История одного дома

1.
Моя мать была простой женщиной, занимавшей, насколько мне известно, не самое высокое положение при некоем северном храме. То ли она была изнасилована дикими животными в лесу, то ли на нее снизошел сам Анубис, и она зачала от его духа - я не знаю. Но обе версии, по разным причинам, меня вполне удовлетворяют. Особенно, конечно, вторая.

Так или иначе, но вышел на свет я уродом. И лишь на проявление любви Всевышнего можно списать тот факт, что меня не распяли на кольях сразу после того, как я покинул материнское чрево. Бедные, испуганные монахи! Представляю, как им ломило кости от моего зловонного дыхания! Как бросало в дрожь от моего голоса! Вряд ли нашлась такая женщина, которая осмелилась кормить меня молоком из своей груди, ведь такие как я на одну каплю молока берут две капли крови.

Общество, к которому я принадлежал по закону рождения, не приняло меня и исторгло наружу. Сейчас я воспринимаю это не иначе как подарок судьбы. Мне не было еще и месяца, когда были оформлены бумаги о моем опекунстве. Монахи нашли приемную мать за тысячи километров от храма. Не знаю, каких трудов им стоило это, но, в конце-то концов, они же монахи, служители милосердия на земле. Так я попал в другую часть света и уже больше никогда не возвращался в родные края. Я был слишком мал, и я уже не помню, какие травы росли в тех местах, и чем пахло солнце. Но то, что осталось со мной – это раздирающая ненависть к миру. К миру, который обезобразил мое тело, и в котором я вряд ли буду иметь детей.

В общем, я не стал ни рабом, ни цирковым посмешищем, как это могло случиться еще каких-то десять веков назад. Я не стал нищим, не стал дьяволом, которым до сих пор пугают несведущих в устройстве мира граждан. Напротив, нескольких месяцев от рождения, я получил очень серьезные привилегии по сравнению с моим возможным положением, останься я в храме. К примеру, я никогда не носил ID-татуировку, и меня поселили в тихом и спокойном месте с мягким умеренным климатом, где я неплохо живу и поныне.

Если бы мне открыли выбирать судьбу, вряд ли я бы смог выбрать лучшую. Я действительно не знаю, есть ли на Земле судьба счастливее и трагичнее моей. А если и есть – я бы ее не выбрал. Мне нравится, что меня презирают и бояться, нравится, что есть и те, кто меня знают и любят. К тому же, имея серьезные претензии на родство с Анубисом, мне приятно выполнять его работу – быть хранителем лекарств и ядов. А еще точнее – лекарств на основе ядов. Правда, что касается еще одного аспекта деятельности этого бога, как проводника умерших в загробный мир – тут ситуация сложилась совершенно противоположенная и далеко не самая приятная. Но, обо всем по порядку.

В возрасте нескольких месяцев правительственные курьеры отвезли меня к женщине по имени Гора. Мне трудно говорить об этой женщине, она заменила мне мать. Она была уже очень старой, когда меня перенесли за порог ее дома и отдали в ее руки. Гора – выдающаяся женщина, ее знают в различных обществах. Ее шею, как и шеи индийских божеств, украшает ослепительной красоты ожерелье из маленьких бусинок, символ канувших в вечность столетий. Каждую жизнь, она продевает в него новую бусину – так она точно знает свой настоящий возраст. Некоторые бусинки красные, некоторые белые, а некоторые черные. В детстве, насколько мне известно, она продела в нить красную, а ближе к сорока годам, сняла ее и заменила черной. На ее спине татуировка с изображением старого американского орла. Синяя, немного кривая, на всю спину. Она сделала ее еще в молодости, и в те времена это было нелепо и грустно. Просто скучное и глупое издевательство над самим собой, не более. Сейчас же, по истечении десятилетий, этот орел приобрел такой же метафизический смысл, как и ожерелье на ее шее. Видимо, еще в пору беззаботной молодости, Гору посещали смутные прозрения, овладевшие, в итоге, всем ее существом.

