Дайте мне сказать! Глава 12

Глава 12.

Следующим днём Мария смогла узнать реакцию своих родителей на её уход ночью из дома. Глаза Джулии были красными, лицо же Джима не выражало никаких эмоций, единственное, что он сказал, при встрече с Марией, это было - я потерял дочь. Больше он не произнес ни слова и ушёл на работу, а Мария так и стояла около двери,  смотрела в коридор, в который проникал дневной свет. Она глядела на чопорную мать, на голове которой был завязан чёрный платок, и которая была облачена в старое изношенное платье. Ей вспомнился ночной город, приют "ночная кошечка", в котором была она этой ночью вместе со Сьюзан, и ночные  улицы, по которым не сновали эти ужасные люди. Девушка поймала себя на мысли, что начинает ненавидеть окружающих, и ей стало страшно. Раньше она любила этот мир и... Нет, она любила картинку. Картинку, на которой  был изображен чудесный город, цветущие деревья, счастливые люди, но вот она оказалась на одной из его улиц, и красивая иллюзия исчезла. Это был серый город, с высохшими деревьями и с людьми, которые только пытаются быть вежливыми и терпимыми, но на самом деле они терпеть не могут тех, кто не подобен им. Так и её родной отец стал ненавидеть её. А мать? Она по-прежнему всхлипывает, стоя в дверях квартиры. Джулия не может понять, изменилась ли после ночи её дочь? Да, она изменилась. Теперь иллюзия уже полностью исчезла, и мираж больше не будет стоять перед её глазами. Теперь она знает всю правду Шейруйнга, всю правду Империи консерваторов. Но ей некуда податься. Единственное, что она сможет сделать, это взять за руку Сьюзан, вместе с ней прийти в приют и попросить у его хозяина одну из комнат. Этот странный человек поможет им, Мария не сомневалась. Она думала об этом тогда, когда стояла вместе со Сьюзан на пороге своего родного дома и глядела на мать. Впервые она посмотрела на неё не как на родственницу, а как на простую женщину, жительницу этого города. Была ли Джулия красивой? Нет, в ней не было ни капли красоты. Она не ухаживала за собой. Спутанные волосы, лицо, на котором нет макияжа, старое платье и ни капли интереса к самой себе. Даже Сьюзан красивее неё. Да, этот молодой человек, у которого страсть к переодеваниям, выглядит прелестнее её собственной матери. Но это же безумие! Ведь как такое возможно? Сьюзан  красивее Джулии. Это так, но тогда получается, что все те, кто считают Сьюзан уродским созданием, не могут признать истинны? Да эти люди ни на что не способны! И Мария сжала замёрзшую руку в кулак. Ей по-прежнему загораживала дорогу в квартиру всхлипывающую Джулия.               

- Обещай, дорогая, что больше никогда ты не выйдешь ночью из дома. Уж прости ты непутевого отца, его слова, особенно, когда он не следит за собственным языком. Ты, поклянись мне прямо сейчас! Взмолилась мать, а Мария уверенно произнесла - я не могу поклясться в том, чего не буду делать. Мама, милая  - проходила дочь в квартиру вместе со Сьюзан, она отодвинула Джулию в сторону и закрыла дверь - ты не видела жизнь этих людей! Они бедствуют, они нищенствуют. Их не берут на работу, им не дают нормально жить. А "ночная чистка"! Ты знаешь, что она только прикрывается порядочными делами, а на самом деле эти люди кровожадные убийцы, которые не жалеют никого? Мария говорила со жгучей болью в сердце, она надеялась, что её пламенные речи растрогают каменное сердце матери, и Джулия поверит ей. Но этого не произошло. Наоборот, женщина испугалась и схватилась руками за голову.               
- Милая, милая, Мария. Что ты говоришь, дорогая? Эти люди плохие, ночные жители - плохие, а "чистка" только следит за порядком в ночном городе, ведь ночные люди такие непредсказуемые, они могут и убить приличных граждан! Воскликнула  Джулия. Марию вывели из себя слова матери - да эти же самые приличные люди убивают кучу ни в чём невинных ночных жителей, да из-за них люди, чьи мнения отличаются от общественных, должны жить ночью и прятаться днём. Но мало того, ночью их стала преследовать "ночная чистка". Да эти люди сходят с ума, мама! И это нужно остановить!               
- Что ты говоришь, дочь! В ужасе вскрикнула Джулия и прижала руки к голове. Страх сковал её. Неужели её любимая Мария так изменилась? Наверное, на ночь она уже и не читает законы из священной Декларации, а думает о таких же плохих гражданах, как Сьюзан де Крайтчеср. Может быть, ночью повстречала Мария много подобных людей на своём пути.               
- Я говорю, что нужно прекращать безумство! Двое из моих новых друзей видели собственными глазами, как карета чопорного приближенного к императору остановилась у одного из местных борделей, и это при том, что он женат! И эти люди, грязные, напившиеся подобно свиньям, диктуют нам, жителям Империи, правила и прикрываются невинно Декларацией! Мама, открой глаза, ты-то сама веришь в то, что говорит император? С криком спросила Мария, разговор с матерью выводил её из себя. Нет, Джулия никогда не поймет того, что творится вокруг неё. Она не осознает, как мучаются ночные жители. И мучаются из-за каких-то глупых принципов! С детства этим людям говорят, что плохо, а что хорошо, что дозволено делать гражданам Империи Консерваторов, а что нет. Но некоторые хотят знать страшную правду, и вскоре они понимают в каком ужасном мире, они живут, и как тяжело здесь жить так, как пожелаешь. Здесь агрессивное общество,  тут ужасные нравы.               
- Доченька, милая, вчера я дала соседскому мальчишке пять монет, за то, чтобы он молчал в школе и не говорил о том, что слышал нашу вчерашнюю ссору. Ведь только представь, что будет, если вся школа узнает, что ты ходила по улице ночью!               
- О, мама! Ещё громче вскричала Мария, так чтобы из соседней квартиры можно было отчётливо услышать их разговор - я не только ходила ночью по улице, но и ещё побывала в приюте "ночная кошечка"  и познакомилась там с такими добрыми и честными людьми. Одна из них - карлица, которую не принимали на учёбу из-за её роста. Ещё одна девушка потеряла своего любимого мужчину совсем недавно, его застрелила "ночная чистка". Двое юношей из этой компании гомосексуалы и любят друг друга. Там ещё была Маргарет. Она  или он. Я не знаю, как ты относишься, дорогая мама –  произносила Мария, видя, что Джулия схватилась за сердце - к таким, как Сьюзан - посмотрела девушка на стоящую подле неё и молчавшую всё это долгое время Сьюзан.

-  Так вот возлюбленного Маргарет убила "ночная чистка", а ещё мы встретили нищего.…Хотела продолжить Мария свой рассказ, но Джулия перебила её.

