. Тогда надо подумать, какие слова все знают.
Галя Семушкина. Про казака. 
Надя Семушкина. Ну что, девки, пойдет про казака?
Алина. Вы запевайте, мы подхватим. Зоя хорошо поет. 
Семушкины, Алина и Зоя. По Дону гуляет,
По Дону гуляет,
По Дону гуляет
Казак молодой...

Петр Андреевич, вздрогнув, просыпается, испуганно оглядывается, поднимает сиденье.   

Костя. По-до-нок гуляет, гуляет по-до-нок...
Катя. Замолчи, пожалуйста! Мне медведь на ухо не наступил.   
Костя. Мне и поорать нельзя со всеми? Они тоже не виртуозы Спивакова.
Семушкины, Алина, Зоя и Рита. А дева там плачет,
А дева там плачет,
А дева там плачет,
Над быстрой водой...
Костя. А девица плачет над быстрой водой...
Катя (шипит). Виртуозы Спивакова – инструментальный ансамбль. 
Костя. Знаю, они пиликают в Москве. Я пою здесь. В чем конфликт?
Катя. Придурок.
Семушкины, Алина, Зоя, Костя и Рита. О чем, дева, плачешь,
О чем, дева, плачешь,
О чем, дева, плачешь,
О чем слезы льешь?
Татьяна Федоровна. Видишь, как весело, Петя, а ты ехать не хотел. Такие все молодые, дружелюбные, кровь играет.
Петр Андреевич. Да уж.

Что-то ударяет в дно, грохочет, автобус слегка трясет, водитель сбрасывает скорость, сворачивает на обочину, останавливается. 

Алина, Рита, Надя Семушкина, Галя Семушкина (вместе). Что это? Вы тоже испугались? Ужас! Что случилось? Авария? 
Сергей (с заднего сиденья, зло). А не надо было про подонка казака!!!
 
Водители открывают двери, выходят с фонариком, Даша выглядывает, тихо переговаривается с водителями, пассажиры прислушиваются.

Максим. Мама! Ма, мы скоро приедем? Мне надо в туалет.
Даша. Можете здесь выйти. Товарищи туристы, у нас незапланированная остановка, водители проверяют, что с автобусом, и как только выяснится, отправимся дальше. Пока – в лесок, мальчики направо, девочки налево. 
Костя. Финита ля комедия. Доездились.

Пассажиры выходят за исключением Риты и Петра Андреевича.

Рита. Думаете, мы надолго застряли?
Петр Андреевич. Навсегда. 
Рита. Зачем так мрачно, смотрите, водители возвращаются...

Все входят в салон, рассаживаются по местам, закрываются двери, автобус заводится, трогается с места.

Даша (в микрофон). Друзья, продолжаем путешествие. Ничего страшного: от фуры, которая шла впереди, отлетело запасное колесо, и попало под наш автобус. Это и есть причина шума и болтанки, в которую мы попали. Как в самолете. Бензобак не пробит, тормозная жидкость не течет, все в порядке. Давайте поблагодарим наших водителей за то, что не растерялись в сложной обстановке, и мы благополучно, так сказать, приземлились.         

Пассажиры аплодируют.

Катя. Представь, если бы колесом в окно долбануло. 
Костя. Не факт, что непременно в наше. 
Катя. А если бы в бензобак? Было бы хуже. 
Костя. Было бы лучше, останься мы дома. Но если брать в расчет твою маму, я согласен потерпеть и Костюшку, и Собесского, и даже козлину на фуре.
Катя. С тобой невозможно разговаривать серьезно.
Костя. Прекрасно – молчи.
Петр Андреевич. Таня, как насчет покушенькать?
Татьяна Федоровна. Хлеб, сервелат, огурчик. 
Петр Андреевич. Умница, даже огурчики взяла!
Татьяна Федоровна. Только нож в чемодане. Колбасу нечем резать.
Петр Андреевич. Не беда. У девочек попросим. (Алине, Зое, Семушкиным) Девушки, ножик не одолжите? Вы такие хозяйственные, непременно взяли.   
Алина. Конечно! Зайка, у тебя стопудово есть. 
Надя Семушкина. Возьмите. С возвратом.
Петр Андреевич. Само собой!

Надя Семушкина роется в сумке, достает пластиковые стаканчики, разливает водку, протягивает два Алине и Зое.

Надя Семушкина. Девки, лиха беда начало. За знакомство!
Алина. Спасибо! У нас шпротики, хотите?
Галя Семушкина. От рыбки не откажемся.
Алина. Я сама по бутербродам разложу, чтобы вам не пачкаться (Ставит открытые консервы между собой и Зоей, достает хлеб, автобус слегка встряхивает, банка переворачивается на Зою). Зая! Прости меня, какой ужас, я не нарочно.      
Зоя. Как всегда! Ты не нарочно. А все масло на моих джинсах.
Алина. Нет, на тебе не все – на сиденье тоже попало.
Надя Семушкина. Сольцы, сольцы надо посыпать, отойдет, у меня есть. Вот, держите. И на сиденье сыпьте, не жалейте. 
Зоя. Все равно вонять будет, и мне так два дня так ходить.
Алина. Ну извини еще раз, извини! Мне на колени стать?
Зоя. Дай салфетки! Не эти! Не косметические!!! Обычные бумажные салфетки.
Алина. На, на, только не кричи, у меня от страха руки трясутся. (Поднимает  банку, заглядывает) Надо же, а шпротики на месте, как новые. 
Галя Семушкина. Не поваляешь, не поешь.
Алина. Угу. Все, я держу банку, накладываю. Девочки, держите. (Передает бутерброды Семушкиным). Зая, будешь дуться или будешь шпроты?
Зоя. Сами ешьте.
Сергей (сложив руки рупором, с заднего сиденья). Рита-а! Ритка!
Рита. Чего тебе?
Сергей. Пожрать есть?
Рита. Переживешь.
Сергей. Ритка, так нечестно. Я человек, имею право.
Рита. Вот и жалуйся в Женевскую конвенцию.
Надя Семушкина. Максимушка! Сынок!  Хочешь чипсы «Лэйз», твои любимые, с кока-колой?
Максим Семушкин. Не. Не хочу.
Галя Семушкина. Что за ребенок, ничего не хочет. Моя как молотилка, только успевай подавать. В один присест пельмени, котлеты, яичко и сама тощая как глиста. Ума не приложу, в кого пошла – Семушкины все фигуристые.
Зоя. Может, у нее диабет, вы бы анализы сдали. Сводите к эндокринологу. 
Галя Семушкина. Разве в таком возрасте бывает диабет?
Зоя. Сколько вашей дочке?
Галя Семушкина. Четырнадцать.
Зоя. Бывает и диабет, и беременность.
Галя Семушкина. Что вы такое говорите, она совсем ребенок!
Зоя. Все бывает. Почему она с вами не поехала?
Галя Семушкина. Не захотела. Сказала, у подружки день рождения... Ой. Мне сейчас плохо с сердцем станет.
Зоя. Так. Расслабьтесь. Дышите размеренно – раз, два, три... (Достает из сумки лекарство, наливает в стаканчик из-под водки минеральную воду) Корвалольчика накапаем, вот так. И волноваться до конца поездки я вам категорически запрещаю. Вообще забудьте эту тему.
Галя Семушкина. А если позвонить? Слава богу, мобильники у всех.
Зоя. Так вам она и скажет. Да не накручивайте себя, может, ничего такого. Растущий организм требует дополнительного количества пищи.
Галя Семушкина. Действительно, может, и ничего... обойдется.
Алина. Или рассосется, как в народе говорят.    
Сергей. Рит-ка! Рит-ка!
Рита. Серый, угомонись!
Надя Семушкина. Максимушка! Конфетка есть вкусная. 
Максим Семушкин. Конфета без кофе не зайдет.
Надя Семушкина. Галя, у тебя в термосе чай или кофе?
Галя Семушкина. Ты жасминовый чай просила, я и заварила.
Надя Семушкина. Сынок, с кофе придется потерпеть, есть чай зеленый. Чаек будешь?
Максим Семушкин. Не хочу. 
Костя (Кате). Пирожочки еще остались или сама все съела?
Катя. Пирожки пекла мама, тебе моя мама не нравится, значит, пирожков не будет.   
Костя. Я пошутил.
Катя. А я нет.
Костя. Ну и ладно. Буду есть сырок. Знаешь, Катюха, в чем прелесть правленых сырков? Как прилипнет к зубам, сутки не отдерешь, и  ты целые сутки сможешь наслаждаться тишиной... 
Катя. Так и сделаю.
Костя. Не выдержишь, спорим. 
Даша (Роману). Сколько за ними наблюдаю, всегда одно и то же: стоит кому-то  достать колбасу, через пять минут жует весь автобус. Дыши потом вонищей. 
Роман. И чтоб никто не насвинячил, реально, фантастика.
Даша. Вроде адекватные люди, когда покупают путевки. 
Роман. Это да. В городе адекватные. Сюда погрузились – и начинают отрываться: с каждого рейса собираю мешок мусора. Откуда берут?
Даша. Производят.
Роман. Производители хреновы.
Даша (в микрофон). Товарищи туристы, мы подъезжаем к границе. Приготовьте паспорта и не покидайте автобус. Пограничный контроль совместный, сначала пройдет наш пограничник, потом польский; затем таможня, не выходите, водитель откроет багажный отсек и покажет вещи, обычно не проверяют...
Татьяна Федоровна. У меня во Франкфурте чемодан так потеряли. Сказали, сдайте, летите себе спокойно, и при пересадке отправили не на тот рейс. 
Петр Андреевич. Таня, дальше этого автобуса тебя не пересадят.
Даша. После таможни у вас будет время на Дьюти Фри – двадцати минут хватит? Курящим советую запастись сигаретами здесь, в Польше это дорогое удовольствие; брать можно по блоку на человека, напитков разрешено по литру крепкого, в том числе на детей, если вы их назад повезете.
Петр Андреевич. Детей или напитки?
Даша. Алкогольные напитки. (В микрофон)  На обратном пути зону беспошлинной торговли не посещаем. Поэтому кто планирует парфюм и косметику, покупайте сейчас.

