Северный путь к благодати часть 2 главы xli-xlv

XLI

Есть семена, которые столетья
В земле лежат, окутанные дрёмой,
А после в рост идут и дивные соцветья
Таят черты плодов, со вкусом незнакомым.

Но, в сад войдя, поймёшь: искус-ловушка,
Сомнёт тебя, как хищная росянка.
Плоть для неё – никчёмная игрушка,
Душа твоя – нелепая обманка.

  Равновесие между малым количеством человечества и видом, захватившим планету, долгое время казалось незыблемым. Более того, практика «Детей Ангойяны», основанная на очеловечивании мужчин-челосектов как существ с высокой готовностью к социализации, давала положительные результаты в 95% случаев. Людни-два, рождающиеся от браков человеческих детей и потомства сестёр-охотниц и насекомоподобных, открывали иные горизонты для развития новой цивилизации.  Они пополняли ряды ордена, они становились заполярцами и они же присоединялись к колонистам в иноземелье. За период от окончания Великой смуты в 2114 году  до начала реколонизации в 2150 года человечество увеличилось до семи миллиардов, основную массу которых составляли людни-два.
  Идзум Архойский, один из проповедников «Ангойянского Пути» на Fate-5, рассказывал об этом так: «… Конечно, первоначальные страхи формировали образ новолюдней, как замаскированной нежити, которые могут явить своё истинное лицо в самый неожиданный момент. Тем не менее постепенно, поколение за поколением мы убедились, что кровь людно-насекомых не несёт в себе угрозу очередной вымороченности рода человеческого. Новые собратья отличались покладистым нравом, были трудолюбивы и выносливы, могли прекрасно и работать, и воевать. Единственное, на что обращали внимание многие адепты «Пути», Великие Учителя Северных пределов и просто вдумчивые исследователи, в том числе и из людней-два, так это то, что эти существа крайне недоверчиво относились к трансцендентным материям, по сути им не был свойственен идеализм в платоновском духе. В  подобном аспекте они походили на многих представителей Азиатских цивилизаций Поздневековья, не то что отрицающих, но отказывающихся понимать вещи, требующие абстрактного, спекулятивного постижения».*

  Остаётся только предполагать – это успехи «Детей Ангойяны» на поприще вовлечения челосектов в людненское общество изменили людно-насекомых или сам вид начал эволюционировать, но обстоятельства изменились. Сначала кочующие заполярцы и сёстры-охотницы наталкивались на трупы мужчин-челосектов в пустошах близ границ Северного предела. Позднее стали пропадать сёстры из ангоянского ордена. Их находили почему-то не сожранных, лежащих, словно указательный знак – голова строго на Север. В это же время дальновидящие начали с тревогой сообщать о внутривидовых войнах людно-насекомых по всему Земному миру.
  То шаткое равновесие, которое давало надежду на возможность существования на Земле человеку, сохранялось менее века, но закончилось вполне ожидаемо – челосекты как вид стал избыточным. Даже то, что они вступили в безжалостные войны внутри вида, не спасало положения: людно-насекомые начали осваивать территории, которые ранее считались некомфортными для жизни подобных существ. Неудивительно, что Срединное За-Полярье как край Северного предела сразу же ощутило на себе всплеск активности всепожирающего вида. Совет пяти городов на Fate-5, где проживали свои дальновидящие, рекомендовал затенённым не открывать Шов мира на Земле до выяснения всех деталей активности насекомоподобной нежити. Так началась новая битва за выживание человечества.
  «Когда установилось короткое за-полярское лето, группы челосектов, размером от тридцати до ста особей, начали выходить из тайги, граничащей с Южными краями. Впрочем, их было трудно назвать  группой или стаей – скорее отрядами, двигающимися организованно, быстро перегруппирующимися в зависимости от обстоятельств на марше и в нападении. Вперёд такие отряды посылали разведчиков – наиболее быстрых тварей числом от трёх до пяти. Если бы не наши гермафродиты, которые улавливали любую концентрацию нежити и её продвижение к нашим лагерям, существование «Детей Ангойяны» да и заполярцев в изменившейся обстановке было бы весьма скоротечным. Эти твари явно поумнели. Подобно озоргам дальнеземельского мира они научились объединять свой разум с помощью создания общего феромонного облака, в котором они двигались. Отряд людно-насекомых был словно огромный мозг, готовый рассыпаться на десятки безжалостных и прожорливых тварей.»**   
  Без ведома человечества людно-насекомые совершили определённый рывок в развитии, причём этот рывок состоялся не в силу природных и эволюционных причин, но по мановению общественных систем, зародившихся в мире нежити. Их способность к саморганизации превосходила возможности обычных насекомых не столько из-за остатков интеллекта, «захваченного» у человечества, сколько в силу неведомых до этого социально-биологических навыков типа феромонового облака, позволяющего определённой массе челосектов действовать как единый организм, или ультравсплесков – сигналов определённой частоты, которые трое – пятеро людно-насекомых могли генерировать так, что такой сигнал мог улавливаться нежитью на другом континенте.  Более того! С помощью так называемой отражаемой ментальности эти твари могли фиксировать настройку дальновидящих на какой-либо район пребывания челосектов. Также, постепенно людно-насекомые научились с помощью феромонного облака создавать в общине индикатор «с нами-от нас», который действовал при выявлении мужских особей, готовых к контактам с люднями (Неродн 2321).*** Естественно, что участь таких перебежчиков была предрешена.  Только изложенного было достаточно, чтобы понять: остатки человечества атаковал не противник, случайно возникший в лабораториях геноинженеров, но сплочённый социум, не считающийся с отдельными жертвами ради глобальной экспансии своего вида.   

