Четверть века эмиграции. 17. Первые кадры, решавши

Откровения эмигранта:
№17. Первые кадры, решавшие...  и мешавшие
 
 В начале пути нас было всего трое, работа между Олей и Таей была распределена практически поровну, каждая из них освоила своё дело до тонкостей, имела под руками все необходимое для его выполнения. Силы, затраченные мною на их обучение были вполне оправданы.

Правда, и здесь, несмотря на относительный порядок были свои сучки-задорины. Оля, пришедшая первой, все время подчеркивала перед Таей свое превосходство в накопленном опыте и чем-то ещё таком, что трудно выразить словами. В львином прайде предпочтение в общественном положении особи определяется временем её пребывания в нём. Там пришедший позже оказывался в подчиненном положении, не взирая на силу и возраст. А в книге о семье Берберовых описано, как лев Кинг подчинялся, отступая перед напором других живших в семье животных (гуся или кошки), поскольку они жили здесь раньше того, как появился он, да ещё и львенком-несмышлёнышем. В человеческой стае таких инстинктивно принимаемых принципов не существует, хотя, конечно же, новичку в начале труднее. Но со временем все выравнивается. Мне казалось, что Оля в силу большей образованности (а она имела инженерное образование, пусть и не нашего профиля) должна быть снисходительной по отношении к совершенно необразованной Тае, тем более, что та имела уже наработанный за 12 лет опыт работы с проводами и обмотками и прожила в Израиле более 15 лет. Но что-то тут заколодило, и я чувствовал постоянный шорох у себя за спиной. Тая старалась наладить отношения, помогала Оле в обустройстве на новом месте, отдала ей при покупке новой мебели свою старую вместе с ещё какими-то ставшими ненужными вещами. Кто был в положении эмигранта знает, что такая помощь в начале пути дорогого стоит, и безусловно заслуживает благодарности.  Но в данном случае Тая по моему только усугубила этим возникшее трение, задев где-то глубоко упрятанное Олино самолюбие. В общем не стоило бы, наверное, копаться в этом, если бы не последующее развитие событий, заставившее меня принять такие меры, о которых я до сих пор помню и сожалею. Надо еще отметить, что были они со мной  примерно одного возраста - Тая на год старше, а Оля на четыре года моложе.

В какой-то момент к нам примкнула пришедшая из отпуска после родов Дорит, коренная израильтянка, молодая, большая, сильная и уверенная в себе. Но к этому времени в группе появились еще две женщины - пятидесятисемилетняя Лори и тридцати-с небольшим- летняя Карина.

Лори привела на фирму Оля. И привела именно в тот момент, когда я уже добился Олиного перевода на полную ставку в нашу группу. Далее она, не спросив меня, то ли договорилась с начальством о том, что Лори во второй половине дня будет ей помогать клеить стаки, то ли сама проявила такую инициативу, но затем начала ещё и учить работе на обмоточной машине. Сказать, что я этому обрадовался, так скорее нет, чем да. Возраст у Лори был предпенсионный, и все её навыки через три года пропадали бы даром, делая затраты времени на её учебу совершенно бессмысленными. По образованию она была экономистом, происходила родом из Ташкента, где муж её был достаточно крупным техническим или административным деятелем республиканского уровня. Довольно быстро они с Олей спаровались в прочную и устойчивую группу. При этом значительную часть послеобеденного времени Лори, устававшая на дообеденной уборке, отдыхала за разговорами типа:

- Ах, Вы не представляете, Таечка, что это значило в Ташкенте быть женой ответственного работника! Мы имели абсолютно все, о чем другие могли бы только мечтать! - и так далее, с полным перечнем полагавшихся им льгот и преимуществ. 

Тая, жившая в прошлом в Кишеневе и работавшая в регистратуре районной поликлиники, подрабатывая чем-то вроде педикюра при муже парикмахере, сидела на своем месте, уткнувшись в работу, красная и раздраженная. Воспоминания о прошлом её не тревожили, за время после приезда в Израиль они с мужем хорошо обустроились, и сейчас под Лорины распевы, она, привыкшая к практическим оценкам своего и чужого положения, сидела и тихо злилась, рассматривая происходящее, как попытку унизить её, Таю, да ещё и человеком, в социальном плане гораздо  ниже неё в настоящее время стоящим!
 
