История пятая. Мать

Семья моей матери Арнаутовой Марии Антоновны принадлежала к мещанскому сословию. Мой дед Антон Иванович Чигирь был белорус, крестьянин, в юности его отдали в рекруты, т.е. в солдаты на 25 лет. Служил в царской армии дедушка Антон исправно и его демобилизовали через 12 лет. Его начальник, служивший в высоком генеральском чине, взял его в приказчики к себе домой. У дочери того генерала была в услужении горничная Дашенька. Вот на ней то деда и женили. Потом дали им квартиру , а деда устроили работать на Путиловский завод учеником слесаря. Там он и проработал до пенсии слесарем – лекальщиком высшего разряда – 7-го разряда.
Жена его, Дарья Никитична, в девичестве Пахомова, была родом из Тамбовской губернии. Жили они очень счастливо. Дашенька рожала каждый год, всего у них было 17 детей, но детская смертность была в те годы очень высока. Детки умирали от детских болезней каждый год, но все равно семья была многодетная и жили в достатке. Бабушка было всегда прекрасная хозяйка и очень хлебосольная. В семье генерала её обучили грамоте, а также ведению домашнего хозяйства: печь пироги, шить, вышивать, вести дом чисто и опрятно. Дарьюшку семья генерала перекупила у одной барыни, когда та была еще 13-летней девочкой, ничего совсем не умела и была полностью безграмотна. Жена генерала увидала, как маленькая, худо одетая девочка на страшном морозе полощет в прорубе белье. Девочка плакала в голос, руки у нее были сине-черные.  Супруга генерала пришла в ужас, нашла хозяйку девочки и предложила ей очень большую сумму за служанку. Генерал без слова заплатил. Так вот попала в генеральский дом девочка Дашенька. Конечно, это полностью изменило её судьбу.  Эта культурная семья дала ей грамоту и домашние навыки, а потом и мужа, счастливую жизнь – полную чашу. Как же вкусно Дарья Никитишна готовила! Пальчики оближешь! Дарья Никитишна и Антон Иваныч дожили до стрости и оба умерли во время блокады Ленинграда.
Из множества рожденных ею детей дожило до зрелости только трое: старшая дочь Мария Антоновна Чигирь (моя мама), младшая дочь Елена Антоновна и всего один из многочисленных сыновей – Петр Антонович. Все дети Антона Ивановича и Дарьи Никитичны дожили до глубокой старости.
 Моя мама, Мария Антоновна Чигирь, в замужестве Арнаутова, умерла от старости в 92 года. Никогда особенно ничем не болела. Была очень опрятна, но домашнюю работу не любила, хотя делала ее очень хорошо. Двор был большой, все соседи и их дети хорошо знали друг друга и жили очень дружно, дети играли вместе. Всегда все готовы были помочь, если что-нибудь случалось у кого-то. Хоронили всем двором, поминали все вместе, если кто умирал. Радовались вместе,  праздновали праздники тоже все вместе. Делали общие праздничные столы, танцевали, пели. Если свадьба – все соседи сходились, прямо как родня. В этой среде росла мать. Чувство взаимопомощи у нее очень развито было. Всегда, всю свою жизнь Мария была готова помочь, выручить кого угодно в любой момент.
В 16 лет Мария Антоновна после школы устроилась на работу на телеграфе, жила в интернате, только на выходные воспитанников отпускали домой. Это были революционные двадцатые годы. В стране был голод, трудно стало кормить семью Антону Иванычу. А в интернате был усиленный паек, и вот Мария на выходных приносила домой для всех хороший сухой паек: сахар, хлеб, масло, картошку, селедку. Что зарабатывала на телеграфе – все отдавала в семью.  Помогала семье, как могла. А сама хотела только одного – учиться! Мечтала стать медсестрой. И пошла в Смольный, на прием к Надежде Констатиновне Крупской. Тогда была такая программа помощи рабочей молодежи, ее как раз вела Надежда Константиновна. Крупская определила её в акушерский техникум при гинекологическом Институте Отто. Училась Мария Антоновна очень хорошо и закончила техникум с отличием. Осталась работать при институте Отто, работу свою она любила очень, ее ценили и роженицы и старший медперсонал. Она вышла замуж за Арнаутова Евгения Николаевича, моего отца, родила двух дочерей. Работу надолго не оставляла, во время декретных отпусков постоянно работала, не сидела на больничном. Потом началась война и её командировали в тыл в качестве медика для сопровождения детей при эвакуации их осажденного Ленинграда. На 300 детей – одна акушерочка в качестве медперсонала…Мама не много знала о детских болезнях, только то, что прошла на своих собственных детях. Ночи напролет она читала книги по педиатрии, пока все мы ехали на поезде в плацкарте. Как не проснусь ночью – мать сидит, читает. Несколько суток не спала… на станции Зуевка Кировской области мы стояли на запасных путях больше месяца. Никто из детей не заболел, никто не умер. Все трудные годы в эвакуации в Городище мать и наши учителя боролись за чистый безопасный быт, осваивали народную медицину, развели крепкое хорошее сельское хозяйство силами детей и взрослых. И ведь даже в тяжелые годы войны ни один ребенок не пострадал! 
Про годы эвакуации я уже писала отдельную главу, здесь подробно останавливаться не буду на этом периоде.

