Дайте мне сказать! Глава 13

Глава 13.

Её образ не выходил у него из головы. Он думал только о ней. Многие люди говорили в безымянном мире, что нет любви с первого взгляда, и она полная чушь, но они просто не знали о настоящих чувствах, об истинной любви. О той, которая могла захватить любого человека в этом мире, которая могла настигнуть его в любой момент. Именно так и произошло в жизни Марка Крайтса. Сын императора долго размышлял о прошедшей ночи в приюте «ночная кошечка», и каждая его мысль сводилась ко Сьюзан. Нет, это было подобно наваждению. Нельзя даже и думать о ней, ведь Марк не увидит её вновь, не сможет заглянуть ей в глаза и наконец, заговорить с ней наедине. Этой ночью он с упоением слушал все рассказы Сьюзан, вслушивался в каждое её слово, он слышал отголоски прошедших времён, времён Мира цветов, когда люди были счастливы. Да, люди всегда были счастливы в Мире цветов! Марк никогда в жизни не интересовался вражеской страной, ибо именно Дойл Крайтс считал её такой, но теперь, когда она была уничтожена стихией, Марк впервые осознал по рассказам Сьюзан, насколько там было хорошо.               
Сьюзан. Она потрясла его сознание. Она напоминала ему розу, прекрасно и беззаботно цветущую в летнем саду. Но всякой жизни должен когда-нибудь прийти конец и, однажды хозяйка сада срывает прекрасную розу и вместе с другими цветами ставит её в вазу на праздничный стол. Да, в вазе есть вода, но у розы нет корней. И через два, три дня роза завянет, и хозяйка сада выкинет её с остальными цветами в помойное ведро.               
Сьюзан. Она напоминала ему великолепную бабочку, летающую над чудесными цветущими полями. Она чувствовала свободу, она жила полной жизнью, но вот её поймал в сачок любопытный мальчишка, и он посадил бабочку в террариум, куда поступает воздух, в нём есть и пища для прекрасного создания, но в нём нет свободы, и через несколько дней бабочка погибает.               
Сьюзан. Она напоминала ему ловкую куницу, красивую, изящную и быструю. Она бегала по лесу, по своим землям и жила так, как ей хотелось. Но вот начался сезон охоты и в лес нагрянули охотники, они увидели прекрасную куницу. Её мех был восхитителен! Пару выстрелов и она уже мертва, лежит в луже собственной крови.               

Марк прервал себя на мысли, что все его думы о Сьюзан сходятся к несчастному концу. Но почему именно так? Марк стал рассуждать и вскоре убедился, что это связано с Генри и с отцом. Кстати, интересно, где он? Возможно, уже прибыл в свой богатый дом в Шейруйнге и обнаружил, что его сын пропал. Марк обвёл взглядом богатый интерьер дорогой гостиницы. Здесь он мог жить так, как он хочет. Но всё же Марк постоянно вздрагивал, представляя умершего Генри и людей его отца. Где же сейчас Дойл Крайтс? Возможно, празднует кончину Мира цветов с одной из продажных девиц? Так и есть. Но через несколько дней, когда его ум прояснится от выпитого им вина, он соизволит вернуться в дом к сыну, но там уже не будет Марка, и только горничная с нянькой, плача, будут объяснять, что произошло. И тогда Дойл со злости ударит по лицу и ту и другую, он часто так делал, и станет разыскивать по всему городу сына, и что  будет тогда, Марк уже с трудом мог предположить. Одно он знал точно, он никогда, не при каких обстоятельствах, не простит этому бездушному животному смерть Генри, он никогда не простит. Дойл Крайтс жесток. Он даже не может назвать этого убийцу собственным отцом. Император убил ни в чём неповинного человека, но не несёт при этом наказания. Крайтс может творить всё, что угодно, а он, Марк должен молчать?               
Юноша снова вспомнил о Сьюзан. А вдруг о его новом увлечение узнает отец? Вдруг он убьёт Сьюзан? Марк задрожал от одной подобной мысли. Нет, это он сам, Марк поступает неправильно. Он не может забыть Генри, но в тоже время из его подсознания не выходит образ Сьюзан. Марк прижался головой к белоснежной подушке, от которой пахло душистой лавандой, и попытался уснуть, но у него не получилось. Казалось, вот вот в дверь позвонят, он откроет её и там, на пороге, будет стоять один из приближённых его отца, он, будучи сильным человеком, возьмёт Марка за руку и притащит нерадивого сына домой. А Марк не хотел домой, он мечтал жить так, как он пожелает.               
Марку снова представилась хрупкая Сьюзан, в разговоре она упоминала, что её муж пропал без вести, но она уверена, что скоро она встретиться с ним, но пока она одна, и живёт вместе с той девушкой (Марк не припоминал её имени), его мысли полностью были заняты Сьюзан. Он снова ощутил, как случайно коснулась его руки она, тянувшись за бокалом, который стоял на столе, и как почувствовал Марк её горячую кожу. Он снова вздрогнул, вновь представился злобный отец, приказывающий своим людям тотчас уничтожить Сьюзан, а потом, ему снова привиделся её образ и он расплылся в довольной улыбке. Сейчас Марк точно решил, что и этой ночью, не смотря на весь риск подобных прогулок, он отважиться выйти из отеля и пойдёт в приют. Там он встретит её и непременно заговорит с ней, ведь раньше за столом он молчал и очень редко встревал в разговор. Для Марка было непринятым перебивать говорящего человека и дополнять его слова, за роскошно накрытыми столами он обычно молчал и, следуя правилам ненужного и непринятого в приюте дворцового этикета, он слушал и не перебивал Сьюзан этой ночью. Наверное, самой Сьюзан он показался молчаливым и странным человеком, а может быть, она вообще сочла его глухонемым? Нет, скорее всего, Сьюзан де Крайтчеср просто не обратила на него внимания, а возможно и не запомнила его.               
Марк вспомнил также, что Сьюзан рассказывала о своей профессии. Он тотчас представил её за  созданием какого-то нового платья и сладко зевнул. Сьюзан, безусловно, привыкла к богатой жизни и другим условиям, жизнь в мрачном Шейруйнге была ей нова и незнакома. Он осознавал, как мучается она, как укоризненно глядят на неё прохожие. А она? Как на всё реагирует Сьюзан, а, может быть, она и вовсе не выходит из дома?               

