Инстинкты и разум

«Если что и приумножит Господь простившему,
так это величия (силы, мощи, славы, чести)» /1/.
(Св. Коран, 42:40)



ИНСТИНКТЫ и РАЗУМ

- Ну, что? Поедем, или ждём …?  – спросил я у старшего по вахте, вместо приветствия, садясь за руль своего старого по годам и состоянию автобуса, который дали из «под-забора», как выражаются бывалые водители. Сегодня третий день, как я закончил стажировку, поставил автобус «на ход», получил допуск и самостоятельно вожу их на своём «диназаврике», по месторождению, от автостанции. – Почему «диназаврик?» Древний, потому что! Его «сородичи» постепенно вымирают, как и те из прошлого - изжившие свой век, эти же - отсутствием запчастей. Мой, через мои руки и старания, плюс многочисленной череды стечений обстоятельств - получил ещё один шанс. Уменьшительно-ласкательный суффикс, пришитый к его прозвищу, думаю, выдаст вам, между строк, моё к нему уважение и, наверное, симпатию. Есть что-то внутреннее, что связывает нас. Может быть и, наш с ним, возраст. А, может и то, что рождён я на этот свет в год Дракона и у нас с ним просто - «родство душ».
- Да, можно трогать. Наши все на месте!
Нажав на кнопку закрытия двери, спустив ручник, включив самую малую скорость - мы тронули. Маневрируя, между дюжиной других автобусов, стоявших в ожидании своих пассажиров, я вырулил на прямую, дорожную полосу, ведущую нас к выездному шлагбауму. С левой стороны колонны, готовой покинуть автостанцию, стали беспорядочно подъезжать и вклиниваться, в образовавшийся строй, другие автобусы - по свежее которые «наших» и видом, и маркой, и годами. «Аристократы!», - мелькнуло в голове.
Зная их повадки, я снова поставил автобус на «ручник», коротким кивком головы показывая им своё разрешение, на их право занять впереди себя место.
- А вы, почему их пропускаете? – услышал я вопрос из салона. Обернувшись назад, поймал на себе взгляд старшего по вахте. Я улыбнулся его возмущённым чувствам оскорблённости и коротко бросил:
- Будем выше их, уважим их возраст! Пусть умиляют себя, недопонятым!
- Как, это!? – донимал и он.
- Так, что мы даём им то, за что они готовы, здесь, бороться между собой, за место в строю, позабыв о долголетней дружбе, друг с другом. Пусть тешут себя тем, что они круче всех. Когда стажировался, инструктор говорил мне, что их, внутри организации, называют то ли «Аристократами», то ли – «Лордами». Проработали всю жизнь на автобусах, кто стал ветераном, кто – просто на пенсии,  и, вот - пожинают плоды.
- Вот, так?
- Нет. Говорят, когда придут на фирму новые автобусы – в первую очередь передовикам производства – им, ихние - распределят другим, более или менее достойным. Хорошие маршруты - им, отпуска летом - им и т.д. Позавидовать только остаётся. Чего тут, скажешь? Только вот, ведут себя как дети. Вчера поздоровался, сегодня – по настроению, может не ответить, а иной раз и, вообще, может посмотреть на тебя так, как никогда и не знал. А, здесь, наверное, друг другу показывают – кто круче!?
Оказалось, что слушали все. В салоне стояла тишина. Наверное, каждый осмысливал по - своему – «услышанное», теперь, уже - от меня.
- Ну, вот! Можно теперь и нам спокойно ехать! – добавил я шутку, заглядывая своей улыбкой во внутреннее зеркало заднего вида. Взгляды всех были направлены на удаляющийся высокий зад нового автобуса.
- Дай Бог, каждому такую жизнь! – сказал я, напоследок, открывая все свои «тридцать два», сопроводив улыбку, ещё, и коротким правым подмигиванием в зеркало. Салону. Давая понять всем, что разговор про - это, типа, закончен. В путь!
Утреннее солнце, иссушив предрассветную туманную пелену, бликами и искорками, то тут, то там, заигрывало на хромированных деталях автобуса. Их блики вынуждали щуриться. Я потянулся к солнцезащитным очкам. Посмотрев в зеркало своё отражение, остался довольным собой, своим видом, тем как, наверное, выгляжу со стороны. На душе было светло. Глянул на спидометр – нарушений нет. Двигатель радует своей чувствительностью и равномерным рыком дыхания. Приборы отвечают всем нормативным требованиям. Икарус, которому дали новую жизнь, плавно нёсся в рассветной прохладе, по ровным  болотным просторам Самотлора. От приподнятого настроения, переизбытка чувств того, что всё хорошо, хотелось ещё чего-то. Включил радио.
