Мой милый Хью...

-Раздвоение личности. Звучит страшно, не правда ли, Хью? Представь, мой милый, любимый Хью, с длинными пальцами, которые с такой уверенностью играли Бетховена на нашем с тобой старом фортепиано, пыльном, так много повидавшем. Я заметила, что оно было расстроено, но тебе, мой Энштейн, я ничего не сказала. Я помню, как ты водил пальцами по клавиатуре, быстро и идеально, и я тайно завидовала, и мечтала уметь так же играть. Фортепиано тоже утонуло в тумане, как и мы, Хью. Как мы с тобой, мой любимый. А я... Я отлично помню: я тогда сидела на крышке фортепиано, в черном платье, подчеркивающим мою красивую, но на тот момент немного полную фигуру, а рядом был букет искусственных цветов, которые ты купил накануне. Я пила глотками красное вино, заливаясь громким смехом. В этот момент я чувствовала себя девушкой, о которых пишут книги, Хью. О, любимый мой Хью. С короткими, черными волосами цвета вороньего крыла. Любимый, глупый, но всегда понимающий и поддерживающий Хью. Ты утонул в тумане, любимый. Как и я. Наверно, ты избавился от страданий, но я однозначно нет, Хью. Я как представлю, что больше никогда не услышу твой мягкий, теплый голос, льющийся, словно горячий шоколад, который я так любила пить с тобой, лежа на мягком, белом ковре, перед камином, так мне становится плохо. Я просто не могу жить без твоих карих глаз. Я в них просто утопаю. И твои белые, длинные руки, такие холодные, но очень нежные... И твои узкие, рваные джинсы, которые ты носил постоянно... Они отлично подчеркивали твои стройные ноги, но ты выглядел в них как гей, сладкий. Даже сейчас, когда ты мертв, я до сих пор так считаю, мой мальчик. Но только я вспомню твои теплые, сладкие поцелуи... О Боже мой, я задыхаюсь от боли, когда понимаю, что больше никогда тебя не увижу. Я захлебываюсь в собственной крови, и мне словно вырывают сердца из груди, любимый. Я без тебя чувствую себя разорванной на две половины, как кусок мяса в зубах ободранной, худой собаки. Дорогой, я знаю, что ты устал от того, что я все время плачу, и тебе это не нравится, но я хочу опять плакать... Любимый, представь себе, просто представь, как мне плохо, когда ОН, нет, не он, ОНА, нет, даже не так... ОНО преобладает мной, и я не могу ничего поделать, о, Хью... Оно - вот мой угарный дым, мой туман, окутывающий жизнь целиком, и я, словно ежик в тумане, не могу найти выход, и вот, я кричу "Лошадка!", нет, я кричу "Хью!", в попытке найти тебя хотя бы в воображении, хотя бы во сне, хотя бы там, где тебя нет и не может быть, просто чтобы попрощаться, - просто, чтобы сказать три простых, коротких, глупых и недолговечных, но очень важных для меня слова: "Я люблю тебя"...  ...Но всегда и всюду, все, что отвечает на мой крик - это холодное эхо... И я... я не могу ничего с этим поделать, мой любимый Хью. Я не могу победить себя. Я вижу победу только в самоубийстве, для меня даже ад будет отрадой, но как только я набираю теплую ванну, хватаю кухонный нож, и подношу лезвие к руке, - я сразу отрубаюсь, а проснувшись, вижу бездыханное тело моего кота, из которого я, под руководством Оно вытащила кишки, или моей подруги, или моего друга... Такого друга как ты, Хью. Хью... сегодня я сбежала из лечебницы. Опять. Ты мной недоволен, я это знаю. Ты недоволен тем, что я вновь сбежала, ведь меня все равно в любом случае поймают, но, понимаешь, я должна была придти к тебе, и убедится в том, что ты все еще здесь. Хотя, куда ты денешься, зарытый в землю, закрытый в деревянный ящик, тем более... мертвый. Но ведь, мой милый, мы оба уже давно знаем, что смерть - это совсем не помеха, Хью... и я бежала к тебе, сюда, через лес, потому что не нашла другого выхода. Я стерла ноги в кровь. Пока я бежала по лесу, я падала, царапаясь, наступая на шприцы, битые стекла, но мне было плевать, и сейчас, любимый, плевать, потому что я больше не чувствую физической боли. Моральная боль стала настолько сильной, что я уже не чувствую физической. Глупые восьмиклассницы режут вены, чтобы заглушить душевную боль, и у них получается... О, Хью... Получилось бы это у меня... Я бы занялась вопросами о самоубийстве и самоистязании, но мне важнее придти на твою могилу, увидеть хотя бы твое фото на надгробной плите, хоть я его и не вижу, потому что сейчас очень темно, но я знаю, что оно там есть.  