Конечно, очень странно говорить о том, что у Горы была беззаботная молодость, но, дело в том, что она не всегда была ведьмой. Некоторые люди успевают, или имеют право, прожить две разных, абсолютно полноценных жизни в одной. Такова Гора. Мне же, сколько себя помню, приходилось проживать эти две жизни не последовательно, а параллельно, подпитывать их одну от другой. Впрочем, при моей анатомии, это единственно возможный вариант жить хоть как-то. А я, как уже говорил, живу очень и очень неплохо.
Каждый день я встаю около шести часов утра. Смотрю за животными. Выпускаю баранов на пастбище. Подключаю коров к доильному аппарату. Потом пью чай и до двенадцати я свободен. Иногда, в ранние часы, ко мне приходит женщина-клюв, дочь и ученица Горы. Она уносит с собой кувшин молока. Женщина-клюв больше не живет с нами, впрочем, ее усадьба находиться лишь в нескольких километрах, за еловым лесом, за мостиком над быстрой рекой, где мы часто играли в детстве. Она мило улыбается мне, ее руки пахнут хвоей. Иногда мы молча гуляем по холмистым полям. Мы научились понимать друг друга без слов.

Три дня в неделю, с двенадцати до восьми, я работаю участковым. Хожу в форме, ну, а револьвер и так всегда со мной. Не то, что б у нас тут в районе много дел, но, тем не менее, за порядком следить нужно, иначе люди друг другу глотки перегрызут. В этом мы проигрываем низшим, но ничего тут не поделаешь. Зато мы, юридически, в десятки раз более свободны. Да и практически тоже. Так что я патрулирую. Иногда, мне это очень помогает срывать злость. Никто не хочет оказаться в моих когтистых лапах.
И вот я, значит, возвращаюсь с работы, вешаю на стену шляпу, и, если ночь обещает быть интересной, служанка приносит мне ритуальную одежду. Теперь я – хранитель лекарств и ядов. Теперь я медиум, проводник знаний мертвых в головы живых. Я – настоящее, живое доказательство чудесной стороны мира. Да и мертвый у нас в доме вполне конкретный, желтокожий и беззубый, с окаменевшими, впавшими в глазницы, хрустальными шарами. Совсем иссохший. Мне жаль беднягу. Особенно жаль тогда, когда я заставляю его говорить, тянуть слова из самых глубин безжизненной плоти, острой и сухой. Вытягивать знания, недоступные живому, тревожить зависшие в ожидании души. Здесь он раб, там, скорее всего, предатель. Гора говорит, что она получила его по наследству, и мне жаль его еще больше. Как это ни странно, я чувствую какое-то глубокое, изначальное родство с этим человеком. Но я обязан его гнать, гнать как плешивого кота, прямо в пасть Гекаты, чтобы вытянуть из него слова, данные богиней, под заказы и ответственность живущих.

Впрочем, моя жалость к нему, все-таки, довольна формальна. Каждый из нас рискует, и никто не знает, зачем и как он живет. Фигуры в бесконечно сложных шахматах, у нас есть определенные функции. К чему приведет игра - загадка. Так, короли и дамы, сделав выброшенную с доски пешку своим рабом, мы сами попали в рабство.
Когда мне нужен совет, я хожу к старому мастеру. Он мудрейший человек из всех, что я видел. Старый мастер живет в небольшом домике, у подножия крутого рва. Из земли растут корни. Это подземные деревья. Именно из такого дерева старый мастер поставил себе сруб. Поэтому, в его доме всегда пахнет весной. Старый мастер не всегда разговорчив. К примеру, недавно я попросил старого мастера погадать мне на рунах. “Я ношу усталую женщину на своих рунах”, - ответил старый мастер и ушел спать. Я же, на своей шее, ношу покойника. Он обжигает мои уши ледяным дыханием неопределенности. И я очень надеюсь, что мой нос, мои уши, мой револьвер, помогут вернуть его на прежнее место, раз старый мастер отказал мне в этом.
Очень на это надеюсь.