Стрелка спидометра показывала и имеющееся расстояние до ограничительной черты. Я решил прибавить. Автобус, как ждал этого. Он легко и плавно увеличил свою «глубину дыхания», и понёс нас дальше по трассе. Взгляд, то и дело перебегал с трассы к ограничительной черте. Нарушать не хотелось, чтобы даже не омрачать свою радость штрафами и понуканиями со стороны руководства, но и забава внутри уже как шаловливый котёнок, заиграл клубочком первой порцией адреналина, просыпаясь под хорошее настроение. Хотелось что-то ещё, такого, что принесло бы, наверное, дополнительную радость. Расположившийся на ровной панели приборов тахограф, привлёк моё внимания, суровостью своей, бдительно и неустанно несущий свою службу, с математической точностью. Отречься от неё, от дополнительной радости - от дыхания, мощи и возможности того «детища дракона», показалось, будет несправедливостью по отношению к себе. Хотя - не стоило. Но он, моё «детище» просил испытания, вопреки всем моим страхам, за его поломку. Мой разум, всё больше охватываемый азартом, начинал сдавать свои позиции и подумывать над тем, как обойти или обессилить этот бездушный, расчётливый аппарат, не желающий понимать - что такое заигравшееся хорошее состояние человеческой души.
За затяжным плавным поворотом, в самой кромке изгиба следующего поворота, мелькнул и растворился в тайге зад «Аристократа». Я глянул на спидометр…«Ну, что родной!? Пора и тебе себя показать» - удивляясь явлению, услышал я свой внутренний голос…, от языка своего, и в слух.
 - «И я, … найду, как тебя обойти!», - сверкнула мысль беззвучной молнией в голове, от мозгов моих, глазами заставляя меня покоситься на того «бездушного контролёра».
Плавно поднявшаяся стрелка спидометра скорости, правым своим плечом, уже коснулся ограничительной черты. Загорелся красным цветом индикатор ограничения скорости. Невидимым движением правой ступни я сбросил мизерную скорость. Лампочка погасла.
На небольшом и растянутом подъёме мы медленно приближались к высокому заду нового «европейца», который стал нам уже заслоном, между сплошной разделительной полосой и обочиной дороги, когда на вершине пригорка, впереди, появилась разметка расширения проезжей части. Я медленно приближался, сбавляя скорость, ожидая момента, когда могу начать обгон, сохраняя безопасную дистанцию. «Аристократ» медленно и лениво стал покидать левую полосу, принимая вправо.
«Вот и всё!» - торопили мозги, «Можно!» - выговорил еле слышно язык. И не успел надавить я на акселератор, как  пучок чёрного недогоревшего дыма заволокло лобовое стекло. Инстинктивно, слегка надавил на тормоза. На небезопасном расстоянии, впереди себя, сквозь рассеивающую дымку, я смутно видел быстро приближающийся задние левые фонари впереди шедшего автобуса и сплошную линию дорожной разметки, слева, отделявшую меня от единственной полосы - встречного движения. Что было в ней, впереди, было не увидеть. Я сильнее нажал на педаль, послышался шум колёсных тормозов и …. Задняя, теперь уже, сплошная стена автобуса «Аристократа» стала отдаляться. Я отпустил педаль. Послышались возмущения:
- Да, что он себе позволяет?
Когда в воздухе, и вовсе, рассеялась пелена дыма, «Аристократ» вновь принимал вправо, вновь освобождая нам, уже, среднюю полосу.
- Наверное, не видел, что сзади идём, - оправдался я быстро перед напуганными пассажирами, за него. – Иногда, так бывает!
- Да, ничего себе «не видел!» - продолжал гул салона.
- Может, солнце в зеркало слепило? Кто его знает? Всякое случается! Может, проглядел мужик!? Хорошо, что так обошлось! А вообще, чего хочу сказать - молодец, мой «динозаврик»! Выручил! Я его больше стал уважать! – добавил я, в виноватой улыбке, как промежду прочим, уводя тему в другое русло.
Послышались одобрительные смешки, под  которыми я вспоминал - как, под сильным усилием ноги,  трещала и медленно проваливалась в пустоту тормозная педаль. «Трещотки!». «Не все держат!». «Надо будет заменить». «Похоже, задние» - крутились мысли в голове. «Приеду в гараж, посмотрю». «Нет, сейчас не полезу!». «Больше напугаю»! «Они, ещё, мало чего поняли! «Лишний шум, сейчас, ни кстати!». Беспокойство требовало сейчас.  «Нет»! «Когда приеду в гараж»! «Всё!» «Забыли!»