- Мне плевать на то, кем ты была! Сейчас-то ты уборщица, живешь по съемным углам, да ещё передо мной заносишься! - таково, примерно, было её к Лори отношение, хотя из вежливости и скрываемое внутри.

Мне эта ситуация безусловно не нравилась. Во первых меня не спросили, а ведь, как никак, но я был основателем, зачинателем, да и просто головой у этого дела. Во-вторых приложим уже помянутый мной возраст и все связанные с ним проблемы, а в третьих – я чувствовал себя очень неловко в этом положении – ведь в конце концов именно я должен буду в будущем выступить в роли «палача», а мне этого вовсе не хотелось.

Всегда и во всем по жизни я добивался поставленных целей лишь при одном непременном условии – играя по своим правилам. А тут мне навязывали довольно бесцеремонно какую-то чужую линию, что безусловно отягощало  напряженную борьбу за тот конечный результат, ради которого мы все здесь собрались. По меньшей мере это было несправедливо в плане дележки прав и обязанностей, а по крупному – всерьез мешало вести мою основную работу. То ли я производил впечатление простачка, которого можно водить за нос, то ли не понимал менталитет периферийного еврейского общества. Но такой вот манеры тащить «своих», когда в основе и на первом плане была забота только об их благе, а не о пользе для работы, для общего дела, для общей цели,  у нас в Москве, в тех кругах, где я вырос, принято не было.  По сути своей подобная деятельность подрывала собой возводимую мною постройку, затрудняя, а порой просто сводя на нет и без того нелегкий созидательный труд. О моем отношении к этому, о моем состоянии никто не думал, никто меня ни о чем не спрашивал, а просто рвал по-собачьи одеяло на себя, и все!   

Каринку, так её на украинский манер прозвал Михаил, приметила в ульпане БЕТ Зоя. Она долго уговаривала меня с ней встретиться, и, когда ситуация созрела, пригласила вечером к нам домой. Девушка произвела на меня очень приятное впечатление. Я переговорил с Филипом, убедил его в необходимости такого решения, и Каринка была взята нами на работу с не полностью определенной функцией, но цепко впряглась в организационно-технологические задачи, на которые у меня не хватало времени и сил. Работала она в прошлом инженером связистом, в электричестве разбиралась, но тут же была принята в штыки командой Оли, почувствовавшей в ней конкурентку за непонятно какое ещё место под солнцем, озарявшем пространство Алеф-Бет.  Ко мне Карина  относилась неплохо, была хорошим и послушным исполнителем. Её появление «украсило» русское крыло андасы. Молодые мужики наши оживились, зашевелили плечами и языком, по многу времени проводя возле её стола. И надо отдать должное – оказалась она и расторопной, и общительной.  Но как только огляделась, умудрилась как-то ловко «подкатиться» к начальству, уговорив его принять на работу неких своих полуродственных знакомых. Но, слава Б-гу, не к нам, а в хозяйственный отдел. Меня в тот момент это обстоятельство напрягало и беспокоило. К моему удивлению, почти каждый из окружающих  начал активно давить   мне на психику, упрашивая принять на работу кого-то из родных, близких и знакомых. А если я не соглашался, начинал прижимать через руководящие ручаги. Михаил, например, через Соломона привел мужа сестры, отрекомендовав, как очень рукастого и практичного человека, да ещё  и, ко всему прочему, работавшего в прошлой жизни конструктором на заводе. Муж Таи, Марис, прослышавший от неё о моих поисках, стал без спроса и уведомления посылать ко мне всех подряд, указывая адрес предприятия и мое имя, а иногда и подвозя их до  ближайшего угла, но сам из-за него не показывался. Представляю, как он при этом важничал, "выгибал" перед знакомыми грудь, а мне приходилось отказывать людям, пришедшим  с надеждой в глазах и уносящих на них слезы разочарования. Но мы ведь создавали производство суперпрецизионное и рассчитывали при этом и на их помощь, а большинство из них не имели даже элементарного опыта или отношения к заводским профессиям. Однажды мне позвонил человек и почти криком стал требовать взять его на работу, а когда я начал распрашивать его о том, кто он по профессии, что знает и умеет - тот завопил дурным голосом, что удавится, если я немедленно не приму его работать. Оторопев от всего этого, я дал ему немного успокоиться и спросил, кто его ко мне направил? Вместо ответа он обратился к кому-то, стоящему рядом: "А как Вас зовут?".