* Архойский,   Идзум. «Записки ангойянского пустынника».

** Ленин, Прасковья «Воспоминания ребёнка Великой смуты». 

*** К сожалению, страх перед челосектами и ненависть к ним завладели люднями во время реколонизации настолько, что они старательно уничтожали всю нежить на планете. Такая победа лишила нас возможности исследовать большинство видовых свойств людно-насекомых, интересных с точки зрения генезиса.


XLII

Твой первый сон – избыток величин,
Лежащих на поверхности земного.
Они нам смерть несут без видимых причин,
Как смертоносные лучи звезды сверхновой.

Те величины в сумме результат
Топографических сетей, поспешно нанесённых
На людней в целом. Всплеск координат
Есть признак помешательства врождённый.

  Здесь я привожу выдержку из дневниковых записей Кали Удойга.* «… Этот поход был труден. Дальновидящий И-Зарайя ошибся, точнее, был обманут. Челосекты, руководствуясь неизвестными нам мотивами, пересекли границы Северного предела, неся на закорках ещё одну особь нежити. Все, кроме разведчиков. Мы, ожидая встретить отряд в семьдесят людно-насекомых,  наткнулись на колонну в сто сорок особей.  Единственное, что нас спасло, так это наш опережающий рейд навстречу хитрым тварям – мы смогли атаковать их, пока челосекты не успели рассыпаться цепью, но даже в этом случае бой заканчился рукопашной схваткой. Да уж, я успела позабыть «сладостное» ощущение когтей самки нежити у своего горла. Надеюсь, в скором будущем гермафродиты научаться распознавать подобные фокусы. Надеюсь…
  Возвратившись в лагерь, я попросила сестёр-хозяек натопить баню, которая вскоре была готова, они знали мои привычки. В костре посредине яранги на угольях мерцали раскалённой грудой чёрен-камни, я сбрызнула на них отвар яхосвиста: только он мог разбудить душу этих минералов. Пар заполнил всё помещение и неспешно пополз к звёздному небу. Моя душа также нехотя, устало повлеклась к небесной тундре.
  Я шла уже в каком-то огромном городе, напоминавшем довоенные города-ожерелья. Не известно почему, но я знала, что скоро будет рассвет. Я брела по пустым улицам без оружия, без подруг, совершенно одна. Где-то вдалеке за огромными зданиями показалась бордовая полоска – светало, однако, никакой радости не чувствовалось. Вдалеке по улицам мелькали резкие тени непонятных существ. Пройдя ещё квартал, я повернула в сторону оживающего горизонта. И только я сделала шаг за угол, как наткнулась на самку челосекта. Жвалы её были в крови какого-то теплокровного, возможно и человека. Натолкнувшись на меня, она пронзительно застрекотала, но не напала, а отскочила в сторону, затем перебежала на другую сторону улицы и продолжала идти за мной, беснуясь.
  Восходящее солнце неспешно рассеяло сумрак, и я увидела, что улицы постепенно заполняются людно-насекомыми.  Они оглядывались на меня со злобными щёлканьями и писками.  Позади себя я также услышала низкие пощёлкивания – это пять нежитей мужского рода, ускоряя свой шаг, преследовали меня. Неожиданно для себя я ударилась бежать, и позади меня ритмично застучали пять пар хитиновых ступней. Опять же неизвестно почему, но во мне мелькнуло знание того, что я их привлекаю не только в качестве добычи. Меня собирались сначала изнасиловать и только потом сожрать!