23.50. Граница. Автобус останавливается, Роман выходит, открывает багажный отсек. По салону проходят пограничники, выходят; автобус немного проезжает вперед, останавливается, туристы выходят, бегут в Дьюти Фри, через некоторое время возвращаются, занимают свои места, автобус медленно едет дальше.

Надя Семушкина. Девчонки, куранты брали?      
Алина. Я лично мартини. Ровно литр.
Надя Семушкина. Ерунда, это не крепкое. Алиночка, провезете один наш? Обычно не считают, но на всякий случай.    
Алина. Провезу... Что такое куранты?

Галя Семушкина достает бутылку финской водки с ароматизатором Black Current.

Алина (смеется). Я со своим английским и не догадалась! Всего-навсего черная смородина!
Галя Семушкина. У нас так и называют – куранты. 
Костя. Слышь, Катюха, эти Семушкины затарились сигаретами, как антарктическая экспедиция. Явно не по одному блоку, у них даже младенец матерый укурок.
Катя. И я, между прочим, курю.
Костя. Не в таком же количестве. Вообще в любом бросай.   
Катя. Слушаю и повинуюсь, мой господин.
Костя (чихает и принюхивается). Часом не от тебя  парфюма прет?
Катя. Если с утра не выветрились.
Костя. Нет, это с другой стороны...
Зоя. Алиночка, ты весь «Опиум» вылила на мой свитер?
Алина. Зая!.. Разочек, всего разочек пшикнула тестером.   
Костя. Ясно, штын идет от феминистки. 
Катя. Ха, от твоего сырка благовоние -- я отворачивалась, как могла. 
Костя. Сырок явление разовое. Ароматы солнечной Франции зависнут на всю ночь.
Татьяна Федоровна (показывает Петру Андреевичу набор духов). Смотри, какая прелесть – в наборе пять флакончиков.   
Петр Андреевич. Убери. За тридцать долларов приличные штаны можно купить. Польских даже две штуки.   
Татьяна Федоровна. Ты бываешь такой грубый материалист.
Рита (оборачивается, прислушивается). Сергей! Ау! Ты там? (Даше) Простите, можно  включить полный свет? Я не нахожу своего мужа.
Даша. Он выходил в Дьюти Фри?
Рита. Естественно, он ни один гадючник не пропустит. 
Даша. Так. Если в автобусе не найдется, большая проблема. Мы выехали за шлагбаум и не можем заехать обратно.
Рита. Задним ходом нельзя? 
Даша. Нет!!!

Включают свет, Даша пересчитывает туристов. Сергея нет.

Роман. Мать твою за ногу, считать надо было, когда садились. Здесь часто теряются.
Даша. Извини, недосмотрела. 
Роман. Славка, разворачивайся! Туриста на нейтралке забыли.
Автобус разворачивается, едет назад.
Роман. Довезет до шлагбаума, там сама выходи и ищи.
Даша. Окей.
Рита. Я тоже пойду.
Роман. Гражданочка, с вами нам лишние проблемы не нужны. Сидите в салоне.
Рита. Ладно. Как он мог?!
Роман. Не переживайте, с нейтральной территории никуда не денется. Пешком не пройдет. Паспорт при нем?
Рита. У него, если нигде не валяется.
Роман. В крайнем случае депортируют на родину... но за такое короткое время вряд ли  отловили.
Рита. Вы меня успокоили.   
 
Автобус останавливается, Даша и  Роман выходят.

Катя. Опять что-то случилось.
Костя. Пятое колесо отвалилось. Наш магистральный сикун.
Катя. А, этот... Серега.
Петр Андреевич (оборачивается). Вы тоже заметили? 
Катя. При всем желании трудно пропустить.
Петр Андреевич (Кате и Косте). Несколько лет назад я ездил на курсы для лидеров общественных организаций. У нас в группе был  шахтер Сирожа – копия этого, только постарше. Он набрался еще до того, как сели в поезд. Как из метро вынесли, так до поезда на руках и несли, душевные люди попались. На курсах активиста поселили вместе с преподавателем  социологии так или политологии. Потешная вышла парочка: с одной стороны, Сирожа не просыхает, и рубит правду-матку, но так резонно, что все как по полочкам, с другой, трезвенник демагог начинает разводить эмпиреи, и всю группу через пять минут штормит,  как с похмелья. Ни одна мысль в голову не лезет, во всех членах слабость, а что вещает, не понятно.          
Костя. Прикольненько.
Петр Андреевич. В последний день, накануне отъезда, Сирожа врезал по всей программе. Утром философ его будит – ни в какую. Сирожа дрыхнет сном праведника. Философ и в ладоши хлопал, и водой поливал – никакая холера шахтера не берет. Дошел до радикального средства: как гаркнет на весь этаж «Рота, подъем»! -- Сирожа, говорит, так и не проснулся, но по стойке смирно встал. И мы поняли, что только советская армия могла свести патриотов к общему  знаменателю.   
Катя. Ха-ха! Анекдот!
Костя. В армию сходи, будет тебе анекдот.
Петр Андреевич. Удивительные бывают люди. Посмотрел на этого чудика и вспомнил, так похож.
Костя. Получается, вы общественный деятель?   
Петр Андреевич. Нет. Юрист. Хозяйственное право.
Костя. И такое есть?
Петр Андреевич. В Греции есть все! 