- Прошу, Мария, прекрати! Взмолилась мать, но дочь и не думала слушать её. Она говорила, её голос возрастал и превращался в крик - так вот у этого нищего нет обеих ног! Их ему отрубила твоя честная и справедливая "ночная чистка"! Эти люди - убийцы, они убивают и калечат за несоблюдение написанных в книге строк! Ты веришь и императору, мама? Да, всё общество напоминает мне стаю диких обезумевших животных, которые подчиняются кровожадному вожаку. И ты, мама, и отец, вы будете подчиняться вожаку вечно, а я не хочу! Я не хочу следовать за вожаком и соблюдать Декларацию! Я не верю книгам в Империи! Они врут! И  все вокруг врут друг другу, что живут идеально! На самом деле все мы стоим в луже крови. Крови несчастных людей, и ты в ней тоже стоишь. Заметила Мария, она уже больше не кричала. Гнев, который накопился в ней во время её ночного путешествия, она излила на мать, и теперь девушка надеялась, что Джулия одумается и поймёт дочь, но это было не так. Мать лишь ощутила, что потеряла Марию, и теперь это не та милая и послушная девочка, которую она так любила раньше. Джулия убежала в спальню и плотно закрыла за собой дверь, она упала на кровать и расплакалась. Мария же ушла в свою комнату, за ней последовала Сьюзан. Она притворила за собой дверь и села подле девушки. Мария прикрыла руками лицо. Она думала, что заплачет, но ни единой слезинки не показалось на её глазах. Мария была разгневана. Ей хотелось бежать, что-то кардинально  изменить, но она не знала, как это сделать.               
 
- Нельзя так разговаривать с Джулией. Попыталась убедить Марию Сьюзан, девушка открыла лицо и внимательно посмотрела на свою собеседницу. Казалось, в сотый раз она убеждается, что её соседка по комнате безупречна.               

- Мама одна из тех, кто не понимает ничего. Абсолютно ничего, что происходит вокруг неё. Она не понимает, что одни люди приносят боль другим! Приносить боль -  это ужасно! Воскликнула Мария. И снова она не всхлипывала, не плакала. Она спокойно произнесла эту фразу.

- Но твоя мама не убивает людей, она лишь слепо верит. Как объяснить слепому человеку, что мир, который находится вокруг него на самом деле не прекрасный, а отвратительный? У меня, Мария, никогда не было матери, она скончалась при родах, я жила с грубым, неотесанным отцом, который гонял скот в полях, и с сестрой, которая боялась отца, и терпела его высказывания по поводу меня. Как только этот человек меня не оскорблял! Он часто говорил, что я не его сын, и что мать изменила ему с другим мужчиной, вот и померла она от стыда. Он не знал, что говорит, он был слеп, Мария. Сестра же, когда отец уходил в поля, успокаивала меня и разрешала, не смотря на запреты отца, примерять платья матери. Тогда я, будучи маленьким, напуганным до дрожи, мальчиком Фредом, была счастлива, когда преображалась в великолепную Сьюзан, я знала, что когда-то наступит решающий день и всё изменится. Он наступил, тогда мне было пятнадцать. Отец сильно оскорбил меня и затем ударил. Я собрала вещи матери в рюкзак, взяла немного еды и в дождь зашагала по полю, вышла на грязную, размытую из-за ливня дорогу и направилась навстречу своей мечте. Я исполнила её. И Сьюзан посмотрела на Марию. Девушка встретилась с ней взглядом. Всё же у Сьюзан были великолепные зелёные и притягивающие взгляды миллионов глаза. 

Мария грустно улыбнулась, спросила - вы считаете, что мне лучше уйти из дому?               

Сьюзан со страхом поглядела на девушку и быстро стала отрицать её слова - нет, вовсе не так. Ты не совсем меня правильно поняла. Уже  мягче произнесла она, и её речь напомнила Марии урчание кошки.               

- Я хотела сказать, что иногда родители слепы. Они не могут понять своих детей или же дети слепы и не могут понять своих родителей. Мой отец ослеп давно и не мог понять меня, те чувства, которые я испытывала. Мне же на протяжении всего моего детства хотелось увидеть свою мать, прижаться к ней, а потом убежать вместе с ней и моей сестрой так далеко, чтобы нас никогда больше не обнаружил жестокий отец. Признавалась Сьюзан, вспоминая своё ужасное детство. Несмотря на трудности, ставшие на её пути, она смогла преодолеть их.               
- Вы как всегда правды, Сьюзан. Уверенно произнесла Мария.               
- Это только тебе решать, Мария, права я или нет. Я же просто говорю то, что хочу сказать. Объясняла она.               
- И всё же, вы, безусловно, правы. И Мария, встав с постели, принялась собирать учебники. Она положила их в сумку и, повесив ту на плечо, попрощавшись со Сьюзан и попросив её, чтобы она никуда не уходила, так как Марии казалось, что Сьюзан непременно готова куда-то исчезнуть, девушка вышла из квартиры и пошла по направлению к школе. Там же её ждали новые неприятности.               

Один учитель, встретив опаздывающую Марию на урок, остановил девушку и долго читал ей лекцию о том, что если рядом с ней, буквально в одной комнате, проживает Сьюзан де Крайтчеср, то это не повод отчаиваться. В результате, еле отделавшись от надоедливого учителя, Мария опоздала на пятнадцать минут на занятие, и ещё один учитель, теперь уже тот, который вёл урок, стал отчитывать девушку перед всем классом. Он также упомянул, что Мария выглядит не выспавшийся и, что в таком состояние непозволительно являться на урок. Девушке же пришлось согласиться со всеми его наставлениями. Потом, после нескольких уроков, была длинная перемена,  и Мария, прогуливаясь по школе, вдруг услышала за своей спиной громкий язвительный голос соседского мальчишки.
 
- Эй, ночная жительница, и не думай строить планов, как сжечь священную Декларацию! Прокричал, на взгляд Марии не очень обидные слова, он девушке вслед.
 
- Не мог придумать что-нибудь поинтереснее. Шикнула на него Мария. Тот же, видимо обидевшись на замечание, пронесся с новостью, о которой его просила не рассказывать Джулия, по всей школе. Тогда на Марию стали с удивлением смотреть не только учителя, но и её одноклассники. А один из них, известный на всю школу хулиган и двоечник, открыто заявил - была законопослушной, стала предательницей, и как теперь ей жить? Последние десять минут Мария быстро шла до нужного кабинета, пытаясь не смотреть в лица проходящих мимо неё людей. Она действительно не понимала, почему все так к ней стали негативно относиться? Или же все сошли с ума, ведь нельзя так кричать и публично унижать её из-за несоблюдения великих законов Декларации? Ведь она не сделала ничего плохого. Просто гуляла вместе со Сьюзан ночью. Но таких, как Сьюзан, вот кого, ненавидели все эти чопорные граждане города. Марии стало противно. Ей захотелось убежать из школы и больше никогда не возвращаться туда. Но, увы, ещё год, целый год, она должна была обучаться в этом заведении.               
Мария ускорила шаг. Она быстрым движением отцепила от себя руку смеющегося над ней парня и вбежала в класс. Там она встретилась со своими одноклассниками, и она отчетливо видела, как на них подействовала услышанная новость. Некоторые шептались, кто-то с любопытством и недоверием смотрел на неё, словно хотел спросить, было ли услышанное им правдой. Кто-то хмуро, исподлобья, поглядывал на девушку.  Мария же, попытавшись не замечать реакции класса, села за свою парту, подле Люси, но лучшая подруга девушки, увидев её рядом с собой, поёжилась и, в ужасе перекрестившись, словно увидела чёрта подле себя, быстро собрав учебники, села за последнюю парту. В классе ещё пока не было учителя, и один из осмелевших ребят, Никола, вечно сидящий за Марией, ткнул в её спину карандашом, девушка повернулась в его сторону и услышала грубый голос Николы, человека любящего похвастаться своей силой, он сурово произнёс - берегись. И Мария, поморщившись, отвернулась от него. Потом же ей показалось, что она не так поняла Николу, и он сказал «береги себя». Девушка хотела переспросить юношу, но в класс вошла учительница, та самая с которой недавно поспорила Мария. Учительница, окинув учеников взглядом, заметив на своём месте Марию, положила учебники на стол и приблизилась к девушке, она жестом попросила её встать. Женщина, напоминающая собой высохшую ветку дерева, поправила очки и, прокашлявшись, тяжело вздохнула - ты была хорошим человеком, Мария, как же ты изменилась.               