Марк вспомнил все его воспоминания, связанные с этим городом. Его мысли были печальны. Возможно, Шейруйнг и самый древний город Империи консерваторов, но он уж точно не самый счастливый. И люди здесь живут несчастные, и только император и приближенные к нему веселятся, а остальные работают и считают себя удовлетворёнными. А если они злы, то свою злобу они срывают на тех, кто не угодил этому жестокому миру, и они обижают слабых людей, таких как Сьюзан де Крайтчеср. Внезапно Марк сжал правую руку в кулак. Нет, Сьюзан никто никогда не обидит. Он, раньше думавший, что приближенные к нему люди честны и верны ему, и не продажны Дойлу Крайтсу, теперь не будет ни с кем из них иметь дела. Он будет оберегать Сьюзан, а если её кто-нибудь обидит её, то, что Марк тогда сделает? Он был худощавым, высоким юношей, обладавшим привлекательной внешностью, но это ведь не является оружием против силы и жестокости. И всё равно, всеми его силами он будет помогать Сьюзан, и защищать её.               
Марку снова представилась Сьюзан, затянутая в корсет, с прекрасным белоснежным лицом, с бархатистой кожей и пронзительными зелёными глазами. Этот человек - совершенство, а Марк, он не сравнится с ним. Юноша приподнялся с подушки и посмотрел на отражение своего лица в небольшом зеркале в металлической оправе, которое он обнаружил в ящике изысканного дубового туалетного столика. Впервые Марк ощутил себя вовсе некрасивым и даже страшным, он отложил зеркало в сторону. Оно не врало ему. Он и никто иной не мог сравниться с восхитительной Сьюзан. Она была так молода и привлекательна, что Марк задумался, сколько ей лет и, решив, что всё же Сьюзан его ровесница, может быть на три или два года старше его, юноша провалился в сон. Ему приснилось, что в пустующем зале приюта сидели за столиком он и Сьюзан и долго разговаривали друг с другом. Казалось, их разговор будет длиться вечно, и это несколько не тревожило Марка, одно он знал точно, что в реальности такого счастья у него не будет и, что Сьюзан де Крайтчеср не уделит скромному юноше и долю своего внимания.               
Проснувшись, Марку почудилось, что в его номер кто-то ломится, но встав с постели и приблизившись на цыпочках к двери, всё же убедившись, что частый стук - лишь игра его воображения, он снова вернулся в постель.               
Отель, в котором остановился Марк, назывался "Последний лепесток лилии", и такое название он носил честь романа одного из известнейших писателей Империи консерваторов. Этот человек был настоящим патриотом и писал истинно патриотические произведения. Так, он в "последнем лепестке лилии" описал "запретную" для Империи любовь. Любовь приезжего артиста из Мира цветов и поистине чопорного человека Империи. Приезжий человек влюбляется в жителя Империи, осыпает его подарками, в том числе и букетами лилий,  ведь это были любимые цветы главного героя книги. Однажды гражданин Империи подаётся искушению запретной любви, а затем ему грозят увольнением с работы, и тем, что если он публично не признает, что никогда не был в связях с приезжим человеком, то его лишат и дома. Там житель Империи осознаёт свою глубокую вину перед Декларацией и отвергает приезжего человека. Он начинает следовать всем законам и становиться ещё чопорнее прежнего, а его соблазнитель и бывший любовник погибает в авиакатастрофе, когда он летел обратно к себе домой в Мир Цветов. Житель Империи узнаёт об этом из новостей и никак не реагирует, ибо не в правилах Декларации жалеть человека, жившего не по её законам.               

Всё это произведение было полнейшим абсурдом! Марк считал именно так сейчас, ибо, по его мнению, не один, даже не очень здравомыслящий житель Мира цветов не влюбится в чопорного гражданина Империи консерваторов.               

Зато в отличие от неудачного названия отеля, обстановка в нём была просто восхитительная и вполне соответствовала цене. Юноша снял на месяц трёхкомнатный номер, состоящий из спальни, гостиной, небольшого кабинета с письменным массивным деревянным столом, чьи ножки напоминали лапы огромного льва, ванной комнаты и крошечной прихожей. Здесь также был небольшой балкон, на котором вполне мог поместиться маленький столик со стулом. В спальне были поклеены голубые старые обои с серебристым узором, стояла огромная двухместная кровать, чье белоснежное белье сверкало при ярком солнце, сияющем высоко на небе и бросающим свои косые лучи на кровать. В углу комнаты стояло роскошное кресло с позолоченными ручками. Тут так же находились изысканный старинный туалетный столик и зеркало в большой массивной раме. На узком подоконнике стоял горшок с розами, которые нынче благоухали. В гостиной прямо на небольшом расстоянии от балкона, напротив него стояла узкая софа, покрытая мягкой изумрудного оттенка тканью. В гостиной стояли высокий шкаф, круглый стол, на котором находилась тарелка с фруктами. К столу были придвинуты два деревянных, покрытых лаком стула. Из гостиной вели две двери, в две разные комнаты, в кабинет и в ванную, тоже обставленные с роскошью.               
Марку нравился этот номер. Он был меньше особняков, в которых привык жить богатый юноша, и в нём чувствовался тот уют, о котором всегда мечтал он.
Марк быстро одел свой помпезно-роскошный наряд. Надел ненавистные ему белоснежные, накрахмаленные гольфы, тёмно-синие, доходящие ему до колена штаны, туфли, накрахмаленную сорочку и изысканный жакет. Это был обычный наряд для сына богатых особ, которые должны были следовать всем советам Декларации. И если все остальные были этим довольны, Марк всячески возмущался. Но возмущался он молча, вслух же подобные мысли юноша озвучить боялся.               

