2. Игра...

Все, о чем мы говорили в предыдущем разделе, понимается с трудом, и это вполне естественно. Именно для этого в человеческом бытии была создана весьма странная вещь, именуемая игрой.

«ИГРА» появилась в Китае и Индии около 1000 г. до н.э. и называлась «шахматы». Шахматная доска символизирует жизнь, на которой Разум и Мысль передвигают странные резные фигуры.

Белый Король - это Бог Света, черный - Бог Тьмы; в космосе между ними идет непрерывная Игра (но не смертоубийственная война, после которой «играть» станет не с кем).

Король - это Дух, Королева (ферзь) - Разум; Кони - жизненность; Слоны - эмоции; Ладьи - физическое тело; Пешки - действие.

Пешки и фигуры на стороне Короля - положительные, на стороне Королевы - отрицательные. (Кстати, у А. Дюма все как раз наоборот). «Наоборот» как раз потому, что «Король» - это не «Король», а МАСКА, видимость, слепо выполняющая волю Слона (Кардинала Ришелье).

Пешки - это действие, обусловленное чувственными импульсами. Белый Король и его свита символизируют «Высшее Я»; Черный Король - «эго», «низшее Я» и его легион.

Игра символизирует извечную борьбу высшей и низшей части человеческой природы; суть ее - перевод «войны» в «игру».

Король, будучи «Духом», не может быть пленен, но проигрывает Игру под угрозой пленения. Победа Белого Короля не есть абсолютная победа «Добра» над «Злом»; в следующей партии он становится «Черным», не утратив памяти о том, как был до этого «Белым». «Черный» же Король неизбежно перенимает часть «Белого», и следующее его «воплощение» происходит уже в «Белом» качестве.

В «шахматах» скрыты еще две огромные и не проявленные фигуры - это игроки, понимаемые как два основных мировых Начала и Закон, нарушать который никому не позволено. Имя этого Закона - Карма. Наши предки были отнюдь не глупее нас, а в чем-то и неизмеримо мудрее...

Вот карточные игры... Их великое множество, а древнейшая карточная колода - это карты Таро. Непостижимо тонкая и опасная ИГРА Древних Мистерий - и, наконец, ТЕАТР - Величайшая Игра, раскрывшая своей неисчерпаемый потенциал с приходом Гомера, а затем и Вильяма Шекспира.

Игра отнюдь не безобидная, а очень даже опасная как для актеров, так и для зрителей... Особая форма жизни, в которой можно воплотить все, стать всем, прожить множество жизней, одновременно оставаясь собой и беспрерывно меняясь с каждой ролью, с каждым спектаклем, с каждым «актерским годом».

Игра не только столь же вечна, как и мироздание -  она и есть мироздание. Для начала «Игры» достаточно даже одного человека; в дальнейшем их может стать множество.

ИГРА - это всегда творчество, инициатива. Она всегда нестандартна. Игра, закованная в железные цепи законов, норм и правил, перестает быть Игрой. Ее Закон - это не определенность или беззаконие;  это сама Жизнь в непрерывном развитии.

Она выше любой машинной логики, выше любой «разумности». Игра «безумная» столь же истинна, как и игра "разумная", осторожная. Она уравнивает в правах не только «Игроков», но и «орудия» их Игры. Игра позволяет строить прекрасные модели, жонглировать возможностями и вероятностями, не оглядываясь на суровую «необходимость».

Игра любовная; игра интеллектуальная; игра спортивная; игра производственная; игра военная и, наконец - Игра Божественная, ЛИЛА - это все проявления единого процесса.

Мрачные лица, стиснутые зубы, проклятья и угрозы, холодный пот на смертельно бледных лицах - это уже не Игра... Там, где на кон поставлены Жизнь и Душа - это ИНОЕ...

Игра - это еще и вечная улыбка, юмор и всегда - надежда «отыграться» в следующий раз. Каждая игра имеет свой тонкий смысл, и каждый тонкий смысл порождает свою игру.

Попробуем и мы сложный язык предыдущих глав перевести на особый символически-метафорический язык, язык Вечной Большой Игры. «Игровая площадка» - это вся Вселенная, а Земля - лишь один из театров, где происходит действо. 7 с лишним миллиардов «актеров», и в каждом из них - тысячи и тысячи «игровых установок», черновых непроигранных и проигранных вариантов, сюжетов, сплетенных из мыслей, эмоций, поступков. Одна немыслимо огромная сеть взаимосвязей и взаимодействий.

