Хрусталь и шампанское

        ГОЛОДНОЙ КУМЕ ЛИШЬ ХЛЕБ НА УМЕ!

Нежданно овдовев, Иван Петрович последние 5 лет спокойно живя бобылём, начал упражняться в написании мемуаров о счастливо прожитых годах с супругой, с которой был знаком ещё с детства.

    5 лет одиночества - жизнь похожая на улицу с односторонним движением, где встречи с другими холостяками исключены. Что касается одногодок, то их приходилось, кого догонять, а кого оставлять позади, так как они перестали двигаться и ушли в кювет. Причём таких соплеменников становится с каждым прожитым новым годом всё больше и больше.

     Раньше Иван Петрович скорбные извещения о кончинах знаменитостей пропускал мимо ушей, а в последнее время стал примеривать их и на свой аршин: « О, этот на год младше меня, уже ушел на небо; а этот старше, так мне до его возраста ещё тянуть, да тянуть! И никто мне не скажет, когда у меня закончится порох в пороховнице!

    После Юбилея на 9 десятке лет у Ивана Петровича открылось второе дыхание. За свои бобыльи годы он истосковался по женской заботе и теплу, по ласке и требовательной подсказке: «Опять носки разбросал, а штора не повешена». И он стал грезить во сне и наяву о встрече с новой женщиной .

Для него встреча с такой женщиной была бы встречей с другой планетой, с другим таинственным  миром, полным своих загадок и неожиданностей. В тумане своих интимных грёз Иван Петрович  абстрактно представлял, какая это обворожительная прелесть уже только потому, что она женщина. Чтобы ей насладиться, её тоже, как конфетку «Рафаэло», надо   развернуть из обвёртки.

    И у Ивана Петровича появилось неотступное желание обзавестись такой подружкой, которую обожая, можно было бы лилеить и  баловать, исполнять все её желания и прихоти, осторожно носить на руках,  и как хрустальную вазу из тонкого стекла бережно и крепко прижимать к своей груди, задыхаясь от счастья.

Он воображал, как он, затаив дыхание , слыша перестук её сердца, обнимает за её крутые плечи, напрягает со всей силой своё объятие, но не сдавливает её, а только дрожит от напряжения своих мускул и выдыхает по слогам сквозь сжатые скулы: «Ах, раз-дав-лЮюююю!» Но все его подружки, с которыми он знаком по интернету не имеют встречного, преодолевающего все препятствия, желания.

Всю свою долгую жизнь Иван Петрович никогда и никому ни в чём не завидовал ни белой, ни чёрной завистью, а тут впервые пожалел, что близок локоть, а не укусишь. Его нимфа, как айсберг в океане, прекрасна, но холодна.

Нет в жизни большего наслаждения, чем взаимная любовь с любимой женщиной. И нет  ничего в мире  прекрасней, чем обнаженное женское тело…