Комната со шкатулкой

Воздух сгустился, пеленой закрывая лицо, лишая возможности вдохнуть кислород. В комнату залетела муха и бестолково тыкаясь в грязное, с потеками, окно, принялась жужжать и биться в стекло: дзыть-дзыть. Этот мерзкий звук заставил поёжиться фигуру, сидящую на полу в одном нижнем белье. Жара, липким налетом, обволокла спину, осела на руках, смочила каплями пота верхнюю губу. Девушка, не поднимая взора от босых пальцев ног, облизнула соленую влагу, языком коснувшись легкого пушка волос и поморщилась: мелкие песчинки песка попали в рот, скрипнув на зубах. Поза девушки не была странной: она сидела на ягодицах, спиной опираясь о стену, согнув и подтянув ноги к животу, вытянув руки запястьями вверх. Нечесаные волосы шоколадом струились с плеч, сияя на солнце, а вдоль лица скрутились в одну прядь, которую совсем недавно теребили тонкие и изящные пальцы девушки, впрочем, с обломанными, грязными ногтями.
Это был полдень выходного дня. Тишина особая, летняя, дополнялась умиротворяющими звуками: жужжали жуки, тщетно пытаясь перевернуться на лапки со спины; ветер, едва касаясь пыльных листьев внизу ствола дерева, трепал полиэтиленовый пакет, застрявший высоко в ветвях; где-то недалеко смеялись чумазые дети, ковыряясь в песке, смешанным с землей; и ленивый разговор соседей - все это сливалось в непринужденный гомон, наводящий скуку. Девушке хотелось лечь навзничь, прижаться разгоряченной щекой к прохладному линолеуму, в глубину комнаты, где царила тень, но пол был грязен и ей претила сама мысль, что его придется касаться липкой кожей и потом, вставая, чувствовать как сор остался на ней, а сам линолеум, как бы нехотя, с трудом отцепляется от ее тела. Поэтому она вскинула голову и уставилась на стены с оборванными местами обоями, вдохнула запах старого пыльного ковра, лежащего рядом и все же встала, шатаясь, рукой придерживаясь стены, прошла в ванную. Там так же было грязно, старо: облупленная краска зияла белыми пятнами, трещинами расходясь по всему пространству, упираясь в кафель, забрызганный мыльной, и уже высохшей, пеной. Включив холодную воду, девушка помедлила, не решаясь встать под душ, но секундой спустя криво усмехнулась и сделала шаг под струи воды, при этом даже не вздрогнув от контраста температуры. Волосы, намокнув, отяжелели и змеями завились меж острых лопаток. Она, задержав дыхание и подставив лицо под тонкие брызги, с наслаждением приоткрыла рот, ловя капли.
Жаркий свет дня покрылся тенью и, ветер, уставшим музыкантом, играл листвой, шелестя и взвивая легкие пушинки шерсти котов, лениво щурящих глаза. Она вышла из подъезда, опустив очки на переносицу и смело расширила глаза, не боясь песочной пыли. На оголенных плечах солнце танцевало, целовало нежно и колко. Где-то вдали проезжали машины, гоняя горячий воздух, взвизгивая тормозами... Ей живо представилась жгучая, размытая жаром дорога, каменистый песок и пальцы ног - все в налете серо-кофейной насыпи. Она шла, мерно взмахивая руками и мысли тягучей рекой текли в голове, оставляя усталость. Сколько она шла? Сколько тропинок пролетело во взгляде, сколько птиц в голубом небе расправило крылья? Как в горячке она села на деревянную скамью, ощутив обнаженной кожей ног нетерпимое твердое тепло.
Она сидела совершенно неподвижно, закрыв глаза. Но хотелось встать и идти. Куда-нибудь. Идти до изнеможения, срываясь на бег. Только бы не думать, не помнить, не видеть перед собой его образ. Тоска изъела ее, как собака кость - основательно впиваясь, а после зарылась поглубже в душу и тревожила призраками их встреч.
