Потрошители Монтекки

Сюжет.
Срывается венчание в двух очень знатных семьях Флоренции. Два талантливых хирурга Юрген и Руби выполняют заказ на оплодотворение невесты семенем мертвого жениха знаменитой и сказочно богатой флорентийской семьи. Они руководят девушкой в её ночи любви со своим мертвым женихом. Юргену не по себе. Он пробирается в спальню Луизы.Джиакомо вместе с переодетой в юношу Луизой совращает хозяйку дома в квартале Кармелиток. Тайна ларца ведет Гизов в Рим, где разыгрывается драма борьбы за папский престол, их протеже епископ сэр де ла Поз погибает. Гизы узнают, что найденные драгоценные ключи - от астрологических часов в Венеции.
В Париже назревает переворот. Ничего не объясняя племяннице, рано утром Алонзо, министр Франции, прячет Луизу в одну из камер казематов. Луиза в отчаянии. Рауль де Бражелон передает ей кинжал на случай угрозы жизни. Гизы обороняют Лувр от безумной толпы.
ПОТРОШИТЕЛИ МОНТЕККИ
STORIES about HAMMY
Anonymous
Ralf RINGER
Anonymous
MAR-ME-LAD
nie Stories
Anonymous
Шико утончённо позавтракал куропаткой и выпил полбутылки бургундского с сосальными конфетами. Случай по голубому ридикюлю обсуждали прошлым вечером на чайстоле г-на короля Лотарингии, который 2 минуты был этим озабочен. Но его любовник Раской вздумал устроить женитьбу с пифеткой бруляля и чёрная козявка его возомнила себя новобрачной. Раскоя известное дело ближе к ночи прирезали как собаку, но его друзья отбили девицу к дому родителей. Убеждённая невестка и слушать не хотела о девичестве - и вот те на: к будущей ночи подай ей брачное. Но шутяки при дворе Лотара могут всё себе позволить. Шико стало скучно, и новое дельце, которое принёс ему с утра добрый вестник - Казанова заняло его остывающие мысли. Он доверил козявочку и её родственников Гизам и отбыл в Амбуазе к Генриху Наварскому, чтобы там ещё раз допросить прилудную Маху - так он называл казёну де Монсоро. Та могла  знать о тайнике недоподнятой Ундины. Шико знал что Гизы с их козлиным темпераментом вскоре забыли о проблемах девочки Луи, которая поклялась в верности Джиакомо до гроба, его и Луизу связывала кровная клятва и зарок на здоровье испанского капитолия. Поэтому обычно Анри Казанова одевался в чёрное.
Де Гизы и правда были отвлечены и заняты увлечённо новым заказом. Юрген замотал длинные вьющиеся кудри в кулак, завязал узел за шеей и надел кожаный фартук. Он и Руби промыли руки в хлорном растворе и задумались над распластанным перед ними телом. Юноша лежал на хирургическом столе в непринужденной позе, заломив одну руку в локте, голова была слегка повернута набок, остриженные каштановые волосы чуть прикрывали лицо. На шее виднелись две свежие ранки, следы от змеиного укуса. Они уже слегка припухли, кожа вокруг посинела. Сперва полагалось немедля выпустить из еще теплого трупа всю кровь, Руби быстрым движением распорол шейную артерию и вставил в нее металлический конус, тут же в кувшин полилась густая алая жидкость. Она бежала равномерно и спокойно, без взволнованных толчков. Юрген проделал то же самое с другой стороны. Прошло минут десять, и два кувшина были наполнены, а тело обескровлено. Юрген немедленно вынес кровь, часть ее выпил большими глотками, часть убрал на ледник, чтобы вечером принять ванну. Это заняло не больше двух минут. Тем временем Руби быстрым движением скальпеля распахнул грудину, ножницы дважды щелкнули, и на подносе появилось сердце с двумя хвостами артериальных трубок, потом печень. Он вычистил из мертвого тела внутренности, как чистят потрошеную рыбу. Далее на свет вышли желчный пузырь, две почки, легочная ткань. Все это были очень ценные предметы. Юрген тонкими разрезами вспорол руки от запястий до внутренней стороны локтя и аккуратно вымыл остатки крови, по желобам на краях хирургического стола она стекла в большие бидоны. Эта жидкость была слишком ценной, и приходилось беречь каждую каплю. И вот молодое красивое тело было подготовлено для брачной ночи. Аккуратными движениями юноша был набит опилками, Юрген и Руби зашили разрезы плотными шелковыми нитями, припудрили кожу, подвели глаза и уложили волосы вокруг бледного красивого лица. Юношу ждала его неоплодотворенная невеста. И сегодня ночью должно было свершиться таинство зачатия. Семенная жидкость мертвого уже хранилась в чудесном хрустальном флаконе, увитом фиалками. Эскулапы одели юношу в приготовленные для торжества новые богатые одежды. Шелковая сорочка, панталоны, чулки, башмаки, драгоценности, камзол. Они умаслили его шею и волосы благовониями, ими же растерли его запястья и ладони. Часы пробили семь раз. Пора было отправляться на ужин. Братья скинули кожаные фартуки, поменяли сорочку, зачесал назад волосы, Руби черные, а Юрген вьющиеся золотые. Они надели богато украшенный драгоценностями сюртуки, надушились. В изящный ларец был трепетно вложен драгоценный флакон, который так