Размышления о смиренномудрии...

Не думаю, что самостоятельно решился бы рассуждать вслух на предлагаемую тему, но таково было задание нам, учащимся, на наших богословских курсах. А ныне мне попались мои записи на обсуждаемый вопрос и в преддверии апостольского поста, мне рассудилось, что полезно ими поделиться с моими братьями и сестрами. Прошу не судить очень строго мое неразумие...

***

Размышления о смиренномудрии и о том, как научиться сей добродетели...


Христос посреди нас!


С чего же начать рассуждение о столь трудном вопросе? Не с того ли, что весьма сложно нам вообще иметь какие-либо суждения о том, чего сам не имеешь, чем не обладаешь и к чему, если и прикасался, то поверхностно, и если даже и опытно, то опытом не своим собственным?

Но вопрос представляется еще более не простым, поскольку и святые отцы не редко, рассуждая о смирении приходили к заключению, что смирение есть непостижимое для человека благодатное таинство, которое до конца ни постичь ни изъяснить невозможно.

Преподобный Иоанн Лествичник писал:

« ..не мог я слухом познать блаженное чувство смирения; и потому, будучи последним из всех как пес, собрав крупицы, падавшие со стола мудрых и блаженных мужей, т.е. слова их уст, определяя добродетель оную, говорю так: смиренномудрие есть безымянная благодать души, имя которой тем только известно, кои познали ее собственным опытом; оно есть несказанное богатство; Божие именование…» (Лествица или скрижали духовные. Слово 25).


И чтобы не впасть в крайнее неразумие в рассуждении о предмете не постижимом, неизъясненном и потому нам и не описуемом с достоверностью, буду рассуждать о видимом проявлении смирения, как мы рассуждаем о Творце, наблюдая за Его творением и тем самым учимся познавать и Самого Творца и Его волю о нас самих.


I. Как началом лечения ничто иное не может быть как осознание больным своего недуга, так и нельзя смиренномудрия искать, не признав в себе его полное отсутствие.

Само слово содержит в себе напоминание о мире. Не о том мире, что нас окружает и стремится все наше содержание обмирщить, а тот мир, о котором псалмопевец Давид говорит:

«взыщи; ми;ра и пожени; и;» (Пс. 33: 15).

Святой апостол Иаков пишет:

«Пл;дъ же пр;вды въ ми;р; с;;ется творя;щымъ ми;ръ» (Иак. 3: 18).

Посему, если видим мы на себе плоды отличные от плодов правды, а именно злые помыслы, осуждение, раздражение, гнев неправедный, то и разумеем в себе отсутствие мира, значит и смирения. И как самый скорый член нашего тела на изметывание содержимого нашего внутреннего есть язык наш, то и правильным будет положить начало нашему лечению обуздыванием его, усмирением и подчинением своей воле, дабы не только обнажал он нашего нечистого сокровенного, но и тем самым не умножал зло вокруг нас.

Тем самым, мы хотя и не встанем еще на путь стяжания добродетели, но перестанем сеять возле себя злобные семена и немного лишим тангалашку его привычной пищи.


II. Доброе дело лишить язык свой возможности творить злое, но это как отрезать самые большие и видные ветви у крепкого древа – видимое изменилось, а вся сила, что в стволе и в корнях, осталась и в каждый момент, чуть только потеряется трезвение, готовы будут не просто возродить ветви, но и дать побеги много более густые и губительные. Потому безотлагательно надо переходить к истреблению ствола – нашего своеволия.

Ведь если поразмыслить, то откуда идут все обиды, все наше раздражение и на ближних, и на властьпридержащих, и на кого угодно, как не от того, что видимое нами, слышимое нами и осознаваемое нами не таково, какова наша собственная воля на все это видимое, слышимое и осознаваемое. Поэтому, не пожелав усмирить свою собственную волю в подчинение воле Божьей, мы никогда не сможем найти ту тропинку, что, возможно, приведет нас в правильном направлении в поисках искомой добродетели. И лучший способ, чтобы положить начало усмирению своеволия, это начать оказывать послушание хотя бы тому, кому это должно делать: дети – родителям, жена – мужу, подчиненный – начальствующим, гражданин – государству и все мы, называющие себя православными – Святой Церкви, в которой только Одной и есть спасение.