- Не могу. Не могу. Не могу!- выкрикнула она и сжала ладони, переплетя пальцы, до ломоты, словно не доверяла им, словно они могли сами собой что-то натворить и не спросить ее на то разрешения.
Ей захотелось рыдать, говорить, спорить. Но вдруг спокойствие снизошло на нее, будто пламя накрыли плотной тканью. Она почувствовала презрение к себе. Взгляд стал холоден и жесток.
- Никогда. Я никогда не буду так слаба, как была сейчас,- твердо произнесла она, шумно выдохнув. И, закрыв лицо руками, добавила:
- Я буду еще слабее.
И слезы милосердно ослабили тяжкий узел скорби ее души. Скрипкой звучали всхлипы - надрывные, но затихающие. Пальцы впились в волосы и тянули жестко, отдавая болью у их корней. Мокрые щеки высыхали и стягивали кожу, соленые капли скатывались к губам и, очерчивая их изгиб, сливались в одной точке на подбородке.
Нужно было возвращаться - ее друг ждал. Ладонями убрав следы слез, она выдохнула и примерила улыбку - получилось не плохо. Не лучше, чем обычно.
***

Между ними повисло молчание, вмиг заложив уши тишиной.
- Я влюбилась, -вдруг призналась она.- Настоящий Дориан Грей, только вот глаза...
-Зеленые?-догадался он, вопрошая взглядом.- Серьезно влюбилась или опять на пару недель?
-Прошло гораздо больше. Я чувствую его, я замираю перед ним... У него есть такая привычка... ммм... как бы неосознанно касаться руки или плеча. Ты знаешь, это похоже на пытку. Когда вижу, что он тянется дотронуться до меня, я застываю в ожидании прикосновения раскаленного железа к коже. Такие прохладные, нежные руки у него... Такие слишком точеные, красивейшие руки! Я бы хотела стать скульптором только ради этих рук.
- Он догадывается?
- Нет! То есть, я надеюсь, что нет. Не хочу, чтобы это было так явно. Не знаю почему, но мне кажется, что если он узнает, то я лишусь последней возможности, единственной привилегии - видеть его. Я тебе расскажу, только не смейся. Я вижу в себе огромный дом, старый, деревянный. Он несуразный, очень высокий, с какими-то пристройками башенок и комнат. Снаружи хилый, кое-где не хватает досок, весь выжженный солнцем и разбухший от дождей. На нем растет мох, мелкие травинки проглядывают сквозь щели, а его окна покрыты мутными разводами застывших капель непогоды. Внутри он весь состоит из коридоров, разбегающихся на тысячи комнат и комнатушек, кладовок или даже просто сундуков. Там пахнет пылью деревянной крошки, половицы прогнуты, стерты добела моими ногами и лишь по их краям еще виден натуральный темный цвет. В этих помещениях закрыты мои воспоминания о людях и прошедших днях. В иные я захожу слишком редко и, открыв дверь, попадаю в захламленную комнату, неопрятную или откровенно грязную. Я прохожу и трогаю предметы рукой, рассматриваю их, чихаю от пыли, которая, с моим приходом, вьется и медленно оседает, освещаемая солнцем. И, плотно прикрыв за собой дверь, ухожу, чтобы вернуться туда спустя достаточное количество времени. А есть такие комнаты, где живут встречи с тобой, родителями и друзьями. Я люблю там бывать и даже иногда не закрываю их, потому что знаю, что скоро вернусь. В Его комнате, самой аккуратной и чистой, нет вещей, кроме одно-единственной шкатулки, стоящей посередине комнаты. Я сажусь поудобнее, открываю ее и погружаюсь в воспоминания, которые ревностно берегу. Они похожи на мерцающие голубые огоньки, они освещают мое лицо счастьем. Я вижу его улыбки, движения... слышу смех. Я помню все. Абсолютно. Начиная с первой встречи, когда он прошел мимо меня, размеренно шагая своими длинными ногами. Заканчивая последними часами - его светлая макушка скрылась в людском потоке и Его комната захлопнулась, храня этот миг. Я вижу себя:в складке губ скрываются мои тщательно спрятанные демоны, которые извиваются, выскальзывая из тяжелых оков смиренности, заставляя меня видеть сны, заполненные им и о нем. Заставляя меня мучительно отгонять мысли, накидывая на них власяницу... "Тише, демоны,- шепчу я им.- Тише, черт вас подери". Но они не слышат, не слушают. Они ждут встреч и тогда, дождавшись, вмиг замолкают, перестают шептать свои воспоминания о нем. Они жадно впитывают всего его, вселяясь в мои глаза, слушая моими ушами, запоминают, чтобы потом шептать мне новые и новые рассказы о взмахах ресниц, голосе, взглядах. И я уступаю им, позволяю владеть мной.