ожидали члены двух богатых флорентийских семей. Юрген автоматически погляделся в зеркало и слегка вздрогнул, собственная внешность, как всегда, вызвала в нем смешанное чувство отчуждения и жадности, к чему он до сих пор не смог привыкнуть. Дворянин надел шляпу и перчатки и посмотрел на сидящего в кресле мертвого юношу. Руби вышел к нему из соседней комнаты и помог донести труп к карете, который усадили на бархатное сидение, и сам сел рядом. На его губах еще теплел прощальный поцелуй Лу. На сидении напротив расположился Юрген, заперев Луизу в комнате. Карета немедленно тронулась по густой аллее и выкатила за ворота. Час пути  пролетел незаметно. Вскоре впереди показались огни приближающегося дворца. Слуги выбежали братьям навстречу и приняли новобрачного. Юрген, держа в руках шкатулку, поднялся в залу по широкой зеркальной лестнице, Руби прошел прямо в зал. Все гости были уже в сборе. Во главе богато накрытого стола сидела молодая пара.
Девушка была миловидна, но очень бледна, и Юрген пожалел, что не захватил с собою нашатыря. Ее темные брови красиво обрамляли юное округлое лицо, сужавшееся к подбородку, губы были чуть припухшие, глаза красноваты, раз или два он поймал на себе ее испуганный взгляд. В остальном ничего не нарушало атмосферу праздника. Только жених с открытыми глазницами смотрелся немного отчужденно. Гостей обносили вином и развлекали музыкой. Шуты и комедианты трудились на славу. Братья молча поели, почти не глядя ни на кого, и замечая все вокруг. Около девяти молодых отправили в спальню, куда чуть позже вошел приехавшие через боковую дверцу.
Молодой человек лежал на постели, обнаженный и укрытый шелковой простынею. Руби подошел к телу и потрогал. Все было уже твердо, хоть и холодно. В спальню тихо вошла девушка, тоже убранная служанками ко сну. Теперь многое зависело только от Юргена и его брата. Юрген снял камзол и подошел к девушке, молча отвечая на ее взволнованный взгляд своим спокойным взором. Он снял с ее плеч накидку, и тонкая ткань, оставшаяся на теле, едва скрывала ее черты.
"Ваши родители дали вам необходимые указания?" - тихо спросил он.
"Да... Ее ресницы задрожали и взор потупился".
"Дайте мне руку".
Он сжал ее запястье, проверяя пульс. Кровь струилась по ее венам быстрее обычного. Чуть подняв к себе подбородок девушки, он заглянул в ее зрачки, они были расширены. Но дыхание оказалось теплым и спокойным, так что обморока можно было не опасаться. Оставив ее посреди комнаты, он подошел к столику с угощениями и налил бокал красного вина, потом достал маленький флакончик и капнул в него возбуждающее средство. Вернувшись, он поднес снадобье к ее губам. Она было хотела отказаться, но он ласково и настойчиво наклонил ее голову к бокалу. Заставив выпить вино до дна, он уложил ее рядом с возлюбленным. Опустившись подле ложа на колени он шепнул что-то Руби. Ее рука несмело коснулась юноши. Он снова что-то прошептал Руби и налил на пальцы девушки семенной жидкости из хрустального флакона. Она была совершенно неопытна, но ей все придется делать самой. Девушка начала поддаваться наркотику. Ее пальцы сжали руку незнакомца, и он повел ее в этом странном и удивительном действе. Вскоре она почти потеряла связь с реальностью, два тела на постели, мертвое и живое, слились друг с другом в ночи любви. Слышались ее стоны, полубезумные бессвязные фразы, поцелуи, которыми она покрывала возлюбленного. Он направлял ее дальше, почти не участвуя, но не допуская никаких упущений. Она должна была потерять невинность, и сделать это в любви, прежде чем забеременеть. Шанс у нее был практически один. И он был единственный на свете человек, который мог предоставить ей такой шанс. Видя как ее движения становятся все более четкими и ритмичными, а дыхание учащается, Юрген думал о том, что завтра она будет вспоминать эту ночь, и какими должны быть ее воспоминания. И он ласковым движением просил повторять снова и снова. Она продолжала, и ее голова откидывалась назад, она постигала вершины сладострастия, но не ее возлюбленный был тем, кто учил ее познавать тот мир. Прошло несколько часов, пока она, пресыщенная, была наконец готова к оплодотворению. Медлить было больше нельзя. С сожалением Юрген отвлек ее от юноши. Молодая женщина была сильно возбуждена, и она понимала, что сейчас им предстоит сделать. Остаток семени был введен в спринцевальный аппарат. Начался новый акт, доведенный им до логического завершения. Когда девушка заснула, гости вышел наконец из спальни. Он ехал домой усталый, измотанный и опустошенный. Руби, напротив, был доволен, на его лице играла легкая улыбка. Не ему пришлось отдать себя в эту ночь, но самое одиночество утомляло и опустошало его изнутри. Почти светало, дома была готова ванна. Они погрузились в подогретую кровь. Укладываясь в постель, Юрген закрыл глаза, его знобило, но он знал, что после сна это пройдет.
