Песок... 2

      Пассажиры разбрелись по развалинам. Как успел заметить Владимир, Наталья и Андрей поспешили уединиться в каком-то обрушенном строении. Теперь оттуда раздавались то шепот, то смех. Григорий тоже утроился в тени машины, бросил прямо на песок какую-то цветастую тряпицу из машины, подложил под голову какой-то мешок, извлеченный оттуда же, и тут же задремал.

      Прошло около часа, жара сморила всех, кроме Рамиля, он неспешно поднялся со своего места и полез во внутренности машины. Владимир, дремавший рядом, шевельнулся на звук и открыл глаза…

- Все нормально, - поинтересовался он.
- Нормально, - ответил водитель, - просто перегревается, надо следить.
- Но доедет?
- А куда она денется, - пожал плечами Рамиль, спустился с бампера, сходил в будку за каким-то проводком, пристроил его, и снова улегся около колеса…

      Над местом привала воцарилась тишина, стих даже шепот за стеной, где скрылись Андрей и Наталья. И только Владимир, проснувшись, никак не мог устроиться. Помаявшись на импровизированной лежанке, он занялся осмотром местной достопримечательности. Просто ходил, хлопал ладонью по выбеленным камням, наклонялся над чем-то, рассматривал и шел дальше. Просто из чистого любопытства…

      Историки были правы, когда-то, это действительно была крепость. Если бы Владимир имел другую специальность. Был бы, например историком, археологом, или архитектором, то он, наверняка, обнаружил много интересного. Например, то, что даже в развалинах сохранилась определенная стройность, а если присмотреться внимательно, можно обнаружить осевые линии крепости и отметить, что находившиеся на них части строений, практически не подверглись разрушению…

      А будь он военным специалистом, он бы обязательно отметил, что даже в таком состоянии развалины можно было использовать для достаточно эффективной обороны. Но Прохоров ограничился тем, что просто перенес на чистый листок схематичное изображение развалин. И вот уже глядя на схему, заметил и был искренне восхищен и основательностью постройки, и заботой о тех, кто должен был нести здесь службу, и даже имевшейся своеобразной красотой. А еще, он обнаружил следы некогда существовавшего комфорта, насколько конечно, позволительно говорить о комфорте в обыкновенной пограничной крепости…

      А потом его неожиданно привлекли следы, а если говорить точнее, след автомобильных протекторов, находившиеся буквально в паре метров от тех, которые оставил армейский грузовик Рамиля. Конечно, Владимир не был следопытом, но слишком уж очевидна была разницы в рисунке и размерах, чтобы понять, что это не колеса ГАЗа.

- Интересно, - пробормотал Владимир себе под нос, - а говорили, что место здесь совсем не оживленное…

      Он наклонился к песку, с интересом рассматривая находку, и так же, под нос, как привык работать, комментируя ее.

- Вроде легковая, а резина шире, чуть ли не вдвое. Да и сидит не очень глубоко…
- Что ты там нашел, Володя, - от неожиданности Прохоров даже вздрогнул и быстро оглянулся – перед ним стоял Андрей, - ты чего?
- Вот смотри? - Прохоров ткнул пальцем под ноги.
- Песок, - отреагировал Андрей, не особенно присматриваясь.
- А на песке.

      Собеседнику пришлось опуститься ниже и рассматривать песок более внимательно.