- Я не менялась, миссис...               
- Тсс - перебила её женщина, она стала шагать подле доски из стороны в сторону, не давая при этом разрешения Марии сесть - я хочу, чтобы ты услышала меня, ты должна забыть обо всех тех ужасах ночи, которых тебя заставила увидеть Сьюзан де Крайтчеср. Печальным голосом произносила учительница, и одноклассники Марии зашептались, такое стечение обстоятельств им видимо не приходило в голову, хотя оно не пришло до этого времени в голову и Марии. До этого, она, вынужденная тридцать минут перемены слушать злые языки всех тех ребят, которым она помогала с уроками и которым объясняла непонятные темы, теперь не знала, как ей поступить. Женщина говорила неправду, но это была ложь во благо спасения. Ведь девушка отлично понимала, что если она не согласится с учительницей, то её могут и выгнать из школы, как нарушительницу дисциплины.               
- Так что не бойся, Мария, мы всегда будем на твоей стороне, а Сьюзан… Она понесёт уголовное наказание, за то, что силой вытащила тебя из дома. Она будет жестоко наказана. Повторила учительница, уже представляющая Сьюзан де Крайтчеср в тюрьме. Мария ужаснулась, нет, она сделает всё, что угодно, чтобы не засадить свою подругу за решётку. Она не будет чувствовать себя предательницей. Чёртовы законы Империи! Ведь учительница прекрасно знает, что Марию никто силой не мог вытащить из дома, в квартире находились ещё и родители, значит, она подстроила эту сцену нарочно, чтобы обвинить Сьюзан и спасти лучшую ученицу школы. Нет, Мария скажет правду и пусть от этой правды пострадает она сама.               
- Это ложь! Вскричала вдруг девушка и её собеседница вопросительно поглядела на неё.               
- Что ложь? Пыталась сыграть женщина свою роль натуральнее, чем она могла.               

- Вы обвиняете Сьюзан де Крайтчеср, но она ни в чём не виновна. Я сама, по собственному желанию - особенно выделила эти слова Мария - сбежала из дома.               
В классе повисло напряжённое молчание. Все переглядывались и беспомощно смотрели на своих соседей по парте. Никто не мог поверить в случившееся. Даже сама учительница была растеряна и не сразу смогла прийти в себя, но через несколько мучительных минут, она дрожащим голосом произнесла - садись, Мария. … Давайте, ребята, лучше начнём урок. Переходила на более спокойную тему для разговора учительница, но как  посчитала Марии слово "ребята" было обращено к двум рядам парт, за которыми сидели все ученики. В третьем же ряду парт, за одной из которых сидела Мария, теперь, кроме самой девушки, никого не было. Даже Никола, сидевший до этого за девушкой, пересел на второй ряд. Учительница во время урока ни разу не посмотрела в сторону Марии, хотя девушка тянула руку, чтобы ответить на заданные по теме урока вопросы. И только тогда она остро ощутила, что становится изгоем в своей родной школе.               
На следующей перемене её вызвали к директору. Директором  школы была строгая и властная женщина, вечно собирающая чёрные волосы в пучок и одевающаяся каждый день одинаково. Она носила узкую юбку-карандаш и блузку, закрывающую её худую жилистую шею. Сама собой она напоминала Марии недовольную чем-то утку, впрочем, раньше она всегда отгоняла от себя такие плохие мысли и ругала одноклассников, которые вслух так называли директора. Теперь же все ругали и обзывали Марию.
Девушка ясно представляла, что будет ей говорить директор, она попытается убедить её ещё один раз, что Сьюзан виновна, будет давить на то, чтобы Мария не расстраивала родителей. Мария колебалась, стоя у дверей кабинета директора. Ей нужно было сейчас принять решение. Девушка представила себе лицо расстроенной матери, плачущей из-за того, что Марию прогнали из школы, отца, пытающегося выломать дверь в комнату дочери, в которой заперлась несчастная Сьюзан. Мария снова вспомнила о Сьюзан. Предать человека для того, чтобы сохранить хорошие отношения в семье? Наверное, так поступали многие, но хоть кто-нибудь из них задумывался о том, что будет с тем человеком, которого они предали? Мария представила будущее Сьюзан. Картина отчетливо рисовалась в её богатом воображение: Сьюзан арестовывают, она не смотрит ни на отца, ни на мать Марии, а смотрит девушке в глаза, и её взгляд выражает такое смятение, такое непонимание того, что происходит вокруг. Как только её уводят, отец выкидывает все вещи, которые были так дороги  Сьюзан, мать что-то ворчит под нос, ведь некоторые из них она могла бы носить сама, к примеру, украшения, а одежду можно было и продать. Мария же ложится спать в гостиной, ибо она не может находиться больше в своей комнате, ведь будучи там девушка сразу вспомнила Сьюзан, сидящую на постели, прохаживающуюся от одной стены к другой. Тем временем саму Сьюзан приводят в тюрьму Шейруйнга. Её сажают в ледяную камеру к какому-то убийце, возможно даже серийному, а может быть и к борцу по боксу, который умышленно убил своего противника, и этот человек начинает издеваться над ней, оскорблять, унижать и часто поднимать на неё руку. Охранник не приходит на мольбы Сьюзан о помощи, он не считает и не признаёт её человеком, наоборот, ему интересно, сколько продержится она в таких условиях. И вот несчастная Сьюзан, конечно уже без парика, без красивого макияжа, в ободранном платье, едва прикрывающем её колени, сидит на холодной скамье и, свернувшись в клубочек, бредит. Ей кажется, что она в Мире цветов. Тем временем её сосед по камере наносит Сьюзан очередной удар, и тут она падает на пол и из её разбитого виска струится кровь. Сьюзан уже не прекрасна, она превратилась в отвратительного, больного человека, она потеряла и веру, и надежду на счастливое будущее.               
И всё это может случиться из-за неё, из-за Марии Крейл. Девушка вздрогнула от пронзающего её холода и сжала руку в кулак. Не бывать этому. Эти люди сами говорили, что врать не хорошо. И она скажет правду, и никто не посмеет глумиться над Сьюзан де Крайтчеср.                Мария открыла дверь и вошла в кабинет. Она тотчас поздоровалась с директором:
 
- Здравствуйте, миссис Лекренз.               
 