In sea salt brain
Halhidiki varietty...
Так начиналась поэма, посвящённая Ливелассом Оливии под заглавием "Как жаль... PITTIED". Где уколотый розой и изнемогающий оттого в любви Персиваль шепчет стансы Green Olives подразумевая Qween Olives (Роскошную Оливию или Королеву Оливию), пользуясь созвучием слов green/qween. Дерево оливы символ итальянской роскоши родилось, не странно ли? в плодородных долинах Ливии, в близости от Иерусалима. Они ни за что не будут цвести, если на них не вспрыгнет королевский павлин из арабских гаремов. Все задействованные слова несут много разнообразной прелести и в отдельности. Но требуемое совместное их сочетание должно соединить эти изысканные ингредиенты в созвучности. Спустя примерно 2 часа работы с Махой прилудёной в Амбуазе Шико выяснил, что Ундину видели на дороге в Бри в неясном свете утра. Замок Бриссар известен своими сомами, некоторые могут заглотить и ребёнка, если тот зазевался возле речного рва, но если их хорошо приготовить и подать жареными с пюре, то блюдо вкусно. Шико не стал долго думать - собрался и выехал в Бри, чтобы уже следущем обедом поесть жареного сома с пюре и купить воздушных шаров, нигде во Франции кроме деревни Бри не делали воздушные шары.
ФРИВОЛЬНАЯ СЦЕНА В КВАРТАЛЕ КАРМЕЛИТОК
ALFA CHEESE (УСМЕШКА)
Love you, Mery -
Wishing you.
Two counte to three,
Always love you.
Anonymous
(В переводе :
Исцели, желаю и люблю,
Мэри, с двух до трёх салют.
Всегда люблю. Аноним)
ПиRR/2 - формула британского честолюбия. Когда Биг Бен отмеряет ход Истории, быки её величества на кряльх слетают с башен Тауэра, чтобы свидетельствовать "всё по-прежнему, малютки-медовары варят эль для трёх королей: Лир, Рогнед, Белфаст".
Определения доброты и ясности смыслов решают порой невыпонимую задачу поиска прототипа научного свидетельства тех необычных событий, которым произошло случиться. Что может быть общего у Луизы де Гиз и обедневшей каталонки Мерседес, первая влюблённость Эдмонда Дантеса, но они встретились в рукоположении бриллиантового требника. Пожилая красотка пыталась его украсть на память о днях своей юности, ревнуя юную красавицу к Мессиру Жебодуи тоже графу Кристиану де Монтень. Это тайна исповеди известная двум явлениям ангеля на мессе, где Квазимодо узнаёт Эсмеральду. Чёрный Квазер это цхеатль антипретор, закулисный возлюбленный с тайной страстью к нежной Флёр.
Фриволити - заимствование фр. демократии и символ парижан. Квазер Модос является в двух ликах. Как супруг Боанасье и слуга Флёр. Кто все эти люди для Эсмеральды Мерседес де Морсер? Констанс Боанасье сводная родня матушк инокиния Леонидии в монастыре, где воспитываются обе девушки. А Модос их сводное отцовство. Поэтому  они оказываются на месте событий возле монастыря Де Шор, где сновидения эротики захватили всех участников. Так действует изуитский соблазн. Дюма об этом не пишет: именно здесь некий юноша встречается впервые с Констанс Боанасье и забывает об этом сам, но любовный трепет возвращается к ним, только они вновь видятся. Это редкое объединение интересов есть шутка ангеля. Знает об этом Арамис ибо сам священник. Следует заметить, что в то время все священнослужители католицизма канон ангель. Остатки евгеники, ныне почти утраченные, но нет сопутствующие всем европейцам. Синематограф в Версале только устанавливается. Примеров повальной любовной сцены несколько, например зюскиниада, венецианка, евхаристика, вифлеемская ночь и другие. Все преемники кажутся довольны. Не задействован только ангель и паства. Верующие истощимый ресурс, как и пректораты. Цветок в руке прекраснейшего из мушкетёров - роза. "Моя Роза" известный палиндром, т.е. антисшиватель. Шипы имеют сладостную субстанцию и служат преградой.