Сейчас, чтобы меньше привлекать к своей персоне в приюте внимание, хотя там все и знали, что он сын богатого человека, Марк решил переодеться. Взяв немного денег, он вышел из номера, закрыв его, спустился на лифте в холл гостиницы, пройдя мимо ресепшена, за которым сидели юные девушки в белых чистых кофточках, он вышел из отеля и направился в один из "обыкновенных" районов города, где текла умеренная, не роскошная жизнь.               

Когда наступила ночь, Марк покинул отель и пошёл в сторону "ночной кошечки", благо от гостиницы до приюта было небольшое расстояние. Ещё только сумерки сгущались, как застыл Марк перед закрытыми дверьми приюта, он дёрнул с силой на себя массивную дверную ручку старой, пережившей многое двери, но ему никто не открыл. Видимо ещё было рано.               

Он с интересом взглянул на вывеску, прибитую к стене дома, на ней была изображена длинноногая женщина с чёрными длинными волосами, доходящими ей до пояса. Одета она была в яркую пышную юбку и алого цвета топ. В волосах у неё виднелся розовый яркий цветок. Чёрные глаза кокетливой незнакомки смотрели прямо на него. Поверх изображения, была прибита ещё одна табличка, на которой прописными буквами было аккуратно выведено "приют "Ночная кошечка"". Марк посмотрел в сторону широкой улице, к которой выходила эта узенькая улочка между двумя домами, там же, за высокими зданиями, на небе медленно восходила луна. А с ней же появлялись и звёзды.               

Но вот через некоторое время двери  в приют распахнулись, и юноша первым зашёл в просторный, ныне пустующий зал, а за ним стали сюда приходить разные люди. Марк заметил многих знакомых ему со вчерашнего дня людей. Здесь также на диван подле сцены занял своё место и Сэм, он с интересом рассматривал публику, собравшуюся здесь и, приметив, уже знакомого ему Марка, сидящего на соседнем диване, подсел к нему. Юноша с удивлением поглядел на Сэма. Он же, причесав грязные, блестящие при электрическом свете волосы, вынул из старой серой сумки, больше похожей на дешёвый мешок, обычно в таком торговки носят свои продукты на рынок, сложенную пополам доску для игры в нарды и, открыв её, поставил на стол. Марк увидел на доске сложенные вовнутрь и до этого скрытые от его глаз блестящие серебряные и золотистые фишки.               
Сэм обратился к юноше - играть умеешь?               
- Нет. Честно ответил Марк. Сэм досадно сплеснул руками - а в карты? В дурака, в козла, в пьяницу, наконец, ты умеешь играть? Спрашивал он у юноши. Марк же, только услышав название подобных игр (в обществе в котором он жил, они считались непозволительными, да и сама Декларация и император их не одобряли) изумлённо покачал головой.               

- Ну, а в шашки? В шашки, ты, наверное, должен играть? Спросил, уже отчаявшись, Сэм, по нему было видно, как много значат эти игры для него, и как он отдаёт всецело им свою жизнь.               
- И в шашки не умею. Признавался смущённый Марк,  Сэм печально вздохнул - как же мне с тобой разговаривать?               
- А, что без игр нельзя? Удивился Марк, он внимательнее продолжал рассматривать этого странного человека, и ему вспоминался рассказ Маргарет вчера и печальные вздохи рыжеволосой Агаты.               

-
Можно и без игр - вздохнул уже без интереса Сэм и покачал головой, он смотрел в сторону сцены и вдруг горестно прошептал - когда-то там стояла и моя Кэтрин.               