- Володя, знаешь, почему тебя девушки не любят, - так ничего примечательного не обнаружив, поднялся Андрей.
- Ну-ну, выскажи свою версию, - предложил Прохоров, посмеиваясь, но сохраняя при этом достаточно серьезный взгляд.
- Ты нудный. Нет, что бы сразу объяснить, что к чему. А у тебя сначала загадка, и только потом, если ты конечно, в настроении, можно будет услышать нормальный ответ.
- Девушки тут не при чем. А, кроме того, я в настроении. На песке следы машины, при чем заметь – не нашей.
- Тоже мне, Натаниэль Бампо, - фыркнул Андрей.
- А между прочим, нам сказали, что с городом связь не поддерживают, потому что он пустой.
- Да мало ли кто мог отправиться в пустой город.
- Ну и кто, например?
- Да хоть местные жители.
- Зачем? - количество вопросов, которые постоянно были в запасе у Владимира, на людей неподготовленных всегда действовали удручающе. Благо, что Андрей работал с Прохоровым уже не один год.
- Володя, а тебе не параллельно? Ну, проехали и проехали. Что тебе не нравиться в тех людях, которым не сидится на месте?
- Во-первых, нас предупреждали. А потом, еще раз предупреждали, только уже другие люди, что тропой через город пользуются контрабандисты.
- Володя, - рассмеялся Андрей, - преступники и контрабандисты обычно прячутся, а не прут напролом. Такое бывает только в кино…
- Тогда предложи мне свою, логичную версию, - ответил, набычившись Прохоров.
- Пожалуйста. Вот. Пустой город, в некотором смысле местная достопримечательность. Вот кто-то из приезжих решил прокатиться и ознакомится. Очень просто.
- Может быть, хотя, все равно подозрительно, - пробормотал Владимир, и невооруженным взглядом было видно, что ни логичностью, ни простотой версия Андрея его не устраивала.
- Володя, ты просто перегрелся на солнце, - Андрей похлопал по плечу начальника экспедиции, и предложил более в шутку, чем серьезно, - ты лучше иди и отдохни. А я, если ты так хочешь, похожу по лагерю, покараулю, так сказать.
- Да, ладно, - пробормотал Владимир, и было непонятно, на что он согласился. То ли на дежурство Андрея, то ли с тем, что в своих следопытских изысканиях занесло его куда-то совсем не в ту сторону.

      Не исключено, конечно, что Прохоров и сам не понял. Он еще раз кивнул Андрею и отправился к остаткам стены. Этот уголок он приметил, как раз, во время обхода, чем-то он ему приглянулся. Росло там какое-то деревце, обыкновенное, пустынное, то есть, такое, когда не понятно, в чем только душа держится. Но Владимир обратил на него внимание из-за интересной особенности, - оно все скрывалось в тени стены. Большая часть кроны не выглядывала за гребень, а стелилась чуть ниже уровня камней, создавая естественный и широкий навес. Вот под этим уникумом и устроился Владимир… Честно говоря, спать он не собирался – просто хотел прилечь и прикрыть глаза. Дать им отдохнуть от блеклого неба, яркого солнца, но главное, от блестящего, сжигающего глаза, песка. Но природа пустыни коварна, она очень быстро забирает человеческие силы – не прошло и пяти минут, как Владимир уснул, неспокойным, каким-то зыбким, нездоровым сном…

      Пустой город. Когда-то у него было другое имя…, такое же как и у озера, или моря, как предпочитали считать местные жители, на берегах которого он стоял, но вода ушла, оставив быстро затянувшуюся воронку, а с ним вместе ушло и имя города, практически одновременно с его жителями. Теперь фотографии с видами города можно посылать в передачу «Вокруг смеха», в раздел, «Чтобы это значило?!». И ведь действительно, было забавно рассматривать среди барханов несколько высотных домов, которые с любого расстояния смотрелись брошенными, и поэтому страшноватыми. Каждый следующий сезон больших ветров наносил очередные тонны песка, которые ложились около стен, давили на них и заставляли отклониться от центральной оси в разные стороны. Напоминали эти дома кости огромного животного, мясо которого забрали с собой, а кости оставили белеть и ждать, что случиться раньше, разрушение или заметание песком.

      А была еще пара полу заметенных песком судов, ржавых, скрипящих страшными птицами по ночам. Сейчас только специалист разглядел бы в этих расплывшихся очертаниях прогулочные катера на подводных крыльях. А разглядев, непременно задал бы вопрос: «Ну и что это значит? Кому пришло в голову притащить в пустыню и бросить морские суда?» Откуда ему знать, что…