  Сначала я опережала своих преследователей, и мне удалось оторваться от них. Мелькнула надежда на то, что я запутаю их. Однако, свернув в переулок, ведущий к параллельной улице, я поняла, что всё тщетно. Из окон домов высовывались челосекты, начинавшие пронзительно стрекотать и щёлкать, завидев меня, идущие по улицам твари не приближались, но начинали также отчаянно сигнализировать моим преследователям: вот, мол, она. Квартал за кварталом, без оружия, без шанса на спасение я чувствовала, как испаряются остатки моих сил. Город не кончался, а неспешно бегущие за мной мужские особи радостно (так, по крайней мере, казалось) встречали каждую мою неловкость. Подхватив железный прут, я остановилась, твёрдо решив перед смертью проломить хотя бы одну голову. Не думаю, что их напугал мой решительный вид. Они игриво подпрыгивали: так, как это они делают перед спариванием. Неожиданно земля подо мной разверзлась, и, беззвучно крича,  я полетела вниз… 
  Крепкие руки подняли меня и усадили на подобие самодвижущего кресла. Мужчина что-то говорил мне, улыбаясь и размахивая правой рукой. Человек был атлетично сложен и по-своему привлекателен, на мой взгляд, его портили мощные надбровные дуги, придававшие ему звериное выражение. Из неоткуда всплыло имя – Орн.  К нему подошла молодая женщина: высокая, скуластая, красивая. С молочно-белым лицом, окаймлённым рыжими волосами и чёрными, практически без белков, глазами, которые в другой ситуации могли стать проклятием для смотревшего в них. От неё, как и от её спутника исходила какая-то запредельная мощь. Она вполне бы могла стать у нас одной из лучших сестёр-охотниц. Что-то извне также подсказало мне – Тойя. Женщина остановила говорившего Орна и участливо наклонилась ко мне, протягивая термос, откуда исходил резкий аромат, грозивший стать отвратительным, если бы был хоть на йоту сильнее.  Я отпила несколько глотков, подземный мир обрёл цвета, а я стала вновь слышать звуки… В ярангу пробивался тягучий свет За-Полярья. «Странный сон, не пойму отчего, но, кажется,  Инойк тоже видел его», – неожиданно подумалось мне.»    
  Сон Кали Удойга чётко определяет архетипическую надежду Старшей Сестры на хтоническое начало Земли и одновременно становится вещим с учётом развития дальнейших событий. Кали не суждено было стать одной из Учителей в силу её взрывного характера, но способности Удойга в области экстра-чувствования далеко выходили за пределы возможностей среднего человека. Сверхчувственное восприятие мира соседствовало в ней с яростным темпераментом, который и вёл Кали по её судьбе. Тем не менее, изредка воинственная сестра-охотница вольно или невольно обращалась к мистической стороне своей натуры, и та неспешно рисовала провидческие картины, ясности которых могли позавидовать многие дальновидящие. В истории остались только четыре сна Старшей сестры. Очевидно, пророческие видения посещали её чаще, но именно «четыре сна Кали Удойга» были записаны великой сестрой-охотницей собственноручно в силу чрезвычайных обстоятельств: тотальная агрессия челосектов. Остальным видениям она не придавала значения, вычёркивая любой трансперсональный опыт из своей памяти.