- Кэтрин это... Спросил Марк, а потом, вдруг вспомнив, что эта девушка, как раз и является погибшей дочерью Сэма, смутился своих слов. Сэм же продолжил размышлять.               
- Знаешь, Марк, я слышал, что и у императора есть дети. Только он никому о них не говорит, словно боится, что их убьют или отнимут от него. Вот я думаю, как бы поступил император, если бы его сына убили? Как думаешь, Марк, он бы стал плакать?               
От этого неожиданного вопроса мурашки пробежали по спине юноши. Стал бы плакать отец над его могилой? Нет, он никогда не плачет, это слишком жестокий человек. Тем более теперь, когда отец знает о Марке всё, знает его тайну, он ненавидит и проклинает своего собственного сына и, наверное, называет его «предателем Декларации». Возможно, он сейчас веселится с Софией, той, что организовала "ночную чистку", и это ужасная женщина смеётся над шутками Дойла и улыбается своим искаженным ртом. Нет, отец уж точно не станет плакать над его могилой, возможно лишь пожалеет, что умер наследник престола, но никак не его сын. Но самому Марку хотелось, очень хотелось, чтобы отец уделил хоть минуту внимания ему, чтобы он поговорил с ним и стал более заботливым, и если бы он, Марк, умер, отец бы разрыдался на его могиле. Но юноша думал о невозможном. Дойл Крайтс был слишком жёстким человеком, ему несвойственна была нежность, но всё же Марк ответил Сэму - наверное, да. Ведь умер его сын.               
- А вот и нет, не стал бы он плакать! Потому что он чудовище, дьявол во плоти. Ты посмотри внимательнее, счастливы ли люди собравшиеся здесь? Нет, все они несчастны, и во всех этих несчастьях виновата эта чёртова Декларация, а вместе с ней и жестокий император!               
- Но что же делать, неужто вы помышляете о свержение императора? Совершенно спокойно произнёс Марк. Человек же, сидящий подле него, нервно рассмеялся и потом серьёзно ответил - нет, зачем свергать человека с трона? Любит он его, пусть любит. Но нужно дать больше свободы людям. Люди сидят на привязи. Как собаки. И если они сделают на шаг больше, отойдут в сторону, то цепь, тянущиеся от их будки, до поводка, задушит собак, и они умрут. Нужно не побояться оторвать от будки цепь, нужно не бояться иметь другого мнения. Вот, что я имею ввиду. Но это никогда не воплотиться в реальность. Заметил Сэм, и захлопнув доску, предназначенную для игры в нарды, он встал со своего места и пошёл к соседнему столу, где уже ждали его такие же, как и он, любители азартных игр.               
Уже играл оркестр, и на сцену вышла обворожительная Агата. Сегодня на ней было цветастое пышное платье и яркие красные туфли на каблуках. Женщина начала петь какую-то весёлую песню, и люди, заняв свои места или танцуя подле сцены, стали слушать её. К Марку подсели спустившиеся с верхних этажей приюта Константин и Дейли, а потом к ним подсел молодой человек с кучерявыми рыжими волосами. Он заговорил с Марком, вскоре к беседе присоединился и Дейли, а за ним и Константин. Но Сьюзан всё не появлялась, и это тревожило Марка. Она вчера тоже была здесь, но вдруг решила не приходить больше? Конечно, так и произошло, и  он не увидит её. Сердце Марка сжалось от тоски, неужели он больше никогда не повстречает Сьюзан?

Марк уже не следил за разговором, он думал о Сьюзан и с надеждой смотрел в сторону двери. Приходило всё больше и больше людей, слышались голоса, смех, крики, весело играл оркестр, и громко пела Агата, но Сьюзан так и не было, и Марк сидел в полной растерянности.               

- Что-то не так? Осведомился у задумчивого юноши рыжеволосой человек, которого, как уже успел выяснить вначале их беседы, звали Томом.               
- Да, нет, ничего. Произносил набор слов по-прежнему задумчивый Марк.               

Константин и Дейли переглянулись.               
- Любовные томления? Вдруг спросил Дейли.               
Марку показалось, что он краснеет, и яркий, всем заметный румянец проступает на его щеках.               
- Так быстро? Осведомился Дейли, видимо уже решив, что он, безусловно, прав.               

- А почему? Не сразу понял, по-прежнему не в силах избавиться от своих дум, Марк.               
- Что почему? А, ты имел ввиду, откуда я это знаю? Ты же сам вчера говорил о своём злобном отце. Нет, ужасная история - стал быстро говорить Дейли. Он всегда говорил очень быстро, пытаясь излагать всё сразу -  но сейчас, ты выглядишь совсем иначе. Словно любовь поразила тебя. Вчера тебе было так плохо, но сегодня, как будто, всё иначе, а на сердце по-прежнему грусть.               
- Дейли, извини, но сейчас ты говоришь полную ерунду - упрекнул своего возлюбленного Константин и добавил, обращаясь по-прежнему к Дейли - посмотри, как краснеет этот юноша. Ведь ясно, что это всё не правда.               

- С чего ты так решил? По-твоему, сердце всегда будет мучиться в любовных томлениях? Нет, конечно, человека можно оплакивать, день, год, два года, но потом уже всё становиться иначе. Если ты не сильно любил человека, то значит, ты будешь оплакивать его год, или чуть меньше, а если ты выдумал его...               

- То есть, как выдумал? Не сразу сообразили Константин и Том.               

- То есть видел только его изображение, он ходил перед тобой, но ты с ним никогда не разговаривал, даже в компании с ним в одной не был, то значит, ты будешь оплакивать его ещё меньше. Ведь ты будешь жалеть тот образ, какой ты построил из этого человека, а не вовсе его самого, ведь ты не знал, какой он в действительности. Вот, что важно. Поэтому Марк вполне мог влюбиться в кого-нибудь, и осознал это только сейчас. Я прав, Марк? Обратился за поддержкой к юноше, Дейли, а тот уже и не слышал его. Ведь в дверях появилась она, богиня красоты и любви. Она, воплощение столь прекрасного и в тоже время удивительного. Этот человек заставлял его сердце биться быстрее, Марк начинал глубоко дышать, он не мог справиться с волнением, которое охватило его, ибо Сьюзан де Крайтчеср была восхитительна. Её глаза притягивали к себе, рот сиял в застывшей улыбке, платье, длинное, отделанное серебристыми блёстками, отчего-то напоминающее Марку рыбью чешую, блестело и переливалось.               
Сьюзан, сохраняя королевскую осанку, прошла по красному ковру, среди множества столиков к дивану, и села к Марку, она попросила его подвинуться, чтобы девушка, сопровождавшая её, села вместе с ней. Марк, не сразу понявший, что нужно сделать, затем засмущался и пододвинулся к Дейли. Сьюзан, сев на диван, поздоровалась со всеми собравшимися и, увидев подле себя Марка, она, припоминая его, посмотрела на его костюм. Это были чёрные брюки, пиджак и белая блуза. Возможно, всё по отдельности это бы смотрелось достаточно красиво, но на этом худощавом юноше, костюм сидел так нелепо, что Сьюзан не удержалась, чтобы не рассмеяться. И от её смеха, весёлого и задорного, Марк сжался, Сьюзан же, ласково улыбаясь и продолжая глядеть на него, пояснила - не волнуйтесь, Марк - улавливала она его смущённость - просто та одёжка из "высшего общества" шла вам больше, чем этот костюм. Правда, не расстраивайтесь, но в нём вы смотритесь, как жених перед алтарём!               