По возвращению в Ленинград после окончания Великой Отечественной Войны детей разобрали, а у кого никого не осталось в живых из родственников, те остались в детдоме Кировскоо района. Мама моя вернулась работать в Институт Отто, но вскоре ее перевели в роддом Кировского района. Теперь не надо было ездить так далеко. Мама работала две смены подряд, уставала очень, а я вела все хозяйство в доме, помогала ей, чем могла. Сестричка моя Нинка была еще маленькая девочка, мы с мамой ее берегли и следили за ней все время.
Когда в 1952 году освободился отец, мама уехала к нему в Воркуту. Он был какое то время невыездной. Хоть и реабилитировали, но в столицы не пускали. Мама в Воркуте сразу же устроилась работать в родильный дом местный, а впоследствии также и в женскую консультацию по совместительству. Стаж её  в Воркуте составил 10 лет. В условиях крайнего Севера работать было сложно, например из 2-го района города до роддома надо было каждый день по морозу - 40 несколько километров в один конец ехать на маленьком промерзшем автобусе. Пассажиры по очереди несли фонарь впереди автобуса, другие два человека разгребали снег и автобус потихоньку двигался вперед. Так было, когда задувала пурга. А пурга могла крутить и месяц и два…  Жили родители  тогда во втором районе Воркуты, в деревянном доме на первом этаже. Был очень холодный дом – ковры висели на стенках, на полу и примерзали к полу и стенам. Отопление было печное, топили углем.  Родители начал в Воркуте жизнь с нуля, хотя было им под 50. Ничего у них не было на этой первой квартире, но за 10 лет они многое нажили. А поначалу была у них кровать железная с панцирной сеткой, подаренная кем-то из сослуживцев, шкаф из конторы, круглый стол и стулья смастерили на зоне заключенные. Но мама всегда была веселая и счастливая. Всегда гордо несла свою красивую голову, украшенную короной из косы. Всегда плечи расправит, причешется, и в любом, самом стареньком пальтишке выглядит настоящей королевой. Сначала северных надбавок к зарплате не было у папы, было поражение в правах, но как только реабилитировали – сразу получил 100%, северные (два оклада) и премию ежемесячную Первое, что отец сделал – одел маму., потом сам оделся. Детям (мне и сестрице Нине) посылал по 100 рублей в месяц – это было очень много денег! Мы одевались с сестрой, стали хорошо питаться, книги покупали и  радовались этим деньгам! Через два года отцу дали благоустроенную квартиру с паровым отоплением, с ванной на третьем этаже. Стало легче жить и приятней. Да работа теперь у родителей была рядом с домом. Там прожили они очень счастливо несколько лет. Мама вышла на пенсию в 58 лет, уходила с работы с большой неохотой. Когда уже уволилась, все равно каждый день с утра уходила на патронаж к своим роженицам – как на работу. И бегала целый день по квартирам, помогала лечить маститы, новорожденных лечила, как бы вовсе и не увольнялась. Только работала совершенно бесплатно – просто помогала людям. Так и вела своих бывших беременных после родов. Отец был против. А мать говорила, что сойдет с ума в четырех стенах без работы. Она очень любила свою работу и расставалась с ней очень тяжело. Но тут я вышла замуж и забеременела, так мама тогда переключилась сразу на меня, стала вести мою беременность, все говорила что можно, что нельзя. Маму я очень любила, она была для меня самым близким человеком на этом свете. И также и на том. Я постоянно ощущаю её присутствие и чувствую её радом.  «Мама» - это единственное истинно святое слово. И нет чувства выше, чем материнская любовь. Мы, дети войны очень любили своих матерей и боялись маму потерять, особенно те из нас, у кого отцы погибли на фронте.
……………………………………………………….

Здесь рукопись обрывается. Эту историю моя мама, Трофимова Галина Евгеньевна, написала от руки  возрасте 84 лет, будучи уже тяжело больной. При основном диагнозе «рак желудка» она перенесла инсульт, великим усилием воли встала после инсульта на ноги, обрела речь, научилась заново писать. После инсульта она прожила ещё три с половиной месяца. Участвовала в жизни семьи, на инвалидном кресле ездила с сопровождающим в магазин, даже в музеи, с сопровождающими лицами выходила на улицу на своих ногах, сама все за собой убирала, мыла посуду. Старалась быть полезной, стеснялась и боялась беспомощности больше самой смерти. Она дала бой своей смерти и слабости. Такой достойный бой! Я думаю, она хорошо усвоила урок жизни моей бабушки – Марии Антоновны Арнаутовой.
Вот такие были мои старшие женщины. И они остались со мной, в моей памяти. Спасибо им.
На фото: отец - Арнаутов Евгений Николаевич, я - Арнаутова Галина Евгеньевна и мама - Арнаутова Мария Антоновна (1959 год, Воркута)