* Перед уходом в Тело Ангойяны Кали Удойга отдала свои дневниковые записи сыну-дочери И-Гхоа, который (-ая) к тому времени уже состоялся (-лась) как известный автор двух планет. Старшая сестра Восточного полушария завещала своему ребёнку от Инойка Загора распорядиться ими по своему усмотрению. И-Гхоа структурировал (-ла) записи, оставив их без какой-либо значимой правки в виде бумажной книги:  «Записано Кали Удойга собственноручно (под редакцией И-Гхоа)».


XLIII

Рвануться в никуда отчаянно и смело,
Застыть на месте, в камень обратившись,
Познать беду, испытывая веру,
Аорту разорвать, судьбой чужой упившись,

Шагать в потёмках, зная: небо рядом,
Услышать бег чужих, постылых лихолетий,
К истокам подойти, где фланг заградотряда*
Навстречу выйдет на родной планете.

  Атаки на лагеря «Детей Ангойяны», расположенные вблизи границ с южными краями, стали обыденной повседневностью. Совет Первых сестёр решил отходить в глубь Срединного За-Полярья, ближе к Крайнему За-Полярью. Благо, что сёстры-охотницы не отказались от подвижности, характерной для народов Северного предела. Лагеря сворачивались за один день и вереницы путников с упряжками яков  потянулись в сторону холода. Но отступление было лишь вопросом тактики, сёстры-охотницы из орденов и заполярцы понимали: впереди их ждёт война без шансов на победу. Волны людно-насекомых стремительно захлёстывали Севера, и при таких обстоятельствах даже побег через Шов мира оказывался спасением лишь для немногих, кому посчастливилось жить или кочевать в районе Гипер-Бореи.   
Гермафродиты, оставшиеся на Земле, практически без сна и отдыха рассматривали земные дали, отмечая каждое движение челосектов. Возможно, из-за фокусировки внимания на околоюжные пустоши, дальновидящие не сразу обратили внимание на то, что происходит в средне-южных, над-южных и южных краях.  Великая (-ий) дальновидящая (-ий) Илса-Мо сообщила (-щил) об этом Заполярским учителям и Первым сёстрам просто: «Мы увидели, что кроме людно-насекомых и людней-два на планете существует человечество, скрытое от нашего взора под землёй.»**  Так началась война с нежитью, которую позже назвали Реколонизаций людней-два.
  А миру в это время явили себя подземные жители. Людни, создавшие и освоившие подземелья нескольких континентов, имея свои методы слежения за поверхностью, долго колебались: стоило ли помогать людням-два. Решение было принято после того, как были получены недвусмысленные свидетельства о том, что челосекты формируют замысловатые социальные образования, развитие которых повлечёт за собой непредсказуемые результаты, за исключением одного – человечество на Земле исчезнет.
  «Подземцы», как они сами себя именовали, являлись потомками той бедноты и преступников, которых те, кто захватил власть в период Всепланетной генетической революции, насильно трансформировали с помощью генетического инжиниринга, а также бежавшие фундаменталисты, многие из которых были достаточно значимыми представителями научного сообщества. Ими и было создано подземное государство, разбросанное по подземельям всей планеты, в котором к 2150 году проживало более десяти миллионов человек.
  Опустившись ниже уровня моря, подземцы вынуждены были выживать в замкнутом и опасном мире. Специфический настрой большинства жителей подземелья полностью закрыл вопрос о возможности дальнейшего развития генетического конструирования, равно как и возможности контактов с людно-насекомыми. С первых же дней ухода под землю беглецы старались максимально использовать технические возможности, обретённые человечеством к тому времени. Защищённая среда  дала возможность сконцентрироваться на разработке недр и конструировании разумных машин-помощников, которым подземцы доверяли более, чем любому из жителей поверхности.
  К периоду новой агрессии нежити на остатки человечества жители нижнего мира расселились в недрах Евразии и Северной Америки. Незначительная плотность населения, даже по подземным меркам, давала возможность и являлась необходимым условием того, чтобы большая часть жителей имела в своём распоряжении от тридцати до ста роботов различного назначения. Это были и машины, которые осваивали недра, и роботы охотники (для подземцев челосекты являлись одним из основных продуктов рациона),  роботы посыльные и множество других полуразумных механизмов. Все эти машины производили в огромных количествах. В общественной собственности находились сотни фабрик по производству неорганических помощников жителей нижнего мира (Ирупзем 2213).
  При этом не стоит думать, что обитатели подземелий напоминали грызунов, прячущихся от любой опасности в норах. Скорее подземная жизнь была их сознательным выбором, а сами они были весьма опасным народом. Они не ставили перед собой задачу очистки Земли от челосектов, отлично понимая, что даже если с помощью разумных машин им удастся очистить планету от миллиардов агрессивных насекомообразных существ, это может быть пиррова победа, которая принесёт неисчислимые бедствия народу подземелий. Власть людно-насекомых распространялась на всю земную поверхность, но ниже были свои хозяева, и пока их устраивало существующее положение дел.
Приведённый ниже отрывок из дневников одного из подземцев свидетельствует о вышеприведённом тезисе.

