Бабушка

               
                (рассказ)
Осень накатилась, как старость, не сразу, будто поджидала, когда соберётся весь урожай с огорода, когда его очистят до последней тыквенной плети.
...Мужа своего она уже не упомнит. Размыты временем черты дорогого лица. Фотография в древней рамочке, под стеклом, и та постарела. Выцвела краска, пообносилась.
Сыну-то, Василию, тоже какие силы надо иметь: болеет, не «вылазиет» из тубдиспансера. Проклятая война зацепила лёгкие. Пока есть телесная мощь, он выпутывается из сетей болезни. Но с каждым годом труднее, Особенно тяжко, просто невмоготу, весной и осенью. Тянет она «лёгошников» в сети люто и бесстрастно. А он, Василий, ухитряется: держится за край жизни. И уже умаянный   и  исхудал ,  остались только кожа да вымученные болезнью глаза. Такая досталась доля. И жить-то не жил! Детей трое, мал  мала меньше. Радоваться бы вместе. Ан  нет! 
Василий очень уважает мать, мою бабушку, и потому ради неё и деток старается дольше тянуть свой век, меченый пулей.
Бабушка моя работящая. День-деньской пропадает  в огороде,  то мотыжит,    то подсаживает   рассаду. Заодно и нас приучает к земле.
Как-то   уважаемый  в селе  сосед удивился:
— Как это ты, Митрофановна, всюду    поспеваешь? Случаем,   ты не метеор?  А?
А бабушка в ответ:
—« Дзибаю,» и слава бо¬гу!   Старое     дерево   —  долго   скрипит,    Ванюша!            
      И действительно» дзибает, « то есть ,помаленьку  ходит и работает, как  может, сколько есть силёнок в ее немолодом теле.
      Любит бабушка рассказывать разные истории о жизни. Тогда глаза её сразу молодеют. Особенно когда о колхозной жизни рассказывает.
—  Бывало,   посыльный на коне  стукнет о забор кнутовищей    кличет: «Поди-ка   сюда,    Митрофановна! Дело есть».
— Знаю я ваше дело,  подсобщики нужны, не криви душою — куда идти завтра?
— На перевеску зерна, на ток. Митрофановна!
—  Коли надо — буду поутру.
—  Вот и ладненько, договорились.
Сколько   в  её жизни было таких горячих дней.  Не  отказывала никогда колхозу,   напротив,    даже ждала тех дней, когда сойдутся на ток бабы, знакомые и  незнакомые, когда закипит работа — артельная и  весёлая          Вечером дома говорила обычно:
— Хоть и устала, а жизни   прибавилось!
Из всех домашних дел любила она за цыплятами ухаживать. Это была её страсть.
Давно я уже повзрослел, агрономом работаю в соседнем колхозе. Телеграмма нашла меня в поле: «Умерла бабушка, приезжай».
Хоронить её  вышла вся улица. Ушла бабушка из жизни. Глядит на меня с иконы святая богородица. Глядит и помочь ничем не может. Пламя медленно выедает тело воскового карандашика. Время отхода в небытие томно. Гулко стучит сердце. Трогаю бабушкины узловатые пальцы холодных рук. Вот он,  знак ухода в небытие. Гулко застучали комья земли по крышке гроба. Прощай, бабушка.
Я вновь у ее могилы. Почему я здесь у фамильных крестов? Зачем мы ходим на кладбище? Наверное, чтобы очиститься, подняться над своими слабостями. Разве не здесь жизнь воспринимается соразмернее,     становится зримее?
Никуда от нас не уходят бабушки. Обозначив своё место крестом, они остаются в нас! Остаются в сердцах навсегда.
В моей груди тихо звенят колокола памяти...