Число этих связей вообще не может быть выражено какой-либо цифрой. Когда проф. Б. И. Исхаков писал о «Сети причинно-следственных взаимодействий в гипотетически бесконечном энергоинформационном поле», он писал, в первую очередь, о нашем «Театре». Писал о  нас - мыслящих, действующих, желающих, страдающих и радующихся, познающих, учащихся великой науке жизни...

Нет ни одного Актера, всю жизнь играющего одну и ту же роль, а человеку приходится играть их множество - больших и малых, «хороших» и «плохих», «темных» и «светлых», героических и трагических.

Окружение создает «типаж». Герой-любовник, Супермен, Резонер, Бунтарь, Грешник, Смиренный, Комик, Трагик, Арлекин, Пьеро... Человек и хотел бы сыграть иначе, но под давлением «партнеров», «режиссера» и «зрителей» не может этого сделать. Ему остается лишь утешать себя: «Но слез моих не видно никому - что ж, Арлекин я, видно, неплохой».

Жизнь никогда не бывает театром одного актера - все взаимосвязано. От того, КАК и КОГО мы «играем», насколько мы вошли в «роль», насколько ее поняли и прочувствовали, зависит и судьба других актеров, и акта, и действия, и самой пьесы.

Задуманная как героическая драма, она может превратиться в фарс; мелодрама становится комедией, а философская притча - водевилем. В «театре» нет «плохих» и «хороших» ролей - есть лишь плохие и хорошие «артисты».

Вечер... Разбор спектакля... Поощрение, порицание, похвала, укор, гнев… «Сегодня ты играл плохо. О чем ты думал? Где ты был? Ты испортил игру не только себе, но и всем; ты загубил пьесу, ты передал свое искаженное восприятие зрителям. Ты убил идею... Пока ты этого не поймешь, пока не поймешь, что ТАК играть нельзя - новой роли не получишь... А если вообще не созрел для работы актера - пойдешь в гримеры, осветители, швейцары, статисты, «массовку»».

И, если пьесе грозит окончательный и сокрушительный провал, на смену «старому режиссеру» приходит «новый». И  дай  Бог, чтобы у него все получилось, как надо... Дай Бог, если он мечтает о постановке прекрасной сказки, а не кровавого триллера...

Ночь... Театр пуст. В гардеробной тихо шепчутся о чем-то своем костюмы-роли, прожитые на сцене жизни... Такие разные, такие непохожие. Они могут говорить друг с другом, делиться опытом, даже помогать тому, кто завтра выйдет на сцену - но они не в силах сыграть Новую Роль, не могут стать самим актером - их слишком много... Каждый костюм-роль в силах передать лишь свою идею, образ, символ... Объединить их может только гений.

Не спит и «актер». Он тоже не может расстаться с «сыгранными ролями». Думает, анализирует, страдает, ищет. Пытается понять... Почему все пошло так, хотя должно было пойти иначе? В чем я ошибся? Моя эта ошибка или сценариста? Или неверен весь замысел? Где я не заметил скрытого поворота сюжета, возможности нового прочтения и воплощения роли?

ЧТО «запрятал» мудрый и прозорливый Режиссер в этой сцене, реплике, жесте, слове? И почему он не подсказал, КАК надо сыграть? Может быть, он хотел, чтобы я почувствовал это сам, ибо «мысль изреченная есть ложь»? Может, ему самому не нравится пьеса, изменить которую ему не дано, а дано лишь Автору? Тому, кого мы и только мы в силах убедить? Ведь роль огромна... Роль - это вся жизнь... И что можно сделать, если треть, половина, даже три четверти уже «сыграны по «старым правилам»?»

Человек думает, вспоминает...

«Вот здесь надо было сыграть так, а здесь - так... А здесь я не понял партнера, а он - меня... Вот если бы тогда мы оба... Стоп! Но ведь живы и он, и я, и до конца ой как далеко! А что, если завтра...»

Снова вечер... Оркестр играет знакомую увертюру, Актеры готовятся к выходу. Пролог... Первый акт... И вдруг начинает происходить нечто СТРАННОЕ...