Рядом стояла жена Михаила, Татьяна, которая по природной своей общительности разговорилась с этим явно неуравновешенным  человеком в автобусе и ничего лучшего не придумала, как подведя его к автомату, опустить жетон, набрать мой номер и сунуть ему трубку, подсказав еще и мое имя. Этого оказалось уже слишком, я устроил скандал Михаилу и с этого времени слал к чертовой матери всех этих "доброделателей" без разбору, объяснив, что ищу людей, хоть что-то отдаленное в нашем деле знающих. К моменту переезда нас набралось семеро. Помимо уже перечисленных Ольги, Таи, Дорит и Каринки, мы приняли Сеню,  зятя Михаила, и Лялю, рекомендованную одним из наших токарей, как в высшей степени активную работницу одного из кооперативов города Днепропетровска. Выяснилось, правда, что работала-то она бухгалтером, но тем не менее руки у неё оказались золотыми и, если бы не импульсивный характер, создававший мне иногда некоторые проблемы, можно было считать её просто находкой, так быстро освоила она тонкости наших намоточных дел.

Следующей по очереди была Тала. Тут я, если совсем уж честно, просто дал слабину. В какой-то из дней позвали меня к выходу, сказав, что некто спрашивает Радомира. Я вышел. В кресле, где два года назад я ожидал решения своей судьбы, сидел, тоскливо опустив плечи, молодой мужчина.

- Это Вы хотели со мной увидеться? Меня зовут Радомир...

- Да! Мне сказали, что Вы ищите и набираете людей.

- Кто сказал?

- Марис... Рубинов.

- Ну, Марис, погоди! – подумалось в первую секунду, но парень-то был не виноват, и потому я спросил. - А кто Вы по профессии?

- Инженер по АСУ ТП... В энергетике... Я на Чернобыльской Атомной в Припяти работал.

- Мне нужны намотчики электрических машин, люди с опытом, разбирающиеся в электротехнике... Или женщины, для тонких намоточных работ... - при этих словах он, уже было поникнув, оживился и быстро заговорил:

- А у меня жена работу ищет. Возьмите её. Помогите нам, пожалуйста - двое детей, мы столько за эти восемь лет после взрыва пережили... - у него были глаза больного несчастного человека, и мне неожиданно для себя самого захотелось ему помочь, вдохнуть искорку надежды в изуверившегося в судьбе человека.

- Приведите её, чтобы я на неё посмотрел. Попробую что-нибудь сделать.

Через два часа они уже вдвоем стояли у входной двери и смотрели на меня, как на Высшую Силу, которой даровано было право распоряжаться их судьбой. Это очень тяжелое состояние - такой вот разговор с уповающими на тебя, как на Б-га, людьми.

- А Вы кто по специальности? - спросил я, поздоровавшись.

- Инженер-химик. - быстро ответила она.

- Вы в детстве музыкой не занимались? - я смотрел на её крупные массивные руки.

- Нет... А это важно?

- Да. Вы вяжете?

- Нет. Училась, но у меня не получается...

- А с лаками, клеями, компаундами заливочными дело, как химик, имели?

- Нет. Моя область неорганическая химия.