Марк побледнел. Конечно, Сьюзан де Крайтчеср известный модельер, что можно было ожидать от неё, как не упрёка?               

Она же, заметив, как обиделся Марк, попыталась его подбодрить, Сьюзан оправдала свои слова - не воспринимайте меня  всерьёз Марк, просто вам бы подошла другая одежда. Но это лично моё мнение, какое это значение имеет для вас? Улыбнулась она и Марк, завороженный её улыбкой долго смотрел на Сьюзан, пока не понял, что и она с заинтересованностью смотрит на него, словно не может понять, что не так. Тогда юноша тотчас отвёл взгляд и стал в упор глядеть на крошечный стол, около которого все они сидели. Он чувствовал, как от Сьюзан исходит аромат дорогих духов, и Марк с наслаждением вдыхал его.               
Сьюзан снова начала говорить о чём-то, но Марк, не слушал её слов. Он был полностью заворожён её внешностью, её бархатистым голосом, и даже мельчайшая деталь в её поведение, то будь это взмах руки или смех, проявляли в нём восторг. Он восторгался сидящей с ним Сьюзан, казалось, сейчас весь мир изменился для него, и он мог быть счастлив, только если рядом с ним была она.               
Играла музыка, слышались голоса, ярко горел свет. Проходил час, другой, а Марк продолжал слушать рассказы Сьюзан, которая через несколько минут после очередного своего повествования о великолепной, но уже, увы, не существующей стране, допив налитый ей в бокал коктейль, предложила просто сумасбродную идею. Она предложила пройтись по ночному городу, по улочкам и кварталам, посмотреть на дома в ночи, кафе и магазины. Но из-за присутствия ночью "ночной чистки", внезапно появляющейся и строго наказывающей всех невинных, многие, даже верная подруга Сьюзан, Мария, попытались отговорить её от этой прогулки. Сьюзан печально вздохнула - тогда я пойду одна. Если меня схватит "ночная чистка", значит это будет превратность судьбы, но здесь я не намерена сидеть. Как вы не можете понять! Вас напугали, и вы сидите как мышки в своей норке, боясь караулящую вас и ждущую, пока вы вылезете оттуда кошку. Кошка сидит и ждёт, а вы трясётесь от страха, но вас так много, что вместе вы могли бы побороть любую кошку и жить спокойно, не боясь, что вас кто-нибудь съест!                Услышав слова Сьюзан, Дейли вздрогнул и поморщился - так в своё время говорил один мой знакомый. Сказал, ушёл и не вернулся. Зловеще добавил он.               

Сьюзан добавила - так когда-то мыслили и жители Мира цветов, ведь когда-то и в этой новой стране существовали другие обычаи, но тогда те, кто был против них не стали молчать, и с этими людьми согласились, их послушали. Вы же боитесь чего-то сказать...               
- Мы дорожим своими жизнями. Признался Константин, а с ним согласился и Дейли с Томом, Мария тоже согласилась, она попыталась переубедить Сьюзан, но было напрасно. Она уже собралась уходить, как к ней подбежал Марк - постойте, можно я пойду с вами.               
- Вот как? Задумчиво произнесла Сьюзан, рассматривая пристально Марка - что ж, пойдёмте, я вижу, что вы не боитесь ночного города.               

- Да, то есть нет, то есть я не боюсь "ночной чистки" - уверенно произнёс Марк, на сердце он думал и тешил себя мыслью, что если их поймают, то он сможет доказать "чистке", что он сын императора, а Сьюзан его друг, и их не тронут, ибо "чистка" повинуется императору.               
Сьюзан и Марк вышли из "ночной кошечки" вместе, идя рядом, друг с другом, об этом долго мечтал юноша, они вышли на широкую улицу, ведущую в центр города. Сьюзан посмотрела на небо. Круглая белоснежная луна притягивала их взгляды.               

- Как красиво - произнёс Марк, глядя на ночное светило.               

- Луна смотрится ещё красивее, если вы находитесь одни в поле, или где-нибудь за городом, и вас отделяет от населённого пункта несколько миль. Заметила Сьюзан. Марк тотчас представил себя и её, сидящих в поле и глядящих на ночное небо. Это было бы великолепно!               
- Наверное, это было бы потрясающе. Заметил Марк, невольно выдав свои фантазии вслух.               
- Не то, чтобы потрясающе, Марк, это было бы замечательно! Я помню ночь, лицо Роберта, ах, извините - вдруг смутилась она, и Марку показалось, что лицо Сьюзан покраснело.               
- Нет, нет, продолжайте - заметил Марк, а потом тотчас смутился, заметив, что его спутница не хочет рассказывать ему подробности её прошлой, счастливой жизни.               