Звучат те же - и в то же время совсем не те слова... Неуловимо меняется само действие, а за ним - и декорации. Суфлер хватается за голову, режиссер багровеет и сжимает кулаки. Зрители недоуменно переглядываются. Игра становится уже не игрой, а пьеса - не пьесой...

Актер не играет то, что ему предписано... он превращается в факел, свет, яростно пылающий огонь, водопад радуг, океан, в котором растворились все сыгранные им роли, где переплавились все сомнения, муки, ошибки, находки и потери. «Роли» стали им самим  и больше его самого.

«Вспыхивают» и все остальные – не думая о словах, репликах, развитии сюжета - все идет само, и идет в единственно правильном направлении. Охваченная единым порывом, рождается новая пьеса, новая роль, новая жизнь... 

Рушатся стены, подмостки, в пыль распадаются декорации и занавес... Маленький и уютный зал превращается в огромное пространство, продуваемое всеми ветрами.

«Зрители» забывают о том, что они лишь зрители - они тоже здесь, на сцене, которая давно перестала быть сценой... Они переживают, кричат, подсказывают, плачут и смеются... Все вовлекается в один огромный, яркий и могучий хоровод, в котором уже нет «актеров», нет «зрителей», нет «гримеров», «костюмеров», «осветителей», нет величественных «швейцаров», нет «лакеев» с их вечным «кушать подано»...

Музыканты позабыли о том, что такое ноты и что такое инструменты... Контрабас запел скрипкой, арфа гудит колокольным набатом, безутешно рыдает саксофон, а гитара кричит человеческим голосом... Уже не земная музыка, а огромная и непостижимо прекрасная ПЕСНЯ ЖИЗНИ звучит над миром... Это ее Звездный Час, момент, к которому жизнь шла все долгие-долгие годы...

Переживший такое уже никогда не вернется к прежней игре и единственной роли, ибо он вобрал в себя всё - и зал, и пьесу, и музыку, и роль, и слезы зрителей... Родился не просто Великий Актер - родился Человек, Адам...

Седой мудрый «Режиссер» плачет, закрыв лицо дрожащими руками... шепчет: «Вы поняли! Наконец-то вы поняли! Но о таком финале я даже не мог и мечтать... И это сделали Вы... нет, не говорите мне, что это был кто-то... ибо только вы, ЛЮДИ, способны на такое...»

А где-то тихо улыбается Автор... Потому что ему самому изрядно надоели и маленький зал, и привычные роли, да и сама пьеса... Потому что в ней, в этой великой Драме Жизни, изначально была заключена Свобода, но ни Автору, ни Режиссеру не дано было право навязывать ее.

Это было правом лишь Актера и Зрителя - ставших полноправными участниками общего действа.

Огромный театр, ТЕАТР ЖИЗНИ...

Великая и всепостижимая Игра, Круг Света в окружении Тьмы. Зрители, актеры, режиссер, автор, сцена - и НЕЧТО, одновременно являющееся ВСЕМ этим.

Декорации - родильные дома и тюрьмы, церкви и лагерные зоны, больницы и приюты, детские сады и школы... Библиотеки и концертные залы, Музыка и Слово, Коран и Библия, Любовь и Ненависть, Добро и Зло, Цветы и Колючая проволока... Катарсис Жизни  и катарсис Духа...

Театр - цирковая арена, космодром и игровая площадка Каскадера. Туго натянутый Канат Жизни под ногами - над пропастью небытия... Выбор - «пройти четыре четверти пути» - или остаться там, внизу, простым и невовлеченным Зрителем.

Читатели старшего поколения, наверное, сразу же вспомнили знаменитого «Канатоходца» В. Высоцкого… «Наверху» – не только трудно, но и всегда опасно… Трудно идти над пропастью и видеть, как «раскрыв в ожидании рты, из партера смотрели уныло, лилипуты, лилипуты, казалось ему с высоты… » Канатоходец гибнет… Но это ничего не меняет.. Потому что остановить Канатоходца невозможно..

«И сегодня другой без страховки идет,
Тонкий шнур под ногой – упадет, пропадет!
Влево, вправо наклон – и его не спасти,
Но ведь кто-нибудь должен впервые пройти

ЧЕТЫРЕ  ЧЕТВЕРТИ  ПУТИ!..».

***

Иллюстрация из Интернета