2.
Последние две недели в доме стало очень неспокойно. Хозяйка редко выходит из своей комнаты и почти не дает мне уроков. Я только бегаю и прислуживаю за всеми, сношу молчаливые взгляды. Мне страшно. Человек-собака смотрит на меня очень странно. То ли он хочет переспать со мной, то ли подозревает в краже этого чертова говорящего трупа. Впрочем, он подозревает всех подряд, кроме хозяйки. А зря. Ее то, как раз, и нужно проверить в первую очередь. Впрочем, он идеальный мент. Верная псина.

Собака бегает целыми днями в своей форме, с револьвером, рычит, чего-то хочет. Боже, какой же у Тузика ужасный дефект речи! Хорошо, если еще несколько слов разобрать удается. Но пугает страшно. Расспрашивает людей целыми днями про смотрящего, человека с трубой. Дескать, появлялся какой-то незнакомец с трубой незадолго до кражи в доме. Псина недавно учуял его в наших краях. Все что-то высматривал. А сейчас его и след простыл.

Я тоже видела смотрящего. Он спал в кустах брусники, в лесу. На нем была позолоченная мантия, а в бороде ползали красные муравьи. Рядом с ним лежала мертвая птица. Я поспешила оттуда.

И кота я этого видела, о котором собака говорит. Хозяйка считает, что кот-призрак живет у старого мастера. Не любит она его, кота этого, разнюхивает он тут что-то. А я его на втором этаже видела, он у окна сидел, потом заметил меня, испугался и исчез.

Впрочем, дело мое маленькое. Да и нет мне никакого дела до их проблем. Пускай разбираются сами, как могут. Ничем я им не обязана. Сами в дом меня взяли.

Не так-то просто было с этими ужиться – я ведь приехала из совсем иного мира, глупая, семнадцатилетняя. Я маленькая такая, чахлая, а они здоровые, как бесы, мясные. Хозяйка выше меня в два раза, человек с собачьей головой в полтора, а старый мастер – тот вообще гигант. Что-то около шести метров от пят до макушки. Судя по росту, ему лет триста, не меньше. У нас-то, в техно-обществе, больше пятидесяти редко живут и вырастают по полтора метра. Так что, я такого и не видела никогда. А они еще и растут на протяжении всей жизни на своих перенасыщенных кислородом землях. В общем, была я гражданкой, стала маленькой служанкой.

Конечно, в эко-обществах, не очень хорошо к нам относятся. Мы – низшая кастовая ступень, детали большого механизма, рабы в муравейнике. Обслуживаем и себя и их, и ни у кого не хватает денег, чтобы вырваться из этой системы.

На самом деле, расхожее мнение хоть и имеет под собой некоторые основания, но все же не совсем верно. Денег действительно не хватает, но реально вырваться из системы мечтают лишь единицы из тысяч. И им, как правило, это удается. Я вот и не собиралась, например, а меня все равно выдернули.

Да, по всем критериям, нам должно быть очень плохо. Эко-продукты стоят огромных денег, мы питаемся клонированным суррогатом, живем в ящиках, у нас у всех поголовная информационная наркомания, работаем с утра до ночи, носим ID-татуировку на правой руке, контролирующую наши чувства и эмоции, статус и бюджет. Но зато мы честны перед собой, мы никого не насилуем, как жрецы, никого не подавляем, живем вместе, всегда рядом, поддерживаем друг друга. Нам легко. Я, может, и не была счастлива, но мне было хорошо. А тут какой-то безумный культ жизни, во всех ее проявлениях и восхвалениях. Пердят, кусают и плакают. Я устала от этого.

Хозяйка говорит, что боль наполняет нашу жизнь смыслом. Но я уже устала от боли, в этом диком эко-мире. Я устала от их колдовства и бесконечных рассказов о приключениях в мире душ. Я сильно скучаю по своей семье.

