Городские окна и кинематограф

Фрагмент №1 [Автор: текст Псевдоавтора, передается почти без правок]. «Городские окна» намного примитивнее, чем те, которые можно наблюдать в горах, в лесу или в степи, однако и у них есть свои интересные особенности. В прошлом месяце мне удалось дотянуться рукой до одного, обычно это настолько сложно, что даже бессмысленно пытаться. Кстати, возможно всему виною фокус, тут действует закон преломления, вроде того, что мы наблюдаем в жидкости. То есть, если ты видишь «окно» на уровне четвёртого этажа, значит, оно не ниже шестого, а может быть и около девятого. Здесь важно чутьё. Городских, вредоносных, похожих на карманы, я нашёл пять, то есть ощутил физический контакт. В прошлом месяце я нашёл край (он обычно гладкий, а может быть и скользким), а потом подпрыгнул и зацепился. Со стороны казалось, что я вишу в воздухе, но не всё так просто. Зацепиться-то зацепился, а вот проникнуть дальше не удалось. Сходил за лестницей – всё, пропало, как всегда. Это было, кажется, третьего января, около шести вечера.

Само «окно», конечно, невзрачное – три дерева, асфальтовая дорожка, забор и кусочек горизонта, но что-то в нём привлекало. Из других четырёх, три были забиты чем-то, вроде пенопласта, он даже шуршал, а четвёртое… не сойти бы с ума. Чуть ниже «подоконника», внутри, стояло нечто, на ощупь похожее на вазу, её я не смог оторвать, зато достал три монеты:  шестьдесят (!) копеек, две – по рублю. Вполне пригодные, жалко только, что перемешались с моей мелочью, я их, наверное, потратил. А ещё после таких окон болеешь. Потому и имеет смысл  называть их  «вредными», где-то с неделю будешь как маринованный, любая работа станет каторжным трудом. Впрочем, большинство их, так или иначе, вне досягаемости.

Да, я пытался проникнуть дальше. Тщетно. Я просто выпал с другой стороны, ущербные это окна, разве не понятно? Может есть и другие.

Сезоны на них влияют, как и на нас. Весной они шире и глубже. Летом просто сливаются с окружающим. Зимой – самые чёткие, но тупые, как стена. Осенью видел пару раз, но это такая редкость.

Городские окна лучше всего фиксируются фотоаппаратурой. Хотя, это вообще свойственно любым окнам. Случайных снимков естественно больше, чем целенаправленных.

[Фрагмент №1 датирован Псевдоавтором февралем-мартом 2001 года]

Фрагмент №2 [реконструкция Автора]. «Городские окна» намного примитивнее, чем те, которые можно наблюдать в горах, в лесу или в степи, однако и у них есть свои интересные особенности [Автор: вступительная фраза существует и в начале первого фрагмента, служит своеобразной настройкой]. Обычно «окна» городов это сеть связей между ними. Довольно часто наши люди обращают внимание на сходство отдельных кварталов и даже районов вплоть до идентичности, возмущаясь убожеством и однообразием типовой советской застройки. Наиболее наглядно судьбоносные последствия такого однообразия продемонстрированы в известном фильме «Ирония судьбы». Мне самому довольно часто попадались на глаза такие сочетания в различных городах области и по стране, несколько раз в своем городе мне отчетливо казалось, что в другом незнакомом районе с определенного ракурса я вижу кусок своего, вполне привычного и изученного до мельчайших деталей района. Долгое время мне казалось, что это просто совпадения, поверхностный взгляд и привычная урбанистическая картина не случайно служит обоснованной почвой для ненависти некоторых несчастных к славному прошлому моей страны. Столкнувшись с первыми симптомами «свидетельства окон», в волне самых ярких начальных экспериментов мне показалось, что «городские окна» способны дать намного больше, чем простое наблюдение советской материальной культуры с каким-нибудь эмоциональным или политическим знаком.

В какой-то едва уловимый момент я с удивлением обнаружил подобие контроля за простеньким, но удивительно четким «окном» в одном из районов Элисты. Сквозь основные его параметры (дома эпохи Хрущева, части промзоны, элементы дворового быта, относительную малочисленность людей и транспорта на улице, низкий уровень шума, летнюю жару и пыль) мне удалось «привязать», как-то мысленно наложить полупрозрачным слоем кусок моего с детства знакомого любимого Военведа. Слои частично совпали во внешнем, зрительном уровне, а вот во внутреннем  произошло почти полное слияние. Я мысленно, при помощи воспоминаний детства переместился в ту, совершенно конкретную  четко ограниченную часть района Ростова-на-Дону и в этот момент мне показалось, что я могу как-то перейти физически на тот, полупрозрачный слой. Всего лишь одно мысленное усилие — и я пойду по военведской улице начала 90-х. Это ощущение было настолько ярким, что меня прошиб холодный пот. Да, мне стало страшно, ведь никаких реальных инструментов для таких манипуляций не существовало, или все-таки их можно открыть? В краткий миг осознания всей картины и процессов я потянулся к желанному взаимодействию через внутреннее зрение, но инструмент не дался мне в руки, оба слоя слились (Военвед так и остался «полупрозрачным») и я с горечью убедился в том, что окно разрушено и повторная реконструкция невозможна.

