На всё воля Божья...

Сегодня подъём был, как всегда, в 4 утра, чтобы успеть до жары пополоть. Потом я - вся потная, вымазанная в земле и искусанная ночными комарами да утренними оводами - отправилась на реку стирать бельё... На реке стирать хорошо. Чайки с визгом носятся над головой и таскают рыбу у самого берега на зависть мужичка-рыбака и больше ни кого... Вот от такой мысленной праздности я вдруг вспомнила как влюбилась до одури в 6 классе в красивого высокого десятиклассника, - конечно, "в красивого и высокого", а как иначе! Мало того, - он играл в школьном ансамбле на бас гитаре и очень был похож на басиста из ансамбля "Самоцветы" - Валентина Дьяконова - того же роста и стати, - предмет моей страсти тоже имел на русых густых волосах модную о ту пору стрижку "под горшок", да и жил он, по пути моего следования в школу, в большом голубом доме на углу с огромной берёзой под окнами. И я всякий раз, проходя мимо, мечтала я о нём с каким-то диким фанатизмом!... А надо сказать, что при всей моей юной нежности характер тогда уже имела решительный, поэтому я быстро сообразила как найти подход к своему идолу. Мой брат Серёга играл не только на гитаре, но и в духовом оркестре на трубе, а вместе с ним там играл на трубе Серёга Кутузов, - вот он-то и был одноклассником и другом и соседом предмета моего воздыхания...Но номер не удался. Как только тот узнал, что я малолетка, сразу потерял интерес к информации о неведомой поклоннице. Я страдала не по-детски. Но время от времени я подходила к зеркалу и ненавидела его уже за то, что оно по-прежнему отражало не измотанную тоской деву, а пышущую здоровьем и неистребимым смехом 12-летнюю дурочку! Тогда я придумала как это дело можно будет исправить... У моей мамы на тумбочке трельяжной всегда лежала пудреница, помада и чёрный бровной карандаш. Вот я этим карандашом и стала рисовать себе чёрные круги под глазами, старательно растирая этот грим слюной. А для пущей важности я перестала смеяться и старалась придать лицу своему гримасу бесконечного горя. Для этого я вспоминала зубную боль...
Дом наш тогда представлял из себя небольшой кораблик, плывущий по мелкой житейской ряби, а настежь распахнутые окна и двери говорили только об одном: здесь мило... Поэтому у нас в доме всегда было много ребят, - друзей всех наших. Самая весёлая игра была такой: надо пробегать дом навылет через выпрыгивание в цветущие георгины с одной стороны и вскарабкивание в окно со стороны улицы, при этом догоняющий должен непременно ударить догоняемого свернутым в тугой рулон журналом "Юность", коих у нас в доме было завались! .. И тут я... Сами понимаете... не бегаю, не визжу, а только сижу в углу и усиленно молчу. Обидней всего было от того, что моего горя никто не замечал. А я уже вся извелась от молчания и делания лица, .. как вдруг! Подходит ко мне одноклассник брата - Гришка Нелаев - и говорит:"Чего? Страдаешь? Ну-ну... страдай... Страдания украшают лицо женщины"... Я была в шоке. В радостном шоке. Меня назвали ЖЕНЩИНОЙ, то есть определили к главной и важной половине человечества. И я утешилась мгновенно!
... А тот парень после школы поступил в Калининградское лётное училище и спустя годы влюбился в меня, но я ему уже не ответила взаимностью... Как-то так не специально получилось...
Добавлю: в милом возрасте (значит, гораздо младше чем 6 класс) я хотела непременно за лётчика выйти замуж... наверное, это была некая альтернатива. Мой отец был военным и мне нравились люди в форме, а за ... мента (где бы я нашла военного в нашем городке!) мне не хотелось... Отец мой любил наводить лоск на обувь а ваще был педантом и красивым подтянутым мужиком атлетического сложения... Так вот... в меня дважды влюблялись настоящие лётчики ... но замуж я не вышла ни за того, ни за другого. .. Верно сказано в утренней богородичной молитве: мечтания - греховны... На всё воля Божья...