  «Наш «Стриж-дельта» сообщил, что в пяти километрах западнее скрытного «Выхода-2531» охотилась небольшая стая тварей количеством одиннадцать особей. Я, захватив с собой только охотника «Иппа-Ра» и безымянного перевозчика, выбрал карабин «Дутлер» и побежал в сопровождении Помощников к выходу. Уже перед тем самыми вратами меня догнала     Тойя Беринг, мы всегда, не сговариваясь, охотились вместе.
 –  Орн Айдахо, – шутливо выкрикнула она, – ты опять хочешь убивать без меня?
 – Ну что ты, – включился я в игру, – клянусь огнём ядра, я просто хотел их погонять, чтобы тебе было интересней!
 – Интересней мне будет погонять тебя в часы выключения – Тойя не была бы собой, если бы не сказала что-либо подобное. 
  На ней был лёгкий панцирный комбинезон, защищавший  стройное тело от когтей и жвал челосектов, в руках девушка держала такой же «Дутлер» с «умной» оптикой, а сопровождал её «Куронг-Альфа», грозый охотник, который мог воевать один с парой десятков челосектов. Так, весело переговариваясь, мы осторожно выскользнули из скрытого в скалах отверстия в Верхний мир.
  Перевозчик остановился в пятистах метрах от людно-насекомых, а наши роботы, широко огибая стаю, двинулись к противоположенной стороне долины, чтобы загонять нежить в нашу сторону. Первым ринулся на добычу более лёгкий «Иппа-Ра», за ним, тяжело ступая, зашагал громила Тойи.  Челосекты знали наших охотников и понимали, что шансов у них не много. Вероятно, поэтому две самки бросились на роботов-охотников с очевидной целью задержать их ценой собственной жизни. Они двигались зигзагами к своим противникам, пока остальная стая, чертя кривые линии, приближалась к нам. Наши Помощники немного замешкались с бесноватыми тварями, но затем спокойно поскакали вслед за девятью челосектами, не давая им рассеяться.
  Я и Тойя начали стрелять одновременно, когда до нас оставалось не более сотни метров. Нёсшиеся на нас существа падали один за другим, но последнего из трёх наскочивших на нас я застрелил в упор, и он, обдав меня фонтаном оранжевой крови, покатился к ножным шарнирам роботов-охотников. Следующие двое набросились на Тойю и меня. Моя спутница, защищённая доспехами, бесстрашно расправилась с самкой-инсектом, атаковавшей её, а мне пришлось повозиться: от огромного муженасекомого моя лёгкая кираса вряд ли спасла бы, пришлось его изматывать, наскакивая и отпрыгивая, действуя острым стилетом, пока насекомое, в момент смерти похожее на разумное существо, не осело с тоскливым стрекотанием на сухую землю. Свежую дичь  «Иппа-Ра» и «Куронг-Альфа» грузили на перевозчика. Забрызганная жидкостью солнечного цвета Тойя шептала мне на ухо, хотя рядом никого не было, чем она хочет заняться со мной после удачной охоты…»*** 
 