Входят Роман, Даша и Сергей, в одной руке у него початая бутылка бренди, на лице выражение счастья.

Рита. Сволочь! В следующий раз тебя никто искать не пойдет. Депортируют и... арестуют.   
Сергей. В следующий раз я с вами не поеду. Тем более к Пилсудскому с Понятовским. 
Даша (в микрофон). Приносим извинения за непредвиденное происшествие, теперь уже точно все! Часы перевели? По местному времени тоже суббота. Ложимся спать до Вроцлава. Тушу свет. Спокойной ночи!
Алина, Семушкины. Спокойной ночи!
Сергей. Будзьма! Всем спать! 

Гаснет свет, тишина, автобус быстро едет вперед.

3.10. В темноте грохот, лязг, звук бьющегося стекла, испуганные крики; слабый полусвет – пассажиры поспешно выбираются из салона; женщины, Максим и Костя собираются позади автобуса, наполовину завалившегося на обочину.

Алина. Девчонки, вы как? Живы?
Надя Семушкина. Живы. Ох, как я о ваше сиденье башкой долбанулась...
Алина. И я коленом обо что-то, буду теперь хромая туристка.   
Зоя. Невероятно: твой мартини упал не мне на голову, а в проход. 
Алина. Везучая. Мартини даже не побился, я проверила.
Надя Семушкина. Максимушка, ты чего молчишь?
Максим Семушкин. Чего говорить?
Надя Семушкина. Нигде не ударился?
Максим Семушкин. Не знаю. Я спал.    
Надя Семушкина. Петр Андреевич! Петя! Ты где?
Галя Семушкина. Похолодало, точно. Хорошо бы сейчас коньячку, снять стресс... Девки, ни у кого нема?
Зоя. Нет. Коньячку точно нет. Кофе есть, если термос не разбился. 
Галя Семушкина. Дайте хоть кофе!
Зоя. Остался в автобусе. Боюсь внутрь заходить, вдруг перевернется.
Галя Семушкина. И у меня там чай в термосе. Тоже боюсь, автобус очень криво стоит. Надо же, так угораздило. 
Костя. Было у меня предчувствие: польские короли устали от гостей. Поколдовали и вышел  крэкс-пэкс-фэкс. Весь перед разбит.
Катя. Быстро ты исчез, Костик, мог бы и помочь... Я  чуть не вылетела с сиденья, проснулась,   сразу дурацкая мысль – почему мы едем по стеклу? Не помню, как оказалась в проходе, но пока шла к дверям, казалось, все происходит очень медленно. Как в замедленной съемке. Катимся, катимся, падаем набок и никак не упадем...
Костя. Неспроста вчера колесом долбануло. Предупредили как в сказке – прямо пойдешь, коня потеряешь. Да и мы, как в сказке, поперли дальше на рожон.    
Татьяна Федоровна. Людечки дорогие! Нигде не видели Петра Андреевича?
Рита. Водители на другой стороне дороги смотрят, во что мы врезались. Ваш муж наверняка  с ними. 
Надя Семушкина. Ужас. Это и есть катастрофа?!
Рита. Да, говорят, мужчина погиб. Не из наших.
Надя Семушкина. Господи, страсти какие.

Из тьмы появляется Сергей, подходит к группе, возбужденно размахивая руками.

Сергей. Нормально, чуть двери не замяло, весь перед слева раскурочен, если в морду смотреть... замяло бы, не выбрались. Мужик двери успел отжать, а фиг знает, обратно, может,  не закроются...
Галя Семушкина. Извините, может у вас коньяк остался? У меня зубы стучат не то от холода, не то со страху.
Сергей. Сделаем.

Сергей идет к передним дверям, подтягивается на руках и запрыгивает на подножку,  которая оказывается довольно высоко над землей, исчезает в салоне.

Надя Семушкина.  Он сейчас перевернется!   
Рита. Не думаю. Автобус тяжелый, если застрял в таком положении, дальше крен не пойдет. Сколько мы здесь стоим?
Катя. Минут десять.
Рита. Сразу не упал. За десять минут, по-моему, вообще не  шелохнулся. Будет стоять. 
Костя. Логично. Простейшая механика.
Татьяна Федоровна. Я так боюсь...
Зоя. Поздно бояться, все худшее уже случилось.
 
Сергей возвращается с бутылкой бренди, отдает Гале Семушкиной. 

Сергей. Налетай! Не ВСОП. СтаканОв не предлагаю.
   
Туристы передают бренди друг другу, делая по глотку. Появляется Петр Андреевич.

Петр Андреевич (деловито). Мы примерно в тридцати километрах от Варшавы. Мужчина, который шел по встречной полосе, очевидно, заснул за рулем. Экспертиза покажет. Полицианты все перегородили, ждут эвакуатор –  видите, огоньки мигают, и хвост собрался с этой стороны? С той еще длиннее. А нам, дамы и господа, ехать не на чем. Автобус разбит. Будем куковать до утра, пока фирма не пришлет другой из Минска, если вообще пришлет. Своих машин у них нет, туристов возят  вместе с другой фирмой, звонили тамошнему агенту, не отвечает. Пытаются договориться с поляками, чтобы дали транспорт, и что-то мне подсказывает -- переговоры зашли в тупик.
Татьяна Федоровна. Как же ты, Петя, один в этом бардаке не растерялся?   
Петр Андреевич. Машинка была маленькая, перед как бритвой срезало, от удара отлетела в поле на той стороне. Водитель даже проснуться не успел. Тело лежит в нескольких метрах. Неприятная новость: полицианты увозят в Варшаву одного из наших водителей. Того, что был за рулем. Переводчик будет только утром. Придется ждать, пока не снимут показания – сами понимаете, ночь, инцидент международный, можем застрять здесь на сутки.
Алина. Где, в поле? Целые сутки? Кошмар.
Костя. Не нравится поле, залезьте на дерево и машите белым флагом. Хотя лучше красным, белого на снегу не видно. Авось подберут. Катюха, пошли в салон.
Катя. Там тоже холодно.
Костя. Надышим. Айда в салун!
Алина. Мороз, катастрофа, застряли в какой-то дыре с мертвым поляком, фирма ничего не может, роуминг не включила – это худший уик-энд в моей жизни.    
Рита. В самом деле, народ, пошли в автобус.
Петр Андреевич. Говорил тебе, синоптики обещали похолодание. Ты не верила. 
Татьяна Федоровна. Если бы не подморозило, ты излучал бы торжество, что прогнозисты ошиблись?   
Петр Андреевич. Нет. Только не надо истерики – все в одинаковом положении.
Татьяна Федоровна. С тобой я всегда в одинаковом положении.