- Понятно.- У неё было открытое приятное лицо, смотрела она прямо, глаз не опускала, но чувствовалось, как оседает в них надежда, с каждым произносимым ею словом "Нет".  Я первым отвел глаза и подумал:"Господи! За что же ты нас так!"- а ей сказал:

- Приходите завтра к восьми утра. Оденьтесь по рабочему. Я вам дам неделю поработать, а там приму окончательное решение. - это я уже говорил для порядка, подписывая, так сказать, акт капитуляции. А самому просто плохо сделалось. 

Немного позже я пожалел о своей слабости. Но первое время Тала, имевшая выраженно общественный характер, смотрелась в отделе не хуже остальных женщин. Постепенно выяснилось, что крупные руки не управлялись с тонкими, толщиной в волос проводами, а укладка обмоток в пазы у нее просто не получается. Пробовал сажать на подготовку катушек на намоточном станке, но производительность её, по сравнению с другими, была аховая. В общем - ни два, ни полтора. Так и продержалась она месяцев восемь с половиной на вспомогательных работах. Филип, начиная с Нового 95-го года, предпринимал регулярные попытки её уволить, но я отбивался, тянул, находя всякий раз новые отмазки-отговорки, и сдался лишь в начале мая, по достижении срока в 8 месяцев, когда по действующему тогда  законоположению ей уже полагалось пособие по безработице. Но это было ещё впереди...

В один же из тогдашних суматошных дней Зоя вечером за ужином рассказала о встреченной на улице женщине, вешавшей от руки написанное объявление о том, что она предлагает свои услуги по кухонным работам - печь пироги, крутить пельмени и вообще - любые трудоемкие блюда вроде голубцов и фаршированной рыбы. Про поварские её таланты я слушал невнимательно, а вот стоны про то, что сын у неё инженер-электрик, и что он уже несколько месяцев не может найти работу, меня  сразу  заинтересовали. Время было ближе к девяти вечера и я попросил жену позвонить и заказать назавтра сотню пельменей. Но её собеседница, жившая, как выяснилось, на параллельной улице, тут же уболтала её зайти и забрать уже лежавший в холодильнике намороженный товар,  навязав в процессе переговоров ещё и небольшой тазик свежеиспеченных и теплых пирогов с разнообразнейшей начинкой. Пришлось одеваться и идти за преобретениями, на что я, честно сказать, и расчитывал, так как мне хотелось посмотреть на инженера-электрика сначала со стороны и без авансов.

В квартире царило обычное олимовское неудобье, разнопёрая мебель, набранные, не знамо где, колченогие стулья, чемоданы, давно не белённые стены, лампочки без абажуров - сразу чувствовался "СЪЁМ". Пахло пирогами, ароматно и вкусно. На уголке стола в салоне расположился полноватый вислоусый мужик в майке, с округлыми волосатыми плечами и грудью, лысый, седоватый, лет сорока на вид.  Он что-то там  ремонтировал или разбирал, и то, как аккуратно были разложены у него  инструменты и детали, мне приглянулось. Мы поздоровались, и я, воспользовавшись тем, что женщины переместились в кухню, завёл разговор о его специальности. Отвечал он неохотно и односложно, настороженно поглядывая в мою сторону и не отрываясь от работы. Оказалось, что он спец по электроприводу, электрические машины знает только снаружи, то есть по внешним характеристикам, но вот управляющей аппаратурой интересовался по долгу службы, изучив  её достаточно глубоко. Кончилось дело тем, что я предложил ему заглянуть на Алеф-Бет. Поскольку он ещё просто не понимал, зачем я его зову, и совсем плохо  ориентировался в промзоне, я сказал, что могу прихватить его утром по дороге на работу, если он будет ждать меня на углу возле Амфитеатрона. На том и порешили. Звали его Елизар.

После недели испытательного срока Филип утвердил мое решение принять его и Талу на работу. Потом уже по моей просьбе Елизар привел к нам одноульпанника, инженера-электронщика Кешу. А сейчас мы все готовились к переезду. "Старая гвардия" располагалась пока по прежним местам, новички же просто участвовали в уборке и подготовке нового помещения.