Тишина. Она думала, опустив голову, касаясь лбом скрещенных рук.
-Есть ли романтика в наши дни? Есть ли эти бессонные ночи, мечтающий взгляд в небо,полное звезд? Внезапные порывы нежности, переплетающиеся со страстью души, которая жаждет прикоснуться к другой душе? Я люблю его-это яснее ясного дня. Я не романтик: мне не хочется, не моргая, смотреть на его фотографию, не хочу видеть цветы и думать о нем, не нужно всплесков эмоций и слов, запутанных вереницей чувств. Не нужны ночи, дни, часы... Мне нужны минуты, секунды возле него. Мне нужна целая жизнь, переплетенная с ним. Нитью по запястью нежность, случайные поцелуи горячих губ, затуманенный ядом любви взгляд... Романтика и любовь существуют друг без друга- я уверена в этом. "Есть ли романтика?"- задаю я себе вопрос, таящий тысячу ответов случайных встреч под луной. Я вспоминаю... Слушай! Было это:
"Прошли минуты нерешительного спора с собой и, наконец, я спрашиваю у него:
-Что, на твой взгляд, включает в себя романтика? Цветы? Закаты? Вечерний чай, утренний кофе? Элементарное уважение чужого чувства? Есть ли она вообще?
-... Это все и есть романтика,- был ответ.
С замиранием сердца, с каким-то внезапно новым чувством,я:
-Но ведь когда-то она кончается. Куда же исчезает стремление всё это давать? Неужели радость в глазах любимого человека уже не так и важна? Или романтика существует только когда есть любовь? Конец любви - конец романтике?
- Думаю, когда любишь человека, тогда и хочешь это делать это для него. Всё просто..."
Я задумалась. Я хотела сказать, что это уже невыносимо - я больше не могу провожать взглядом каждую машину, каждого человека, ища его среди толпы... Хотела сказать ему такие простые, но невысказанные слова. Да, я готова была признаться в том, что люблю его. Люблю его целиком. Каждую веснушку на пергаменто-белой коже, морщинку в уголках глаз... В душе что-то сжималось и не отпускало - держало. И я могла смотреть вечно на него. На эти глаза, с застывшим выражением чего-то томного, чем-то, что я не могла угадать, но знала, что именно мне адресуется этот взгляд...
-Этот чай я сделал тебе,- говорил он, смотря на меня этим взглядом, который я так хорошо знала...
Я помню, как хорошо я помню его! Вижу его как будто только вчера он смотрел на меня, повернув голову ко мне, уходя с каждым шагом дальше... Его рассеянное приветствие... И еще пару минут, бесценных для меня и безразличных для него.
Мне казалось, что и я имею какую-то нишу в его сердце. Пусть самую низкую, возможно, полуподвальное помещение, где я сижу, обняв колени, среди его холода, среди глыб льда, которыми он меня обложил, лишь бы я молчала, только бы я не напоминала о себе!
Мои истерики... К моему сожалению, он знаком с ними лучше меня.Я умею ненавидеть его и любить страстно, дико, с выкрикиванием обожаемого имени. В полной тишине среди темноты пустого дома. Никогда не осмелюсь - никогда! - показать ему всё, что есть во мне.