Туристы идут к переду автобуса, мужчины помогают женщинам забраться на подножку.

Зоя. Вниз мы попрыгали как сайгаки и даже не заметили.   
Надя Семушкина. Никто и ноги не подвернул со страху. Просто мы не знали, что катастрофа. 
Петр Андреевич. Глубокая мысль, мадам. Пока человек не понимает, что делает, он делает дело. Было бы потом кому подсадить его в автобус.
Надя Семушкина. Был бы галантный кавалер. 
Татьяна Федоровна. Галантерейный он, а не галантный.

Все забираются в салон и занимают свои места. Темнота. Молчание. Настроение подавленное.

Алина (громким шепотом). Зая, посвети мобильником. Не могу найти термос.

Костя, Сергей и Рита хохочут, все присоединяются за исключением Кати.

Катя. Ничего смешного. До утра мы все перемерзнем.   
Сергей. Как у негра в заднице.
Костя. Заболеем и умрем.
Галя Семушкина. Народ, курантов хотите?
Костя. Кремлевских?
Галя Семушкина. Финских.
Костя. Валяйте финских.

Семушкины разливают водку по пластиковым стаканчикам, раздают. 

Сергей. Третий тост за прекрасных дам!
Петр Андреевич. Что-то я пропустил, когда был первый и второй.
Сергей. Ты все пропустил кроме полициантов.
Алина. У меня кофе со стеклом. Что делать?
Зоя. Выплюнь. Термос мог разбиться, я предупреждала.
Алина. Мог в теории -- еще не доказанный факт.
Сергей. Ну, коза, теперь факт... привыкай. Ша! Я созрел. Будем петь еврейские песни.
Петр Андреевич. Семь сорок – там есть слова?
Сергей. Угу. Милая моя, солнышко лесное, где, в каких краях, встретимся  с тобою... дальше забыл.
Костя. И я знаю: качнется купол неба, негромко кто-то скажет: как здорово, что все мы здесь сегодня собрались...
Сергей. Так здорово! В душевной кабинке турслета. 
Татьяна Федоровна. Зря вы, ребята, ерничаете, и песни неподходящие в данный момент.   
Костя. Очень даже подходящие. Хотите другой хит -- Постой паровоз, не стучите колеса...
Сергей. Кандуктар, нацисни храпавик...
Максим Семушкин. Я к маменьке родной, больной и голодный, спешу показаться на глаза...
Надя Семушкина. Максимушка, откуда?!
Максим Семушкин. Я еще знаю: и вот опять сижу в тюрьме, опять не светит солнце мне, на нарах...
Сергей. Молодец, пацан. Ить такая молодежь, не задушишь не убьешь.
Надя Семушкина. Зоя, у вас остался корвалол?
Костя. Корвалол под водочку – взрывоопасная для сердца смесь.
Надя Семушкина. Теперь уже все равно...

8.00. Рассвело. Входят Даша и Водитель Роман. Водитель запускает двигатель. Даша пытается  что-то сказать в микрофон, из динамиков раздается хрип и свист. Водитель выключает двигатель.

Даша (сложив руки рупором). Товарищи туристы! Вперед по шоссе через пару километров есть кафе, где вы можете умыться и перекусить, пока мы ждем другой транспорт. Обещали, что он прибудет сюда к одиннадцати и заберет нас, после чего путешествие во Вроцлав продолжится. На фестиваль мы не успеваем, зато вечером вы сможете посетить рыцарский турнир... Тяжелые вещи не берите, мы остаемся ждать здесь. Часа три можете смело гулять, потом возвращайтесь. Нашего водителя  полиция пока не отпускает, он с нами дальше не поедет. 

Туристы по очереди выпрыгивают из салона, сейчас хорошо виден разбитый перед автобуса, осматривают, качают головами, останавливаются на обочине.

Алина. Краков да не тот, простите дурной каламбур. 
Сергей. Краков типа Раскоряков. Раскоряков типа Краков.
Костя. Интересно, как мы будем перекусывать без местных денег? Чай и тут не коммунизм. 
Катя. Что ж ты, Костик, на границе оплошал? Мне хотя бы в дьютике сдачу злотыми дали.
Костя. Не работало. Люди, кто поменяет доллары на местную валюту?
Надя Семушкина. Могу небольшую сумму по курсу.
Катя. Будем очень вам признательны.   
Зоя. Оцените черный юмор: мы разбились  рядом с указателем Минск- Мазовецкий. Самая короткая кругосветка мира – из Минска в Минск.   
Петр Андреевич. Наш у них называется Белорусский. Черт их разберет, почему.
Татьяна Федоровна. Действительно, Петя, разницы никакой: тут деревня, там деревня... ай, и в Америке была – везде деревня.

Туристы уходят со сцены. 

ІІ  АКТ

Воскресенье, 13.30. Вроцлав. Автобус, уже другой, побольше, стоит на площадке возле гипермаркета. Даша, Роман и Степан.

Водитель Степан. В курсе, что у меня от Катовице спецзаказ? Туда, само собой, довезу, а дальше как договоритесь. 
Даша. Спасибо, вы и без того вошли в наше положение.
Водитель Степан. Сочувствую, больше ничем помочь не могу.
Даша. Что-нибудь придумаем. 
Водитель Степан. Не знаю, не уверен.

Подходят Семушкины с тележкой, Катя, Костя и Алина с пакетами. Семушкины деловито сортируют продукты, укладывают в багаж.

Костя (Алине). Что так слабо?
Алина. И вы негусто. Мне хватит.
Костя. Просил Катюху  затариться колбасками, шпикачками ихними, ветчиной -- нет, вцепилась в свой поганый сельдерей. Колбаски, правда, я сумел отстоять. 
Катя. Я взяла тебе нарезку, обожрешься. 
Костя. Не боись. Сельдерей не могла дома купить?
Катя. Не могла, представь тебе. Дома у меня нет времени по магазинам ходить.
Костя. Сестры Семушкины, вон, телегу нахомячили. И виноград, и дыни, и шлепанцев пар десять, и ласты – зачем им ласты? Заниматься дайвингом в Озерце? 
Алина. У меня знакомые ныряют на Березине возле ГЭС. Сняли это дело на  камеру, похвастаться – вода мутная, одна полудохлая рыба, а им в кайф.    
Костя. Кайф всегда был субъективным делом. Как вы подругу потеряли?
Алина. Зоя и ваши соседи, где мужчина юрист, пошли за обувью. Везде распродажи.
Костя. А вдруг не успеют?
Алина. Должны. Пока мы самые организованные.
Катя. Некуда больше торопиться, Краков отменяется. 
Алина. Да? С утра не отменялся. Пойду уточню.

Алина забирается в автобус, появляются Рита и Сергей с пакетами, присоединяются  Семушкины.