Да, я жила в нищей семье даже по меркам техно-мира, но мы любили друг друга. Жаль, что мы могли видеться всего несколько часов в день, перед отходом ко сну. Но все должно было вскоре измениться. Пять лет назад стартовала программа перезапуска западного континента. Того самого, который еще в трехсотом году был уничтожен верховными жрецами в рамках программы контроля населения Земли. Именно тогда был оформлен закон о том, что население планеты не должно превышать одного миллиарда. Несколько сотен лет западный континент озеленяли и завозили туда животных. Красные Патриархи даже синтезировали новые био-формы, укрепляющие экологию, взамен уже исчезнувших, либо просто недостающих. И вот, как уже говорилось, пять лет назад, правительство планеты запустило отстройку нового экспериментального техно-общества. Экологическое техно-общество с расширением необходимых потребностей человека и сохранением большинства привычных удобств. Наш отсек был полностью расформирован и готовился к переселению в этот строящийся райский уголок.

Но, по результатам обследований, я была направлена сюда, в эко-мир, и навсегда разделена со своей семьей.

Первым делом мне свели ID-татуировку, и уравняли меня с животными и богами. Теперь за свои поступки я отвечала самостоятельно и неизвестно перед кем. Жители эко-мира занимают очень высокую ступень на иерархической лестнице и обязаны быть свободны. Затем, на меня оформили документы как на ученицу колдуньи четвертого посвящения, и, собственно, направили к колдунье четвертого посвящения, хозяйке Гора. Так я и попала в дом.

Все было до смерти странно. Огромные просторы, режущая глаз зелень, избыток кислорода, вызывающий тошноту. Двухэтажный дом, пахнущий древесиной, прозрачная река, жара, холод, небо. Бесплатные эко-продукты, рассыпанные в земле и растущие на деревьях, и, конечно, люди, ставшие моей новой семьей. Хотя и людьми-то их назвать трудно.
Хозяйка Гора – ведьма. Она давно уже утратила человеческое, либо извратила его в совсем несвойственные человеку формы. К тому же, она хорошо помнит свои прошлые жизни, что уже делает ее существом скорее духовным, над человечным. Но, несмотря на все свои заслуги перед космосом, слишком уж она хитра и эгоистична, как по мне. Никогда не знаешь, чего от нее ждать.

Человек-собака – неплохой, в общем, парень. Анубис. Дядька с собачьей головой. Говорит с трудом, но глаза умные-умные. Очень мил, когда добрый. Иногда же его охватывает бешенство, и мне кажется, что тогда-то он меня разорвет. Я боюсь, что он меня однажды изнасилует. Беднягу не очень жалуют наши соседи, тем более девушки. Хотя, возможно, это лишь моя паранойя. Псина - человек высокоморальный, да и духовный. Главный помощник нашей хозяйки в колдовских и лекарских делах. С детства у нее воспитывается. Я однажды видела, как он из тела выходит, хозяйка накидывает на него волчью шкуру, а когда сдирает, то и он из своей выпрыгивает. И полетел в космос, пока свеча не догорит! Да и врачуют они ядами. То перца под кожи клиенту загонят, что б телесные соки ходили лучше, то лицо отваром с поганок обмажут, что б бородавки внутрь проваливались. Я в их эти дела не лезу. Хозяйка меня другому учит.

И третий мой, что называется, сожитель – говорящий покойник. Страшно мне ходить ночью мимо его комнаты. Страшно, что встанет и в глаза посмотрит. Долго же он хозяйке нашей помогал, по двум мирам мотался. Весь бизнес свой она вокруг мертвяка построила, хотя могла бы и без него обходиться. Да только нет уже в доме трупа. Выкрал кто-то.

Псина кричит, что это кража со взломом, такая-то статья. Двери, и правда, были поломаны. Кувшин с молоком разбит. Да только хозяйка сама псину в ту ночь в лес погнала. Хитрая она слишком, что б у нее из дома что-то крали. А труп ей, все-таки, мешал, сильно мешал. Старый мастер был против трупа, а старый мастер – самый главный человек во всей области. Теперь же она, такая несчастная, и государственную компенсацию возьмет, и дальше по карьерной лестнице двинется, без якоря за спиной. А собаку она всегда как хотела, так и использовала. Слыхала я от деревенских, что младенца она в лесу нашла, и голову собачью ему пришила, что б верен был. И баба это, с клювом на шапке, дочь ее, мозги малому вправляла, что он Анубис. Клювом своим сраным вдалбливала.