Взор поймал стрелку на пятидесяти километрах, в час. «Аристократ» маячил впереди. Две полосы расстилаются ещё метров на пятьсот. – «Обгоню его, пока даёт! Там, кто его знает, чего он ещё выкинет!? Пердун, старый!» - негодовал я, поря горячку. Переключив на нижнюю ступень скоростной рычаг, я вновь, надавил на акселератор.
Автобусы сравнялись, «Аристократ» прибавил ходу. Шлейф растворяющегося в воздухе чёрного дыма последовал за ним. От, непонятого мной, его поведения, что-то неприятное, агрессивное стало пробуждаться внутри. Вести себя на дороге так, было неправильным, с его стороны!
- «Это совпадение или он – дурак!?» – думал, бросил я в сердцах.
- «Аристократ!» - дуплетом прозвучали в салоне пара, тройка, голосов. – Да, и в первый раз он не хотел уступать, - тихо добавил один. - Каково ему, если старая машина обгоняет его новый автобус!? 
Мною двигал обгон, пока позволяют полосы движения и его скорость. Потому, быть может и пропустил их слова, или совет стороной, когда увидел - он снова освобождал мне дорогу. Решил, всё же, оставить его позади. Быстро набрав скорость, я немедля приступил к исполнению задуманного.
Мне бы суметь понять и с первого раза, того водителя, когда подрезав мне, он прибегнул ещё и к тормозам – «что хотел он мне сказать?» Но, нет! Не веря в то, что и в третий раз он может меня «не увидеть», я последовал вперёд. «Динозаврик» махом набрал нужную мне скорость и когда мы стали приближаться, я, снова узрел тот предвестник, от «недоброго» - сноп дыма. В трёх метрах от меня, он снова круто занял мою полосу, принуждая меня опять к экстренному торможению. Возмущённый его поведением и вытесненный на встречную полосу, я, продолжил обгон, который уже было не остановить, в злости нажимая кнопку воздушного сигнала. Дикий вой выпустили клаксоны, передавая моё недовольство происходящим. Правая полоса уже подала свои предпосылки того, что она вновь сливается со второй. Из-за бугра, неожиданно появилась кабина встречного грузового длинномера, несущегося по единственной узкой своей полосе. Короткий, голубенький дымок, из-под его колёс внёс, в сложившейся ситуации, свои коррективы. «Аристократ» поверил, что, теперь, ему пора давить на тормоза.
Заполнив и отметив у медиков свой путевой лист, в ожидании того водителя, я рассеяно всматривался в разнарядку завтрашнего дня. Цифры мелькали перед глазами. Мозг настырно вспоминал номера того «Аристократа», разум нарочито мешал выводить их в памяти, образно заменяя их другими цифрами и рисуя другие - на небе, в воде, в огне. Мозг был максимально перегружен эмоциями, от того и так бессилен, что бы мог мне что либо  предложить другое, предпринять, придумать – противовес, пылающим эмоциям.
- … Слыхали …, … наберут водителей, которые и ездить то не умеют! А гоняют так, что в скором, и ездить будет не возможно! … Друга чуть не убили! Он мне рассказал, как … – слышу нарочито громкий голос, за спиной.
- да, … да, - послышались голоса по залу, поддержавшие те, сказанные в мой адрес, слова.
- А, что случилось? …, … с кем, … кто, … когда? – послышались и другие, будоражившие мою и так накипевшую ярость, за их изначальную несправедливость. В памяти сплывали фрагменты той поездки. Мозг бешено искал что-то колкое, острое, обидное. Мал оказался запас тех неписаных слов, с сызмальства знакомые мне в русском языке. Нужно было большее, что-то новое - хлёсткое, худшее, падшее.
