Медведь

Пошли мы как-то в лес, зимой на зайцев охотиться, с дедом. Я уже большенький был – лет пятнадцать. Набрали как полагается: морковки, черного перца, одели охотничьи лыжи, и давай по пенькам морковку раскладывать и перцем посыпать. Это сейчас на зайца с ружьём охотятся, а раньше народ посмышленее  был. Проще охотились. Морковку кладёшь на пенек, перцем посыпаешь, и уходишь. Заяц подходит к пеньку, смотрит морковка, нюхает, потом как чихнет и головой об пень ударяется. В обмороке лежит часа три не меньше. По второму кругу возвращаешься, и собираешь их в мешок. Раз сходил на охоту, недели две потом зайцев ешь. Причем всегда свежак, зайчики – то живые у тебя в клетке сидят, пузу наедают. Встал с утра, зарезал зайчишко и на сковородку его. А весной и того проще, сел в лодку во время паводка и собирай их по островкам, так они сами к тебе в лодку прыгают. Говорят про такой вид охоты даже книга есть, будто про деда Мазаева из соседней деревни. Я сам не читал, но писатель к нам приезжал как раз весной, который эту книгу написал, мне дед рассказывал.
Так вот: идем мы с дедом – морковки на пеньки я ложу, а деда их перцем посыпает. Тут гляжу, следы медвежьи. Шатун из берлоги вылез. Это плохо: шатун может и человека съесть, и двух. Я деду говорю: «Что-то деда мне уже зайчатины не хочется, пойдем домой, мне с пацанами надо снеговика долепить». А дед не соглашается, мол, зайцев мы сегодня уже собирать не будем, медведя будем ловить. А я и думаю себе, кто кого будет ловить не понятно. Дед говорит: «ты главно дело от меня далеко не отходи, и делай что я говорю». Глаза у него загорелись, как будто мы в лесу ведро самогона нашли. Я ему намекнул, что бердянка дома лежит, а он только улыбнулся и начал самокрутку закручивать. Ну думаю – каюк, зверь запах табака за десять верст учует зимой. Но другой – то зверь наутек пустится, а голодный шатун наоборот к нам придет.
Посидели мы, покурили и пошли потихоньку в сторону деревни. Когда до деревни осталось полверсты, дед вырубил молодую сосенку, сделал из нее рогатину, а мне говорит: «Иди в деревню, найди Петровича, скажи: шатун встал, и веди его сюда».
Петрович сидел себе спокойно, чай пил с баранками, но когда я ему сказал про медведя, с места сорвался и в сарай побежал. Тогда я совсем полярность перепутал, ружьё на стене висит, а он в сарай помчал, за пулеметом что – ли? Я ему кричу бердянку надо, Петрович. А он мне мол: «Так сам будешь медведя ловить». Выскочил он из сарая с толстой веревкой, молотком, и куском фанеры. Допустим веревка еще понятно: медведя вязать, но молоток с фанерой я не понял зачем.
Дальше было веселее. Когда мы пришли к деду, то шатун уже стоял  упершись горлом в рогатину и вел ожесточенную борьбу с дедом, но это было бесполезно, рогатина другим концом была уперта в пень. Петрович молча, сзади подошел к медведю, и запутал ему веревкой задние лапы, дал в руку деду молоток, а сам встал между ними с листом фанеры в руках. Дед резко пнул рогатину и медведь, как по команде вонзил свои когти в фанеру. Петрович уперся изо всех сил, а дед в это время загнул медведю когти молотком и тот, оказавшись в плену рухнул на землю. Оставалась одна опасность: зубы, но с ней оказалось еще проще. Дед сыпанул в оскаленную пасть медведю того самого черного перцу, шатун пасть захлопнул, а Петрович ему петлю на морду накинул. И все. А дальше просто. Идем домой: впереди Петрович с дедом, после я иду, а за мной на поводке медведь на задних лапках прыгает.
Но на этом история не закончилась. Я сперва не понял, почему они его не пристрелили, а потом на мясо и шкуру не пустили. А через пару дней пришли цыганы, и долго Петрович, дед и барон Яков торговались о цене. Сколько денег цыганы заплатили  за медведя, я не знаю, но дед купил себе мотоцикл с коляской, Петрович лошадь, а мне за помощь новый велосипед подарили. Да и гудели еще недели две.
А медведя нам цыганы привозили на следующий год на масленичные гулянья, так он такие фокусы научился делать, как будто всю жизнь в цирке выступал.