- Здравствуйте, мисс Крейл. Смотря прямо девушки в глаза, произнесла стоящая подле массивного дубового письменного стола миссис Лекренз.               

- Сегодня по школе разнеслась ужасная весть. Добавила опечаленно она, а Мария поглядела на тень, падающую на пол от этой серьёзной женщины. Тень была чёрная и неприятная, она напоминала собой сгусток вечной тьмы, который часто используют злые маги в кино, когда хотят уничтожить главного героя. Миссис Лекренз была тем самым сгустком тьмы.               

- Вы же, я надеюсь, знаете, о чём я говорю? Вдруг спросила она Марию, девушка кивнула головой, она уже готовилась услышать жалостливые слова директора, который понимает всю сложившуюся ситуацию и желает посадить Сьюзан за решётку.               
Вскоре миссис Лекренз упомянула и о том, как ей жалко несчастную Марию, и девушка, решив сразу же всё прояснить, сказала - вы вовсе не так всё поняли. Меня не зачем жалеть. Сьюзан здесь вообще не при чём. Да, она моя подруга, и я просто этой ночью хотела погулять с ней по городу, я правда ничего не понимаю, зачем вам знать подробности моей личной жизни? Вдруг спросила и сама не знавшая этого Мария. Действительно. Да, она гуляла ночью, но это её дело: гуляет она или нет. Это она решает, кем хочет быть. Это её дело, с кем ей дружить. Остальные могут ей только советовать, но уж точно не приказывать, как нужно жить, чтобы всё было хорошо.               
- Ах, вот как вы заговорили! Сразу же злобно сказала миссис Лекренз, и теперь Мария точно убедилась, что все фразы, которые эта женщина произносила раньше, на самом деле были пропитаны ложью, и все они требовались лишь для того, чтобы Мария признала себя "хорошей девочкой".               
- Я сказала правду. И я не вижу в правде ничего плохого.               

- А вы знаете, что за такие поступки выгоняют из школы? Вы знаете, да вы прекрасно знаете, что нельзя даже заговаривать с ночными жителями!  С этими "странными существами"!               
- Во-первых – теперь уже не сдерживала  своих эмоций девушка, ныне она не сомневалась, что её прогонят из школы, поэтому решила и этой женщине сказать то, что на самом деле думает - ночные жители не существа, а люди. Они - люди, которым такие как вы портят жизнь. Они могут мыслить и мыслят верно, они хотят мира и спокойствия, и чтобы все были счастливы, а тогда нужно учитывать мнение каждого из жителей Империи и мнение этих людей тоже. А знаете ещё что?  Ни один урок в вашей школе, миссис Лекренз, ни один учебный год не принёс мне столько знаний и умных мыслей, сколько я получила  этой ночью, услышав страшную правду!               

- Не смейте! Завизжала женщина.
 
- Вы стали другой - в страхе добавила она, а Мария кивнула головой - да, я сама знаю, что изменилась и не знаю в какую сторону, но я знаю одно, что я уже никогда не стану такой, как прежде.               

Директор закрыла лицо рукой, словно пытаясь показать презрение к своей ученице - уходите, с этих пор вы не учитесь в стенах этой школы.               

Мария молча покинула кабинет миссис Лекренз.               
Девушка зашла в подъезд. Она долго не решалась позвонить в дверь своей квартиры. Мария знала, какой скандал её ожидает, но ещё больше она боялась за Сьюзан, ведь родители  именно её во всём обвинят. А Сьюзан была ни в чём не виновата, наоборот, она помогла Марии осмыслить эту суровую жизнь, и ей девушка была поистине благодарна.               

Но вот раздался в квартире семьи Крейл надрывистый звонок, и дверь распахнула встревоженная Джулия. По ней было видно, что она ещё пока не знает о случившемся и продолжает переживать из-за того, что кто-то ещё, помимо мальчишки, которому она дала деньги, мог услышать их вчерашнюю перепалку. Заметив, как изменилась в лице Мария, и как с опаской смотрит  она на неё, Джулия испуганно оглядела с головы до ног свою дочь, а потом, пропустив Марию в квартиру и закрыв за ней дверь, попыталась спокойным тоном, не выдавая своего волнения, спросить, всё ли в порядке в школе у девушки.               
 
- Не переживай, мама - попыталась как можно увереннее произнести Мария, она сконфужено добавила - меня выгнали из школы.               

Выражение на лице Джулии сменилось несколько раз. Сначала мать была в шоке от услышанного, затем же на её лице проявилось недоверие, потом непонимание и надежда на то, что Мария обманывает её, как это бывало в первом или во втором классе. Тогда дочь, чтобы увеличить радость родителей от услышанной ими новости, сначала говорила, что получила плохую оценку, а затем, смеясь и замечая, как недоверчиво смотрят на неё Джим и Джулия, произносила, что пошутила и получила "отлично". Мария всегда получала «отлично».
Джулия верила, что сейчас произошло какое-то недоразумение, которое срочно нужно было исправить, но для начала мать хотела определиться, не врёт ли сейчас Мария и она переспросила дрожащим голосом - как? Больше она ничего не могла сказать.               
- Очень просто. Попыталась бодрее произнести Мария, хотя её сердце в это время разрывалось на части, она готова была расплакаться от царившей в этой стране несправедливости, девушка добавила -  меня выкинули вон, как какую-то зараженную бешенством кошку.