Надя Семушкина. Жалко человека. Поляку, который в нас врезался, и тридцати не было. Из  Варшавы, двое маленьких детей осталось. Вечером подрабатывал за городом, и когда возвращался домой, заснул. Так глупо погиб. Пока вы сидели в кафе, жена и мать   приезжали на место катастрофы. Часа в два.
Галя Семушкина. Очень приличные люди. Тихо так прошли, посмотрели и следы от машины,  и наш автобус... Судьба такая, и за что?
Сергей. Ни за что. Сами сказали – хорошие люди.   
Рита. Мы бы разминулись, если бы проехали вовремя.   
Костя. Поляк бы все равно уснул.
Рита. Мог съехать на обочину и помять машину. Или перевернуться. Нет, сложилась целая зловещая цепочка обстоятельств.         
Костя. Заметьте, немаловажное звено – ваш благоверный, Сергей Батькович.
Сергей. Да. Это я.
Надя Семушкина. Убийца!
Сергей. Сами вы кто, Азярцо? Радуйтесь, отделались легким испугом.
Галя Семушкина. Нашего водителя отпустили, он уехал на поезде. Мы хотя бы  далеко сидели, а ему каково? Такой молчальник, все в себе переживает.
Надя Семушкина. Знать бы наперед, что ждет.
Катя. Мой знакомый экстрасенс говорит, что человеку бесполезно знать будущее. Не поможет. Наоборот, если человек будет знать, где ему угрожает опасность, и предпринимать усилия, чтобы ее избежать, в итоге предсказание сбудется. Понимаете, все наоборот: если вы не знаете будущего, оно может быть любое, а если знаете, только предсказанное.
Надя Семушкина. Как-то мудрено. 
Костя. Что же твой Леня затаился по поводу Кракова? Сказал бы прямо – сидите дома. Ничего не сказал.
Катя. Мы с Леней эту тему не обсуждали. Если тебе интересно, последний раз разговаривали полгода назад, когда никакой экскурсии и в помине не было.
Костя. Успокоила.
Алина (выходит из автобуса). Народ, не сейте панику! Мы едем в Краков. Заберем по дороге в Катовицах несколько человек, и вечером успеем посмотреть замок. (Оборачивается, Степану) Можно посигналить, чтобы наши поторопились? Они услышат и прибегут.
Степан. Нельзя. 
Костя. Я не экстрасенс, но, по-моему, никакого Кракова не будет. Спорим на ваш мартини.
Алина. Хорошо, спорим.
Костя. Кто начнет мухлевать, того побьем картами по хитрой рыжей морде. 
Алина. Идет! Костя, дайте руку. Итак, спорим, что сегодня вечером будем пить мартини в Кракове. Сергей, не хотите ли разбить?
Сергей. С удовольствием!
Алина. Ай, больно.
Сергей. Нежная какая. Дай, коза Алина, хоть ручку поцелую.
Рита. Иди в автобус и согревай место, целовальник.
Катя. Да, Костик, и не экстрасекс ты тоже.
Костя. Нравится, не нравится – спи, моя красавица. Ну... опять надулась, мышка...

Татьяна Федоровна, Петр Андреевич, Зоя бегут, запыхавшись, с коробками. 

Петр Андреевич. Мы последние?
Алина. Да, только вас ждем.
Даша (выглядывает из автобуса). Все в сборе?
Туристы (хором). Все!
Даша. Готовы ехать дальше?
Туристы. Готовы!
Даша. Давно бы так. Занимайте места согласно билетам.

Туристы рассаживаются, автобус отправляется.

Татьяна Федоровна (оборачивается к Кате и Косте). Ребята, вы на рыцарский турнир попали?
Костя. Неа. Доползли до койки как выжатые лимоны и всё продрыхли.
Татьяна Федоровна. Я хотела хоть одним глазком, но Петр Андреевич уперся и тоже лег спать. 
Петр Андреевич. Думаешь, они в полночь ради тебя еще махали мечами?
Максим Семушкин. Там всю ночь продолжалось. Мы с мамой и тетей Галей немножко посмотрели.
Татьяна Федоровна. В следующий раз сама пойду, не буду тебя слушать. Я даже вечернее платье взяла: турнир, замок, ресторан... Пока ни разу не надела.
Костя. Слишком вы доверяете проспектам.
Петр Андреевич. Максимушка, взрослым врать нехорошо: рыцари в самом деле ночью бились на мечах или эээ... отмечали успех победителя?
Максим Семушкин. Сначала была дискотека.
Петр Андреевич. Вот оно как. Под средневековые ритмы эстрады?
Максим Семушкин. Под обычные, Ваенгу там, ди-джея Моджо, Гангам...
Петр Андреевич. Странные какие-то польские рыцари, ты не находишь, Татьяна? Максим, и прямо с мечами и в латах они прыгали под Гангам?
Максим Семушкин. Нет, танцевали больше девчонки. Рыцари пили пиво. Там в основном наши были, еще украинские, российские, литовские. 
Петр Андреевич. Короля Яна Собесского видел?
Максим Семушкин. Не видел.
Петр Андреевич. Честный парень! Ты с мамой и тетей Галей танцевал?
Максим Семушкин. Я танцевал. Мама и тетя Галя продавали сигареты организаторам – вот те были местные, поляки.   
Петр Андреевич (Татьяне Федоровне) Что я тебе говорил? Турнир еще тот.
Татьяна Федоровна. Скучный ты, Петя.
Максим Семушкин. Мне один наш рыцарь дал меч, и я сражался с драконом. Большой дракон, объемный, из бумаги, висел под потолком. Его вниз спустили, и мне разрешили  покромсать... 
Петр Андреевич. Вот счастья-то! Максимушка, возьми шоколадку, пока мама не видит.    
Костя. Я бы сам всех покромсал – проспал как сурок.
Катя. Зато выяснилось, что Семушкины не курят.
Костя. Это значительно улучшило их имидж в моих глазах.
Татьяна Федоровна. Да что вы все -- Семушкины, Семушкины. Расскажите о себе.
Костя. Я сплю и ем, я глух и нем.   
Катя. Он шутит. Привычка такая.
Петр Андреевич. Таня, окстись. Не тревожь молодежь почем зря -- нам еще до усыпальницы королей дожить надо.
Костя. Пока можете вздремнуть, принять удобное положение, сиденье опустите – Катя не возражает, она сегодня больше не будет есть...
Татьяна Федоровна. При чем тут есть?
Костя. Видите, какой запасной автобус подогнали? С откидными столиками на спинках. Как в самолете. Только стюардессы с хавчиком не хватает, придется доставать свой. Неспроста оно, ох, неспроста – в самолете посадка в небо с аварийный выходом не предусмотрена.
Татьяна Федоровна. Опять дошутитесь.
Костя. Банальность скажу, Татьяна Федоровна, не обессудьте – бог троицу любит. Колесо раз, автобус два, самолет три.
Катя. Не нагнетай обстановку. 
Костя. Все, умолкаю. Я же не твой экстрасенс – тот бы отсюда не до Кракова, а до Киева на эзотерические темы вещал без остановки. Технической.

Катя отворачивается и смотрит в окно, Татьяна Федоровна смотрит в свое, Костя опускает сиденье и делает вид, что спит. 