- Да, это было бы забавно, если бы не было так…

      …упадок сил порождал кошмарные сновидения. Что-то средневековое, кровавое, восточное с пытками и прочей чертовщиной. Правильно подметили, сон разума порождает чудовищ, правда в данном случае, скорее в переносном смысле. А сам сон был хорош, если конечно рассматривать не его содержание, а его, как бы это правильно выразиться…, кинематографичность, что ли. Очень реалистичный, можно сказать с элементом присутствия зрителя. Прикосновение, холодных и шершавых рук палача, осклизлых стен пыточной камеры…. Даже запахи присутствовали. Тюремные, которые во все времена и во всех странах одинаковы – запахи нечистот, страха и ненависти. Правда и то, и другое было незнакомо Владимиру, но сны странная вещь…. Прохоров открыл глаза, выдохнул сонную сумеречь и пробормотал:

- Вот ведь, приснится всякий бред…, - попробовать еще раз улечься он не рискнул и поднялся. Ему надо было прийти хоть немного, в себя. Он принялся отряхивать песок, который успел скопиться на нем. И на лице и на одежде. Отряхивался и поглядывал по сторонам.

      Рамиль опять возился с машиной. Быков таскал воду из источника и заливал ее в радиатор машины, а Андрей и Наталья пытались соорудить некое подобие стола на большом валуне. Увидел проснувшегося Прохорова, Андрей помахал рукой и окликнул:

- Володька, иди, перекусим. Рамиль говорит, что скоро можно будет отправляться.
- Да-да, - махнул в ответ Владимир, - сейчас только лицо сполосну…

      Обедать было очень даже приятно, вернулся аппетит, и участники экспедиции быстро расхватали сухой паек и так же быстро его съели.

- Вот теперь, можно и в дорогу, - сказал Рамиль и вопросительно посмотрел на Владимира.
- Можно. Только если кому чего еще надо, то давайте быстрее. Как говорил наш старшина: «на оправку десять минут».

      Мужчины, у которых были свои старшины и прапорщики спокойно восприняли слова Прохорова, и только Наталья легкомысленно, по-детски, хихикнула в кулачок, но, тем не менее, не отказалась от предоставленного времени. Солнце не просто перевалило за зенит, оно уже успело основательно склониться к западу. Дышать стало легче, поэтому безо всяких разговоров Владимир отправил девушку в будку, а сам устроился рядом Рамилем, тем более, что у него появились еще несколько вопросов.

      Рамиль вывел ГАЗ из укрытия на дорогу. На ней ничего не изменилось – все тот же песок и едва заметная колея, которой придерживался водитель. Прошел, наверное, час, а может и больше, не один окурок отправился за пределы машины, прежде чем Владимир решил поинтересоваться у водителя:
- Рамиль, ты ничего странного не заметил в крепости? - спросил, но постарался сделать вид, что вопрос этот – пустяк.

      Однако, сама постановка говорила сама за себя.

- Имеешь в виду следы от машины? - вопросом на вопрос ответил Рамиль и посмотрел на сидящего рядом.
- Значит, мне не показалось.
- Нет, не показалось. Часов за десять, перед нами идет загруженный джип, и в машине сидит, я так думаю, не менее троих мужчин…
- Здорово, - Владимир обрадовался, словно ребенок, - а я не заметил следов. Ты как настоящий следопыт…
- Мой отец был змееловом, когда я подрос, часто брал меня с собой на охоту. Волей-неволей пришлось выучить все это.
- А где сейчас твой отец? – осторожно спросил Владимир, словно предвидя ответ.
- Умер.
- Змея?
- Зачем, змея, - усмехнулся Рамиль, - водка. Очень много водки…
- Да уж, - мотнул головой Владимир, - иных «зеленый змей» убивает надежнее, чем укус какой-нибудь гадюки…
- Озеро ушло. Город умер, - продолжал говорить Рамиль, тихо, с болью, и в тоже время с какой-то ненавистью в голосе, - мы тоже уехали, сюда. Думали, что изменяем только место жительства, но оказалось, что меняем все. Меняем на то, что нам и вовсе не нужно…

      Разговор иссяк. Может быть, Владимир и хотел бы расспросить точнее на счет машины, но в такой ситуации, нет ничего более бестактного, чем лезть в чужую душу. Поэтому Владимиру ничего не оставалось, как взяться за очередную сигарету, и водить пальцем по карте, просто так, чтобы хоть чем-то себя занять.