  Так людни-два получили весьма серьёзного союзника в борьбе со своим врагом. Образование челосектных сообществ с метаразумом становилось угрозой и для подземного населения планеты. Советы двадцати анклавов**** после непродолжительных прений единогласно решили вмешаться в дела верхнего мира. Подземцы с помощью летунов за короткий срок посетили все крупные места проживания «Детей Ангойяны» и заполярцев, оговорив возможности совместных действий и использования территории Северного предела для создания баз военных машин. В это же время на Fate-5 была отправлена совместная делегация заполярцев, подземцев и ордена сестёр-охотниц для того, чтобы призвать иноземельных собратьев освободить родную планету.
  Уже в конце 2150 года по С. Л. небо над Землёй чертили безлюдненные летуны, управляемые автономным искусственным интеллектом. Они рассеивали крупные скопления нежити, которые предполагали наличие весьма изощрённого общинного метаразума, лишая этих тварей возможности образовывать интеллектуальные коалиции, достаточные для соперничества с разумом человека. Когда на большей части поверхности миссия боевых летунов увенчалась успехом, из-под земли начали выходить отряды боевых роботов во главе с подземцами.
 
* Заградотряды – очевидно, заградительные отряды. Поздневековый военный термин, означающий войсковые подразделения, в состав которых входили психоэнергеты. В их задачи входило создание ментальных волн, придающих бесстрашие военнослужащим и, соответственно, нагнетание паники в войсках противника.  Значимость психоволновых практик в военном деле была так высока, что, например, в Сатарском государстве было создано специальное учреждение – Народный комиссариат внутри душ (НКВД), который и управлял ментальной энергокоррекцией в военный период. 

** Ирупзем, Александр. «Антропология неизвестного человечества – подземцы».

*** Там же.

**** Мир подземцев был разделён на двадцать экономически и политически независимых анклавов, соединённых туннелями или водными путями. Управление осуществлялось Советами солидарных сопоставимых анклавов (СССА), в которые входили избранные народом представители тоннелеградов. Это была скорее почётная обязанность, нежели чем реальная власть. Все подземцы имели равные права на имущество анклава и все могли высказывать своё мнение. Для учёта точки зрения каждого человека существовали мультисумматоры – полуразумные машины, способные фиксировать мнение граждан и, обобщая их, определять Вектор желаний населения каждого из подземных миров, анализировать на предмет целесообразности и выдавать рекомендации для всех СССА.


XLIV

Второй сон есть проекция судьбы,
Метущийся от выбора до плахи,
Как зверь невиданный*, что встанет на дыбы,
Увидев ловчих и метнувшись в страхе.

Но бег судьбы от жребия того,
Что угрожает тяжестью свершений,
С мифическим животным заодно
Останется в тенетах сновидений.