- Но, почему? Неужто, кто-то узнал, что... Джулия схватилась за голову, она не могла поверить в исход своих мыслей, ибо она подумала об ужасной вещи. Значит, мальчишка из соседней квартиры проболтался, а может быть это был и не он, а кто-то другой, возможно дети соседей сверху. Наверное, и они слышали их перепалку. Как же это всё ужасно! Как она будет смотреть в лицо окружающим, ведь теперь все узнают о позоре в их семье, да и что делать с Марией? Ведь всё это произошло только по её вине. Интересно, дочь понимает, что она виновата перед всей школой, перед императором и наконец, перед законами великой и священной Декларацией?               
 Мария же тем временем видела, как дверь её комнаты приоткрылась и из неё робко выглядывает Сьюзан. Она придерживает пряди пушистых, каштановых "волос" и с изумлением глядит на девушку, но Сьюзан в отличие от Марии молчала, ибо не хотела приковывать к себе внимание раздражённой Джулии. Та же дрожала от негодования и от страха за будущее, она прошептала - а, как же дальше, Машенька? Машенька, милая, как дальше-то мы будем жить? Джулия поглядела на дочь, словно она знала ответа. Мать спрашивала Марию, удерживая её за руки, Джулия видела, как от слов её корчится в отвращении лицо девушки. Казалось, что она ненавидит весь этот мир, но Джулия ошибалась, Мария лишь ненавидела законы, установленные в нём.               
 - А я не знаю, мама. Если меня примут в другую школу, то в ней буду учиться, но при этом знай, что я также буду посещать и ночные улицы города, буду встречаться со своими новыми друзьями. Произнесла уверенно дочь и от этих слов, всегда такая смиренная, покорная, тихая Джулия пришла в ярость, она обернулась в сторону вышедшей из своего укрытия Сьюзан и, указав в её сторону рукой, она в истерики прокричала - во всём виновата ты!               
Затем же, Джулия, не видя никаких изменений на лице у Сьюзан после её слов, закричала вновь  - ты, ты во всём виновата! Из-за тебя моя дочь меняется! Ты, ты во всём виновата! Кричала уже, не в силах подавить истерику, не в себе от ярости, мать Марии. Её лицо покраснело, а глаза налились кровью, она почувствовала, как кто-то хватает её за руку и заметила подле себя дочь, которая преградила уже захотевшей приблизиться к Сьюзан матери дорогу - она ни в чём не виновата. Это был мой выбор. Директор предлагала переложить всю вину на Сьюзан, словно это она меня вытащила насильно из дома...               
 - И...? Перебила в надежде дочь мать.               
- Я сказала правду. Произнесла гордо Мария, она видела, как искривляется в недоумение до этого такое прекрасное и чистое лицо Джулии, как она изумлённо произносит - почему?               
- Мама, Сьюзан бы грозила бы тюрьма. Обычно за подобные выходки дают пять или шесть лет. Но Сьюзан бы, учитывая то, что она одна из беженцев, я уверена дали бы десять, а то и пятнадцать лет. Она бы не выжила за решёткой.  Я слышала о тюремных ужасах, о том, как издеваются там над слабыми, пытаясь доказать свою силу. Я сказала правду и не вижу в этом ничего дурного. Произносила Мария, с отвращением глядя на мать. Она явно не могла понять, как можно было в подобном случае сказать правду. Её, до этого уложенные в пучок волосы, растрепались и теперь спадали на разгорячённое лицо Джулии, придавая ей ещё большей злости во взгляде. Она напомнила Марии хищницу, готовую наброситься на жертву. Её губы перекосились от ненависти, а зубы постукивали в истерике. Руки Джулии дрожали. Она напоминала сейчас  злого чудовища из сказки, которую обычно читают детям на ночь.               
- Пойду звонить директору, от тебя всё равно никакого толку. Вроде уже взрослый человек, а делаешь такие опрометчивые поступки. Но ничего, я всё улажу, не хватало ещё, чтобы об этом узнал отец. Ух, как он разозлиться! И Джулия уже потянулась к городскому телефону, который стоял на нише в коридоре, как Мария уверенно сказала - можешь звонить, договариваться, но я своего мнения не изменю. Тогда руки Джулии затряслись, она схватила телефонную трубку и убежала в спальню. Мария же впервые за время ссоры повернулась в сторону Сьюзан. Она с былым изумлением продолжала смотреть на неё, а потом открыла дверь комнаты девушки и прошла к старой раскладушке. Мария вошла вовнутрь помещения и заперла за собой дверь, она попыталась более ласково обратиться ко Сьюзан. Девушка бодро произнесла, приближаясь к своей подруге - не бойтесь, Сьюзан, и не переживайте.               

- А я и не боюсь - уверенно сказала Сьюзан и поправила локон парика, а потом, присев вместе с Марией на кровать девушки, протяжно всхлипнула, и Мария с интересом поглядела на неё. Сьюзан не отвернулась в сторону, она с благодарностью посмотрела на девушку, а потом крепко обняла её, и только затем, почувствовав неловкость, она искренне произнесла - огромное спасибо, вам, Мария. Вы очень добрый человек.               
Мария, ещё чувствуя на своём плече горячую руку обнимающей её Сьюзан, подумав, произнесла - я тогда хотела сказать по-другому, так, чтобы было выгодно моим родственникам, но потом подумала о том, как было бы честно поступить. И сказала правду, директор была так взбешена, и учительница, а весь класс отвернулся от меня, словно я какая-то предательница.               

- Милая Мария, ты не предательница, ты защитница. Я не хуже тебя знаю, что делают... эм... с такими как я в тюрьмах Шейруйнга. Я бы умерла через неделю, а может быть и раньше, проведя дни за решёткой. Ты спасла мне жизнь, Мария, проси меня о чём хочешь, я выполню любую твою просьбу. Искренне говорила Сьюзан, преданно смотря на Марию, девушка же сама готова была расплакаться, она представляла ещё и предстоящую ссору с отцом, который через несколько часов придёт с работы, и знала, что беды не избежать.               


- Знаете, Сьюзан - смущённо произнесла Мария - это конечно потом, не сейчас, но я хотела бы вас попросить, чтобы вы сделали мне такой же красивый макияж, как у вас, Сьюзан. Вы выглядите просто восхитительно.               

- Спасибо, Мария. Но теперь я думаю о том, что ждёт тебя. Ты спасла меня, но какая судьба ожидает тебя? Твои родители ненавидят меня, и сказать по правде, я боюсь их. Особенно твоего отца. Сказала Сьюзан.               

Мария хотела прижаться к груди своей соседки по комнате и расплакаться, но потом поняла, что Сьюзан это не доставит никакого удовольствия, и девушка печально вздохнула - вы в этом тоже правы. Что делать дальше я и сама не знаю. Но я вам обещаю, я никогда не признаю вас виновной, Сьюзан, ибо я никогда не говорю лжи.               
Мария и Сьюзан дожидались Джима. Он должен был прийти к семи часам вечера, но в этот раз задержался, и целый час его не было дома. Может быть, на городских шоссе были пробки, хотя обычно к вечеру в центре Шейруйнга дороги были пусты, и из одного конца столицы Империи в другой можно было добраться за двадцать или тридцать минут. Почему Джима не было ещё дома, не знал никто.               
Но вот прошёл ещё один час, и кто-то с силой постучал в дверь. Джулия подбежала к ней и посмотрела в глазок - на пороге стоял Джим. У него было недовольное лицо, а глаза нервно перебегали с дверного косяка на лестницу, ведущую на пролёт между этажами.               
Отец Марии ввалился в квартиру и захлопнул за собой дверь. Джулия, поглядев на свирепого мужа, испуганно произнесла - что-то произошло?               

- Да - угрюмо произнёс Джим - одно из оборудований на заводе сломалось. Оно, чёрт возьми, дорогое, Джулия, очень даже! А без него работа остановилась! Просто заморозилась! Деньги конечно можно собрать, но чтобы его починить, нужны определённые запчасти, а их не бывает в Империи, раньше поставщиком была Страна Согласия, но где она сейчас? На дне морском с китами плавает! Что теперь делать, никто из нас не знает -  под "нас" Джим имел в виду весь рабочий, дружный и сплочённый коллектив завода.               
- Что ж делать теперь? Схватилась за голову Джулия. Джима всегда выводило из себя то, как жена всё происходящие воспринимала с такой печалью, что казалось, она больше притворяется перед самим Джимом, чем искренне так сильно переживает. Из даже самых маленьких проблем она могла раздувать всемирные катастрофы. И Джим, сам прекрасно понимавший, что им сулят беды, тяжело вздохнул - есть у меня ещё одна надежда. Один мастер. Я раньше был знаком с ним, если он поможет, то я награжу его деньгами, большими деньгами, ибо этот завод, это ж жизнь моя, Джулия! Ох, будем мы на завтра надеяться и верить, что всё наладиться. От завтра всё зависит - доносились слова отца девушки из прихожей. Мария и Сьюзан сидели в предчувствие новой ссоры. Девушка уже несколькими часами ранее заперла дверь в свою комнату, зная, что отец захочет видеть и её и её соседку по комнате. А Сьюзан, что будет с ней? Ведь отец очень сильный и грубый человек...               
 