Примечательно, что тогда именно впервые мужчина, как индивид, ощутил под платьем своей милой подвязку на бедре одной ноги. Этого ранее не было, и разминая шёлк с кружевами проговорил "мон дьё" в полголоса. Одна из женщин поблизости закричала в приступе сладострастия тоже самое. Луиза де Гиз де Флёр в этот момент подошла к окну кардинальского дворца, и её спутали с Анной, королевой. Мужчины во дворике дружно отдали её высочеству честь.
Этот лиственный двор, вместо песочка покрытый влажной грунт земелью без травы, Лиз любила посещать затем во время прогулок и молчаливых раздумий. Здесь д'Артаньян арх Михаэль впервые увидал Констанс Боанасье, и Арами серджордон признавался в любви самой де Буа-тросси. Здесь шевалье был атакован де Жуссаком и ранены оба плеч-бедроли. Дамы заботились о них вместе, а Лиз по просьбе господина кардинала ухаживала за капитаном гвардии. Позднее на знаменитом балу о'подвеск она была с ним в очаровательной паре. Королева Анна, переодеваясь к балу назначенного королю г-ном кардиналом, искала свои бриллиантовые подвески, только что приобретённые в Приоратстве орден Христа с одним аметистовым сапфиром и россыпью бриллиантов, и бедный д'Артаньян просил отца настоятеля о помощи в Бретони, корабль в Британию отплыл с гр. Де Вардом и его возлюбленной - так молодожёны Юрген и Луиза исчезают из Франции на всё время гугенотской войны. Его братья тайно под разными именами присоединются к ним.
Упомянутая подвязка на бедро красавицы Буа-тросси приподносится на интимной встрече графини Соммерсет королеве Англии. Приораты ордена Христа объявляют о зарождении Ордена Подвязки, после закрытия ордена таинственного Золотого Руна. Так любовная часть фривольной сцены квартала Кармелитских девственниц, флорированных в тот день даёт название Флёр-де-Лиз и одновременно британской мужской палате Лордов. Планы г-на кардинала настолько витиевато продуманы в тот момент истории,  что он получает прозвище Ришелье, а де Жуссак, меч которого грозит обернуться топором - гр. Рошфор от усердной работы. Приключения славной четвёрки мушкетёров, увы, закачиваются в Ла Рошели. Улицы Парижа освобождаются от людовиканства голубого периода декаданса парижского барокко, и Джиакомо с Гизами получают возможность войти в де Корт Луи-Филиппа французского. Это регенство Де Вардики запомнилось революционными новшествами для французского Двора, доселе неведомыми Луизе Каспии.
Знаменательный ларчик эфесны, куда была нежно запрятана голубая с росшивью лента версальского платья Флёр-де-Лиз наследником младшего аркана де Виттства, вызвал массу бурных размышлений Луизы о юном графе де Витте, славным Своей волнующей бесподобной красотой. Тайный ларчик отсутствием эфесницы призывает Луизу узнать о новом рыцарстве, пекущемся о её чести. Если это де Витт, малютку Луи ждёт положение фаворитки юного Дофина престола, сказочная роскошь, молодость и красота. Детализация люисценты - нежный кружевной платочек Камиллы Буа-Тросси, который прячет Арамис. Это не его аксессуар, чей он? Таинственного незнакомца в чёрном, которого д-Артаньян принимает за обидчика из Менга, однако как две капли воды похожего на Арамиса. Претор Арми, зная о интимном казус-модум в квартале Кармелиток, берёт его себе, понимая что столкнулся с Самим Собой и это дьявольщина грозит ему и друзьям знамением смерти. Так на Арене появляется Дьявол, сын Миледи. Борьбе с этим дьяволом посвящены последуюдие книги Дюма. Джиакомо серджордон переодевает Луизу сестру в мужское платье, боясь за её жизнь (петля дьявола всё туже затягивается на горле Франции Лютеций). Его ревность также возбуждена, он должен найти владельца драгоценного эфеса, полагая что сам способен отстоять честь сестры.