  Пропавший Инойк Загор, комментируя сон, который ещё не приснился великой сестре-охотнице, видел будущее как переживание многих народов, своеобразный эмоциональный магистрат, где переживались возможные исходы событий как готовые в своей потенции решения человечества. Первый затенённый, по сути, расширяет трактовку пословицы раннего Поздневековья: От судьбы не уйдёшь. И, продолжая эту тему, он метафорически разъясняет, что свобода выбора лежит между поступком адекватным ситуации и шагом к неразумению, которое и выводит судьбу в область мифологии, в том числе из-за того, что субъект не имеет возможности далее принимать зависящие от него решения, а то и просто исчезает с лица земли. 
Решение Совета пяти городов на Fate-5 о сборе ополчения и переходе вооружённых сил на Землю ещё не было принято, но Кали Удойга в своём втором пророческом сне уже увидела недалёкое будущее родной земли.
  «Я неспешно шагала на лыжах по недавно выпавшему снегу. Он ещё не стал жестким полярным настом, но ветер уже утрамбовал его до определённой плотности – даже шагая без лыж, в таком снеге ты не провалишься по пояс. Это было редкое время, когда зимнее величие За-Полярья не нарушалось ни безумием метели, хоронившей всё живое под снегом, ни даже лёгким ветерком. Безмолвие Северов казалось осязаемым, а лютый холод незаметен и поэтому ещё более опасен.
  У меня было ощущение того, что я шла от стойбища к стойбищу, не зная точных координат, но по наитию отыскивая путь к одному из известных заполярских родов. Сполохи у горизонта нервически двигались по мерцающему глазами предков небу. Вдыхая мёрзлый Север, я ритмично скользила на Западные окраины, когда незваный страх увился следом за мной.  Откуда он взялся, я не понимала, но в атмосфере начало что-то меняться неясно, неявно, исподволь. Наконец, я уловила, что происходит: становилось тепло. Несмотря на то, что даже во сне было очевидно: мир покрывала до жути холодная северная ночь, мне в спину почему-то задул летний ветер.
  Я обернулась назад и застыла от изумления. В ледяной мгле вслед за мной двигалась весна! Уже в нескольких десятках метрах начинал таять снег, а в сотне метров из наспех разогретой земли ускоренными темпами прорастала скудная заполярская растительность. Там, где снежный покров отступал, почва высилась подобием могильных холмиков, устилавших всю обозримую тундру. Когда я пристальней всмотрелась в сторону таяния, то поняла, что эти горки не что иное, как присыпанные землёй тела, похожие на человеческие, а точнее – это были смёрзшиеся людно-насекомые! Зачарованная подобным видом северной равнины я не сразу осознала, что вдалеке, под действием необъяснимого тепла, разогретые остовы челосектов медленно поднимались и начинали двигаться в мою сторону.
  Только тут я поняла сначала с удивлением, а потом с ужасом, что при мне нет никакого оружия. Даже ножа, который у tchook-tchii крепится к поясу ребёнка, как только он начинает ходить. Словно нагая я стояла посреди ледяной равнины, с непростительной медлительностью соображая: что же теперь делать? Неожиданное лето отогревало нежить до их обычного состояния. И только когда подвижные твари начали приближаться ко мне огромными скачками, я с силой оттолкнулась от мёрзлого снега и, наконец, побежала. За моей спиной не прекращая трещал лёд и стрекотали людно-насекомые. Как бы я не пыталась  ускорить свой бег, эти звуки не отставали от меня. Впереди показались огромные ледяные торосы. Безжизненные и опасные они мерцали отражённым светом далёкой луны. Может быть из-за этого казалось, что внутри полупрозрачных скал теплилась жизнь и непонятно почему я стремглав рванулась по направлению к странным созданиям замёрзшей воды и света. Отчего-то мне показалось, что это единственное правильное решение. В любом случае, сил на что-то другое больше не оставалось.  Абсолютно не задумываясь, я бросилась в ледяную глыбу, словно в сказочный домик, даже не успев удивиться тому, что так легко проскользнула сквозь толщу льда. Для челосектов же неожиданная весна закончилась – внутри не было и намёка на то, что зима уступала свои права. Казалось, даже нежить по другую сторону ледяной стены вяло скребётся,  не понимая, что делать дальше.
  Вдруг ледяная пещера, в которой я находилась, пришла в движение. Толстые наледи, образующие внутренние стены торосов, начали истекать подобием огромных слёз. Я застыла, скорее от изумления, чем от испуга, понимая каким-то шестым чувством, что это происходит во всём леднике. Капли становились прозрачнее и тоньше, и вскоре в каждой из них можно было разглядеть очертания человека. Сотни, тысячи людней, вооружённых тяжёлыми серпоножами, которые применяют охотники на Fate-5 при разделки туш озоргов, шагали мимо меня сквозь холодную преграду наружу. Находясь в трансе подобно дальновидящим, я наблюдала, как за полупрозрачной стеной армия изо льда режет замерзающих людно-насекомых.»**

* Эти строки не только предваряют следующий сон великой охотницы, но и служат метафорическим предупреждением людненскому миру. Известно, что Загор полагал страх одним из самых негативных чувств. По мнению первого затенённого, страшась чего-то, людни теряют разум, доброту и любовь. Сам Инойк неоднократно заявлял о том, что все его успехи в транспространственной физике связаны именно со способностью взнуздать боязнь нового, рациональной критики и неизвестности. Нарекая страх «зверем невиданным» и «мифическим животным», Загор подчёркивал и возможность, и необходимость борьбы с этим демоном. В условиях войны с челосектами он лишний раз напоминал: «У страха глаза велики». 

