Внитие

Послеобеденное солнце  ярко-холодной льдиной  освещало сельскую улицу, и казалась она широким, длинным городским проспектом. Чистый снег колко  слепил глаза, вился на ветру  мелкой поземкой, осыпая   ботинки.

«Баня» - красным кирпичом на белом фасаде  сельской одноэтажки.
Крепкая входная дверь и три ступеньки вниз перед внитием*. Сразу направо женская очередь. Налево, как и полагается... Человек десять вдоль стены  с табличкой «Мужское» шелестят сухими вениками, переставляют сумки, приближаясь к заветной двери, и молчат. Видать, всё давно переговорено – деревня…

Саврас  не любил общественных бань - представлял их рассадником инфекции. Нынче же, ощутив нестерпимый зуд и отвратительный запах потного тела, решился посетить сельскую помывочную. Дочь с зятем ванны не имели – баня сельская за углом, а середь недели - тазик за дверью в чулане. 
Очередники любопытно поглядывали на чужака, видать представляли его голым и теперь с нетерпением ожидали проверить – совпадет ли увиденное с натурой.
Саврасу неприятны эти взгляды, отчего баня  показалась  грязной. И он повернулся  было  к выходу, как вновь ощутил кислость своего тела.
 
-Нет, нужно вымыться, - и вошел в предбанник. Разглядел свободное место, застеленное мокрой газетой и брезгливо соскоблил её с лавки снятым ботинком.
 Разобравшись до трусов, задумался, глядя на  голые ноги и, вдруг ощутил неприятные  брызги на голенях.
- Лапти подними, дед, - грудастая ткнула тряпкой в Саврасову стопу. Он неуклюже задрал тощие конечности и  обрадовался не снятым трусам. Занервничал,  ощутив жаркий румянец на лице.
 
- Женщина, вы отделением не ошиблись? – нервно обратился к широкому заду в сером халате.
Из-за объемной округлости показался мясистый нос и пара зеленых пуговиц-глаз. Толстомясая выпрямилась, швабра выстрелом шлепнулась на пол.

- Эт, ты, старый, видать перепутал! Здесь не сауна городская с бл...ми. Уборщица я. Без тебя-то здесь запросто, а без меня никак. Не стесняйся дед, неинтересный ты мне, - и хохотнув чревно, скрылась  за дверью подсобки.
 
Саврас  скинул трусы и, прихватив мочалку с мылом вошел в моечную.
Неприятная туманная сырость приняла  голое  тело. Бледно-желтый  электрический свет растворялся в банной мгле, превращая тела’ посетителей в мутные силуэты.
 
- Уважаемый, а где же душ? - Саврас обратился к зыбкой тени на лавке.
- Чавой? – прокряхтела мыльная пена, лопнувшим пузырем открытого рта.
- В душ, говорю, как пройти?
- Дак, какой нынче душ, милай? Зима на дворе,- два радужных пузыря вместо глаз засияли, переливаясь чудно’. 

Мыться в общем  в тазу  Саврас не желал, от чего вновь пожалел о нынешнем заходе. Он задумался, присел на лавку и, ощутив её осклизлость, брезгливо приподнял зад.
- Черт, до чего же все плохо! – процедил сквозь зубы.
В трех шагах вдруг открылась входная дверь и  в ярком проеме возникла обворожительная женская фигура. Спортивный костюм  подчеркивал изумительные дамские обводы, и Саврасу мерекнулось обнаженное  девичье тело. Взглянув же на лицо – оторопел: «Нюша?»...

***

- А как Вас звать, доктор? – Саврас от красоты девичьей забыл о разбитой  голове.
Девушка напоминала бутон белой лилии,  вот-вот готовый распуститься цветком.

- Я фельдшер, - произнесла лилия и завязала последним узелком повязку, - Нюша.
- Это имя такое? – удивился пациент, - не слышал.
- А мне, Ваше знакомо. У нас мерина так кличут – Савраска. Аня  я, - и улыбнулась.
Здесь Саврас голову-то и потерял.