...
А на утро я с уставшей улыбкой на сонном лице смотрю в окно, глотая горячий кофе и понимаю, что я бы дарила ему поцелуи, кофе, чай, закаты, рассветы... Да все что угодно... И закрываю глаза, вспоминая любимый облик, оживая его улыбкой, шагами, рассказами, утомленными глазами, раненным взглядом... Возможно, я не романтик, но рядом с ним все человеческое полыхает пламенным огнем в моей уставшей душе.
Она резко встала.
-Прощай... Я скоро буду. Наверное, скоро.
***
Она вдохнула свежий воздух столько, сколько смогла. Задержала дыхание и услышала свое частое сердцебиение, раздававшееся в ней, словно в пустой церкви шаги прихожанина. Ее выдох был легким шорохом ветра в овраге трав, несущий пыльцу тысяч соцветий, безъязычный, но говорящий на всех диалектах материков, лепете младенцев, молчании звезд, мерных каплях дождя. Девушка вновь задержала дыхание и не спеша легла на землю, примяв собой растения. " И жучков с паучками ",-подумала она, сонно выдыхая воздух. Смежила веки, вновь увидев, что в чернильной темноте светятся тусклые призраки точек, линий и забытых сновидений. Ей это не понравилось: она нахмурилась, но почти сразу, передумав сердиться, расслабилась и задремала, еще немного подумав о насекомых, которые завтра будут ползать, щекотать, жужжать... "и разбегутся в панике, когда я проснусь"- легкая улыбка тронула ее губы в полусне.
А на утро, открыв глаза и утонув ими в великолепии серебристо- золотых облаков, закинув руки за голову, она дрогнула, пронзенная мыслью о Нем. Ей нужно было услышать молчаливую поддержку своего друга. Физической болью вдруг отозвалась душа, подгоняя сонные мышцы ног в путь.
***
Словно с трудом раскрыв губы, она произнесла:
-Я много размышляю о людях. Есть же композиторы, к примеру. Как получилось, что они начали сочинять музыку? Значит, у них в голове целый сонм мелодий. Ты только представь: идешь ты в магазин или мусор выносить, или встретил слепого нищего, и ты, как бы, не видишь этого, а видишь переливы звуков, окрашенных в разные тона, слышишь какие-то до-ре-ми, постоянно звучащие, не умолкающие. Они существуют с тобой всю сознательную жизнь, въедаются в кожу, ты засыпаешь и просыпаешься с ними, а сны состоят из звонов колокольчика и заставляющих дрожать небосвод торжественными аккордами, затихающих и волнующих... Как должно быть прекрасно это! Ну, а если посмотреть на убогих или страшных? На людей с нездоровой внешностью, на тех, кто ленится следить за опрятностью своего тела? На старых, покинутых, озлобленных, нищих? Ведь, понимаешь же, что у них внутри тоже...душа. Понимаешь? Ты смотришь на него, тебе отвратительно видеть его возле себя, ты корчишь рожу... А он чувствует в себе такое, что может тебе и не снилось! О чем ты даже не догадываешься. Нет, я не имею в виду всех абсолютно, но хоть кто-нибудь да есть! Должен быть кто-то! У него глаза чище прозрачных рек, они светятся лучезарностью этой самой души, они проникают в тебя, к тебе! В душу! В самую душу! Тебе проникали?... Нет, я вижу, что нет! И не ври, не кивай головой! меня послушай! На меня так смотрели, в самую душу, глаза в глаза... А я потом плакала, горше не увидишь, потому... потому что мне