Неурожайный урожай

Нам с вами полгода осталось.
Кому нам?
Нам.
Всем.
Нет, я не пугаю. Нет, постойте-постойте, я не из этих, которые по квартирам ходят, а вы знатее, что скоро конец света, а потом под шумок человек и все деньги отдаст, и квартиру на своих благодетелей перепишет.
Нет, я не такой.
Я серьезно говорю.
А?
Что делать?
Ничего вы не сделаете. Это я вам просто сообщаю.
А почему я так считаю?
Нет, видения у меня никакого не было. Тут другое.

А вы видели, как цивилизации растут?
А сходите, посмотрите на оси времени. Как из земли, из травы поднимаются соломенные хижины, это начало цивилизации, потом бревенчатые домики, потом каменные крепости, города, корабли заходят в порт, а там и целые мегаполисы вырастают, ракеты в космос летят…
Ну а там на спад идет, люди разленились, пустеют сначала районы, а там и целые города, и дикари приходят в некогда величественные храмы и жгут костры…
Так, значит, да?
Точно?
А вот и нет.
Теперь сразу вижу, не были вы на оси времени, не смотрели.
А потому что.
Я вот был, да, и ходил там, и видел. Рождается цивилизация, растет, поднимаются небоскребы к звездам, а потом…
А потом всё.
Пропадает цивилизация.
Вот была-была на оси времени – и нету. Как корова языком слизнула. Я даже время рассчитал от зарождения цивилизации до того, как она исчезнет.
Короче, нам с вами полгода осталось, не больше, а то и меньше.
А потом что-нибудь случится.
Не знаю, что.

Он подходит ко мне, здоровый, мускулистый, тычет пальцем в экран телефона:
- Вы писали?
Читаю – Нам с вами полгода осталось, узнаю свою заметку.
- Я.
Он хлопает меня по плечу:
- Спасибо вам огромное.

Открываю свою заметку, понимаю, что её уже нет.
ДАННЫЙ МАТЕРИАЛ УДАЛЕН ПО ТРЕБОВАНИЮ…
Ну-ну…
- По моему требованию удален, - кивает Ольинский, - по моему.
Но…
- Что но, хочешь, чтобы тут все с ума посходили? Не, парень, про такие вещи молчать надо…

Гаишник нехотя отдает нашему шоферу права, кивает нам:
- Счастливого пути.
Хочу окликнуть гаишника, позвать его с нами – Ольинский показывает мне сжатый кулак, молчи, молчи…
Едем.
Здесь, за пределами временной оси даже воздух кажется другим, мертвым каким-то, и свет солнца вроде и согревает, а все равно от него хочется отвернуться, зажмуриться…
Ольинский поворачивается ко мне:
- Я только одного не понимаю, ты мне вот что скажи, друг сердечный… откуда у тебя это всё… что ты с собой тащишь? – показывает назад, на фургон, только сейчас понимаю, что-то многоватенько я набрал…
- Накупил… Надо же будет на новом месте обустроиться…
- Клад, что ли, нашел?
- Какой клад, кредитов набрал до фига и больше.
- А отдавать чем? А-а, ну да, отдавать не придется уже…

- Вставай! Да вставай же!
Просыпаюсь, хлопаю глазами, это еще что, а что здесь дочка Ольинского делает, я на неё и смотреть боялся, не то, что за ней ухаживать, папаша у неё больно крутой, а тут нате вам, меня за плечи трясет среди ночи, сама пришла…
- Ч-чего такое?
- Пошли скорей, началось!
- Ч-чего началось?
Отчаянно вспоминаю, вроде не договаривался я с ними кино смотреть или чего им там надо…
- Да это же, это самое!
Не понимаю, что это – это самое, но чувствую, что-то серьезное, надо бежать, смотреть…
Бегу, смотрю, хорошо, одетым спал, как чувствовал, что куда-то бежать придется.
Вот… смотри, смотри!
Дочка Ольинского тащит меня на балкон, вспоминаю, как её зовут, ничего не вспоминается, то ли Катя, то ли Оксана, то ли как…
Смотрю.
Сначала ничего не вижу, прямая времени, наша цивилизация от начала до конца… Безмолвная пустыня со всех сторон, насколько хватает глаз.
Тишина…
Нет, не тишина, только сейчас понимаю, что слышу отдаленное – тум-тум, тум-тум, что-то надвигается издалека, что-то перебирает огромными ножищами…
Считаю ноги, одна, две… три. Сначала выбрасывает вперед две ноги разом – тум-м-м, потом подволакивает заднюю – тум.
Останавливается.
Замирает.
Опускает голову на длиннющей шее, обнюхивает наш мегаполис, раскрывает широченную пасть…
Не то Катя, не то Оксана сжимает мою руку, смотри-смотри-смотри…
Смотрю. Нечто на трех ногах подхватывает наш город, взваливает его на спину.
Оглядывается.
Огромными размашистыми шагами уходит к горизонту.
Спохватываюсь.
Оборачиваюсь, почти натыкаюсь на взгляд Ольинского.
- Идиотище, - шипит Ольинский, - он же…
- Он куда-то дальше нашу цивилизацию понес…
Думаю, кто это говорит, а да это же я говорю, свой голос не узнал…
Бегу. Уже знаю, сейчас они на меня набросятся, они, все, разом, все, кого я увёл сюда, и всё, что мне остается – бежать, бежать, бежать, вниз по лестнице, во двор, где стоят машины, за руль, жму на газ,  гоню в пустоту к горизонту, надеюсь догнать, уже знаю, - не догоню…