Заблудившись в своих желаниях и эмоциях, я вдруг, спокойно и уверенно произнёс:
- Мужик, … не хочу, … правда, не хочу … - обсуждать с тобой эту тему! Я, его ждал! Теперь вижу,  тебя послал. Хочет, тобой прикрыться? На меня смотрел человек преклонного возраста, ещё не плохо выглядевший для своих лет. Морщинистая, местами обвисшая кожа шеи, выдавала следы объятия старости. Я, с сожалением, смотрел на него, обвёл взглядом собравшуюся толпу. - Не хочу, мужик, с тобой ругаться. Мне с тобой, здесь, нечего делить. Мне всё понятно. Он хочет спрятаться, за тобой. Я, уважу твой возраст. И тебя уважу! Уважу и то, что ты, наверное, поверив ему, или просто, «за-своего», пришёл сюда. Наверное, ждёшь от меня: - «Я больше, не буду!» Хорошо! Но вот, что я тебе скажу! Не хочу знать ни друга твоего, ни имени его, ни фамилии, который возомнил из себя …, не знаю кого, - сказал моим языком мой разум, освобождая меня от гнева и вставая на защиту, по ходу повернув меня ещё и в сторону говорившего. – И номер не хочу вспоминать его, и марку автобуса, тоже. Я ждал его здесь, теперь не буду, не буду искать его ни завтра, ни потом! Я всё понял. Думаю, не стоит он того - ни возрастом, ни мужеством! Одно попрошу, что бы ты передал ему; - у дорог нет ни блатных, ни генералов! Другой бы, чисто инстинктивно, просто, что бы сохранить себе жизнь, тупо, глупо спихнул его с дороги. Да и разумно было бы это, чем испытывать свою судьбу со встречной, если ещё и успеть поразмыслить о возможных потерях. Пусть долго живёт твой друг! Хочу, ещё, что бы ты передал ему, что я ни чего против него, уже, не имею! Шакал он, раз сам не посмел подойти! Я прощаю ему, что бы самому дальше не мучить себя и в семью, домой, не тащить эту злость. … Скажи ему, или напомни ему, - продолжал я, собираясь с каждой мыслью, выдерживая паузу и успокаивая свой гнев; - У него, голова, сединой покрыта, не дорожной пылью! Пусть дружит с ней, с сединой. Не больными своими амбициями. Высокомерием! Сколько жизней, судеб он, сегодня, поставил на-кон, что бы показать мне – свою «крутизну»? Кем он себя считает? Передай этому животному - ему, давно пора жить по возрасту! Умом - пора быть выше, круче, больше, шире! Умом!  Остальное – пусть останется за его совестью! Иди мужик домой! Обещаю! Я не стану его дальше преследовать. Тут и так всё понятно. Говорят: - «Имел смелость - оскорбить, найди в себе и мужество - что бы извиниться»! В нём нет ни того, ни другого. Наверное, ему хватает, что есть у него ты, на все случаи жизни!? Кто он, после этого? Передай, в другой раз, я не сумею его простить. Пожалуйста, передай! И даже, из - за тебя!
Мы смотрели друг другу в глаза. Он обводил толпу взглядом. Не знаю что переменилось, но на душе было легко. Поймал себя на мысли, что и мозги больше не ищут колких слов. Он кивнул. Я покидал тот зал, где стояла тишина, в полном спокойствии души и чего-то ещё, нового, ещё не осознанного мной, очень напоминающее мне радость, которое и уже давно теплило мне грудь.
Я и сегодня не думаю о тех номерах, о том автобусе, с его водителем. Я понял - оно так лучше! Это значит – мне не на кого теперь злиться, обижаться. В душе у меня не гложет совесть, потому как в ней - полный покой, от того дня.

P.S.    Уверен, он услышал меня, от «от меня услышанных», потому как, ходит -  сторонится, не здоровается. Не хватает ему мужества - извиниться! Мне кажется, да и не было его в нём никогда. Думаю и смелостью он не блеснул тогда, когда, вверх взятые над разумом личные лживые амбиции, толкнули его на очередную глупость. Потому он, сегодня, в нечаянной или, при неожиданной встрече, бегло ищет себе другую дорогу, «зыря» глазами по сторонам, словно лиса. Нет в нём ни - мужского, ни - человеческого. Гнилое, подлое, омерзительное «что-то» скрывается в нём, в его человеческом обличии. Больное его «Я» заполонило его, всего, и высокомерная его больная гордость идёт бок о бок с ним…
 А те, кто услышали меня тогда, и те, которые слышали ту историю от «от меня услышанных», при встрече, очень даже и рады мне, и здороваются со мной, и помогают мне - где делом, где советом. И на дорогах ведут за собой, и нет у них, ко мне ни плохого настроения, ни неприязни того, что приняли в их организацию нового водителя!
Думается мне, что именно они и есть, среди прочих эгоистично больных высокомерных само мнимых «генералиссимусов» настоящие Аристократы, у которых есть сегодня - всё: и новый автобус, и хороший маршрут, и заработная часть в порядке, и деяния их благи и, которые ещё - намерениями чисты!
Им можно  позавидовать, почему бы и нет?! Тем, которые  – мудры, щедры и добры - к ближнему, своему! Да - у них есть всё!
Им, сегодня, моё уважение и белую зависть, в придачу – как мудрость, к своей седине!