Двинувшись по улице дальше, по своим делам, я попробовал как можно точнее запомнить произошедшее, чтобы позже занести в дневник [Автор: очевидно, этого не произошло]. Возникла совершенная уверенность в неслучайности пережитой цепи ощущений, это давало некоторую надежду на будущие открытия. Тем не менее, оказалось, что подобные эксперименты довольно сильно истощают, не могу списать свою слабость и моральную подавленность только на летнюю жару и работу. Меня будто лишили энергии.

Итак, похоже, что «городские окна» обладают конкретными, даже можно сказать функциональными атрибутами. Возможно, что тренировка их осознания, увязывания с аналогами в памяти приведет в дальнейшем к особой форме перемещения в пространстве и времени. Что это, если не порталы из художественной литературы, предсказанные способы телепортации, нуль-транспортировки и прочие столь же фантастические явления? Будь я ученым-физиком, мне было бы проще описать феномен, попробовать проявить его характеристики, прибегнуть к экспериментам, использовать приборы сложнее фотоаппарата, однако вполне вероятно, что ученый-физик никогда не увидит «окна». «Окно» происходит из чуждой антинаучной реальности, являясь фронтиром познанного.

[Фрагмент №2 пережит Псевдоавтором в середине 2000-х, есть только датировка, место действия утрачено]

[Комментарии Автора: фрагмент №2 был реконструирован практически целиком только в 2016 году, благодаря "нырку", поскольку переходная стадия «свидетельства» Псевдоавтором не зафиксирована. Единственное допустимое отклонение — это маловероятная трансформация части города Элиста (Республика Калмыкия), скорее всего в памяти Псевдоавтора произошло вторичное, а может и третичное наложение более поздних данных с похожими параметрами. Вполне вероятно, что исходный эпизод записан в память в Волгограде и пересылает совсем в другую часть Ростова. В ранний период Псевдоавтор с трудом смог описать в своем дневнике в метафорическом виде стадию ложного физического контакта. Именно в таком примитивном виде физический контакт изначально регистрировался в базовом цикле «Окна» и, вероятно, был опубликован. Как видно по тексту фрагмента №1 Псевдоавтор зашел в тупик, утратив контроль над «городскими окнами», как он сам об этом и пишет в цикле. Интересно, что в тексте он как-будто к кому-то обращается, или подвергается допросу.

Довольно сложно сейчас установить, существует ли хоть какая-то теоретическая возможность материализации артефактов при переходе. Читатель должен понимать, что «реконструируемые» мной фрагменты есть ни что иное, как не записанные Псевдоавтором части хроники, в каких-то случаях эти данные куда более соответствуют реальности, чем его ранние сочинения. В русле осознания переходов к физическим контактам с «городскими окнами» стоит вспомнить еще два советских фильма, один из них довольно известен и за пределами нынешней Российской Федерации. Фильм «Сталкер» А. Тарковского: уж сколько спорили по поводу его соотношения с «Пикником», недоумевая, почему отцы-основатели произвели такой грубый сценарий, почему оператор вдруг стал важнее актеров и сюжета, а статичные планы победили в схватке не на жизнь а насмерть динамическую картину сеттинга. События и выборы живых персонажей отступили перед многомерными видениями руин и свалок. Статичность стала инструментом многозначительности.

Еще более четко это проступило в «Посреднике», даже фраза «здесь красивая местность», которую бубнили пришельцы, глядя на тусклые (фильм снят в сепии) лесополки и столбы электропередач  косвенно подтверждает мои наблюдения. При должном внимании статика становится осязаемой, возникает ее глубина. «Посредник» в принципе фильм эпохальный, он порождает у меня мрачную надежду на существование порталов в ключевое, переломное прошлое СССР, а потенциальная возможность нового способа путешествий позволяет либо не допустить самых тяжелых прорывов порчи старухи, либо вылечить раны, которые она нанесла. И персонажи «Посредника» куда более активны и менее склонны к рассуждениям, есть среди них и свои герои — дети и сумасшедшие.

К динамической картине обратились только когда вышли игры, с одной стороны обеспечившие более глубокий взгляд на микрокосмос наследия советской материальной культуры, с другой лишив потенциальных свидетелей дара, специфических инструментов новоявленного индустриального колдовства. И совершенно не вызывает изумления, что серия игр S.T.A.L.K.E.R. родилась на Украине, основана на самой ткани манифеста старухи, поскольку состоит из кусков Чернобыльской катастрофы и вариантов ее интерпретации. Как выяснится в дальнейшем, эта территория стала средоточием стремлений поздних охотников].