- А что ты такая грустная? Только не говори, что из-за завода. Я видел, какой ты была опечаленной, когда встречала меня. Скажи, что случилось. Попросил Джим жену, а та печально вздохнула и, прижимаясь к могучему телу мужа, стала, всхлипывая, рассказывать о произошедшем. Через несколько минут, когда рассказ Джулии был закончен, Джим отстранил её от себя.               

- Я не могу в это поверить! Взревел он - я не могу даже подумать о подобном! Ты говоришь, что звонила директору, и что, никак не удалось договориться?               

- Нужно только согласие Марии, наши согласия не принимаются. Нужна её подпись на определенном документе. Разъяснила жена.               

- Подпись - хмуро сказал отец, ставя ботинки в недавно купленную Джулией галошницу, он прошипел - подпись, подпись, да я её сам бы с удовольствием поставил! Но почему нельзя? Если у моей дочери с рассудком плохо, отчего же мне не поставить подпись? Ведь какая школа! Там обучаются самые приличные, воспитанные дети нашего округа! Ведь в эту школу ещё не так легко попасть! А Мария? Мария совсем позабыла об учёбе! Но ещё хуже, что она позабыла о нравственности! Кричал отец, он направлялся к комнате дочери, остановившись у двери, он схватился ту за ручку и с силой дёрнул её, но та не подалась. Тогда Джим застучал по двери кулаком, пытаясь заговорить с Марией, он безуспешно призывал её одуматься, надеясь, что она ответить ему, а потом, бросив это бесполезное занятие, отец девушки, уже с раскрасневшимся от гнева лицом крикнул, обратился ко Сьюзан - чертовка! Во всём эта приезжая чертовка виновата! Хотя, почему виновата? Нет, виноват! Слышишь, ты? Выметайся из этого дома! Убирайся к своим же чертям, но не впутывай в это мою Марию, моего маленького чистого ангелочка!               
Вдруг из-за двери послышался уверенный голос дочери Джима. Мария встала с постели и, протерев с лица слёзы, злобно крикнула в сторону отца - позволь мне самой решать, кем мне быть. И я не твоя Мария, я живу так, как я хочу, извини отец, но ты никак не можешь повлиять на это!               

Наступило внезапное молчание, а потом Джим снова принялся барабанить в дверь, он ревел, подобно разъярённому быку, он шипел, подобно ядовитой кобре, он  пытался выломать дверь, но у него не получалось.               
- Сьюзан с тобой? Вскричал он, обращаясь к дочери.               

- Да. Ответила за Марию, которая уже готова была соврать, Сьюзан. Она, поправив элегантное кольцо на правой руке, подошла к двери, Джим отчётливо слышал стук от её каблуков и от этого он приходил ещё больше в бешенство.               

- Я здесь, Джим, говорите всё, что хотели мне сказать. Только напоминаю сразу, что это также и мой дом, я имею право здесь жить. Добавила она.               

- Тогда я сделаю твою жизнь самой ужасной! Выкрикнул он охрипшим голосом и стал снова барабанить в дверь.               
- Не угрожайте мне, вы ничего мне не сможете сделать. Говорила Сьюзан и Мария, застыв, сидя на кровати, с интересом смотрела на неё. Сейчас она выглядела смелой и даже отважной, но было ли то игрой или же Сьюзан на самом деле чувствовала себя уверенно? Нет, конечно, она боялась Джима, да разве и можно не бояться этого чудовища, но в отличие от безропотной Марии она не молчала, а пыталась ответить Джиму.               
- Я! Вскричал Джим - да я выселю тебя отсюда, паршивец! Я уничтожу тебя! Это ты, ты виноват в том, что я отныне не могу понять свою собственную дочь!               

- Нет - вдруг выкрикнула с кровати Марии и приблизилась к двери, она осторожно повернула ключ в замке, так, чтобы этого не услышал её отец, девушка заметила, как в страхе смотрит на неё Сьюзан и прячется в щель между старым шкафом и дверью, которую приоткрыла Мария. Она с вызовом взглянула на отца. Девушка снова убедилась, как меняется в гневе этот человек. Как становится он другим. Это был уже не её любимый папочка, гуляющий с маленькой Марией по парку. Не тот, что качал её на качелях и покупал ей в магазине мороженое. Сейчас перед ней стоял огромный зверь с могучими руками, с красными налитыми кровью зрачками и потным лицом, с расстёгнутой на пару пуговиц рубашкой и с отвратительной длинной бородой.               
- Это не Сьюзан виновата, это ты виноват в том, что не понимаешь меня. Ты не можешь принять новую меня, меня, не подчиняющуюся твоим законам, меня другую. Ты  не можешь принять Сьюзан, потому что ты подчиняешься суждениям людей вокруг себя. Ты не хочешь подумать о тех, которые мучаются от мнения подобных тебе людей, ты не можешь понять ночи отец, ибо ты привык жить днём! В слезах признавалась дочь оторопевшему Джиму. Она тоже изменилась, и уже не была маленькой Машенькой, засыпающей под чтение им книги. Она стала другой, и в ней, до этого такой спокойной и тихой, проснулся совершенно иной человек. Человек сильный и могучий, человек, который пытался противостоять давно сложившемуся мнению. Таких как она было много, но все они в скором времени погибали. Их ждала нищета, а потом смерть. И Джим не хотел, чтобы эти два ужасных явления поджидали его семью, он хотел снова сделать Марию покорной и никому не перечащей. Отец попытался схватить дочь за руку, но девушка с силой хлопнула дверью и закрыла её снова на ключ. Она взглянула на стоящую и дрожащую подле неё Сьюзан, которая беспомощно прижималась телом к дубовому шкафу, словно тот мог защитить её. Из-за двери донесся голос.
 
- Мария, открой, я не буду кричать на тебя, я хочу сказать пару слов той твари, что испортила тебя! Ревел уже в отчаяние отец, на что дочь строго ответила, испытывая прилив новых сил - Сьюзан де Крайтчеср не тварь и не бездушное существо, она такой же человек, что и мы с тобой, и я не позволю её засадить за решётку. Слышишь, отец? Можете с мамой даже не просить меня. Я не хочу врать, и я не хочу, чтобы из-за меня страдали другие!               