Слушай, Хью... Ты знаешь... Психотерапевты и доктора не понимают, против чего борются. Это понимаю только я, Хью. Но меня не слушают, потому что я - всего лишь сумасшедшая убийца из дурки. Когда я только попала туда, как раз после того, как убила тебя, я пыталась объясниться санитарам, но они вкалывали мне какую-то гадкую жидкость, после чего я засыпала, а просыпалась в обитой войлоком палате, в смирительной рубашке, и я рыдала. Милый, мне кажется, нет, я знаю, что Оно нельзя вытравить таблетками и ядами, потому что Оно уже проникло вглубь моего сознания, и Оно превратило полушария моего мозга в туман. Мне поставили диагноз раздвоение личности, и вместе с этим меня старательно лечат от анорексии. Ха, попробуй ты поесть, когда что-то внутри тебя убивает всех твоих друзей, знакомых и просто прохожих. Никакая крупинка в горло не пройдет. А еще эта больничная рубаха... Слушай, Хью, она просто отвратительна... Как раз мне под стать.

Любимый, я хочу оправдаться перед тобой. Я не виновна в том, что убила тебя. Виной Оно и туман, что жил в моей голове, и живет сейчас, но сейчас он не только в голове... Он... Везде... Любимый, твоя вина лишь в том, что ты, как и все, говорил, что это всего лишь болезнь, и что она лечится. Оно было недовольно. Вот поэтому ты сейчас и здесь. О-о, я помню, что происходило в тот день. Я очень хорошо помню, любимый. Я помню, как я вновь решила закончить со своей жизнью, и на этот раз я знала, просто знала, что у меня все получится. Я схватила острую бритву, разделась, напустила теплую ванну, и уже собиралась залезть в нее, как вдруг остановилась, увидев себя в зеркале. Я стала рассматривать свое отражение, и увидела совершенно не ту девушку, которой я была раньше, год назад. Длинные, светлые волосы потемнели, стали каштаново-седыми. Половина волос выпали. Они выпадали прямо на глазах из-за моего голодания. Я просто не могла есть, и до сих пор не могу, любимый. Любимый... Мое лицо стало совершенно не таким, как раньше. Раньше я была красивой, аккуратной девушкой, которая на улицу без косметики не выходила вообще. Сейчас... мне уже слишком пофиг... Сейчас у меня на лице куча красных прыщей, брови, которые страшно заросли, каштановые, и огромные. Маленькие, туманные глаза с отсутствием ресниц, сине-серые синяки под глазами на половину лица. Впалые щеки, скулы, бледное лицо, длинная шея, как у жирафа, спина в форме вопросительного знака с торчащим позвоночником... Боже, это так уродливо. Торчащие ключицы неправильной формы, что, опять же, лично по моему, полная гадость. Современные стандарты красоты никогда меня не устраивали, любимый. Плоский живот, настолько плоский, что я даже не могу придумать сравнение. Ха, любимый. Если бы я перестала шутить, я бы, наверное, сошла с ума. Торчащие ребра. Длинные ноги, словно палочки, все в растяжках и торчащих венах. Вместо груди два прыщика. Дорогой Хью, я отвратительна. Я плюнула в свое отражение, и залезла в теплую ванну. Вода ласкала. Я закрыла глаза, и представила, как мое бездыханное тело с перерезанными венами найдут в красной воде. Я представила, как ты ворвешься в мою ванную, подбежишь к моему бездыханному телу, прижмешь меня к себе, и заплачешь, смотря на мою изрезанную руку. Я представила, что ты будешь