Луиджи де Гиз так же как и отец скрывает свой подлинный титул гр.де Витта. Он догадывается о замыслах Джиакомо. Луиза должна ему принадлежать, он один и его отец знают о судьбе чернильницы, а эфес относит нас к графу де Шенонсо де ля Ферт. Все Его победы заносятся на счёт чести Луизы де Гиз де Флёра заранее, почти с её детства. Девушка даже воспитывается в графстве де Блуа Шенонсор. Смерть семейства Кокнар и исчезновение зощяйки владения приоткрывает перед ним прелести отцовства. В Пьермоне гр. де ла Ферт не прощает друга д'Артаньяна, позволившего себе вольности относительно чести бедной девушки, сравнивая её с миледи де Винтер, и так осознаёт свою любовь к ней.
Дождавшись возможности и переодеваясь Портосом и д'Артаньяном Джиакомо и Луиза проникают ночью в дом престарелой хозяйки ларца с письмами. Г-н Дюма пикантно изобразил сцены в доме г-жи Кокнар. Мушкетёр Портос невероятно аттрактивен и подавляюще сексиман. Его манеры шикарны, вкусы витиеваты. На его взор хозяйка "ещё очень ничего", соблазнительна нет, но кристаллизует черты молодости в стойкий букет красоты. По сегодняшним дням она великолепна.
Версаль и Париж это азимуты в понимании Дюма и информация об этом деле не доходит до короля и королевы. После бесед с г-жой Кокнар на свет выходит тайна переписки королевы и герцога Бекингема. Люцинда Кокнар от ужаса расправы пытается покончить  собой дозой снотворного. Тёплое гнёздышко г-на Портоса опустевает. Модус Вивенди - принцип Пиранези: все мертвы после хаоса перевернувшего мир, но те кто выжили благословены саном избранных. Ибо так пророчествовал Христос.
Во вкусах г-жи Кокнар подавать к германскому фурсткегу и сыру камамбер десерт из яблочек с орешками на чудесном яблочном меду. Светлые завтраки в начисто вымытой столовой с непременной лёгкой занавесью кристальной белизны создавали уют и прохладу в старом убранстве дома. Яблоки брались исключительно с-под "козьего домика" в провансальском парке. Козы паслись в загонах с живописным затором из ивовых прутьев, сыры из их молока зрели в штольнях под яблоневыми посадками. Немецкие бароны приходили туда в шляпах с пером и высоких гольфах стрелять диких вальдшнепов в заросли голубой лебеды. Это подлинно атмосфера дома г-жи Кокнар, что утверждал Портос (хоть и в изрядной дозе эстрогена) : "Предвкушение удовольствия".
ALTI. (ЧТОЖ)
La c'est Luisin ne
Je cychaya d'harmoni :
Le ciel est hlue,
l'arc est deux,
Ile repoz momentari
ones reginexu.
Anonymous
(В переводе :
Когда Луизы нет,
всё замирает в такт,
травы зелёной плеть,
и в арке неба Дак.
Немедля отклик шлёт
на мой приход. Аноним)
Однажды Луидор в постели с Буа-Тросси только что кончив в неё горделиво похвастал: "Мои золотые ключи от задней калитки провансальского парка - это ключи от часов Венеции!" На что Камила отвечала, освежась и надевая бельё у набора для умывания - "Я легла бы там в воду обнажённой, но ключи от часов у тебя в руке". Людовик промолчал нахмурившись, ведь ключи пропали.
Прованс настоящая Франция, Ещё он называется "Страна корзинок". Здесь прекрасные зелёные холмы и живописные фламандские рощи, в которых кажется только что гулял Парис - пастух и ловелас. Здесь самые красивые девушки и каждая украшает свою корзинку, как часть своего чудесного короткого чуть ниже колен наряда из чёрной шерсти, красных лент и белого кружева. Девушки носят белый передник с рюшами и много цветных лент. Небо в лучах неяркого солнца имеет золотистый оттенок до розового шафрана, и иногда тоже отливает зеленью мидсоммерс деис. О французских корзинках я могу говорить часами в восхищенном созерцании. Их нельзя назвать просто роскошными - они подобны испанским галеонам летурийской красоты и грациозы. Их борта так высоки, а устья так узки, веер опахала прекрасен как лучи солнца на рассвете. Пилюр изгибом напоминает рюшитье волны, а сплетённая лозою ручка словно лебедь в свадебном уборе. Знатоки поведают об этом - так прекрасна грудь французской женщины. Созданием этих шедевров из испанской лозы занимаются юдельеры прекрасных замков Луары. Настолько великолепно и постельное бельё с пуховым наполнением в Провансе. К тому они сладкоежки и готовят торты - "постельер" в виде поляны цветов или букета в корзинке из сладкого хвороста. Размеры двубортной корзинки - от гигантской из лозы до самой миниатюрной из шоколада для пирожного "подушка с цветами".