- Эта тварь должна страдать. Через некоторое время произнёс Джим и схватился за сердце, потом он вытер пот со лба и отошёл на несколько шагов от двери, он неразборчиво прошипел что-то сквозь зубы и отправился в спальню, где на краю кровати в полной тишине, обмотанная старым пледом сидела Джулия. В руках она держала телефонную трубку. Джим вошёл в спальню и плотно закрыл за собой дверь. Он видел, как всхлипывает Джулия, теперь к её старым печалям прибавилась новая. Джим сел подле неё, он силой прижал жену к себе и обнял её.               
- Что теперь делать? Как теперь-то жить, если дочь родная не слушает собственных родителей? Продолжала горевать Джулия. На что Джим ей сурово ответил - хватит плакать. Он резко отстранил от себя жену и повернулся в другую сторону - я-то знаю, что делать.               
- И что? Поглядела внимательно на мужа Джулия, в её глазах заиграли нотки надежды, и тогда Джим вывел жену на просторный балкон, на котором, одиноко греясь в лучах заходящего вечернего солнца, стояла на подоконнике герань в горшке. Джим намерено прикрыл за собой дверь и, отворив окно застекленного балкона, достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Он закурил и, не поворачиваясь к жене, словно он разговаривал с одной из сидящих подле подъезда на лавочке пожилых женщин, произнёс - я знаю многих людей, Джулия. У меня много различных знакомств, и, знаешь, у меня в телефоне забито много имён полезных людей. Все они мне хорошие друзья и знакомые, и сейчас я припомнил Джона Баттона, моего школьного друга, помнишь его? Обратился он к заплаканной жене, не глядя на неё.               

- Припоминаю такого. Он ещё два раза сидел в тюрьме за мошенничество, и у него шрам на левой руке. Неприятнейший тип. Заключила из своих воспоминаний Джулия, продолжая всхлипывать. Она высморкалась в носовой платок и, убрав его в карман длинной серой юбки, с интересом посмотрела на мужа - в его глазах полыхал огонь надежды.               
- Мы с ним учились в параллельных классах. Джон уже в пятом классе играл в карты с мальчишками на деньги и выигрывал, обманывая их всех. Мы встречались много раз, и в последний он как раз вышел из тюрьмы, и я помог ему с работой, он тогда рассказал мне, что последний его срок связан с подделыванием подписей. На этом, кстати, он заработал немало денег. Восхищенно добавил муж.               

- Заработал плохим путём, Джим. И я вообще не понимаю, как этот человек может нам сейчас помочь! С упрёком вскрикнула Джулия и снова заплакала. Джим поглядел на глупую и абсолютно ничего не понимавшую жену - тише, Джулия. Сейчас, если ты так всё не понимаешь, я тебе объясню свой план - уже шёпотом говорил Джим, он настежь открыл окно. Слышалось, как на улице кричат дети и лают собаки, как шепчутся на лавочке пожилые женщины, и как чирикают на ветках деревьев птицы. Джим надеялся, что эти звуки перекроют его речь, и ту не будет слышно в комнате Марии.
 
- Послушай, ведь для того, чтобы признать эту чёртову Сьюзан виновной, нам нужна всего лишь подпись нашей несмышлёной дочери. Конечно, мы не можем уговорить  её это сделать, ведь она, глупенькая, борется за справедливость, которой и в помине не может быть. Она не понимает, что произойдёт с ней, и какие слухи поползут о нашей семье, о великом создатели известнейших консервов Джиме Крейле, и как много денег я могу из-за неё потерять. Но мы можем нанять человека, который поставит в документе подпись вместо Марии.               
- Но, Джим, ведь это незаконно. Прошептала испугано Джулия.               

- Да, это так и есть. Но ведь мы можем всё сделать незаметно. Подкупим директора и учителей, чтобы они молчали, и Джон поставит подпись. Правда, когда документ увезут из школы на проверку на подлинность его, уже никого не удастся подкупить. Схожесть подписи в документе с подписью нашей дочери будут проверять опытные люди, по много раз. Но ведь Джон безупречен!  Я уверен, что никто не заподозрит подделки подписи и Сьюзан арестуют. Рассуждал Джим.               
- А если это всё раскроется? Нас же арестуют, Джим! Прошептала взволновано Джулия.               
- Сейчас полиции и без того есть чем заняться. Кражи, воровство и неурядицы после конца Мира цветов только усилились, и в стране неспокойно, так что если кто-то даже и доложит на нас, то они не обратят на это никакого внимания. Им и так дел хватает, при том, если учитывать всю информацию, связанную со Сьюзан, то это она нарушитель Декларации, и хоть за ношение мужчиной женской одежды и не сажают в тюрьмы, но относятся скептически. Даже очень скептически. Так что не волнуйся, Джулия, всё будет отлично. Мне осталось только сделать один телефонный звонок, и завтра, может быть, послезавтра всё решится. Уверенно говорил Джим, а Джулия, прижавшись к своему спасителю, радостно прошептала - уж поскорее, милый, а то моё сердце разрывается на части, когда я слышу, что о нашей семье судачат во дворе. Мы ведь всегда были образцом хорошей и идеальной семьи в нашем доме, а что же сейчас? О нас говорят сплошные гадости.               

- Не волнуйся, Джулия, скоро всё уладится, вот увидишь. И на этих словах, Джим, затушив сигарету, ушёл с балкона и, достав из кармана мобильный телефон, вышел на улицу и там, прогуливаясь около дома, стал договариваться с Джоном о встречи.               
Сьюзан и Мария по-прежнему сидели в комнате девушки и боялись из неё выходить. Но зря они не делали этого. Если бы они вышли, то смогли бы понять, какой заговор готовится против них.               
Яркий свет уходящего солнца проникал сквозь занавеску в комнату, и последние его лучи освещали неудобную раскладушку Сьюзан и мягкую кровать Марии, они пытались придать особой выразительности старому письменному столу и учебникам, лежащим на нём. Цветы, стоящие на широком подоконнике, тянулись к солнечным лучам.  Через приоткрытое окно, слышался гул проезжающих по дороге машин и весёлый детский смех, доносившийся с улицы.               
Мария и Сьюзан сидели на кровати. Девушка молчала, глядела куда-то вдаль и о чём-то размышляла, Сьюзан же держала твёрдую картонку, на которую был положен лист бумаги в руках, и что-то рисовала остро заточенным карандашом.               