кричать, что этого не могло случиться, и не должно было, и будешь прижимать меня к себе все сильнее и сильнее... Отбросив все эти мысли, я открыла глаза, и дотронулась до своих волос. Провела по ним правой рукой, и в тот же миг я увидела в своей руке клочок волос. Вырвать их совсем несложно - сложно опять их вырастить. Я и не пыталась. Я поднесла бритву к руке, и вдруг мои пальцы расслабились, не по моей воле, и бритва с громким "плюх" упала в воду. Оно снова завладело моим телом, а я снова потеряла контроль над собой, как бывает достаточно часто. Я понимала, что происходит, но не могла себя контролировать... Как будто.... Как будто я марионетка. Как будто вмиг я онемела, и мной управлял некий кукловод. О Боже мой, как хорошо было бы, если бы мной действительно управлял кукловод, и все это было лишь игрой, лишь театром, о, Хью... И после всего этого мы бы вышли на сцену и поклонились залу, а нам аплодировали, как очень реалистичным куклам... Хью... Ты должен понять, что я не управляла собой. Когда подобное происходит, я не могу себя контролировать.  Единственное, что я могу сделать: это плакать, что я, собственно говоря, и делала. Будучи под управлением Оно, я вышла из ванной комнаты. Из единственных сил я цеплялась за все вещи, которые только были в квартире. Роняла все на своем пути: еду, воду, цветы, посуду. Я пыталась каким-то образом навредить себе, пыталась поцарапаться о осколки упавшей посуды, но Оно пересиливало меня. Я, под его руководством, нацепила на себя платье, черное, в белую крапинку, как сейчас помню. Следующее воспоминание - я, совершенно босая, выбегаю из своей квартиры. Я бежала по улице, не понимая, куда Оно ведет меня. Я даже не поняла, почему я не отключилась, как бывало обычно. Я поняла буквально сегодня, что Оно просто хотело поиздеваться надо мной... Я бежала глубокой ночью по улице, кричала, из последних сил хваталась за кирпичные стены, пыталась поцарапать о них запястья... Поцарапать удалось, и это было больно, но не смертельно... Вот они - порезы... Они красные и гадкие, Хью. Мне это не нравится. Я просто не могу выбраться из тумана, в который Оно превратило мою жизнь... просто у меня больше нет сил... я хочу упасть и плакать, Хью, я... я... я просто больше не могу. Да и Хью... если я расскажу тебе, мертвому, все это, что-нибудь изменится? Нет. Я знаю, что нет, но пытаюсь убедить саму себя, что это все придаст мне хотя бы еще немного сил, любимый... Я так устала... Мне больно возвращаться в тот день. Но, если ты меня слышишь, я должна рассказать тебе все. Я просто должна, пока меня не нашли санитары из больницы, и не усыпили меня, как обычно. Может... может, они сделают мне лоботомию. Честно сказать, лоботомия будет для меня как сладкая конфетка. И, вернувшись к тому дню, милый, я не могу точно сказать, когда поняла, что Оно ведет меня именно к тебе. Наверное, я поняла все почти сразу, но отказывалась это принимать, ведь только ты, ты один держал меня на этом свете... Ты до сих пор пытаешься это делать, но выходит так, что ты просто зовешь меня к себе, любовь моя. И... Когда я стояла у подъезда, я рыдала и кричала. Я не могла говорить, но про себя я просила, чтобы Оно отстало от меня. Я сказала, что я убью кого угодно, хоть президента, только пусть Оно не заставляет меня убивать тебя, Хью... Оно нажало на кнопку вызова в домофоне. Сказало от моего лица, что мне плохо, и что мне надо к тебе... ты открыл дверь, и я прошла внутрь. В коридоре пахло сыростью и мочой. Я помню, как сильно мне показалось это отвратительным, и как я изо всех сил попыталась заткнусь себе нос. Дальше... дальше я вызвала лифт. Он приехал почти сразу. Я вошла в него, и поняла, что если я сейчас что-то не сделаю, ты погибнешь. Лифт открылся. Войдя в него, я изо всех сил стала билась