Виселица

               
                рассказ      
       Опираясь об  ствол акации  плечом,  и,  подвигая левую деревянную  ногу   правой, в кирзовом  сапоге,  «отдыхал», от обхода  владений, бригадный  сторож  Иван  Костарнов.
    Гасли  крупинки  звёзд.  Занималась   заря.
 
  На   поле, что  рядом  через  дорогу,   прояснивались  ниточки свекловичных  рядков.   Зеленеющие   ниточки, словно строки  нот,  приуготовлены  в ожидании  рук. Музыки  неравнодушных  сердец,  потому  что сроки,  по расстановке  всходов,  «уплывают».  А это  значит   недобор ожидаемого    урожая.
   
 Поперёк  рядков,  то  наклоняясь, то выпрямляясь, ходит  агроном.   Пошевелит растения  пальцами;  остановится  в раздумье.   
     « Линьку  корней («стекание») не  остановить!  а помощи   на триста га -  с гулькин  нос.  Привезут   100  рук на  помощь. А они  кто  баранку  крутил, кто  цифрами  авторучкой  управлял, кто языком!  А тут - надо  нагнуться, «поговорить»  сапке  с растением, плюс  солнышко  затылок  запекает,   а  после  13  часов дня – айда! – по машинам». 
 
 Овладели  думы.  Прищемили  сердце,  словно  прищепки.   
Невесело  душе. Тоже  плечом  к акации  прислонился.  Молчит в ожидании  автомашин  с  помощниками  (из  района подкинули!) Агроном  молчит  и сторож  молчит.  Погодя, он, понимая  думы ,  затушил  цигарку  о  щепку,  сказал:
     - А  вот, Николай  Иванович,  послушай  мой  сказ.
 
   « В августе  1942  года  в  станице властвовали  немцы.  Сразу,  как заступили,  ввели  немецкий  порядок.  Меня,  инвалида с деревянной  ногой  и кривой  рукою, назначали  бригадиром  в  этой  самой  бригаде. 
    Через  переводчика  сказали,  чтоб, у этой вот  акации,  ждал  жителей и дал  всем, кто  придёт,  работу. Вон  там,  на  видном  месте, установили  виселицу. А  за день  по  улицам  тем, что  примыкали  тогда  к  бригаде,  объехала  машина и по громкоговорителю объявила   выход  на  работу.  Льгота была  только  тем,  кто  умирает, кто без  рук, или дурачок,  признанный  их доктором или  очень  больные, да  малые  дети в люльках. Все  были  оповещены утром  и  вечером. Кто  не выйдет, того  ждала виселица  в бригаде.   
 
  Так вот.  Меня строго  предупредили,  чтоб  соблюдался  график  работы:  час  работы,  десять  минут отдых. И так  до  вечера! Несоблюдение  графика рабочими  – виселица,  у которой  ставили  автоматчика.
   Я «пришкандылял»  на  своей  колотушке  до  восхода  солнца.  Сижу.  Курю.  Гляжу…мать  ты  моя  матушка: прёт  народ,  словно  мыши, из  нор!  Ближе и ближе,  со  всех  сторон  света!
            
  Идут,  не поверишь,  те, кого и не  знал, что они живут  рядом  со мной. На  демонстрацию идти …было,  ведь  не допросишься,  а тут  такая  масса людей,  и всего-то - из  4 улиц!  Мама, ты  моя  матушка! Это ж где  им  искать  работу, чтобы  никого  не  повесили? А инструмент? Бригадного?  Маловато!  Веришь:  затрещали   мозги!            Раздаю наряды.   Чтоб они  была каждому, я  по 5 -6  женщин  ставил  на  уборку  с одним  веником.  Одна метёт, другие  в ладонях  носят  мусор.  Потом  поочерёдно  меняются  местами.  На  троих  одна  кисть  на побелку. 
      Где  высохло, или уже  убрано, то снова  убиралось,  выметалось,  красилось.
 
  Одна   коса  на  5  человек. Кто устал,  тот отдавал   косу,  отдохнувшему!   Коса  бедная чуть ли не до  белого  каления  нагревалась.    Траву  дёргали руками. Потом  подметали.  Камушки  выбирали.  Двор стана  «вылизали»:  до  крошки  камушка.  Вокруг столбов, в поле, стало  «чистим - блестим». 
    Работают и смотрят:  не  вешают  ли  кого? Кто  кончит свою  работу, подбежит,   умоляет дать  новую. Я  отсылаю  назад -  повторять,  какой  раз?  я уже  и сам не знаю,  лишь  бы,  не  стоял  без  работы.
      
 Вот  и  весь  сказ, нам  бы  столько  народу  на  расстановку  растений. Мы  бы, этим  народом за пару дней  300  га  «обробыли!»   - А  вон  и первая     машина  пылит,  встречай.