- Ничего - заметила Сьюзан, а Марк продолжал завороженно глядеть на полную луну, вдруг он споткнулся и, готов был уже упасть, как хрупкая Сьюзан схватила его за руку - смотрите, не заглядитесь на луну, а то ещё себе расшибёте нос или губу, что я тогда буду с вами делать? Ведь нас не впустят ни в одну больницу города! Звонко рассмеялась она, продолжая держать Марка за руку, он же смущённо шёл подле неё. Юноша боялся, что Сьюзан заметит, как переменились краски на его лице и попытался, хоть как-то поддержать беседу, он попросил у неё рассказать ему об её детстве. Услышав это предложение, она пожала плечами и задумчиво улыбнулась - о нём и нечего рассказать. Одни печальные воспоминания. Отец ненавидел меня, он считал, что я не его ребёнок и мать меня "нагуляла" на стороне, она умерла при моих родах, отец после её смерти часто выпивал. Он горевал из-за смерти своей любимой жены и из-за того, что та предала его и изменила ему с кем-то, а вот с кем он не успел выяснить. Нет, иногда отец был даже очень добрым. Например, когда в семье были деньги, когда хорошо поспевал урожай, курицы приносили огромное потомство, а из коров текли молочные реки. Тогда отец был счастлив, а наша ферма процветала. Но иногда наступали и плохие времена. Например, время после второго потопа - ужасное время. Половина из скота отца погибла, и он запил, оплакивая умерших животных, он терял убытки, но как ни странно мы снова поднимались из нищеты и становились достаточно обеспеченными. Я помню мою сестру, она единственная, кто понимала меня. Я брала у неё косметику, одежду матери из старого шкафа и прихорошилась, когда отца не было дома. Интересно, жива ли ещё сестра? Задумалась она, Марк вздрогнул, то ли от холодного ветра, подувшего из мрачной подворотни, то и от слов рядом идущей с ним Сьюзан, она же продолжила - я сбежала из дому, когда мне было шестнадцать, и сделала себе карьеру. Я стала известным модельером, но с тех пор не интересовалась своей семьёй. Отец, наверное, давно умер, а вот сестра... Мне так хотелось бы снова увидеть её. Возможно, она постарела, её руки огрубели от работы. Какой кошмар - вдруг всхлипнула Сьюзан - ведь я даже не задумывалась о ней!               
- Не стоит винить себя. Попытался успокоить уже готовую расплакаться Сьюзан, Марк. Она же села на скамейку, подле плотно закрытого железными ставнями магазина, и закрыла лицо руками.               
- Я низко поступила, Марк! Я никогда не задумывалась о своей жизни. Но как я жила! Я жила, не ценя своего богатства, я разучилась ценить его, я кричала и срывала свою злость на Роберта, всячески оскорбляла его. Если мне было плохо, то я причиняла боль другим, если мне было хорошо, то все тогда были счастливы. Нет, это же ужас... Так, нельзя - вздрогнула она и, отпустив руки от накрашенных глаз, она взглянула на Марка, тот внимательно слушал её, Сьюзан же продолжала - так нельзя было поступать. Я даже помню, что однажды, это было после моего дня рождения, я и Алан, мой бывший любовник прибыли в ресторан, где работал мой муж. Роберта должны были повысить на должность "шеф-повара". Я с Аланом, как гости ресторана, написали в жалобную книгу, что его блюдо моего мужа отвратительно, и Роберта больше не стали рассматривать, как претендента на эту должность. Это так мерзко, это так гадко! А вот посмотрите сейчас на меня Марк, вот по-вашему, такой человек, как я достоин жизни здесь? Здесь, в руинах надежды и несбыточных мечтах о счастливом и толерантном будущем? Задалась она вопросом и с интересом поглядела на Марка. Но теперь Сьюзан не глядела на его костюм или не рассматривала его золотистые на солнце волосы, она посмотрела ему в глаза, и Марк смущённо отвёл взгляд. Достойна ли она жизни в этих руинах? Конечно, нет! У неё должен быть дворец, яхта, куча слуг и лошади с каретой, символ всех обеспеченных людей в Империи консерваторов, а ещё у неё будут старинные наряды, ведь только в них ходят богатые люди Империи, люди которые чтут своих предков, или чужих (это если костюм они купили и он не передавался по наследству). Сьюзан достойна всего, она достойна даже самой Империи консерваторов! Ей бы Марк отдал бы весь мир, если он только мог это сделать!               
- Вы достойны большего, Сьюзан - зашептал юноша, уже не сводя с неё глаз. Она была божественной, прекрасной этой ночью. От неё веяло ароматов терпких духов, а лунный свет падал ей на "волосы", и те светились, тысячи звёзд освещали её глаза, и слёзы, текущие из них, казались хрустальными. Она напомнила ему светлячка, заблудившегося в мрачном лесу этой тёмной ночью, она была худа, изящна. У неё были манеры принцессы, она была красива, подобно древней богини.               
- Нет, я достойна такой участи. Представьте, сейчас на дороге появится машина "ночной чистки", они выстрелят в меня, и так закончиться моя жизнь. Без лишних мучений. Заметила она и при этих словах, Марк задрожал, Сьюзан уловила произошедшие в нём перемены. Юноша вспомнил об отце, об этом гадком и мерзком человеке. Где он сейчас? В борделе или у себя во дворце обедает с кучкой богатых людей? Он убийца, он уже застрелил Генри, он сумасшедший, не способный чувствовать боль других! Он никогда не ощущал присутствие "смерти", он никогда не задумывался о ней. Каждый день для него был праздником, каждый человек угождал ему. Вот как жил Дойл Крайтс.               