"В арке неба убит один Лебедь и одна Золотая утка", - говорят охотники - так красиво небо над Провансом. В глубине полей и лугов таится каменное подолье - это заводы по изготовлению корзинок, корзиночек и начинения. Ещё глубже каменные пути виноделов до самой Швейцарии. Милая безделушка украшает жизнь французкой девушки - так появляются небольшие и маленькие чёрные деревянные или фанерные коробочки пеналы с едой - миниатюрной эдоптой греческого гашиша для настроения, формовой шоколад с начинкой, другие со съедобной сладкой бумагой из риса, сахарный снег, монпасьер, белая медвежья вафля в орехах. За это Прованс называют "маковая Долли", эти сладости "arkus" - любимые детские кушанья Александра Македонского. В долинах много цветущих маков для саблетиры - конфетной чечевицы. Цветные летающие жуки живут ниже - из них изготавливают "бенгальские петарды". Отсюда на воздушном шаре де Гизы увозят свою милую сестру Луиз в Неаполь с видом древних Помпей словно в "землю обетованную". Ключи из золота усыпанные бриллиантами и самоцветами с часов Венеции они берут с собой.
Эти страницы следовало бы наполнить историей и иллюстрациями любовной связи г-жи Кларик и графа де Варда подробностям их свиданий и постельными сценами. В прошлом супруга единственного и несчастливого брака Атоса графа де ла Ферт с миледи де Винтер была всё ещё молодой и очень сексуально активной женщиной. После трагедии положивший конец их отношениям, Атос на службе мушкетёров короля в страхе всматривался в лица женщин на улицах Парижа, боясь увидеть свою супругу. В это время леди Кларик и граф де Вард завязали рискованный любовный роман, участником которого однажлы стал г-н д'Артаньян. Вызывает сомнение и интерес странное сходство мушкетёра с любовником де Вардом. Д'Артаньян гасконец и у него сильный речевой акцент, который невозможно скрыть. Де Вард благороднее д'Артаньяна, лучше воспитан, намного лучше образован. Фигурой он и де Вард не идентичны: д'Артаньян предпочитает гримуар, де Вард истиный парижанин, и всё же миледи перепутала их? Мон дьё, нет это не возможно, она опытная любовница. Наставить рога Атосу в это время мечтали многие кавалеры в Париже. Но миледи при всех её сложностях побирушкой не стала. У неё один любовник и один мужчина. Но разумеется я не господь, чтобы знать о ней всё. Они проводят ночи вдвоём предаваясь любовной игре почти обнажёнными. Это её ренесмия для утоления растущего желания мужского тчеславия. Требовательная почесть заставляет её привлекать де Варда к себе вновь и вновь. Что влечёт де Варда? В каких обстоятельствах они встретились и увлеклись собою, этого никому не известно. Есть сведения, что их отношения сложились в детстве, тогда же Анна и Людовик приучили их к телесному общению детьми 11-14 лет для забавы над молодым графом де ла Ферт. Узы требны подобны змее и создают скульптуры Лаокоона.
КАЗЕМАТЫ ЛУВРА
"TIMS MOVES SLOW"
Anonymous
"Остановись, Мгновенье..."
Аноним
LIVING TRAVELING SHARE.
From yours @ nice to meetyou.
Anonymous
"OF THE WALL"
Anonymous
"Поднять решётки!"
Аноним
"Британская щепетельность относительно господства на море, раз на суше это не удалось, рассматривала морские просторы равноценно земельным владения, и так облизывала бока Франции, если не говорить о её жопе. Ходить по палубе судна приравнивалось к прогулке по земле Англии. Дела обстоят также и ныне, но сейчас во мне говорит француз". Это цитата из дневника Джиакомо Казановы. Он трезв в суждениях здравого смысла, и не менее издевательски иногда высказывается о французской монархии будучи грандом Испании. Например, не именуя он делает наброски известных лейбористов в виде породистых собак, не преминув оговориться, что самые породистые собаки в Лондоне. Следуя гравюрам Баптистена ля Гоша где влюблённый Геракл домогается нимфы Европы, он делает ремарку - так появились на свет маленькие французики. И если слово "государственность" предполагает существование государя, то его одного и следует именовать мужеским родом в стране, где лягушачья икра столь же деликатесна, как чёрная икра в России. Государыня-гусыня, так говорят о императрице, а потому только с Петром I сложил отношения маргонский протекторат. Луиза образование своё почерпывала из суждений Джиакомо, ведь было сказано, он поклялся пред распятием быть ей заботливым братом, и следовал клятве в своей разносторонней жизни, за что Гизы подарили ему дружбу и признательность. Иметь ребёнка в Британии нельзя без изволенья королевы, моё рождение на свет было решением судеб, и считать Джиакомо крёстрым отцом я вполне могу за эту инсценированную им интригу, благодаря которой я имею счастье сделать для вас эти фривольные рукописи.