** Удойга, Кали. «Записано Кали Удойга собственноручно (под редакцией И-Гхоа)».

XLV

Нет в грёзах троп в невозвращенье –
Они желанья первородные по сути.
А путь назад – есть горькое забвенье,
Стремящееся вдаль тяжёлой ртутью.

Оборотившись в сторону иную,
Понять ландшафты за спиной не можно.
Не потому, как истину благую,
Мы память выпиваем осторожно?


  В то время, как подземцы во главе своих отрядов машин начали атаковать челосектов, а жители Северных пределов остановили продвижение нежити и оттеснили их к границам Срединного За-Полярья, Совет Пяти городов в дальнеземелье решил участвовать во Второй войне с людно-насекомыми всеми возможными силами. Подобный акт был принят не сразу, конгрессы  Пяти городов долго колебались и спорили, до того как окончательно постановили вторгнуться на родную планету.
  «Мы спорили, доказывали друг другу, искали компромиссы, прежде чем пришли к единому мнению», – вспоминал Лазуркс Феникс*, представитель города Raynakame, – «сначала многие магистраторы и конгрессоры предлагали спасательную операцию, то есть через Шов мира вывод оставшихся на Земле людней в мир Fate-5. Однако победила иная точка зрения: вступить военными силами иноземелья в союз с заполярцами, «Детьми Ангойяны» и подземцами. Такое решение было продиктовано во многом недавней вспышкой «рыбьего бешенства», прошедшей по новому жилью человечества не хуже «чёрной смерти» в средневековье. Основная идея была такова: людни должны жить во множестве миров, чтобы сохранить себя. А планет пригодных для абсолютно безопасного переселения не существовало, все иноземелья таили в себе скрытые угрозы: будь то неизвестные микроорганизмы, животные-убийцы, нестабильные континенты или непредсказуемые климатические условия… Так мысль о необходимости укрепить формирующуюся цивилизацию с помощью реколонизации Земли признали наиболее адекватной.»**
  Через Шов мира  на Землю вышла первая армия далёкого мира общим числом около пяти миллионов и, расходясь от Гиперборейских областей, она широким фронтом двинулась по Восточной Эвропе. Естественно, что это не были регулярные войска. Те мужчины и женщины, которые с горечью вспоминали исход из родного мира, их дети и внуки – все эти людни и людни-два посчитали своим долгом откликнуться на призыв о помощи собратьев с Земли. В свою очередь челосекты, лишённые возможности концентрироваться для образования коллективного мета-сознания, рассеивались и уничтожались под давлением более организованных действий человечества. Когда в Западном полушарии высадилась вторая армия жителей Fate-5, становилось очевидным: битва за планету выиграна!
  Несмотря на то, что уничтожение челосектов велось ещё несколько лет, земляне да и людни из иномирья  считают 2150 год периодом реколонизации колыбели человечества.  Нежить не ведала страха, не сдавалась в плен, не вела переговоры, и её уничтожали, казалось, мстя за всё, что пережило человечество за этот сумрачный век. Став нечаянной и роковой ошибкой Всепланетной генетической трансформации, людно-насекомые с неимоверными усилиями стирались с лица Земли, освобождая место для новой расы.

* Феникс, Лазуркс – конгрессор города Raynakame. Современники считали его одним из высоко эрудированных и образованнейших людней той эпохи. Он же один из авторов «Законоуложения Fate-5», обладатель многих наград за служение обществу. Длительное время был связан крепкими дружескими отношениями  с И-Гхоа. Сама (сам) дальновидящая (-щий) называет его фактическим соавтором «Истории колонизации иноземельских территорий». Кроме этого известен как любовник И-Гхоа в её женском воплощении. Погиб в 2187 году во время конфликта подземцев-фундаменталистов с Оледенелыми Христианами в ходе своего визита в зону военных действий с миротворческой миссией.

** И-Гхоа, «Полное собрание сочинений, том 3», «История колонизации иноземельских территорий». 

*** Удойга, Кали. «Записано Кали Удойга собственноручно (под редакцией И-Гхоа)».