      Теперь солнце стремительно падало к горизонту. Часть диска скрылась за барханом, когда Рамиль повернулся к Владимиру и сказал:

- До Хунжиро раньше полуночи не доедем…
- Что предлагаешь? - Так уж получилось, что часть своих функций он незаметно переложил на водителя, а тот особенно и не сопротивлялся.
- А что предлагать. Можно трястись до упора, а можно устроить ночлег прямо здесь. Вот и весь выбор.

      Прохоров задумался, но принимать окончательное решение не торопился:

- Рамиль, а ты как бы поступил, ну, как местный житель?
- Володя, если бы речь шла именно о местном жителе, так тут и вопросов никаких нет. Я бы остановился, заночевал, и отправился бы дальше, раним утром. Но если ты спрашиваете совета, то я бы, все-таки продолжил бы путь. Пусть он даже займет два часа или еще больше, но у Хунжиро вода, крыша, да и бензином можно разжиться.
- Так у тебя еще бочка в заначке, - напомнил Прохоров.
- Ну, это я рассматриваю, как НЗ. На тот случай, если с бензином ничего не получиться  нигде ничего не получиться.
- А что, такое возможно?
- Всякое бывает, - уклончиво ответил Рамиль. 
- Понятно, тогда и думать нечего – едем, - по-видимому, последний аргумент относительно горючего, очень сильно повлиял на решение Прохорова…

      Каждый достал по сигарете и закурил. Владимир взглянул на Рамиля, тот вроде повеселел, и даже заерзал, устраиваясь поудобнее, насколько это вообще возможно в таком автомобиле, а Прохоров как бы, между делом, поинтересовался:

- Рамиль, а Хунжиро, это что?
- Это кто. Смотритель кладбища…
- Смотритель чего? - лицо у Прохорова даже вытянулось от удивления.

      Рамиль посмотрел на Владимира и рассмеялся.

- Это не настоящее кладбище. Это свалка всякого металлолома, просто местные называют ее железным кладбищем. Или просто кладбищем.
- Понятно, - с заметных облегчением сказал Прохоров, - а то я как-то не готов к подобной ночевке.
- Боишься?
- С детства. Даже сам не знаю почему, - признался Владимир.
- Это не так уж и плохо, - взглянув на Прохорова, высказал свое мнение Рамиль.
- Это почему же?
- Человек, который боится мертвых, подумает, прежде чем обидеть живого, - привел какой-то странный довод Рамиль.
- Ты верующий?
- Наверное, а ты?
- Я, - Прохоров задумался.

      На самом деле ему никогда не приходило в голову всерьез размышлять на эту тему. Его жизнь складывалась таким образом, что он имел дело, по большей части, с научными сведениями, которые и добывались, и проверялись с помощью математики, приборов и тому подобного. То есть, ему не приходилось в своей жизни встречаться с чем-то, что называют потусторонним вмешательством или с чудесами. Да и родители его, воспитанные в определенных условиях, были скорее адептами научного атеизма, хотя, и на эту тему, разговоры в семье у них не велись…