Вот, вместе с дочкой, она и выбросила куда-то этот труп. Или сожгла. Я ее дочке совсем не доверяю, хотя хозяйку где-то даже люблю. Дочь ее на любую подлость готова. Уверен, она же и придумала свалить все на человека с подзорной трубой, и псине она по ушам бегает.

Но, к несчастью, я ничего не могу сделать. Пес меня слушать не станет, да еще и саму в краже обвинит. Так и будет по деревне носиться и на собственный хвост лаять. А хозяйка, хитрая стерва, на пятое посвящение попросится, да и бросит нас всех нахрен. А если и не бросит, так только и хуже будет.

Бедный пес! Однажды его положение в доме станет невыносимым! Даже я, обучаясь вместе с хозяйкой основам магии ядов, отчетливо поняла, что недолго мне оставаться служанкой, а ему суждено быть слугой всю жизнь. Он, возомнивший себя воплощением египетского бога на земле, слишком эффектно смотрится во время хозяйкиных практик. Полуголый, неподвижный при свете свечи, с головой собаки. Клиенты только глаза на него и таращат. Слишком эффектно, чересчур хорошо. Его совершенство в этой роли – причина, по которой он не получит других. Зачем хозяйке мертвый труп, когда у нее появился живой? Да еще с внешностью бога.
Видит ли это старый мастер?

3.
Старый мастер. Неужели и ты измазал свои руки грязью? На ком же держится государство, если это так? Да, тебе никогда не нравилось, что я держу этот труп в своем доме. Играю с чужой душой. Да, это неэтично, да. Ну и что? Какое это имеет значение, черт возьми! Ты идешь по иной традиции, о светлейший!, но хорошо ли спишь сам, вспоминая прошлое? Уж кому-кому, а мне точно известно, каким камнем вымощена твоя дорога! Да и ты сам ввязал меня в это. А теперь сделал больной и беспомощной старухой, чье сердце испепеляет память былого могущества. Как же быстро все переменилось. Неужели друг и учитель так беспощадно предал меня? Мой проводник, ключ к великой Гекате, исчез. Карл ищет любые зацепки, что б его вернуть, но если в этом действительно замешан ты, старый мастер, то его попытки будут так же бесплодны, как и его любовь. Но я не понимаю, зачем тебе это нужно? И как это на тебя не похоже! Все-таки старость портит даже лучших из нас, старый мастер. Старость и сострадание. Какой позор!

А когда-то ты был самым важным человеком в моей жизни. Ты разыскал меня, молодую пьяницу, искательницу проблем и приключений, в одном из азиатских портов, где я веселилась вместе с техно-быдлом. Ты взял меня в свои огромные руки, открыл передо мной тайные двери, ввел в высшие слои общества. Ты сделал меня, и не я виновата, что мне выпал жребий работать через забальзамированный труп. Ты просил меня отказаться, выпустить дух старого моряка на волю, но лишь много лет спустя, когда я уже не могла быть иной. Ты не оставил мне выбора, не дал другого пути. Ты сам виноват во всем, но ты настолько велик, что тебе плевать на собственные ошибки. Это и погубит тебя, старый мастер. Ты будешь растоптан собственным исполинским ботинком, как блоха.

Возможно, что и ты тут ни при чем. Я не знаю. Духи молчат. Карты больше не разговаривают со мной. Может, я обозлила Гекату? Может, это роковое стеченье обстоятельств, может веревка случайно завязалась в петлю?
Да, какое-то время назад я заметила, что богиня недовольна мной. Ее манера держаться, образ, в котором она приходит, ее глаза. И путь к ней стал гораздо труднее, намного опасней. Карл очень уставал во время последних ритуалов. Ему страшно болела голова. Его мучила депрессия, он становился печален. Я не сразу восприняла это всерьез, но кое-какие профилактические меры принять все же решила.
В ту ночь я собиралась принести в жертву богине троих щенков, закопать их под порогом. Малышей я купила в деревне, дала за них хорошую цену. Я отправила Карла в лес собрать магических трав, с одной лишь целью – мне не хотелось резать щенят у него на глазах. Все-таки, он тоже почти щенок. Когда я дорезала последнего, я почувствовала, что что-то вокруг изменилось. Сомнений не было, в доме пропал баланс. Голова моя пошла кругом. Мне даже не нужно было спускаться к алтарю, что бы понять – проводник исчез. А вместе с проводником исчезла и моя многолетняя работа. Я прижала к лицу все еще хрипящего щенка и зарыдала. Наверное, мои слезы были так же ядовиты, как и те зелья, что я варю на кухне, ведь они настаивались в моих глазах слишком долго для женщины. Щенок сдох, а я осталась жить – вот так я себя и чувствовала. Достаточно паршиво, если в двух словах.