Бытует ложное мнение, что послушание это дело монахов, а мирянам оно вовсе не требуемо. Это, разумеется, не так, о чем нам и блаженный апостол Павел напоминает и святые отцы и весь опыт Церкви. Да и исторических опыт говорит об этом же – только нарушались иерархические связи в государстве, как тут же, почти без промедления, приходили и революции и войны и нестроения и массовые и страшные беды для людей. Да, послушание монашеское отличается от того, что должны нести мы, миряне, но и нам без опыта послушания не одолеть страшного врага – нашу самость.


III. Непрестанный навык послушания помогает подпилить ствол дурного нашего древа, но не мешает часто иметь в корнях соки для новых мощных побегов. И, правда, можно подчиняться начальству и Церкви, но иметь в себе непрекращающиеся зависть, осуждение, раздражение и даже хулу. Устами исповедовать хранение мира, сердцем же далече от него отстоять. И далее нам предстоит самый трудный подвиг в поисках пути обретения смирения – зрение корней всех внутренних своих дурных помыслов, отравляющих наше нутро даже и при видимом образе благочестивом - почитания себя за нечто достойное большего и лучшего.


У одного из священников прочитал один раз очень полезную в совершении этого подвига мысль:

- Православному важно осознать, что если он не пропускает богослужение в субботу вечером, воскресную Литургию и в Праздники, регулярно исповедуется и Причащается, соблюдает многодневные посты, среду и пяток, то он не чего-то достиг, а это тот уровень, ниже которого уже нельзя опускаться.

Как это понимание похоже на слова евангелиста Луки:

«вы;, егд; сотворит; вся; повел;;нная в;мъ, глаг;лите, я;ко раби; неключи;ми есмы;: я;ко, ;же д;лжни б;;хомъ сотвори;ти, сотвори;хомъ» (Лк. 17: 10).

Вот он и есть этот третий видимый предмет, необходимый нам в поисках добродетели смиренномудрия – осознание себя ничего не сотворившим достойного. А коли я ничего путного сам не сделал – как могу другого в том же самом обвинять?

Современный мир всеми силами старается от нас подобное понимание отодвинуть, предлагая вместо того обильную пищу для осуждения других. Посмотрите внимательно – кто становится участником различного рода шоу и диспутов на телевидении? Какие события попадают в самые передовые новости? Тут и рассказы об убийствах детей, о преступлениях родителей, о маньяках, о войнах, гибели мирных людей, о воровстве, о грязном нижнем белье кого бы то ни было, и это может быть и правдой и клеветой… И человеку очень непросто внутри себя не подумать:

- Но ведь я то не такой? Я же намного лучше!

И в этом есть цель подобной насаждаемой информации. Ведь, если я не такой, как они, то я могу продолжать жить так, как живу «ничего особенно плохого», якобы не совершая. Но тут то и заложен обман духа лукавого!
Ты осуждаешь чиновника, который ворует бюджет, или нечестного дельца, незаконно торгующего нефтью, и говоришь в себе, что ты не такой, как они.
Но ты то, человеке, был лишен и возможности своровать и присвоить себе незаконное, а потому, по нашему рассуждению (а наипаче по рассуждению свт. Иоанна Златоустого) сие не вмениться тебе в добродетель, потому как добродетель может быть лишь добровольной.

Если ты стихией или ворами был лишен богатства и впал в бедность, то такова бедность, как не добровольно приобретенная, не будет для тебя добродетельна. Это не означает, что её невозможно будет использовать себе в пользу, но сам факт совершившейся бедности не сменится тебе в заслугу.