- А я, наверное, все-таки, нет, - в конце концов, сказал Владимир.
- Ну, это ты еще молод, - принял к сведению ответ Прохорова Рамиль, который имел на этот вопрос какое-то свое мнение, потому что добавил, - меня по-разному жизнь носила, гладила редко, все больше норовила побольнее пнуть. Наверное, именно из-за этого, я много размышлял на эту тему… Было время, когда приходилось зализывать раны, вот тогда очень хорошо думается на эту тему…
- И? - Владимир почему-то захотелось услышать дальнейшие мысли Рамиля.
- Я пришел к выводу, что все-таки верующий. Может быть, не какой-то определенной веры, ислам там, или христианство. Нет, у меня какое-то свое представление сложилось. Так вот сразу и не объяснить…
- Рамиль, а как ты понял это?
- Что, действительно интересно?
- Да, действительно, - кивнул головой Владимир, - вот сказал пнуть побольнее. А я задумался, мня-то, наверное, жизнь, как раз больше гладила. В том смысле, намеченное я достигал. Может быть, не в тот срок – позднее, но даже и опоздание это, оказывалось мне на руку. Понимаешь?
- Да. Родители, твои живы?
- Да.
- Это хорошо, пусть и дальше будут. Но все начинается всегда от потерь. Случается первая и ты в недоумении – как же так?! Человеку жить и жить, а Господь его прибрал. И пока приходишь в себя, мечешься в душе – следующая потеря, а потом, как правило, растет это все как ком снежный. Только успевай, венки носит и прощаться. И наступает момент, когда ты уже не о других, а о самом себе задаешься вопросом – почему это все на тебя валиться. Понимаешь, меняется что-то в тебе самом, на какой-то момент перестаешь чувствовать чужое горе, потому что своего уже, по самое не балуйся.
- Кризис среднего возраста, - сказал Владимир и посмотрел на Рамиля, в том смысле, правильно ли он понял то, что сказал Рамиль.
- Да, только на афоризм похоже.
- Да, немного.
- Хотя, мысль верная. Начинаешь бояться, думаешь, что и с тобой может в любой момент произойти. А надо жить. Тогда и приходит настоящая цель. Та самая, ради которой ты идешь вперед, а она, цель эта, в смысле, ускользает или оказывается обманкой. А жить все равно надо. Ошибся – надо менять цель и жить…. Вот где-то в этот момент, в этом месте приходит вера.
- Из-за цели?
- Да, из-за нее. Есть цель – есть вера. Нет – значит, нет. Путано говорю, наверное…
- Есть такое, но главное, ты сказал.
- Сказал, но тебя не убедил, - улыбнулся Рамиль.
- Не то, что не убедил – мне теперь об этом надо думать. Я так сразу не могу…
- Нет. Думать, ну то есть целенаправленно… Ты как свои научные заморочки разбираешь?
- Беру лист бумаги, ручку и думаю…
- Вот-вот, здесь так нельзя. Надо чтобы этот вопрос он как гвоздь в голове. Спать ложишься, а он перед глазами крутится, за стол сел, а в тарелке то же кружение. Как навязчивая идея. Понимаешь?
- Ну, да…, кажется.
- Вот когда так этот вопрос становиться – значит, ты созрел, значит – надо решать. И тогда ты уже никуда не денешься, пока не разберешься.
- Понятно, - Владимир умолк.

      Сказанное Рамилем было каким-то тяжелым и неудобоваримым. Не укладывалось в голове. Все время оказывалось, что начинаешь думать и что-то упускаешь. Да и мысли в эту сторону были не легкими, а словно камни по кастрюле ворочались. Владимир тряхнул головой.

- Володя, - пожалел спутника Рамиль, - ты особенно-то к сердцу не бери, я ведь о себе рассказывал, вдруг у тебя по-другому сложиться. Даже, скорее всего…

      Приблизительно часа через три, фары выхватил из темноты какое-то страшилище. Владимир даже вздрогнул, но Рамиль заметив, его реакцию рассмеялся.

- Подъезжаем. Это вышка была буровая. С нее-то все это хозяйство и началось.
- Буровая, - удивился Владимир, - тут что, нефть есть?
- Да ну, какая нефть, притащили откуда-то и бросили.

      Теперь в свете фар можно было рассмотреть какие-то ржавые, покореженные металлические конструкции, скученные фермы, металлические листы, смятые, как бумажные…

- Откуда же, они все это наволокли? - удивился Владимир.
- Да со всей области, а может, и из соседних. Много тут всякой всячины. Лет двадцать, уже как возят. Раньше, когда-то, это все учитывалось, здесь стояли весы, заполнялись какие-то документы, но вот уже лет пять, наверное, здесь просто свалка.
- И что, нам придется здесь ночевать?
- Лучше места нет, - уверенно произнес Рамиль, - вода, электричество, другие удобства. Да и бензин, скорее всего, есть…
- Подожди-подожди, - перебил Рамиля Владимир, - но откуда здесь это все?
- А вот этого я не знаю.
- Настоящая американская кинофантастическая свалка, - пробормотал Прохоров, но допытываться до Рамиля больше не стал, просто рассматривал фантастический пейзаж.

      Немало напетляв между этих настоящих металлических гор, «66» неожиданно для Владимира въехал на площадку – Рамиль действительно знал свое дело. Это была относительно ухоженная и ровная площадка, железные горы к ней близко не подступали, хоть и окружали со всех сторон. А на самой площадке, по кругу стояли строительные вагончики. В одном из них, горел свет. Прохоров вопросительно посмотрел на Рамиля.