Карл сильно переживает из-за пропажи трупа. Да, теперь наш дом придет в запустенье. И я скоро умру, если не пойду в послушники к старому мастеру. Но я, наверное, не пойду. Тем более, если он сам все это и подстроил.

Плохо ли это? Не знаю. Просто очередной непредсказуемый поворот судьбы. Как хорошо, что у меня есть дочь! Хорошо, что есть хоть кто-то, кому можно верить. Каждое утро она приносит мне кувшин молока, с фермы, где работает Карл. Черт его знает, что она с ним делает, но это молоко очень помогает. Она утешает меня, говорит, что вместе мы справимся, разберемся. Впрочем, я прошу ее долго не задерживаться в моей комнате. Я высчитываю все когда-либо проведенные мной ритуалы, ищу ошибку. Любая мелочь могла повлечь за собой подобное. Мне очень хочется снять вину со старого мастера за этот инцидент, и взять ее на себя. Это гарантирует мою личную безопасность.

Некоторые чертежи и карты я даю просчитывать Амелии, своей служанке. Маленькой техно-девочке, у которой обнаружились способности к магии. Я забрала ее с обследований. Она проверялась на пригодность к прохождению эксперимента с западным континентом. Чуть было не улетела строить новую Америку! К счастью, не улетела. Она пока еще молода, не знает жизни. У нее вздорный характер, особенно для служанки, но она намного умнее среднестатистического техно-быдла. У нее хорошие шансы стать ведьмочкой средней руки. Хотя, если смотреть в глаза правде, для эко-человека она еще слишком слабенькая. Рано, еще очень рано вводить ее в приличное общество. Теперь и не знаю, смогу ли это сделать в принципе. Впрочем, система о ней позаботиться, если я умру.

Двести тридцать две бусинки в моем ожерелье. Пятьдесят пять красных, восемьдесят три белых, девяносто четыре черных. Скоро придется нанизывать еще одну, белую, скорее всего. Если успею к тому моменту, как моя дочь родит, есть шанс продолжить традицию. Настало время платить по счетам, и это значит, что мне осталось не больше трех лет. А с помощью старого мастера можно протянуть еще сотню. Но я не хочу подписывать договор.

После того, как исчез покойник, по моей комнате все чаще стал ходить призрак черного кота. Он шипит на меня, лупит глазами. Обычно я плюю в его сторону и он исчезает, но сегодня я поставила миску молока в углу. Это несколько примирило меня с привидением, хотя он на меня все еще за что-то обижен. Я говорю с ним так, как говорила бы со старым мастером, если бы знала, что он меня слышит, но думает, что я не знаю. Надо будет сделать котику отдельный угол. Даже призрак имеет право на… на что-нибудь.

Помню, как мы со старым мастером летали по всему миру. Вот это было время! Я уже вошла в силу, но все еще не созрела. Он мне показывал методы внутреннего государственного контроля, объяснял сложнейшую жреческую иерархию, раскрывал знания, доступные только посвященным. И вот, однажды, мы оказались в Австралии. У нас было задание от верховных жрецов оценить потенциал новых форм жизни, выведенных в Большой Лаборатории. И тут-то мне на глаза попался Карл – младенец с собачьей головой, чья-то жестокая шутка, чересчур удачный эксперимент. Он жалобно пищал и смотрел на нас маленькими влажными глазами. Его собирались утилизировать, вместе с другим генетическим мусором. К чести предприятия, работника, вылепившего Карла, показательно расстреляли уже на следующий день после того, как он похвастался несчастным младенцем перед коллегами, второго апреля. Появление Карла, как это ни печально, было всего лишь розыгрышем, ненужным доказательством титанического могущества и без того могущественной генетики. А за дурное использование научных знаний в Большой Лаборатории высшая мера. И это, конечно, правильно, там работают с инструментами, способными очень серьезно менять окружающую действительность.