- Извините, Марк - вдруг потревожила его раздумья Сьюзан, и мрачные мысли отошли от юноши – я, наверное, сказала лишние, ведь вы недавно понесли утрату, своего любимого человека. Это ужасно.               
- Это ужасно. Повторил уже взбешенный Марк, он думал о своём отце и мысли о нём приводили его в бешенство -  да, этого человека убили люди влиятельного моего отца. Ему же всё равно, он хочет жить по правилам, а сам нарушает главный человеческий закон, выделенный большим шрифтом в Декларации! "Не обижай человека, стоящего подле тебя, не оскорбляй и не приноси боль другим"! Хотя возможно он думает, что это относится не к нему? Я ненавижу его! Он грубый и безжалостный человек. Уверенно произносил Марк. Его глаза налились кровью.                -


Неужели никто не может повлиять на его мнение? Жена, ваша мать Марк, она может? Обратилась к юноше ласково Сьюзан и, услышав её слова, хоть и произнесённые с жалостью и заботой, Марк пришёл ещё в большее негодование - моя мать уже давно лежит в земле. Её тело в гробу. Она умерла ещё, когда я был ребёнком. Это очень странный случай. Ольгу, мою мать, нашли мёртвой в кабинете отца. Многие думают, что это убийство. Что ж, мой отец способен и на такое. Заметил Марк, а Сьюзан удивлённо поглядела на него - неужто он настолько жесток?               


- Он безжалостен ко всему живому. Он как император - сравнил Дойла с ним самим Марк, и тогда Сьюзан вздохнула - я сожалею, Марк, что вам достался такой отец, но не стоит сравнивать его со всемогущим Крайтсом, ведь вы сравниваете чёрта с дьяволом, ведь император грешит каждый день, никто не может сравниться с этим чудовищем.               

- Ох, поверьте, мой отец и на такое способен. Сразу же после гибели матери завёл себе любовницу, она была доброй женщиной, родила мне сестрёнку, но скончалась при родах. Тогда отец оплакивал целую неделю её, не выходя из её покоев, когда же её тело он разрешил закопать в землю, отец ещё долго сидел за пустым столом и выпивал, поминаю добрым словом погибшую любовь. Но потом он встретил другую любовь, увлёкся ею, и так снова и снова...Про нас с сестрой он, кажется, забыл. Но ненадолго, заметьте, Сьюзан - в истерике рассмеялся Марк - мой отец убил моего возлюбленного, можно расценить и этот поступок за знак внимания!               

Сьюзан хотела уже успокоить Марка, подбодрить этого несчастного юношу, но вдруг где-то издалека улицы послышался оглушительный рёв. И сигнал пронёсся по всей улице и эхом отозвался на соседних. Марк и Сьюзан переглянулись, это приближалась машина "ночной чистки". Сьюзан схватила за руку Марка и быстро поднялась со скамью, она оглядела улицу и уже вдалеке её заметила два золотистых огонька, это приближались фары огромного фургона. Она, тотчас заметив узкий переулок выходящий во двор одного старого дома, потащила Марка за руку туда, хотя он и сопротивлялся.               

- Оставьте меня здесь, мне интересно, что будет со мной дальше! Я хочу узнать, как отнесётся мой отец к тому, что если он встретит меня за решёткой или в морге. Попросил юноша. Сьюзан в ужасе посмотрела на него, лицо Марка изменилось, теперь ненависть завладела им, месть горела в его глазах.               

Она ничего не ответила ему, такая хрупкая и беззащитная, вцепилась в руку Марка, и во время затащила его в тёмный переулок. Белый фургон с ярко выведенными на нём буквами "Н.Ч.", с двумя чёрными полосами рассекающими его по обеим сторонам, пронёсся мимо них, сигнал уносился всё дальше от Марка и Сьюзан. Юноша слышал, как Сьюзан тяжело дышала, как она дрожала подле него, уже отцепив от него руку. Она прислонилась к ледяной стене ночью спавшего дома и, приложив руки к груди, с опаской смотрела в сторону освещённой фонарями улицы.               

- И не понимаю, почему они сигналят? Ведь они тем самым предупреждают нас о надвигающейся опасности. Тяжело дыша, прошептала Сьюзан.               

- Они дают шанс всем нам, ночным жителям. Объяснил Марк и тот час почувствовал себя глубоко виноватым перед Сьюзан. Она такая крошечная, миниатюрная, втащила его в этот переулок. Его, глупого и хотевшего показать себя бесстрашным. Да он смотрелся жалким трусом, а не героем. И Марк, от злости, хлопнув себя по голове, обратился к подле него жадно вдыхающей ночной воздух, Сьюзан.               

- Извините, Сьюзан, я был таким глупым. Я говорил такую чушь. Заметил он, а она лишь изящно повела рукой - ничего страшного, Марк, я в вашем возрасте тоже совершала абсурдные поступки.               

- В моём возрасте? Удивился Марк и снова задался вопросом - а сколько вам лет, Сьюзан? А потом, только заметив свою ошибку, в кругах богатых и именитых людей было не принято спрашивать о возрасте, он хотел уже было извиниться, как Сьюзан, несколько не смущаясь, ответила - двадцать семь, мне двадцать семь, Марк, а вы что думали? Что я ваша ровесница? Догадалась она, и Марк огорчённо схватился за голову. Хорошо, что он стоял за Сьюзан, и она не могла наблюдать за мучениями, охватившими его, когда он узнал об её истинном возрасте. Сьюзан была хороша, Марк нисколько не расстроился, узнав, что она старше его. Она была так прекрасна, он был готов часами восхищаться её красотой, но вот он, разве Сьюзан будет приятно общаться с таким, как Марк? Наверное, она общается с ним, как с маленьким ребёнком. Конечно, ведь он и есть маленький ребёнок для неё. И они никогда не будут общаться на равных, а как она отнесётся к тому, что Марк вчера, как, только увидев её, захотел быть вместе с ней навсегда? Как, только посмотрев в её ослепительные зелёные глаза, он понял, что влюблён в этого человека. И тогда ему уже стало глубоко всё равно, что о нём, узнав о Сьюзан, подумает общество. Ему хотелось быть только с ней, казалось, что перед ними открыт весь мир, и уехав далеко далеко они вырвутся из грязных лап императора, казалось, они смогут зажить вместе долго и счастливо, но во всех фантазиях Марка был один минус. Сьюзан де Крайтчеср не любила его, да и не могла она полюбить столь молодого человека, несчастного и жалкого, даже не умеющего самостоятельно подобрать себе костюм. Единственное чувство, которое испытывает к нему Сьюзан это жалость. Марк жалкий юноша, только вступивший на тропу войны с жестоким обществом!               