Через несколько минут она отложила своё занятие и с интересом повернулась в сторону грустной Марии.               
- Ночь всегда манила меня. В детстве, я думала, что ночью случаются разные чудеса. Сестра часто мне рассказывала о сказочных существах, днём прячущихся от глаз людских, а ночью выходящих на улицу. Я ещё помню поздние вечера на ферме. Это обычно было по воскресеньям, отец, довольный, с полным мешком денег, возвращался на своём старом автомобиле из города. Он был как обычно, после крупной выручке навеселе. Весь его товар скупили, и теперь он не был бедным. Он пьяный сидел на кухне и пел какую-то заунывную песню, меня же укладывала спать сестра. Она не обладала красивой внешностью. У неё было вечно бледное лицо, чёрные глаза и тёмные, неухоженные длинные волосы, всегда заплетённые в косу. Но зато у неё был великолепный голос. Этот голос заставлял меня вслушиваться в каждое слово, что она произносила. И поздними вечерами сестра, открыв в моей комнате перед сном окно, присаживалась на мою постель и начинала рассказывать какую-то увлекательную историю о разных волшебных существах. О феях, гномах, кентаврах, людях с крыльями и о многом другом. Как сама рассказывала сестра, эти существа появлялись только по ночам, ибо зная, что люди всегда хотят отыскать их, они боялись показываться из своих домов днём. Я, до этого боявшаяся ночи, ведь она была связана со всем неизведанным, слушая сказки сестры, засыпала, и страх покидал меня. И уже тогда ночь для меня не казалась пугающей. И сейчас она не кажется мне таковой. Я не знаю, отпустят ли вас ваши родители, но я пойду этой ночью в "ночную кошечку", мне кажется, я запомнила дорогу, и там я сумела познакомиться с очень многими людьми близкими мне по нраву. Ты отправишься со мной Мария, или останешься дома? Обратилась к девушке с заманчивым предложением Сьюзан и Мария, даже не задумываясь, кивнула головой - конечно, я согласна, Сьюзан. Мне тоже понравилась "кошечка", да и люди там хорошие. Правда хозяин приюта показался мне странным человеком, он говорил необычные вещи мне о том, что мне предстоит, но все остальные: Агата, Дейли с Константином, Маргарет и даже бедняжка Милена, все очень милые люди. Искренне признавалась девушка.               

Сьюзан с удивлением посмотрела на свою собеседницу и снова, принимаясь за свой рисунок, задумчиво переспросила - разве? Неужели никто из них не напугал тебя?               
- Нет, да и чем они могли напугать меня? Пожимала плечами Мария.               

- К примеру, внешностью, неужели тебе приятно смотреть на мужчин в платьях, на целующихся женщин, на нищих и калек, приползших и сидящих около входа, на карликов, на людей со шрамами на лице? Неужели тебя не волнует их внешность, их манеры? Задавалась новым вопросом Сьюзан.               
- К чему такие вопросы? Пожимала плечами Мария - они же не нападают на меня в подворотне и не крадут деньги с мобильным телефоном, не угрожают мне, не оскорбляют меня, тогда отчего я должна их бояться?               

- Мне казалось в начале нашего знакомства, что ты другая, Мария. И что тебе противно моё общество. Ещё мне казалось, что ты хочешь избавиться от меня. Замечала Сьюзан, и Марии тотчас становилось стыдно за все её былые помыслы и думы, и о том, как она стыдилась Сьюзан и о том, как она переживала, как к ней отнесутся родители. Девушка даже хотела оставить Сьюзан в аэропорте, сказав, что на самом деле она, Мария, встречает совершенно другого человека. Но отчего она не сделала этого, почему вовремя она одумалась и приютила Сьюзан? Отчего она поступила наперекор своему же собственному мнению в тот день, Мария задумалась только сейчас, и ей снова стало стыдно.               
 
- Нужно, наверное, узнать человека лучше, чтобы судить о нём. Сказала девушка.               
- Наверное - улыбнулась Сьюзан - если бы каждый следовал этому выводу, люди бы жили счастливо и беззаботно. Странно только, почему он не написано в священной Декларации?               
Сьюзан отложила карандаш и ластик в сторону и передала рисунок в руки Марии, она показала ей изображение отважной девушки в кожаных брюках, удобной обуви и белоснежной блузки, которая плотно прилегала к её телу. Девушка сидела на огромном камне и глядела куда-то вдаль, её волосы раздувались на ветру.               
- Такой бы костюм подошёл тебе, Мария. Жаль, что здесь нет моей мастерской. Печально вздохнула Сьюзан и затем добавила - что ж, если ты желаешь отправиться снова со мной в "ночную кошечку", то тогда нам нужно собираться. И Сьюзан смущённо поглядела на Марию, девушка, спохватившись, кивнула - извините, Сьюзан, я уже выхожу.               
- Ничего страшного, Мария. Я лично не стыжусь твоего присутствия, но я думаю, что это ты будешь чувствовать себя некомфортно и смущённо, когда я переодеваюсь. Заметила Сьюзан и, девушка быстро кивнула, по приличию она должна была удалиться, поэтому Мария вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Девушка осталась стоять в коридоре. До её слуха доносился шум от телевизора, шедший из гостиной, там мать смотрела новости. Из телевизора слышался голос расторопного Дойла Крайтса. Этот человек, не выражая никаких чувств, приносил соболезнования всем тем беженцам, что потеряли во время наводнения своих родственников и близких людей. Затем начались другие новости, они были о том, что думают о затопление Мира цветов учёные, и как скоро по их прогнозам земля снова поднимется из-под воды. Мария задрожала от окутавшего её страха. Нет, такому человеку, как Крайтс, никогда не понять страданий таких, как Сьюзан. Он говорит давно заученную речь или даже читает её по бумажке. Это не его слова, это чужие мысли и переживания. И от этих дум Марии стало тяжко на сердце.               
Она также смогла отметить через некоторое время и то, что отца нет дома. Видимо Джим, не выдержав горя, решил уйти из дома и посидеть в каком-нибудь баре, находящемся неподалеку. Джим редко выпивал. Он не был любителем больших праздников и банкетов и ценил время, проведённое со своей семьёй. Джим часто прислушивался к мнениям Джулии, пытаясь всячески угодить своей любимой жене, дочку же он выслушивал очень редко, да и то, часто притворяясь, что слушает её, на самом же деле отец думал только о работе и о консервах. И как казалось самой Марии, те же самые консервы снятся отцу во снах.               
Девушка простояла подле двери в комнату около пятнадцати или двадцати минут. Она боялась потревожить мать, сидящую в гостиной, но ещё больше она трусила с ней заговорить. Сейчас, как на то надеялась сама девушка, их ссора подошла к концу, и казалось, родители, конечно и разгневанные, поняли девушку и по достоинству оценили её речь. Но всё же Мария очень сильно ошибалась. Она ещё пока не знала, какое будущее грозит ей и Сьюзан.

Девушка услышала открывающуюся дверь. Сьюзан замерла в дверном проёме. Она была как всегда с великолепной причёской. Мария ещё один раз восхитилась, что парик Сьюзан смотрится, как настоящие волосы. Она так же отметила, что её соседка по комнате одета в удивительной красоты вечернее платье. Блёстки на платье переливались при электрическом свете. Этот наряд, как и все наряды Сьюзан, подчёркивали её стройную талию и её высокую фигуру. В руке она держала элегантный чёрный кожаный клатч. Пушистые "волосы" Сьюзан падали на серебристую "чешую" платья.               
– Этот наряд, как и многие мои другие, я создала сама. Пояснила Сьюзан, с блаженством замечая, как с изумлением и восхищением рассматривает её платье Мария. Она, также видимо осознав, что сейчас родители девушки не препятствуют уходу дочери из дома, тихо осведомилась у Марии - пойдём осматривать ночной город? Солнце уже скрылось за горизонт, нам пора идти.               
И Сьюзан вместе с Марией беспрепятственно покинули квартиру.