Неведомо, как  возникает обоюдное чувство, особо, когда ничем не выдающийся юноша, вдруг становится  предметом увлечения красавицы.
 Хотя замечено – дамское сердце с открывшейся жалостью к контуженному, оказывается способным возбудиться любовью.
 В селе только и говорили, как приехавший «на картошку» студент нырнул в колодец за трехлетним пацанёнком, свалившимся по недосмотру матери.
 
Отец мальчонки, приняв сына из рук вузовца с разбитой головой, тут же отметелил свою бестолковую бабу и был крайне расстроен отказом Савраса принять стакан самогона.
Эдакий абандон*  мог возбудить в папаше гнев повторно, ежели бы не спасенный  отпрыск, столкнувший самогонный литр на каменную дворовую дорожку.

Так, студент «с картошки» и влюбился в сельскую красавицу-фельдшерицу.
Деревенская аморная аура,  пропитанная ароматом степных трав и парного молока, расселенная в сотнях  стогов,  сеновалов и   спокойной речушке в золотистых песчаных берегах, вознесла  влюбленную пару на ФАПовскую кушетку с белой простынёй, где Саврас и лишился своей  непорочности.

Нынче, в старости, он не мог припомнить любови  первых ощущений, как и драку  в ту сентябрьскую ночь.  Хотя, и не драку вовсе – били его деревенские…
В больницу  ночью доставили, с утра  мамка сиделкой, а к обеду мент завился с допросом. Кто бил, кого знаешь?..
Растерялся юноша. Рассказать при матери родной, как лишь штаны поправить смог, сошедши с ФАПовской кушетки - не посмел.

- В колодец я упал, - только и вымолвил.
Лейтенант Савраске бумажку сунул подписать и  довольный покинул палату.

Так все десять дней в больнице и переживал, и понять не мог, влюбленностью  ли  полнится, иль страхом пред  высокообразованными  родителями, коим не понять ни любви, ни выбора его. И стыдно за содеянное, а иной раз и удушился бы! Представлял Нюшу с родителями у дверей квартиры своей. Они с  мешком картошки,  она руки на животе держит. И уже решил таблеток каких насобирать  и отравиться. Но, выписали студента на юриста  доучиваться.

***

- Мужики, - Нюша громко хлопнула в ладоши, - через двадцать минут горячей воды не будет,  баня закрывается.
Саврас застыл перед дверью полусогнутый, с разведенными ногами  и лишь «видение» пропало, пронзительно ощутил тот самый стыд пятидесятилетней давности. И висела бы  перед ним веревка, так  и вздернулся, не задумываясь.

- Кто это был? - обратился он в банное марево.
-Зав. баней, - ответил кто-то.

Переодевшись во все чистое, ведомый неведомой силой, он устремился  к  двери с табличкой «Заведующая», где и остановился в нерешительности.

- Зачем? – подумалось.
 Саврас развернулся и,  растворив дверь напротив, не ведая того, вошел  в женское отделение, достиг моечной и  взялся было  за дверную ручку, как  ощутил жгучую боль на щеках.
Голые бабы без визга и криков лупили старого сырыми мочалками. Саврас споткнулся, упал на пол и, подгоняемый  женскими ногами, выполз в коридор.

Стыда, стыда теперь не оберешься! Конфузия этакая и жить теперь в деревне не позволит.
 Куда податься!? Квартира городская продана, деньги на книжку дочери положены...
Он вошел в дом, наполнил  таз горячей водой, разделся и … умер.
И видел он, как толстомясая разглядывала его голое тело, и обтирала  мокрой тряпкой,  снятой со швабры, и зачем-то стучала ей, стучала, стучала…

Саврас открыл глаза, поднялся с кресла, достиг прихожей и суетливо отомкнул дверные запоры. На пороге стояла его Нюша, с пакетом картошки.
- Заснул старый, - посетовала  его красавица.


внитие — вход, вхождение; явление…
Абандо;н (фр. abandon )— отказ
ФАП – фельдшерско-акушерский пункт