жаль его недостойной жизни. А если по-другому, а? Что если бы не такая жизнь, он не стал таким? Оставался черствым и ... чурбаном, поленом! Скажи мне, ты думаешь о людях? Не смотри ослом! Ну, всё-всё, сама вижу, что - нет. Думаешь, что я пьяна и несу бред. А я тебе так скажу: я вчера видела небо. Ночью. Ты давно смотрел на небо? То-то и оно. Знаешь, они какие, звезды? Они не холодные, нет. Далекие-да. Я не могу смотреть на одну, глаза разбегаются, я как будто дышу одним с ними воздухом, хотя понимаю, что это не возможно. Мне кажется, что если долго-долго на них смотреть, то они проникнут в меня и останутся там, внутри. Это страшно, ведь я не смогу носить в себе это великолепие. Это слишком тяжело:знать, что во мне заключена Вселенная. И, знаешь... Послушай как шумит ветер, он мне словно шепчет: тебе мало одной жизни. Я осознаю это. Мало, слишком мало. Дай мне несколько сразу, дай букет! Столько стремлений, но столько времени,потерянного, потраченного даром... А меж тем, мне достаточно лет, я не молодею. Сколько бы я жизней прожила, сколько бы успела сделать! Иногда я вижу незнакомого человека, где-то на улице, в автобусе, трамвае и понимаю, что я могла бы быть с ним. Я бы хотела быть с ним, узнать чем он живет, его жизнь и остаться рядом. Вот так просто выйти вместе и быть дальше вдвоем. Черт подери эти границы! Почему, но почему? Слишком мало возможностей, слишком мало мне воздуха в этом мире. Я, как странница, ищу чего-то. Я, с кем бы не была, одинока. Слышишь, понимаешь ли? Одна! Да, ты возражаешь мне: это не так. С тобой друзья и твои любимые. А откуда ты можешь знать, что мне их достаточно? Когда я сетую на то, что людей вокруг меня целая толпа, что они мой воздух и каждая секунда, откуда ты можешь знать, что мне не нужна новая, молодая кровь? Я хочу знать других и тут же с ними расставаться, может быть лишь иногда видеть их профиль в оконном стекле проезжающего мимо поезда... Это так скучно - жить одной жизнью. Я...одинока. Не нужно мне близких, не нужно мне постоянных. Дайте мне, молю я небеса, дайте того человека, с которым этот свет не будет так предсказуем, от которого я не устану, с которым каждый день будет новее вчерашнего. И я ищу, но это - крупица речного песка, протекающего сквозь пальцы: он блестит, переливаясь солнцем, лучом его и... темнеет. Он уходит, как моя жизнь. Я вижу морщинки и седой волос в зеркале. Они врут, ведь мне по-прежнему 19...
Она зажала рот руками, вдавила ладони в лицо, сдерживая слова. Но они лились водопадом.
-Ты спрашиваешь: для чего тебе эти мучения, ради чего ты терзаешь свою душу и изводишь себя мыслями, мечтами? Чтобы чувствовать глубже, чтобы жить насыщенно! Чтобы просыпаться с надеждой в калейдоскоп Судьбы: повернется ли осколками сегодня, собирая полный пазл или еще одно воспоминание дополнит шкатулку? Ведь надо же что-то чувствовать и чем-то жить! Иначе не могу, не умею, не позволю! Мне нельзя, никак нельзя быть пустой! В мире столько пустых оболочек! Живут, а живут ведь кое-как! Стремления, цели, успехи, а внутри доспехи пусты! Кинешь в него слово и падает оно: громыхает, ударяясь о стенки, летит ниже и ниже, а глубина велика - вот как пусты!