- Скорее всего, Хунжиро ужинает со своей мымрой.
- С кем? – не понял Прохоров.
- С женой.
- А что же ты ее так, мымра?
- Ты ее просто не видел, - усмехнулся Рамиль, - а увидишь, еще неизвестно, как назовешь…

      Он заглушил машину, а от мощного освещения машины оставил только габаритные огни. В их тусклом свете, около жилого вагончика мелькнула какая-то тень, и в глаза Прохорова ударил яркий свет фонаря.

- Черт возьми, опустите фонарь, слепит же! – воскликнул Прохоров и попробовал защититься от яркого света руками.
- А ты кто? – раздался скрипучий голос, с явным местным выговором.

      Но вместо него ответил Рамиль, сделав шаг вперед.

- Хунжиро, это я, Рамиль, посвети на меня, а то не разглядишь в темноте-то…

      Луч фонаря сместился в сторону и теперь светил на Рамиля.

- Рамиль, ты?
- А я что тебе говорю. Включай свет и убери фонарь.
- Минуту, Рамиль, я сейчас, - луч метнулся в сторону и совсем погас. Несколько секунд было темно.
- А сейчас будет полная иллюминация в нашу честь, - пробормотал Рамиль, - придется потерпеть…

      Мощный яркий свет ударил со всех сторон. Владимир зажмурился.

- Что он делает?! – возмутился Владимир.
- Проверяет, не привел ли я кого-нибудь из числа тех, кого он не любит, - ответил Рамиль.
- Ну и гостеприимство, - недовольно фыркнул Прохоров.
- Он имеет право быть таким, - заступился за хозяина Рамиль.
- Кто в кузове? - услышал голос Хунжиро Владимир, но с ответом его опять опередил Рамиль.
- Хунжиро, там девушка и еще двое. Это экспедиция научная. Едут в пустой город. И вообще, - Рамиль неожиданно разозлился, - хватит из себя таможенный контроль устраивать. Глуши свои слепилки или возьму камни и…!

      Свет вдруг погас, и Владимир смог, наконец, открыть глаза и осмотреться. Горели два прожектора, хоть и мощные, но они были направлены вниз и не били по глазам. Поэтому можно было увидеть, что домику ухоженные, некоторое покрашены совсем недавно, а еще, на площадке имеется навес, под которым установлены длинный стол и с парой лавочек вдоль.

      Послышались шаги, и навстречу им вышел хозяин. На этот раз без фонаря, но с распростертыми объятиями, с которыми он кинулся к Рамилю. Владимир ожидал, что водитель будет продолжать сердиться, но последний, как ни в чем не бывало, сам обнял хозяина и даже задал пару вопрос на местном наречии, по-видимому, о здоровье, потому что Хунжиро в ответ возвел глаза к нему и буркнул что-то, указав верх еще и рукой.

- Добрый вечер, - наконец, Хунжиро обратил внимание на то, что Рамиль не один стоит перед автомобилем, - Владимир Алексеевич.

      Хозяин протянул руку опешившему от неожиданности Прохорову и потряс его руку. Дело в том, что он не привык к тому, что его называют по имени отчеству, а тем более человек, которого он видел в первый раз в жизни. Да еще после такой встречи…

      Не выдержавшие столь длинной церемонии и непонятных действий со вспыхивающим и гаснущим светом, выбрались наружу из будки остальные участники экспедиции, а Хунжиро продолжал удивлять Прохорова, называя всех присутствующих по имени отчеству и с каждым здороваясь за руку. Кроме Натальи, конечно. Для девушки у него нашлись свои особенные слова.