Алина. Девчонки, я такой анекдот вспомнила: блондинка у травматолога. «– Что у вас с рукой?» «– Болит, дверкой машины прищемила». «– Тогда почему нога сломана?» «– Я машину ногой ударила».
Зоя. Блондинка приходит к парню в гости и видит плакат с Че Геварой. Снизу надпись «Бей буржуев!» Блондинка: «Классный чувак Бей Буржуев!»      
Сергей. Можно? Мужик похоронил тещу, приезжает на следующий день, только подошел к могилке, как ему на голову какнула ма-а-аленькая птичка. Мужик поднимает голову: а, мама, вы уже здесь...    
Зоя. Не смешно. Я недавно была на похоронах.
Сергей. Извиняюсь, никого не хотел обидеть. 

Некоторое время туристы едут молча.
16.30. Катовице. Остановка. Открываются двери. В салон автобуса входит Джонсон.

Джонсон. Так, я не понял. Кто это?
Даша. Я все объясню. Давайте выйдем.

Даша и Джонсон выходят, через минуту входит один Джонсон и показывает водителю, чтобы тот включил микрофон.

Джонсон. Граждане туристы, собираем вещи и организованно и быстро покидаем автобус. Он был зафрахтован нами месяц назад,  условия четко оговаривались с транспортной компанией – никаких тормозов, никаких попутчиков, едет только наша группа. Если есть желание, можете подавать на свою фирму в суд.
Алина. Как это собираем вещи?   
Джонсон. Так и собираем. Руками. Чтобы через пять мин ноль ноль сек здесь никого не было. И весь свой срач за собой выносите. 
Сергей. Какой еще срач?
Джонсон. Пустые бутылки, в том числе пивные – нечего дитям психику травмировать.
Костя (Кате). Что я говорил?

Туристы, Джонсон и водители выходят, Степан открывает багажное отделение; на улице толпится кучка подростков. Джонсон и Череп самые старшие, им под тридцать, остальным от  15 до 20-ти, они почти налегке. Даша о чем-то пытается договориться по мобильнику, рядом с ней Роман.    

Татьяна Федоровна (Джонсону). Послушайте, вы вроде у них предводитель?
Джонсон. Вроде да.
Татьяна Федоровна. Как же вам не стыдно! Автобус большой, ребят немного, поместятся и ваши, и наши.   
Джонсон. Много или немного – мы выкупили весь автобус месяц назад. Специально оговорили это условие, когда подписывали договор.
Череп. Мы устали и хотим ехать с комфортом – по два сиденья на человека, расслабиться и поспать.
Татьяна Федоровна. Наверное, наш гид объяснила, почему мы оказались в вашем автобусе: попали в катастрофу, погиб человек. Мы заложники ситуации, понимаете? Ждали почти сутки, пока нас кто-нибудь заберет. Вчера пришел этот автобус, завез во Вроцлав, утром забрал из гостиницы и теперь едет в Краков.
Джонсон. Вроцлав, Краков –  что-то новенькое. Дайте-ка я пару секунд пообщаюсь с вашим гидом.   

Джонсон не слишком вежливо берет под локоть Дашу, отходят.

Череп. Ни в какой Краков автобус не поедет.
Петр Андреевич. Войдите в наше положение: как и вы, мы оплатили тур. Некоторые тоже месяц назад. Как и вам, нам обещали комфортную поездку и определенную программу пребывания – вы, насколько понимаю, не экскурсанты.
Череп. Наша программа – сутки хард-рока. Большой концерт, короче. Чтобы не связываться с турагентами, выкупили автобус у перевозчика. Все честно. Какой к черту Краков, если мы должны отсюда прямиком ехать в Минск?!
Петр Андреевич. Вы можете обратиться в суд по поводу нарушения контракта.
Череп. Позвольте! Автобус наш. Ваш разбился. В суд подавайте сами, мы просто хотим спокойно добраться домой. И без всяких чп! 
Петр Андреевич. Автобус не ваш, а транспортной компании, которая работает вместе с турфирмой. Они решили предоставить его нам. Мы потерпевшие, понимаете?
Череп. Сочувствую вашему горю – не дай бог никому такую поездку. Это все безобразие.
Петр Андреевич. Полное безобразие.   

Возвращаются Джонсон и Даша, которая едва не плачет.

Джонсон. Соотечественники! Жаль вас огорчать, но единственное, что вам остается сделать – забрать свой багаж. Расстанемся друзьями. Мы уезжаем. С замечательной фирмой, которая не может обеспечить вам ни культурный отдых, ни элементарную безопасность, разбирайтесь сами.   
Татьяна Федоровна. Так нельзя! Конечно, мы можем поругаться с гидом – но посмотрите, каково ей! Разве и ее не подставили? – сейчас нет другого выхода кроме этого автобуса. Нас больше никто отсюда не заберет.   
Череп. Почему мы должны под вас подстраиваться?   
Татьяна Федоровна. Потому что это по-человечески.
Джонсон. Я был готов подсадить людей, когда узнал, что ваш автобус разбился. Но когда нарисовался Краков – извините! Это наглость. Вам продолжали обещать Краков, когда уже было известно, что все отменяется.
Алина. Какие-то сюрреалистические выходные.
Череп. Дали со своими пейзажами отдыхает.
Джонсон. Все. Разговор окончен. (Подросткам) Пипл, всё слышали? Загружаемся!
Подростки (нестройным хором). Слышали. Ура! Я уже синий как сосулька! Достали трындеть. Джонсон, ты крут!

Подростки, Череп и Джонсон бодро запрыгивают в автобус, туристы медленно забирают багаж. Автобус закрывает звери и уезжает.

Алина. Ну не сволочи...
Зоя. Кто именно?
Алина. Да все.
Сергей. Такое селяви.
Даша. Товарищи туристы! Не отчаивайтесь. Я дозвонилась генеральному директору транспортной компании. Они обязаны – слышите! – обязаны предоставить нам возможность уехать на родину.
Петр Андреевич. Когда – завтра или послезавтра? И до тех пор мы будем стоять на этом самом месте – не Сухуми, заметьте, Катовице, февраль и похолодание, черт бы побрал синоптиков.
Костя. Синоптиков за что?
Петр Андреевич. Могли бы соврать. Было бы не так... холодно.   

Семушкины смеются, затем и все остальные.

Костя. Катюха, у тебя есть карта?
Катя. Собираешься прогуляться до дома пешочком?
Костя. Меня интересует, есть ли в этих Катовицах железная дорога. Сядем на поезд – и, хорошие мои, полное чудес путешествие закончится.   
Даша. Нас обещали забрать.
Костя. Слышали мы эти обещанушки. Вторые сутки слышим. Кто со мной?

Туристы не трогаются с места и стоят рядом со своими вещами.

Костя. Ну и ладно, сами с усами. Катюха, и ты? Мама не поймет, если я приеду один.

Катя и Костя уходят.