Она почти кричала, схватив, сжимая тонкими, побелевшими пальцами свою шею:
- А знаешь, мне иногда кажется, что я слышу Его голос. Хочешь, я скажу тебе ЧТО Он говорит? Я помню дословно:"Я смотрел на нее и знал: это мой мир. Мой незапятнанный, чистый... Такой светлый, как утреннее окно, полное солнечного света, играющее радугой на тонкой паутине в углу ставень. Она посмотрела на меня, лишь скользнув взглядом и... мимо. А во мне уже напряглись нервы, струны, нити! Мой взгляд был взглядом Скорби, Тоски и Печали, ибо я знал: я не любим. Но... Это миллионы "но". Надежда, Вера, Любовь. Я надеялся на то, что когда-нибудь я стану тем, кем она является для меня. Я верил, что моя любовь зажжет ее сердце огнем неутолимой страсти Любви. Любовь... Я ждал слов! Но не видел сердцем, я ждал слов, признаний, черт побери! Я жаждал взаимности такой, какой не смог бы нести на плечах, на гнущихся ногах, рвущимися мышцами! Я ждал того, чего не выдержала бы моя душа. Мне нужна была ее любовь. Клокочущая, яростная, безумная. С дикой, необузданной ревностью, с криками в небо, со сверкающей ненавистью в ярких глазах. О, эти глаза! Я душу бы продал за гроши за один взгляд, полный нежности... Осторожно, фрагментами, запечатлел образ. Задумчивый, строгий профиль и немного детский подбородок, который хотелось бы поцеловать, стыдясь своей ласки. Локон, заправленный за маленькое, бледное, нежное ушко. Я знаю: отвел бы взгляд. Я бы захотел приблизиться к ней, уткнуться в шею, вдохнуть запах и замереть. И так сидеть не минуту, не две - вечность. Я хотел бы взять ее на руки и просто прижать к себе. Отпустить. Сказать лишь одну фразу, которая поставила бы все на свои места. Но я не мог бы. Я знаю, что любовь играет только за одну куклу."
Она сняла черное кольцо, внимательно посмотрела на него, повертела в руках и положила на стол, бережно и беззвучно.
- Мне очень мешают спать птицы. Они так кричат! Все утро, как только забрезжит рассвет. Так поют... Звонко и ясно. Как они так поют? Ты мой единственный друг, я хочу тебя обнять. Ты столько выслушал за эти дни, месяцы,годы... Прости.
Она потянулась за уродливым плюшевым псом, лишенного глаза и с облезшим боком. Прижала к себе и его единственная пуговка блеснула тусклым отсветом в ночной лампе. В ту же ночь она вышла на улицу, одетая во все черное и сожгла пса. Как только последняя горстка пепла затухла, мигнув оранжевым зрачком, девушка повернулась и смахнула слезу. Запели птицы.
- Я обещаю тебе, что теперь будет все по-другому. Клятву, данную тебе, я сдержу. Прощай.
***
Она стояла около входной двери подъезда, болезненно вглядываясь в каждую крапинку краски, и ждала ответа. Гудки домофона с каждой секундой заставляли ее паниковать:"Что, если он не дома? Что, если он не хочет открыть мне дверь?" Но лампочка дружески подмигнула и девушка, с силой потянув за ручку железную преграду, зашла в подъезд. Неуверенно всматриваясь в номера квартир, она дошла до нужной и в нерешительности застыла. "Я дала клятву лучшему другу",-напомнила она себе. Вдохнула спертый воздух и, отворив резную дверь, вошла в темный коридор. Замешкалась, привыкая к темноте и аккуратно сняла обувь. Босые ступни ощутили прохладу чистых полов. Она произнесла имя, которое имело власть над ней:
-Тимур...
Он появился, словно из ниоткуда: за плечами светило солнце, разделяя его фигуру на светлую и темную стороны. Посмотрел на нее тем своим особенным взглядом, который она научилась различать среди сотни других: немного умоляющий, как будто о чем-то тоскующий. Вдруг слова сорвались с его губ и, казалось, что он сам был удивлен их смыслом:
- Я влюблен в тебя сильнее, чем положено... Я влюблен в тебя дольше, чем положено...
Их притянуло друг к другу так, словно это были древние магические слова, которые воссоединили их и дали понять: теперь они - одно целое. Она закрыла глаза, когда его лицо оказалось слишком близко к ее лицу и увидела свое небо, наполненное россыпью звезд, мерцающих и скрывающих тайну, теперь такое близкое... Словно дымкой в воздухе растаяло ее одиночество и великое ликующее счастье взорвалось, осеняя их миллиардами горящих угольков, дарящих покой ее мятежной душе. Дверь в Его комнату распахнулась настежь, чтобы уже никогда не закрыться обратно...