Туманное утро началось обычно. Но внезапно в комнату Флёр постучали. Это были г-н Арманьяк, г-н Соммерсет, Лоренсо ди Медичи и адмирал их величеств Фердинанд великолепный. Ничего почти не объясняя они быстро увлекли Луизу ещё в кружевном пеньюаре в дальнее крыло и помогли спуститься в казематы для гувернанток и фрейлин, которых вскоре привели в её сопровождение. В подземелье Версаля было холодно и страшно. "Вместо завтрака", - подумалось Луизе. Она посмотрела на мрачные каменные стены, зарешеченное оконце. Что ждало их, страшно было подумать. Если Лувр уже не надежен... Сухие листья падали сверху за окном. Луиза подошла ближе и выглянула наружу. Небольшой двор, в который выходило окно подземелья, был почти пуст, - прачка или служанка для тюремного каземата, два-три стража. Если протянуть руку, можно было коснуться брусчатки и собрать несколько листьев. Шел мелкий дождь. Луиза поднялась на цыпочки, и в ладони оказалась горсть листьев. Вот все, что было теперь в ее жизни. Страх опасности или даже смерти заставил её задрожать. Вдруг у самой решетки она услышала отчетливый шёпот. "Не бойся, вам ничего не угрожает!"
Разодетый в шелка мужчина протянул ей руку, в которой была мягкая свежая булка. И тут же исчез из вида. Луиза поделилась лакомством со служанками. Камера была тесной, они уселись в кружок на соломе и принялись ждать. К полудню поднялся какой-то шум и возникло волнение. Луиза снова подошла к самому оконцу. На этот раз ей не позволили высунуться, но она увидела, как множество ног одетых в лохмотья людей пробежало по двору. Раздались крики и выстрелы. Потом все стихло. Скоро вновь появился юноша. Анри протянул Луизе оружие - кинжал, завернутый в дорогую ткань. "На всякий случай", - так же быстро шепнул он, и скрылся.
Медленно тянулись минуты мучительного ожидания. Луиза сжимала кинжал изо всех сил, намереваясь пустить его при случае в ход. И вот сердце ее бешено забилось - в коридоре раздались шаги и загремели ключи, отпирая замок. Дверь распахнулась, на пороге стоял её дядя, граф Алонзо де Гиз, в роскошном светло-голубом шелковом камзоле и расшитой перевязи. На груди его блестел бриллиантами министерский орден.
Она бросилась в объятия дядюшки в полу обмороке от страха и зарылась в шелковые рюши сорочки. Луиза не знала, что восстание было быстро подавлено. На одной из аллей в парке Лувра, усыпанной сухой опавшей листвой и ведущей прочь от Дворца, их ждал экипаж и лошади. Дядя и племянники давно планировали отъезд.
Луиза и Юрген прибыли в Амьен ровно по расписанию парохода. В Дувр они отправлялись в 8.00 вечера.
- Как вас записать, - проговорил недовольным тоном пожилой билетёр-англичанин, когда пара подошла к шлюзовому, где их ждали трап на корабль.
- Мессир Жебодуи с супругой, - последовал ответ.
Англичанин холодно оглядел их. Пара была закутана в темные плащи, все что смог увидеть английский офицер - их бледные лица от долгого путешествия в карете по осенней прохладе.
Вы недавно поженились? - пытливый взгляд явно выискивал шпионов.
Лицо Жебодуи расцвело улыбкой, в которой Луиза ясно прочитала скрытую ярость.
- О да, мы плывем в увеселительный круиз, к родителям невесты.
- Вы ведь знаете, Мессир, - прогнусавил клерк хотя и вежливо, но упрямо, что вы не можете спать в корабле...
Немой вопрос на лице Жебодуи заставил голову офицера вжаться в плечи.
- Мы верные подданные нашей королевы, и её приказ... ну вы понимаете.
Жебодуи кивнул, у нас есть... "вторая по качеству кровать"...
Луиза сжалась от страха: "Эти сумасшедшие протестанты..." Они не могли спать в постели на кораблях её величества в силу религиозных запретов Англии.
Офицер кивнул, и их пропустили. За Лузой и Юргеном внесли узкую лавку с высокими спинками с двух сторон в виде готических соборов. На этой "постели" для молодоженов принято было укладываться спать на кораблях Англии.