Сергей. Хотите анекдот? Изя ворочается с боку на бок и не может уснуть. «Что такое, Изя?» – спрашивает Сара. «Завтра я должен отдать Абраму сто рублей, а не хочется». «Не проблема, – говорит Сара и стучит в стену. – Абрам, это ты?» «Это я», – отвечает Абрам. «Правда, что мой Изя должен тебе сто рублей?» «Так и есть Сара». «Так вот – он не отдаст, – Сара поворачивается к Изе. – Спи, Изя. Пускай теперь Абрам не спит».   
Алина. Да, давайте по очереди, кто что помнит. Я ничего не помню, у меня стресс.
Надя Семушкина. Стучит по стволу дятел. Подлетает воробей: «Дяденька, что ты делаешь?» Ой, только что было, из головы выскочило...
Максим Семушкин. А можно я про Чапаева? У нас в классе все под парту уржались.
Петр Андреевич. Не надо.
Надя Семушкина. Не надо, Максимушка, взрослые не поймут.
Галя Семушкина. Я лучше случай из жизни расскажу. Послали нас на две недели на заготовку кормов в деревню. Расселили. Всех развлечений сельский клуб, два телеканала и  хоть на Луну вой. Пришли с девками на дискотеку: оказалось, гармонист и бабки с частушками -- ВИА «Прощай, молодость». Парней ноль, в деревне одни старики. А кино, спрашиваем, где? Завклуба солидно, с чувством собственной важности: «Кина не будзе, бо киньшик спився». Во жизнь. У этих-то, поляков, по-другому.       
Сергей. Галька, ты не права. Надо говорить так: Во жизнь! (Поднимает большой палец). Во!

Возвращаются Костя и Катя.

Зоя. Вау! С поездом вышел облом. Как насчет оленей?
Костя. Обменники не работают.
Зоя. Попробуйте, наверняка у них есть валютные олени для иностранцев.
Костя. Нет. Валютчиков и тех нет.   
Зоя. Жаль. Мы уже подумываем какой-нибудь туалетик арендовать на ночь –присоединяйтесь. В тесноте, да не в обиде.
Костя. Жесткач...

Автобус возвращается и сигналит.

Татьяна Федоровна. Глазам своим не верю. Совесть проснулась.
Петр Андреевич. Угу, гендиректор навалял шоферу, вот и вся совесть.   

Открываются двери, выходит Джонсон.

Джонсон. Залезайте, пока я добрый. Можете даже глаголить про свой Краков, кому будет слышно. Но едем мы в Минск!!!
Даша. Спасибо!

Водитель Степан выходит, открывает багажный отсек, туристы быстро ставят багаж и садятся на передние места в автобусе, почти так же, как сидели вначале. Подростки-металлисты располагаются во второй половине, занимая по два сидения на человека. Автобус отъезжает.

Даша (в микрофон). Товарищи туристы, поездка сорвалась по не зависящим от нас причинам,  приношу извинения от лица фирмы. Мы что-нибудь обязательно придумаем. Краков отменяется; через несколько часов мы будем проезжать другой старинный город, Люблин. Какое значение он имеет для нашей страны? Там была подписана Люблинская уния, ознаменовавшая конец Великого Княжества Литовского...   
Водитель Степан (берет микрофон).  Короткое объявление: Люблин в другой раз, идем на Радом, Варшаву и Брест. Планируется короткая остановка в кафе. Это все.
Череп (с места). Торжественная часть окончена, а сейчас танцевание! Йо!

Череп ставит на сиденье перед собой бумбокс и включает на максимальной громкости «Лимп Бискит» (или аналогичное). Туристы две минуты сидят молча. Подростки тоже.

Петр Андреевич. Вот тебе, Таня, рыцарский турнир с доставкой, часть вторая.
Татьяна Федоровна. Они-то перебесятся, а ты...
Петр Андреевич. Я стоик. Меня перебешивать поздно.
Надя Семушкина. Бабушка у меня была мудрая женщина. Учила, как вести себя в проблемной ситуации – молчи,  Надька! Молчи. Пусть думают, что ты умная.
Костя. Никто не думает.
Надя Семушкина. Так и уроки впрок не пошли.
Алина. Люди, помните, как в советское время глушили вражеские голоса? Давайте включим свои глушилки.
Зоя. Бурные продолжительные аплодисменты?
Алина. Принимается. 
Галя Семушкина. Или наш репертуар – кто кого переорет.
Костя. Фанера переорет всех.
Галя Семушкина. Давайте хором: мы едем, едем, едем в далекие края...
Надя Семушкина, Зря, Алина, Рита, Максим Семушкин, Катя, Татьяна Федоровна, Сергей: Веселые соседи, хорошие друзья!  Дальше что?.. Им солнышко светило и ветер обдувал, а чтоб не скучно было, так каждый напевал: красота, красота, мы везем с собой кота, чижика, собаку, петьку-забияку...
Сергей. Ку-ка-ре-ку!
Хором: Обезьяну...
Алина. Я чур обезьяна! Максим будет чижик – соло чижика!   

Максимушка сует два пальца в рот и пронзительносвистит.

Хором: Обезьяну, попугая – вот компания какая, вот компания какая!
Алина: Теперь сами себе аплодируем.

Туристы аплодируют.

Галя Семушкина. У кого какие идеи?
Алина. Висит на заборе, колышется ветром...
Хором: Колышется ветром бумажный листок,
Пропала собака, пропала собака,
пропала собака по кличке Дружок.
Кто помнит?
Зоя. Щенок белоснежный – лишь рыжие пятна, лишь рыжие пятна и кисточкой хвост...
Сергей (с чувством). Найдите собаку, найдите собаку... ее малый рост...
Галя Семушкина. Рано «найдите», там еще куплет был.
Сергей. Тридцать лет назад, может, и был.   
Надя Семушкина. У меня получше идея появилась. Дети, наверное, голодные, соберем им чего-нибудь. Могу предложить копченую курочку.
Татьяна Федоровна. Я ветчинки добавлю. Возьмите поднос.

Туристы собирают на большую пластмассовую тарелку полкурицы, нарезку ветчины, помидоры, конфеты. Сергей берет поднос и отправляется во второй отсек. Из-за бумбокса не слышно, говорит ли он что-нибудь. Сергей возвращается. Через некоторое время в первый отсек приходят Носяра и Заноза с тарелкой криво нарезанной колбасы.

Носяра. От нашего стола вашему столу – угощайтесь!
Надя Семушкина. Спасибо, ребята, и вам  приятного аппетита. Хлебушка можем подкинуть.    
Носяра. Хлебушка у нас свое...    

Носяра и Заноза уходят на задние сиденья. По пути Носяра приглушает громкость бумбокса.   

Упырь. Выруби музло, Черепуга, я спать хочу. 
Череп. Ты чё – гуляем!
Упырь. Девчонки устали. Ксю никакая.
Череп. Какие на фиг девчонки? Ксю свой парень.
Джонсон. Черепуга, выруби. Тебя одного прет – так вставь наушники и тащись, йа-йа, йо-йо.
Череп. Ты-ды-ты-ды-ты-ды – убедил.

Череп выключает бумбокс.

Надя Семушкина. Как хорошо стало.
Костя. Это временно, пока Даша волынку про унию Понятовского не завела.      
Петр Андреевич. Товарищи гиды! Можно кино, желательно комедию.
Катя. Поставите кино – и металлисты опять включат свою программу.
Петр Андреевич. Не переживайте, Катенька, у нас еще осталось тайное стратегическое оружие массового поражения.
Катя. Какое?
Петр Андреевич. Придет время, узнаете.
Костя. Алиночка! Как там поживает мой мартини?
Алина. Прекрасно. Вовремя напомнили, кажется, я знаю, куда его применить.   
Костя. Не возражаю.

Водитель Роман включает телевизоры, начинается «Чего хотят женщины». Сзади раздаются недовольные возгласы.

Алина. Не поминайте лихом – отправляюсь с дипломатической миссией. 
 
Алина уносит бутылку в хвост, вскоре оттуда доносятся смех и приглушенный мирный разговор.

