Вдох

Вдох, ещё один, воздух чист и свеж, как родниковая вода. Солнце, не скупясь, бросает свои стремительные лучи на девственные леса и поля. Моё тело сидит на высокой горе, под самым носом у бесконечного неба, а мой дух парит в окружающих меня облаках. Что может быть прекрасней этих облаков? Белые ватные клубки медленно плывут по лазурному небу и заслоняют своими скоплениями громады мягко очерченных горных вершин. Подхожу к краю скалы. Шаг. Падение? Нет. Полёт. Маневрируя между облаками, стремительно направляюсь вниз и проношусь над гладью воды, чувствуя её прохладу и разноцветные брызги, которые ударяясь о камни щекотят  лицо. Пролетая над безграничным полотном душистой зелени, вдали услышал голос. Нет - голоса, смешавшись создающие собой сумасшедшую пляску слогов и выражений. Как огромный рой пчёл, толпа стремительно усиливает своё жужжание и через секунду я уже оказался окружён странными возбуждёнными людьми. В гуле слабо различались слова «Миссия», «Излечить».  Я мало что понимал из их криков, а когда они встали на колени я и вовсе обомлел от неясности происходящего. Наконец одна женщина с орущим ребёнком на руках поднялась с колен, но всё так, же благоговея, боялась поднять передо мной голову.

-Излечи молю сына моего. О великий!- отозвалась женщина

-Извините, я не тот, за которого вы меня принимаете, вы обознались. Прошу прощения, но я не умею лечить людей.

Не выдержав, женщина сама поднесла ребёнка к моей руке и ребёнок, который, казалось, ревел и захлёбывался в своих неиссякаемых слезах целую вечность, вдруг затих, глаза его впервые за его короткую жизнь открылись и первый кого он увидел, растерянного меня, и на маленьком сморщенном личике заиграла та неуловимая улыбка, которая говорит об искреннем расположении крохотного существа.

-О всевышний! Я никогда не забуду вашего благоденствия и буду всю жизнь молиться на вас.

-Какая глупость, ведь я ничего не сделал.

-Свет внутри вас. А если вы начнёте действовать, то научитесь направлять этот свет на что пожелаете.

Я ещё пытался найти доводы, что бы объяснить неугомонной толпе, что я не врач, не всемогущий и тем более не мессия и что я не могу их лечить, но они меня не слушали, они уже выстроились в очередь и поочерёдно прикладывали мою безвольную руку к своим болевым точкам, за что меня благодарили поклонением и подаяниями. Всё это продолжалось по моему ощущению часов шесть, конец очереди нуждавшихся уходил далеко за пределы моего поля зрения, от нудной механической работы и от палящего солнца на меня стала нападать дремота. Наконец когда ушёл последний, я стоял изнеможенный, один, среди сыпучей пустыни, с горой подаяний под ногами из которой я долгое время не мог выбраться, забыв, что, сегодня, я научился летать.
Нуждающаяся толпа находила меня всюду, я нигде не мог спрятаться, куда бы я не пробирался меня везде настигало массовое отчаяние и болезни. Я не знаю, сколько прошло дней и ночей, пока мои руки поднимались на болевые точки бедных людей.
Но с чего они взяли, что я миссия? Я же обычный человек и не могу вытерпеть этих страданий, а они думают, что я миссия, наверно оттого и не жалеют моё физическое тело, думая что оно лишь оболочка всемогущего духа.

-Нет, нет! Хватит. Народ, послушайте я не тот, за которого вы меня принимается, это правда я не мессия. Я обычный человек, как и вы все. Если меня ткнуть иголкой польётся кровь, я не могу отучиться от своих вредных привычек и часто сам болею. Неужели всё это не доказывает, что я вовсе не всемогущ?- вразумлял народ я.

-Это доказывает лишь то, что ты не умеешь использовать свои способности по-настоящему. Ты же бог, а не ангел, перестань собирать мёд  с каждого цветка, в твоих силах создать медовый дождь - сказал старец из самого конца очереди.
В этот день я больше не мог выносить исцелений, я взлетел на высокую гору, где внизу было видно лишь облака.