- Нам не удаться выспаться, - шепнула Луиза, когда они поднимались на корабль.
- Нам удастся выспаться, - ответил ей Юрген сквозь зубы.
Их поселили в каюте для семейной пары. Она была такая узкая, что там действительно встала только их узкая лавка, на которой можно было только сидеть рядом, каждому облокотившись на свою спинку и дремать тяжелым некрепким сном.
Юрген ласково усадил рядом с собой Луизу и обнял за плечи, чтобы она облокотилась на него. Нужно было знать Мессира, истосковавшегося по Луизе за время их жизни в Лувре, где также нельзя было обнаруживать их связь, любовную связь между родственниками. Вряд ли такому мужчине могло помешать отсутствие постели. Спустя минуты, пока корабль проходил через шлюзы Франции в пролив, он достал дорожные сумки и между любовниками на лавке оказались свечи, вино, фрукты и канапе. Влюбленные мирно поужинали, легкое вино кружило голову и они предались поцелуям.
Улыбнувшись, Луи подумала, как это приятно оказаться так близко от Юргена... То ли сон, то ли безумие, их колени то смыкались, то теряли друг друга. Луиза находила себя то спиной к нему, то утонув в его объятьях, - началась качка, корабль вышел в море. Утром их ждал Альбион. Арами остался в доме господина Арманьяка, прикованный к постели полученными ударами.
Франция гораздо ближе к Британии чем это может показаться, и вельможи сменив одежду и внешность создавали Британский корт только что выйдя с французского Двора. Таков их обычай, французы родственны Тристану и Изольде, которые британцы по происхождению, поэма "Тристан и Изольда" считается оригиналом в английском варианте. Молодая пара ехала в Хедден-корт, старинный замок Ричарда Львиное Сердце. Это был дом их предков, где Луиза и Марч провели детство в шумной компании королевских детей. Они мечтали пожениться, и обвенчались тайно в церкви апостолов Павла и Петра при Хедден-корте. Это известная история рождения Генриха Саутгемптона. И пока нас занимают рассказы о Джиакомо Казанова. Они не возвращались во Францию до совершеннолетия сына, с котором провели детство в Италии. Граф Соммерсет остался в Лувре один без привычных друзей и компании. Чтобы как-то развлечь себя, он стал появляться на вечерах оперативного редакторского общества для угоды венца их высочеств, где обсуждались тема Nachtmann (Ночного человека), forX SQUARE tambler (встречи с которым не миновать). Появление в скверах Лувра босяков негативно осудили члены Парламена и Бургермерии. Людовик 11-й, женившись на бургерше, которую по аналогии созданной в городе также нарекли Анной, проявил недальновидную неосторожность, допустив чернь ближе к престолу. Озирая присутствуюших, валийский герцог Луи Гондиак упомянул словам искреннего правила законы Ночи Версей как Evidans de ParFumery, evidans de BeauTe, подразумевая лорда Трансмайера и мд-ль де Буа-Тросси. Это вызвало истерические выпады со стороны упомянутой дамы, положение которой в Лувре было двусмысленным, посещаемой женщины. Буа-Тросси казнили и надругались над её телом, но устройство Двора было преемственным, подобно Шеврезам, Тросси сменились и качественное повторение услужливой помощницы королевы сгладило впечатления.
Наряду с немым камерщиком Жиллем, Лильским палачём Итоном, уродцем и горбуном Гвидо, также тюремщиком Троптом знаменитого Фанфана есть немало казначеев прикладного карпатства, один из которых Солано де Лондон. Граф Лондон пожаловал свой сан королеве Британии и стал простым чиновником в Тауэре. Это семейство де Гизов и неизвестно, где они могут появиться. По его имени Сити стал называться Лондоном, а Сите "Пари" - по имени пастуха Париса, который стал тюремщиком для Железной Маски. В то время когда Лувр был частью Бастилии, палачём стал Базиль - прежде создатель византийской Базилики. Все искусству капитолийства учились у архотектоника Измаила. Гордон Измаил имел к упразднению природную склонность - в прошлом Джофри сын Церцеи. Заплечный Тамерлана - Ярило владел прежде Древлянской Русью, пока не сдался Печенегам. Инквизиция глава которой был сам Цезарь Рима призвала в свои ряды всех увлеченных костоломов. Всё что им нужно было - волшебное могущество ведьм и фейрис, чтобы победить короля эльфов Элронда и проникнуть в его дома. Так эльфы стали нищими бродягами, но нажив ещё могущества убили 7 королей Назгулов - палачей. Эти и другие мифы Средневековья делают Тауэр и Бастилию едва ли не самым мрачным историческим памятником.

Продолжение публикуется...