- А-а, Наташенька, добрый вечер, как поживает Степан Петрович. Надеюсь, он в добром здравии?
- Да, то есть здравствуйте, - Наталья тоже была ошеломлена таким натиском добросердечия и приветливости.
- Прошу, вас, будьте гостями. Для начала, я думаю, душ, - Хунжиро вопросительно посмотрел на Прохорова, зная, что именно он начальник этой команды.
- Хорошо бы, - признался Владимир.
- Вот и отлично. Я сейчас покажу вам комнаты, а потом, жду на ужин, так сказать, по поводу встречи…
- Да не стоит…, - пожелал было, уклониться Владимир, но не тут-то было. По крайней мере, такие номера не проходили с Хунжиро.
- Нет-нет, и отказа не приму. Обидите! - искренне возмутился Хунжиро и запахал руками, показывая, что не примет отказа.

      После такого довода не соглашаться, действительно было бы верхом неуважения и невежливости. И пока Прохоров пытался сообразить, что к чему, Хунжиро подхватил под руку Наталью и аккуратно, даже с какой-то, преувеличенной и поэтому комической бережностью, повел девушку к ближайшему вагончику…

- С ума сойти, - пробормотал Владимир и посмотрел на Рамиля, который, по крайней мере, внешне, воспринимал все происходящее, как должное, - ты не говорил, что он такой странный.
- Да уж, действительно, странный, но он абсолютно безопасен, - улыбнулся Рамиль.
- Рамиль, как бы попросить, но вежливо, чтобы не обидеть, что нам только заночевать, - подойдя ближе к водителю, спросил Владимир.
- Час, не меньше, иначе, действительно, обидеться, - назвал местный регламент гостеприимства Рамиль.
- Ну, пусть час, - покорно согласился Прохоров.

      Хунжиро появился из вагончика, куда отвел Наталью, подошел к Прохорову и предложил следовать за ним. Его он отвел в вагончик, который располагался по другую сторону от вагончика хозяина. Пробыв там, буквально пять минут, он вышел и забрал Андрея. Последним, за кем вернулся Хунжиро, был Рамиль.

- Пойдем за мной, покажу тебе твою комнату…
- Хунжиро, перестань, ты же знаешь, я буду спать в машине.
- Но я все приготовил…, - попробовал настаивать хозяин.
- Хунжиро, нет. Ты ведь знаешь, что как ни хорош твой пустынный «Хилтон», я всегда сплю в машине.
- А-а, - махнул рукой Хунжиро, - как был упертым, так и остался.
- Остался, - согласился Рамиль, - но вот если ты пустишь меня к себе, принять душ.
- Не вопрос, - пожал плечами хозяин, повернулся к своему вагончику и крикнул, - ну, тварь, вылезай, пока на улице никого нет, проводи Рамиля до ванной.

      «Хилтон» не «Хилтон», но с точки зрения путешественника по пустыне, комната со свежей постелью, работающим кондиционером и водой в обоих кранах – пятизвездочный отель. После того, как гости были устроены, Хунжиро зашел в свой вагончик, гаркнул в направлении ванной комнаты:

- Мымра, не пристраивайся под гостя, а то расстроишь человека до болезни.

      В ответ на эти грубые слова послышались странные звуки, которые обычно сопровождают попытки разговаривать человека лишенного этой возможности. Это была отчасти правда. Мымра, а именно так называл Хунжиро свою сожительницу, да и то, когда был в хорошем настроении, в иных случаях он находил другие слова, чаще непечатные. Так вот, Мымра говорила плохо, а выглядела еще хуже. На отсутствие природной красоты легли еще и природные увечья, которые достались ей от людей, которым она не нравилась. Все то, что обычно привлекает мужчин, в Мымре присутствовало, но так, словно она представляла собой чей-то неудачно собранный идеал. Просто классический набор женской красоты неверно переплелся в ней или наоборот, был понят слишком прямолинейно создателем. Большая упругая грудь, но на хилой грудной клетке смотрелась как пародия. Длинные ноги, но короткий торс делали ее уродливой, а не привлекательной, а лицо, после…

      А тут еще, патологическая тяга к мужскому полу и некоторая умственная ущербность. Одним словом, Хунжиро нашел ее на свалке, после того как… Хотя, это ни к чему. Нашел, выходил, возил в больницу, ухаживал, а потом взял к себе это существо без национальности, возраста, документов и языка. С ней и жил. Зачем, почему – неизвестно. Потому что, совершенно спокойно мог спать с ней, и прямо с утра того же дня выгнать на улицу и гонять по всему кладбищу палкой, не забывая при этом, позвать за собой, когда наступало время обеда. А что, может ведь быть и такая любовь? Не дай Бог, конечно…

