Из жизни Сам Няма - великого мудреца

Как-то, Сам Ням засиделся у приятеля и собрался идти домой далеко за полночь. Подходя к своему дому, он очень испугался, что огорчит свою жену, и чтобы предотвратить это, решил сделать так. Он поставил себе синяк под глаз, разделся и пришел домой почти голым. Когда жена открыла дверь - Сам Ням стеная и охая, рассказал ей, что его избили и ограбили бандиты, и он скрывался в лесу, дожидаясь темноты, чтобы незаметно вернуться домой. “Негодяй! - вскричала жена, ударяя его в другой глаз, - до чего докатился? Тебя уже застают в постели с чужой женой!”
Поразительно цельная картина его позора так потрясла Сам Няма, что он признался во всем, раскрыв даже имя и адрес своей любовницы.

Случилось как-то Сам Няму услышать фразу: «История это память народа». И стала эта фраза у него в голове крутиться, как будто старый виниловый диск заело. А потом стали сами собой другие фразы к этой цепляться: «История это память народа. Человек, не имеющий памяти – псих ненормальный. Наш народ, как раньше своей истории не знал, так теперь и подавно. Следовательно, не зная своей истории, он не имеет и памяти. Значит наш народ – псих ненормальный. Закрылся Сам Ням в своей квартире на все запоры, окна изнутри досками забил, охотничьим ружьем вооружился и третий месяц дома сидит. Боится. А как на улицу выйти, если кругом одни психи?

Как-то наблюдал Сам Ням, как его несушка яйца насиживает. И пришла тут ему в голову гениальная мыслища: «А что если не оформившиеся, еще незрелые мысли и идеи просто-напросто насиживать, и доводить, таким образом, до кондиции, так сказать, до совершенства? Обрадовался он, собрал все свои черновики, да дневники с той невнятицей, что в них обычно содержится, побежал с ними в курятник, сложил в гнездо, и сам сверху уселся – насиживать.
К вечеру заждалась его жена. Стала искать. А когда нашла его прикорнувшим в курятнике, то согнала с гнезда, а дневники с черновиками топором порубила,  и приготовила из них Сам Няму на ужин «яичницу».

Один знакомый поэт как-то сказал Сам Няму: «Ты знаешь, мне кажется, что некоторые люди прыгают с большой высоты не для того, чтобы убиться, а для того, чтобы полететь!»  «А вешаются, чтобы повисеть?» - спросил Сам Ням.

Рано утром в дверь Сам Няма позвонили. Открыв её, он увидел хмурого мужчину, который сказал: “Забирают тебя, в партизаны”. И дал расписаться в каком-то журнале. Сам Ням привык повиноваться властям. “Наверное, наш город захватили враги. Я давно об этом догадывался!” - подумал Сам Ням, и потеплее одевшись, и взяв с собой продукты и старый дробовик, попрощался с женой, и ушел в лес. Говорят, он уже пустил под откос пару поездов, и взял в плен вражеского генерала. Теперь он ждет самолет с Большой Земли, чтобы отправить его в тыл, к нашим.

Сам Ням увлекся Востоком. Своим гуру он решил избрать губернатора. Каждое утро он являлся в местный Белый Дом, входил в кабинет своего гуру, и садился на полу в позе лотоса. Первое время гуру почему-то гневался на своего ученика, и периодически сдавал его в милицию. Но потом привык, и стал давать чинить карандаши, использовать для мелких поручений. Потом гуру направил его в «Школу управления» и вот теперь, Сам Ням уже его заместитель. Карандаши он чинит превосходно, но только вот одного никак не может постичь: “Почему на заседаниях нельзя сидеть на полу в позе лотоса?”

Укрывшись на кухне, Великий Мудрец перепечатывал свои произведения. Ему так не терпелось перенести свои мысли с исчерканных черновиков на чистые листы в виде аккуратных строчек, что он стрекотал на своей машинке, забыв обо всем. “Обо всем” напомнила ему жена, которая вечно куда-то опаздывала. Она сунула Сам Няму их грудного сына, а сама ушла.
Одной рукой терпеливый мудрец бил по клавишам, а другой придерживал на коленях беспокойного малыша, то дрыгавшего ногами, то принимавшегося оглушительно плакать. Вершиной его активности явилась кучка экскрементов на одеждах Сам Няма, на стуле и на полу. Раздосадованный мудрец вымыл ребенка, переоделся и ... замер, пораженный великой мудростью Природы, глядя на произведение своего сына. “Как оно органично! - думал он - каждый творит из того, что имеет”. Теперь, желая похвалить чей-то творческий труд, он называет его результаты “экскрементами”. И все внимающие похвале очень радуются. Ведь никто из них не знает латыни.

Однажды, Сам Ням прогуливался в лесу. Вдруг большая обезьяна обежала его и, гордо оглядываясь, стала шествовать впереди. Сам Ням повернулся и пошел в другую сторону. Тогда, обезьяна обежала его и снова пошла впереди. Сам Няму надоело созерцать её облезлый зад, и он сердито спросил: “Почему ты, глупая обезьяна, все время норовишь забегать вперед?”. И так ответила ему обезьяна. “Когда я родилась, - сказала она - меня назвали “Авангарда”. И вот теперь, кто бы и куда бы ни шел - я стараюсь забегать вперед. А что глупая - так извините”. Подивившись последовательности и упорству животного, Сам Ням прервал прогулку, и вернулся домой. Уж очень неприятно все время видеть перед собой обезьяний зад.