о стены, бегать и прыгать, пытаясь сделать так, чтобы он сломался, остановился, упал, но у меня не получилось... Как будто все вокруг сговорилось против меня. На момент лифт остановился , и я подумала, что у меня получилось сломать его, но спустя пару минут он все-таки открылся, и я вышла на твоем этаже... Ты открыл дверь в свою квартиру, будучи в одних трусах. Ты был идеален. Плоский живот, просто идеальный, пресс с кубиками, ты был как какой-нибудь голливудский актер, любимый... Но ты слишком поздно увидел бритву у меня в руках... Я перерезала тебе горло.  Прости меня. Не вини меня, пожалуйста, ведь я правда не виновата во всем этом... Я поняла, что я снова начинаю контролировать свои движения, уже полностью. Тогда я взяла телефон, и позвонила в полицию. Мне ответила девушка с очень противным голосом. Еще мне показалось, что она жевала жвачку, но это не так важно. Я сказала, что я убила человека. После того, как я произнесла эти слова, мне показалось, что эта девушка сказала еще что-то, но я взяла телефон в руки, и швырнула его о стену. Я зарыдала, захлебываясь в слезах. Я кричала, и тихо, еле-еле, шептала "Отче наш", единственную молитву, которую я знала. Потом я поняла, что не могу больше держаться на ногах. Я упала, и больно ударилась рукой, но мне это было, собственно говоря, все равно. Я просто подползла к тебе, и обняла твое тело ногами и руками. Я так лежала и плакала до самого приезда полиции... а потом меня забрали в психушку.

Я так люблю тебя, Хью. Без тебя моя жизнь ломается на тысячи осколков. Без тебя мне страшно, любимый. С тобой я не боялась ничего, но теперь я боюсь всего, что меня окружает... Хью... Мне так страшно. Пожалуйста, дай мне знак, что ты меня слышишь. Я хочу победить Оно. Я хочу жить нормальной жизнью. Пожалуйста, помоги мне, Хью... Я умоляю тебя. Я тону в этой боли... Мне страшно, Хью, мне просто страшно. Я не могу жить без твоих губ, мягких, сладких, ароматных... Я так хочу опять тебя поцеловать. Хотя бы в последний раз. Хью, мне так плохо, от того, что я с тобой так и не попрощалась... Я не сказала и половину всего,  что хотела тебе сказать, любимый. Я разрушена. Мне больно и страшно, Хью. И я не вижу выхода из тумана. Он охватил мою жизнь. Я сделала все что могла. Я не могу плакать, потому что тогда мне будет еще хуже, но ты знаешь... Знаешь, я просто больше не могу. Кажется, сюда идут.
***

                Газета "Люстерн", выпуск за 21 мая 1938 года
Серийная убийца Мэри Кэролайн Блерн с диссоциативным расстройством личности сбежала из психиатрической больницы
Пациентка 141 областной психиатрической больницы, серийная убийца Мэри Кэролайн Блерн, страдающая от диссоциативного расстройства личности, сбежала из психиатрической больницы в неизвестном направлении, предварительно убив четырех сотрудников больницы, которые собирались прооперировать девушку.
"В ночь с 16 на 17 мая наша пациентка Мэри Кэролайн Блерн опять сбежала и опять была найдена у могилы ее молодого человека, убитого ею же несколько месяцев назад. Нами было решено сделать ей лоботомию и как можно скорее, так как она представляла опасность для общества. Операция была назначена на 19 мая. Когда Блерн была доставлена в операционную, она выхватила у оперирующего врача скальпель и перерезала ему горло. Так же ей были убиты второй оперирующий врач и две медсестры. Были прочесаны окрестности больницы, и места куда чаще всего сбегала девушка, но она так и не была найдена." - рассказывает нам директор областной психиатрической больницы 141, Линда Смит.
Отличительными признаками Мэри Кэролайн Блерн являются:
Нездоровая худоба
Низкий рост
Короткие каштановые волосы
Шрам на правой щеке
Изрезанные руки и ноги
Если вы располагаете какой либо информацией об этой девушке, немедленно сообщите полиции.