Насмотревшись подобного рода передач, многие люди впадают в осуждение других людей, в то время, как надо бы от того воздержаться. Мы не ведаем сердца не то, чтобы других людей, а и свои собственные, а потому не представляем себе правдиво, как поступили бы в тех условиях, что оказался осуждаемый. Есть ли большее зло, чем предательство Спасителя? Не имеется. И осуждая кого-то, кто впал хотя бы и в глубокое зло, мы тем самым осуждаем первоверховного апостола Петра, трижды отрекшегося Христа притом, что и не имел он особенно на то страшных обстоятельств. Но мы то все знаем, что апостол покаялся и милостивый Господь вернул ему его апостольство. Успеем ли мы сотворить такожде?

Или ты, завидующий чьему-то здоровью и богатству – рассуждай, основательна ли твоя зависть? Вспомни себя, ни в чем не нуждающегося, пышущего здоровьем молодости и в Боге не имеющий нужды и не положивший в Нем упования своего – вот, отнялась от тебя душа твоя в тот миг – есть ли тут чему завидовать? Не сожалеть ли более надобно о брате таковом и не слезы ли по нему более разумно проливать, нежели завидовать?

Подобного рода ловушки подстерегают нас везде – на работе, с лице коллег, желающих разделить с нами их обиду на кого-то, на улице, в лице матерящегося прохожего или курящей мамы, катящей коляску с ребенком, в храме, среди болтающих во время богослужения бабушек и батюшек, дома, среди наших домашних, или ближних, неожиданно разбогатевших… И нам просто необходимо приобретать навык этих ловушек избегать. И если мы потихоньку не научимся отделять совершенный грех от самого грешника, то все наши предыдущие усилия в поисках добродетели смирения окажутся тщетны.


IV. Хорошие способы, разоряющие расставленные нам сети предложил преподобный Паисий Святогорец, двумя хотел бы поделиться.

Первый способ им предложенный – заниматься собой:

«Если человек не начнет работать над самим собой ,
то диавол найдет ему другую работу – заниматься другими.»
(Иеромонах Исаак. Житие старца Паисия Святогорца).

Второй такой:

«Самое выгодное предприятие для человека — это открытие фабрики " Добрых помыслов ". Тогда даже плохое и скверное твой ум будет перерабатывать в хорошее и доброе. К примеру, видя в человеке душу, видя в нем Ангела, ты …, подобно Ангелу, взмываешь на Небо. В этом случае твоя жизнь — это праздник, торжество. Если же ты видишь в человеке плотское, то и сама нисходишь в адскую муку.» (Духовная борьба Слова. Том III).

Поэтому, наблюдая в человеке доброе, научимся радоваться о нем. А наблюдая злое, воспомянем о том человеке, как об образе Божьем и представим, как мы сами этот чистый образ в себе до неузнаваемости исказили и подумаем, как далеки мы от Его замысла о нас и как мы не близки ко спасению – намного дальше, чем тот, кого только что собирались осудить. Ведь он по крайней мере, наверняка имеет некоторое оправдание в своих поступках, а какое оправдание имеем мы, когда с нами и спасительные Таинства Господа Иисуса Христа, и благодать Духа Святаго и Отчая любовь Бога Отца?


И множество существует способов нам для избегания тех ловушек, оставленных святыми отцами нашей Церкви. Если мы не пребудем в преступной лени неведения, то сможем с помощью Божьей выйти на след искомой добродетели и уже тем хотя бы, пусть и видимо, несколько приблизиться к ней, а, значит, уже хотя бы несколько отдалиться от зла.

А о невидимом, о самой сути добродетели смиренномудрия, мне рассуждать не следует, как не стяжавшего и внешних признаков ее. Все большее, все, что помимо усилий нашей воли – от Господа, Спасителя нашего, Иисуса Христа, которому честь и держава с Безначальным Его Отцом и со Святым Духом всегда ныне и присно и во веки веков! Аминь.

С любовью,
рБ Дмитрий