“Мне скучно”, - подумал Сам Ням. Продолжая сидеть, и не двигаясь с места, он подумал второй раз: “Мне скучно”. Потом он взял нож и порезал себе палец. Глядя, как из него стекает кровь, он снова подумал, что ему скучно, взял спички и поджег циновку на полу. Пламя мало помалу разгоралось, и вот огонь уже охватил полдома. Стало невыносимо душно. Сам Ням подошел к окну и распахнул его. На улице собралась большая толпа. Люди кричали и размахивая руками, показывали на Сам Няма. “Какие наглецы!” - подумал Сам Ням, и вдруг понял, что ему уже не скучно.

Сам Ням решил пойти на реку - искупаться. Он надел легкий халат и тапочки. Взял полотенце и мыло. Подумал, и взял еще удочку. Потом накопал в саду червей. Снова зайдя в дом, прихватил книгу и очки. Уже за воротами своего дома он вспомнил, что вокруг, на много - много миль нет ни одного водоема. “Приятны сами по себе сборы на реку в жаркий день” - подумал Сам Ням, и вернувшись домой принялся разыскивать ласты. Вдруг захочется порезвиться в ластах, на реке?

Как-то, Сам Ням очень рассердился на себя и решил сам себя наказать. Сначала он поставил этого негодяя Сам Няма в угол. Стоять в углу было хорошо. Тогда он заставил этого мерзавца, стоять на одной ноге. Так было хуже. Чтобы стало еще тяжелей, он заставил Сам Няма держать огромную гирю. Подумал, и измазал лицо негодяя патокой, чтобы насекомые не давали ему покоя. И, наконец, ударил Сам Няма по лицу. Это было уже невыносимо.
Пришла жена Сам Няма, которая была достаточно мудрой женой Великого Мудреца Сам Няма, и увидев своего плачущего, обливающегося потом и покусанного насекомыми “одноногого”  мужа, она поняла все, и отомстила подлому садисту Сам Няму, хорошенько отругав его, и отказавшись готовить ему ужин.

Сам Ням хотел умереть. Он перерезал вены на руках, а затем и на ногах, и погрузился в ванну, наполненную теплой водой. Неземное блаженство, освобождающее его от материальной жизни, было прервано женой, которая вошла в ванную комнату, и принялась усердно намыливать спину умирающего мудреца.

Сам Ням решил стать индейцем и для начала отрастил длинные волосы, но понял, что это еще не все и загорел до красноты. Потом, было еще изготовление томагавка и родовых тотемов, установка вигвама в городском парке и охота на бультерьеров и троллейбусы. Но и этого было явно недостаточно.  Наконец, Сам Ням объявил войну “бледнолицым собакам”, и с некоторых даже снял скальпы. Закончил он как настоящий индеец, в резервации строгого режима, вождем в законе.

Однажды, Сам Ням пошёл охотиться на консервные банки и пивные бутылки, но оказалось, что сезон охоты на банки уже закончился, а на бутылки ещё не открылся. Сам Ням не знал этого, и настрелял целый рюкзак банок и ещё большую сумку бутылочного стекла. А когда он вернулся в город с охоты, его избили «зелёные», а «Общество защиты банок и бутылок» устроило у его дома демонстрацию. Так дорого ему обошлась его рассеянность.

Сам Ням очень хотел уехать за границу, но что для этого нужно сделать не знал. И вот однажды, прогуливаясь по лесу, он забрел слишком далеко и вдруг, наткнулся на полосу вспаханной земли и пограничный столб. «Зачем же за нее ехать?» - подумал Сам Ням - Если можно просто идти?» И шагнул на вспаханное. «Стой! Кто идет?!» - раздался грозный окрик за его спиной. «Это я, Сам Ням –честно ответил Сам Ням – иду за границу». «Но за нее же нельзя»- растерянно ответил пограничник, нажимая на курок. «Для мудреца нет границ, а пулям, ни в коем случае нельзя их пересекать!» - парировал Сам Ням. Пули, долетев до границы, повисли в воздухе и лишенные силы, попадали на землю. «В натуре!» - пробормотал окончательно пораженный пограничник, глядя вслед уходящему мудрецу.

Как-то, Сам Ням решил воссоздать свое родословное древо. Стал он в архивах копаться, всякие справки наводить о своих предках, рассказы дедушки вспоминать. И что же вы думаете? Составил таки! Древо повергло его в шок. Если одни его предки по линии отца были арабы, то по линии матери, непременно выходили евреи. Если одну ветвь начинали азербайджанцы, то другую обязательно – армяне. Одну ветвь - русские, другую – немцы, одну англичане – другую французы. И так, на всем дереве. Прямо не родословное древо, а клубок антагонизмов! Он стал об этом думать постоянно. И сделал великое открытие. Люди болеют оттого, что разная кровь их предков, которые находились в смертельной вражде, продолжает воевать друг с другом уже в организмах  потомков! Теперь, он с ужасом прислушивается, как русская кровь воюет в его теле с немецкой, ведя жестокие бои за его печень. Французы атакуют английскую селезенку. Азербайджанцы отбивают почки у армян. Евреи опять ввели танки в правое палестинское предсердие. А подлые штатовцы, под шумок, пытаются захватить власть над всеми, захватив головной мозг и подбираясь по спинному ко всему, что еще не подпало под их влияние. Если он не найдет в ближайшее время способ, как-то их всех примирить, Сам Няму придет капут, потс, шайтан, кирдык, финита, энд, короче – здец!