-Что они от меня ждут? Я уже устал им повторять, что я простой обыватель, а ни какой не миссия, как же они не могут этого понять, нет, мне, конечно, была бы приятна роль миссии, если бы, не груз возложенной ответственности. Но эти люди имеют слабое представления о роли бога. И что значит медовый дождь? Разве я могу это сделать? По моему это всё пустая трата времени.

Мне захотелось полетать, что бы развеять тяжёлые мысли. Я сделал шаг. Падение? Что? Как это могло произойти? Да такого быть не может? За каждым пронизанным облаком я ждал стремительного шмяка о каменный склон или о ветвистые деревья. Но пролетев около сотни облаков, меня вдруг поразила как громом мысли, что земли всё ещё нет, а я всё ещё лечу в бесконечную пропасть. Я всё больше стал углубляться в свои ощущения, я не мог пошевелить своими конечностями, они были парализованны от напора, врезающегося во всё тело воздуха. Говорить, тоже не было никакой возможности, и я просто летел. В бездне своей возбуждённой фантазии мне представилась деревня, из дубовой избы выходит широкоплечий мужик, краснощёкая женщина с толстой чёрной как смоль косой бежит за ним и неуклюже по-детски целует его на прощание, радостные дети, словно мотыльки, которые греются у матери, как у огня, окружают её полные загорелые колени. Эти люди светились здоровьем, безмятежным счастьем пах их воздух, сложно было представить этих людей в очереди, которая ежедневно выстраивалась за помощью к миссии, казалось, что этим людям не знакомы слова болезнь и несчастье, они живут настоящим без страха перед будущим. В этот момент, какая то смелая мысль попала прямо в центр моей утомлённой черепной коробки. Я уже не понимал, где я нахожусь и, что со мной происходит, я думал только об этой греющей всё моё тело мысли. Я долгое время лелеял её как зверька подобравшего с городской помойки.

Внезапно, как обухом по голове перед мои глазами оказалась земля, я завис в паре сантиметров от зелёной травы, щекотавшей мне нос и, вдыхая её приторно хвойный аромат, я чётко и во всех красках осознал. Всё осознал. О каком медовом дожде говорил старик, про миссию и про посетившее меня виденье. Все эти обстоятельства как краски, которые вырисовывали передо мной картину, ставшую моим стремлением и мечтой.

Ушло много времени, что бы найти нужные травы и цветки. Я ставил опыты, и многое пробовал на себе. В итоге, найдя последний ингредиент на склоне ледяной горы, я создал лекарство, которое навсегда избавляло от всех существующих в мире болезней. Люди ещё долго не могли привыкнуть, что не надо выстраиваться в очереди и бояться за жизнь младенцев. Они заново учились жить без страха за будущее, лицом к лицу к мгновению, к настоящему. Смотря сверху как они, опасаясь, медленно один за другим прихлёбывали из котла со счастьем, я был на той же грани блаженства, на которой был бог на седьмой день своего творения.

Свет, пронизывающий всё моё тело я заметил только тогда, когда он поднял меня к бархатистым облакам. Через облака вдруг начал протискиваться тревожный звук, нарушая моё бесконечное счастье и перенося меня в другую сферу бытия. Я крепко зажмурил глаза и когда снова смог их открыть, я увидел будильник, давящий на меня своим настойчивым трещанием. С желание разбить об стену я его выключил. Встав с кровати в помятой, замызганной вчерашним кофе майке, вымочив своё болезненно белое лицо и плеснув в рот крепкое горячее кофе, выбрал из своих белых рубашек самую белую, а из своих чёрных штанов самые черные. Как муравьи, мы все брели по широкой пешеходной улице в свои чёрно-белые клетки офисов. Но в этот день я не был в их ряду, меня принесло к уединённой скамейке в парке и, рухнув на нее, я тихо выливал свои горести и радости в горячих медовых слезах.