Сергей. Сразу бы так.
Галя Семушкина. Не требуйте от природы невозможного.
Сергей. Я ничего от природы не требую (показывает в сторону Риты) – всё она от меня.
Надя Семушкина. Мужчины, эх, только и звону, что мужчины... Дайте хоть кино посмотреть.

Туристы и часть подростков смотрят фильм, некоторые засыпают.
20:30. Лес в окрестностях Радома.

Степан. Остановка двадцать минут. В кафе можете попить горячее и сходить по своим делам. 

Туристы и металлисты выходят. Придорожное кафе закрыто.

Череп. И где горячее – опять в Кракове?.. Народ, по делам можно в лес!
Степан. Здесь нельзя – оштрафуют.
Череп. Здесь нельзя, а на родине можно?
Степан. На родине даже пернуть нельзя. 
Череп. Как же меня достала ваша вонючая оппозиция.
Джонсон. Спокойно, Черепуга, не обостряй. Товарищ водитель, я правильно понял, стоянка двадцать минут?
Степан. Можем сразу в автобус и вперед.
Джонсон. Нет, зачем... Двадцать минут чужеземной экологии – дело святое. Упырь, Заноза, Носяра, Ксю, холера ясна! Тащите ссобойки. Будет пикник на снегу.   
Костя. Умеете костер разводить за десять секунд? Тогда организуем горячее.
Джонсон. Светлая мысль.
Костя. Серый, бери детей и дуй за хворостом. Катюха, с тебя зажигалка. И мои колбаски для гриля прихвати. Девушки, что у нас осталось?   
Надя Семушкина. Осталось маленечко.
Костя. Пойдет. Тащите.
Даша. Нельзя здесь костер разводить! 
Петр Андреевич. Дарья, у меня столько накопилось слов искренней благодарности... так и хочется сесть и написать. Оперу или балет, поскольку едем с музыкой. Кружка есть от кофе-машины или что у вас там не работает?
Даша. Не знаю.
Петр Андреевич. Хотя бы чистая вода есть?
Степан. Есть пятилитровик.
Петр Андреевич. Так что же вы стоите? Тащите сюда. 
Галя Семушкина. Мы купили набор кастрюль.
Петр Андреевич. Мадам, вы готовы на жертву ради отечества? С вас кастрюля, с меня кофе.
Галя Семушкина. От копоти не отмоешь... Но чего не сделаешь для блага родины.
Петр Андреевич. Молодец! Млодежувка, пивные банки остались?
Упырь (покосившись на Джонсона). Типа безалкогольные.   
Петр Андреевич. Выливайте безалкогольное. Вместимости одной пивной банки  хватает на индивидуальную порцию кофе или чая – старый походный способ.
Упырь. Выливать нечего -- мы уже типа такое выпили. 
Костя. Не очень-то старый способ – во времена вашей походной молодости пивных банок еще не было.
Петр Андреевич. Не придирайтесь по мелочам, молодость – состояние души. 

Сергей, Максим Семушкин, водитель Роман, Носяра и Пурген приносят хворост, складывают костер, Костя разжигает, насаживает на ветки колбаски; Степан приносит воду и отходит в сторону покурить; сестры Семушкины, Алина, Зоя, Рита, Татьяна Федоровна, Ксю и Заноза нарезают и раскладывают продукты, Петр Андреевич засыпает в кастрюлю кофе и показывает подросткам, как приспособить жестяные банки; Даша стоит поодаль.

Даша. Сумасшедший дом.
Петр Андреевич. Дашенька, чего вы в сторонке пригорюнились как неродная? Идите сюда, нальем кофейку. И вы тоже, солидный мужчина за рулем.
 
Даша и Степан подходят.

Пурген. У меня объявление. Пока мы не приступили к поедательному и запивательному процессу, предлагаю выкурить трубку мира.
Джонсон (настороженно). Какую еще трубку мира?
Пурген. Да все порядком: трубку мира, а не козью ножку. (Достает из-за пазухи две ракеты фейерверка). Минимум одна взлетит!
Джонсон.  Их же на границе отобрали?
Пурген. Сейчас,ага. Народ, просьба ненадолго отойти от полянки.

Пурген поджигает фитили, отбегает; одна ракета взлетает высоко и рассыпается звездами, вторая, выпустив хвост искр и описав дугу, падает. 

Пурген. Так и знал, одна. Кушать подано!

Все разбирают продукты, едят, пьют пиво и кофе.

Максим Семушкин. Ура! Мы едем домой! Мама, почему ты плачешь?
Надя Семушкина. Ничего, Максимушка, ничего. Нервы.
Петр Андреевич. От нервов отлично помогает кофе с коньяком. Вшистце есть. Прошу!
Татьяна Федоровна. Не надо плакать, смотрите, как хорошо. Такое ясное небо. Тишина. Природа. Разве мы часто бываем зимой в лесу? В городе ничего подобного нет: одни машины, машины, грязь... язык на плечо и побежали затемно на работу, и с работы, когда уже темно... и потом выходные – готовка, стирка, уборка, телевизор...  А в этой чужой стране мы никому не нужны, даже полиции... да ну их в баню, окаянных польских королей! Столько из-за них бед... 
Надя Семушкина. Не могу-у...
Алина. Не надо, Надя, Татьяна Федоровна, я сама разревусь!
Сергей. Пацаны, тащите свою музыку.
Череп. Серьезно? Момент! «Металлика» пойдет?
Сергей. Энд насинг элз мэтэз... эту давай.
Череп. Попробую.

Включает бумбокс, Сергей пускается в пляс в присядку.

Сергей. Вот он наш, таковский танец, русский танец краковяк! Выходи, кто смелый.
Череп. Пипл, пошли!

Сначала выходят металлисты, затем присоединяются все остальные, в конце песни водят хоровод. 

Алина (вытирает слезу и смеется). Катастрофа! Кошмар! Никогда в жизни такого кошмара не видела!
Костя. Алиночка, вы еще много чего не видели. Народ, сгруппируемся напоследок и сделаем фото.   
Джонсон. Обязательно! Иначе не поверят.
   
Костя, Джонсон, Петр Андреевич, Галя Семушкина, Рита по очереди фотографируют общую группу,  группа распадается на части, молодежь продолжает снимать мобильниками.   

Петр Андреевич (Степану). Обратите внимание: двадцать минут истекли и нас никто не штрафовал.
Степан. Не доехали, как и вы.
Петр Андреевич. Цыц! Постучите по дереву. Главное, чтобы остаток пути вы довезли нас без приключений. 
Степан. Граждане рокеры и туристы! Народ! Пора!   

Все садятся в автобус, уезжают. Гаснет свет.
8:00, понедельник. Брест. Даша проходит по автобусу и раздает паспорта. Туристы забирают не глядя, кто-то продолжает спать, кто-то просто лежит, опустив сиденье. Все молчат.

Алина (по телефону вполголоса). Маринчик, ты не спишь? Мы прошли границу, да, будем через шесть часов... Какой Краков, столько приключений, ты не представляешь: автобус разбился... нет, когда туда... нет, у нас все живы... да, да, я нормально, я...   
Зоя. Алиночка! Пожалуйста, заткнись!!!

Занавес.
2015

* Пьеса написана по мотивам событий, происходивших в марте 2004 года. 


Рецензии