      Ужин был поздним и обильным, как и предсказывал Рамиль, затянулся на час. Но по его истечении, уже ничто не могло удержать гостей за столом. Усталость, вино и манящие свежие, прохладные простыни… Всего несколько минут и гости разбрелись по вагончикам. Опять появилась Мымра, она быстро собрала посуду и унесла ее в хозяйский вагончик. Через минуту что-то заработало – по-видимому, посудомоечная машина…

      Почти все гости угомонились. Воровато оглянувшись на крылечко, где сидел Хунжиро выползла Мымра. На нее тут же набросился Хунжиро, наподдал ей по корме и загнал в помещение. Но эта грубость вызвало больше радости, чем неудовольствия, а Хунжиро вернулся на лавочку и закурил трубку, в воздухе поплыл сладковатый и не совсем табачный запах. Он сидел в тени, курил и посматривал на то, как один за другим гасли окна в вагончиках. Взгляд его, слегка «поплывший» перемещался с одного вагончика следующий, но дольше всего, он рассматривал вагончик, в котором остановилась девушка. Глазки при этом его маслились, а лицо приобретало какое-то неприятное выражение, но с другой стороны, Хунжиро отлично понимал, что он последний, на кого обратит внимание такая красавица. А кроме того, он видел, что на нее с вожделением смотрели практически все участники экспедиции, за исключением, быть может, Рамиля. Наталье надо было только выбрать и поманить пальчиком.

      И хотя он не знал о тех авансах, которые выдавала девушка Андрею Заварзину на предпоследней остановке, увидев, что девушка разговаривает с ним около предоставленного ей вагончик, выбор столичной красавицы понял, и даже, по всей видимости, одобрил – Андрей действительно был приятным мальчиком. А то, что этот приятный мальчик собирался провести эту ночь рядом с Натальей, так это и объяснять не надо было. Все было как на ладони…

      Однако, прямо около своего домика, во время какого-то пустого разговора Наталья вдруг пошла на попятную, завелась с пол-оборота, наорала на Андрея и захлопнула дверь прямо перед его носом. Хунжиро с некоторым удивлением смотрел, как юноша озадаченно чешет в затылке, а потом сплюнул на песок и отправился в направлении своего вагончика. И, как думал Хунжиро, был он при этом мрачен и ругал про себя женское непостоянство. А потом вполне живо представил, как неудачный любовник зло рухнул на постель, но потом передумал и перед тем, как улечься, принял холодный душ. В определенных ситуациях это очень помогает…, от стресса. А потом, небось, еще долго ворочался…

- Не расстраивайся, как там тебя зовут, Андрей, кажется, - наверняка, она ничего не умеет, из того, что действительно надо мужчине, - вполголоса сказал Хунжиро, утешая то ли самого себя, то ли Заварзина.
- Ынх. Ы-ы, - рядом тяжело задышала Мымра.
- Чего тебе?

      Вместо ответа женщина сделала неприличный жест телом.

- Хочешь, что ли?

      Мымра закивала и преданно посмотрела на мужчину.

- Ты глянь-ка, - усмехнулся вслух Хунжиро, - что с тобой только не делали, а все туда же… Ну, пошли сука.

      Хозяин гостиницы грубо притянул к себе Мымру, ущипнул ее так, что она тихонько заскулила, а на глазах у нее даже слезы выступили.

- Слышь, уродина, может тебя продать кому, а?

- Мымра настороженно замолкла, но потом поняла, что хозяин шутит, что-то залопотала…

      Все было почти так, как представлял себе Хунжиро. Только бессонница в тот момент настигла не Андрея, а Прохорова. Не помогли ни холодный душ, ни работающий на всю мощность кондиционер. Сон бежал Владимира. В конце концов, он не выдержал, натянул штаны и отправился на улицу курить. Перед уходом Хунжиро потушил один прожектор, а второй развернул в сторону свалки, поэтому на площадку попадали лишь несколько лучиков, из-за дырок в корпусе отражателя прожектора. Владимир устроился на лавочке и достал сигарету…