В общем, я решила забрать Карла. Но как я могла рассказать ему, что он жалкий эксперимент и первоапрельский розыгрыш? И я придумала историю с храмом. Его жизнь стала чудом, пусть и жестоким. Старый мастер сделал необходимые документы, рождение Карла было приписано к Храму Металлического Ветра в Якутии, его мать – обычная женщина, служанка, умершая при родах, отец – не установлен. Вот и все.
Карл мне как сын. Я давно заметила, что Амелия на него плохо влияет. У нее в голове свои тараканы, у него свои. Они бы неплохо подошли друг другу, но Амелия никогда не возьмет Карла в мужья. Да и Карлу не нужно иметь потомство, плодить несчастных полулюдей. Это моя единственная вина перед ним, и единственная тайна. Я, как травница, как женщина работающая с ядами, без труда лишила его шансов на продолжение рода. Пожалуй, это беспокоит меня больше, чем пропажа покойника. Она, хотя бы, на чужой совести.

Скоро этот дом будет разрушен. Дом не живет без хозяйки, а хозяйка долго уже не протянет. Если старый мастер замешан в краже, а я склоняюсь именно к этой версии, Карл приложит любые усилия, чтобы его уничтожить. Вот это будет настоящая катастрофа.

4.
Трудно смотреть на жизнь мертвыми глазами. Закованный в неподвижном теле, я постоянно вижу сны. Я брожу черным котом по незнакомому мне дому, я путешествую в пограничных мирах искалеченным изгоем и большую часть времени вижу картинки, расшифровать которые мне не хватает ни знаний, ни сил. Возможно, однажды, я стану вампиром, буду пить теплую кровь в стремлении хоть немного утолить жажду жизни, о которой я почти ничего не помню. Иногда я забываюсь, но какая-то женщина лезет ко мне из мрака и трясет меня за ноги. Я хочу укусить ее, разодрать когтями лицо, но она лишь плюет в мою сторону. И я говорю. Много говорю. Мне чудовищно болит горло. Говорю о людях, которые несут этой женщине деньги, провожаю ее к их умершим родственникам, из последних сил карабкаясь по кровавому канату к неизвестной мне цели. Вокруг меня лают собаки с человеческими головами, не дающие спуститься обратно. Я поджимаю хвост. Иногда вижу своего внука. Он стоит на холме в расшитой золотом мантии, держит за руку девушку, с птичьей головой. Она его любит. А ему нужен только я. Я держу его сердце в своих руках, и если я выпущу его хоть на секунду, то еще очень долго не смогу покинуть этот мир. Женщина выжимает молоко из своей груди, она мажет им пороги в доме, глаза мерзкой старухи, зубы псу. Она проливает его как путь, как тропу, по которой, однажды, собака с человеческой головой, переправит меня на иную сторону Леты. Я жду. Я уже жду целую вечность, но собака лишь лает. Я сам – эта собака. Я знаю. Я – ее человеческая голова, старуха – ее собачье тело. У собаки нет собственной души. Есть только бесконечное противостояние между мной и старухой, которое дает ей жизненную силу. Я уже забыл, где разница между тем, что было и что будет. Была женщина, указавшая путь, и был мужчина, который выломал дверь. Был дом, дом страданий. Дом тишины. Теперь этого дома нет. Мужчина будет моим внуком, а собака – была моим телом. Кот – был душой собаки, но собака станет душой кота. У мужчины будет ребенок от женщины-птицы, только женщина-птица родилась от мерзкой старухи. Старуха – бабка моего правнука и мать моей души. Я раб старухи, но и старуха – моя рабыня. Ключ от ее души – собака, а собака – это я. Ее собственная дочь вложила этот ключ мне в ладони. Теперь, я знаю, я буду снова жить, а остальные останутся здесь. Умирать. Большой человек, великан, не позволит сбежать им со мной. Он смотрит на меня огромным глазом. Он знает все мои мысли. Он давно прочитал старуху, он дал собакам новое мясо. Собаки будут жрать его еще долго. Он сделал все необходимые бумаги, чтобы на том берегу меня приняли с почестями. Но когда я прошу забрать меня с дивана, он говорит “нет”. А я зову. Я взываю. У меня нет других желаний. Лишь двое, что войдут в мою комнату. Они несут меня во мрак из другого мрака. Они топят меня в огне. Они разламывают мои пальцы, и я выпускаю из них сердце. Оно лежит в холодной траве, пока человек с подзорной трубой не забирает его себе. Наконец, я встаю с дивана и вижу перед собой туннель. Я делаю несколько шагов его сторону, но на пути у меня стоит собака, с человеческой головой. Это я. И этот тот, кто так не хотел того, чего желал я. Собака достает из-за спины револьвер, и стреляется. Туннель становится белым, и я влетаю в него…

А теперь, я ничего не помню. Только то, что я искал человека с подзорной трубой, допрашивал деревенских и, почему-то, застрелился. Меня нашел старый мастер. Я лежал на дороге с размазанными по всему забору мозгами. Я видел это, прекрасно видел все со стороны. Я видел как Гора и старый мастер работали над моим телом, в общем, им удалось загнать меня обратно. Старый мастер сказал, что пуля мозг не задела. Пусть врет, ну и ладно. Мне, в общем, плевать. Во время клинической смерти я сделал для себя несколько важных выводов. Такие выводы можно сделать только с простреленным мозгом, с пустой и ясной головой:

1. В доме, где жило четверо, было два этажа. Следовательно, каждый из четверых проживал по две жизни – одну на первом этаже, одну на втором.
2. Служанка Амелия проживала две жизни последовательно. Жизнь в техно-мире на первом этаже, и жизнь в эко-мире – на втором.
3. Хозяйка Гора проживала две жизни последовательно. Жизнь человека на первом, жизнь колдуна на втором.
4. Покойный матрос проживала две жизни последовательно. Жизнь матроса на первом, жизнь мертвеца на втором.
5. Я, как уже говорилось, проживал две жизни параллельно. Жизнь человека на первом, и жизнь собаки на втором.
6. Но более того, в доме был и пятый. Он параллельно проживал жизнь покойного матроса и человека-собаки. Он одновременно был и тем, и тем. Но кем был этот пятый?
7. Пятый – это душа дома. Большая, искусственно созданная душа, при поддержке богини Гекаты и всех обитателей этого места. Душа, которая стремится подчинить себе остальные.

Не знаю почему, но вскоре я получил почетную должность символа и смотрителя западного континента. Уже скоро, я, служанка и Гора, отправимся в другие земли. Если Гора проживет еще хотя бы три года, мы сможем построить новый дом, и создать в его стенах новую душу. Но Гора чахнет прямо на глазах. Так и не смогла пережить пропажу этого гадкого трупа. Так и не смогла понять, что труп никуда и не пропадал.

Вряд ли я когда-нибудь пойму, зачем я пальнул себе в голову, но моя жизнь, с тех пор, круто изменилась. Теперь, когда для общения с Гекатой мне не нужны посредники, когда я наконец обрел цельность и надежную опору, я чувствую себя человеком больше, чем когда-либо прежде. Теперь я, потомок бога Анубиса, красивое и сильное существо, больше не причудливый гость в этой жизни, а полноправный хозяин своей судьбы. Я сам прокладываю себе новую дорогу в этом странном и неприветливом мире. Призрак черного кота наступает мне на пятки, яды кипят в моей груди, шерсть темнеет от бесконечной ночи, царящей в правом глазу, а клыки белеют, от бесконечного полдня в левом. Я люблю себя и однажды я исправлю свои ошибки, и мне хватит сил разобраться в том, что же на самом деле творилось в нашем проклятом доме.