- Марк, пошли на набережную! Отвела его от размышлений, Сьюзан и Марк с изумлением поглядел на неё. Она уже не боялась и пришла в себя. Её глаза снова святились жаждой приключений, также как они светились и в приюте. Она взяла задумчивого Марка за руку и смело зашагала вместе с ним по тротуару, она счастливо смотрела на небо, где миллиарды звёзд танцевали вокруг святящейся полной луны. Тёплый ветерок трепал "волосы" Сьюзан, она же медленно с Марком, легко держась и летя по дороге, подобно бабочке по небу, на высоких каблуках шла по пустынным улицам ночного города. Где-то из тёмных подворотен доносилась весёлая, радостная музыка. Это были места обитания ночных жителей. Крошечные бары, ночные клубы, их двери были распахнуты для посетителей. Где-то брали деньги, где-то нет. Но само ощущение ночи, чего-то неизведанного, но в тоже время прекрасного и манящего, создавало впечатление волшебной сказки, в которую она вместе с Марком окунулась и которая, казалось, будет длиться ещё очень долго. Горели яркие вывески закрытых магазинов, сообщающих о новых распродажах и скидках. На улицах стояли подле закрытых крошечных закусочных пустующие столики и стулья. Марк и Сьюзан обошли крошечные стулья и столы одного из кафе и двинулись дальше. Впереди их ждал парк. Но мрачные и до этого казавшиеся Марку отталкивающие в ночи взгляды прохожих деревьев, ныне подсвеченные сотнями гирлянд и различных лампочек, напоминали прогуливающимся чудных и застывших на мгновения зверей и птиц, каждая крона деревьев что-то напоминала. Какая-то из них была похожа на рога оленя, другая на облако, иная на уши кролика. Марк и Сьюзан, завороженные ночными деревьями, специально красиво выстриженными для глаз прохожих, миновали парк и, пройдя освещённый тысячами огней торговый центр, чья особенность была в том, что он имел непропорциональную стеклянную крышу. Но вот и он остался позади и впереди глазам Марка и Сьюзан открылся огромный мост, ныне пустующий, они, выбрав нужную тропинку, свернули вправо от моста и, миновав несколько кустов разросшийся подле моста жимолости, оказались на песчаном пляже. Пляж этот был заброшен, ибо как рассказывала Сьюзан Мария, после того, как подальше от моста сделали пляж с лежаками и водными горками, этот стал ненужным и непригодным. Сьюзан уже один раз издали видела этот пляж, тогда это было днём, это был её первый день в Шейруйнге, тогда она впервые увидела Марию, и та ей рассказала о городе. В тот день они проезжали по этому самому мосту, но тогда и пляж и заброшенный стоящий подле него завод показались Сьюзан невзрачными, да и могли эти объекты, предназначенные для идеальных людей Империи консерваторов, понравиться ей привыкшей жить свободной и независимой жизнью. Но сейчас, стоя здесь с Марком, ей показался этот город другим. Да, да он был другим! Да разве можно сравнивать ночной Шейруйнг с дневным? Это же два разных города. Один из них жил правильной жизнью, другой той жизнью, которой он хотел жить. Ночной город боялись многие жители Шейруйнга, но больше они боялись расправы за их жизнь, отместки за принесённые ночным жителям оскорбления. Пусть дневные жители боялись этого, зато тот, кто был не против мирного существования с ними, никогда бы не был оскорблен, наоборот те, кому было суждено жить ночью, представляли собой одну большую семью, где каждый готов вступиться за своего брата или сестру, где каждый готов пожертвовать жизнью во имя справедливости.               


Луна освещала мягкий, рассыпающийся под ногами песок, и мрачный заброшенный завод, скрывающийся в кустах жимолости. Миллиарды звёзд освещали бледнолицую Сьюзан, во внешности которой нельзя было найти изъяна, и смущённого Марка, поглядывавшего на неё, а потом тотчас отводящего взгляд. Перед ними блестела река, и за туманом, пускающимся на воду, виднелись вдалеке верхушки домов и вершины деревьев.               

- Я никогда не был на пляже ночью - заметил Марк.               


Сьюзан улыбнулась - последний раз я испытывала такое чувство с сестрой, когда мы ночью сбежали из дому, помню, мы поссорились с отцом из-за того, что он не разрешал нам оставить на ферме четырёх крошечных щенков, и тогда мы сбежали. Той ночью мне показалось, что мы одни в этом мире. Я и моя старшая сестра. Сейчас я испытываю такое же чувство, Марк - заметила Сьюзан и улыбнулась. Она, сняв с ног туфли на высоком каблуке, подошла к кромке воды. Та подползла к её ступням и завладела ими, Марк издали наблюдал за ней. Он любовался её изящной талией и длинными, тонкими ногами. Сьюзан обернулся в сторону юноши, и позвала его.               

- Что же вы стоите там, Марк? Ведь признайтесь, что вам нравиться здесь! Воскликнула она. Марк подбежала к улыбающийся Сьюзан. Как странно, ещё два часа назад, она всхлипывала и рассуждала, как она жестока, она готова была разрыдаться, но боялась, что потечёт тушь, а сейчас Сьюзан улыбалась и смеялась. У неё так быстро менялось настроение.               

Марк с любовь поглядел на свою спутницу. Нет, Сьюзан никогда не суждено будет узнать о его чувствах, о его любви к ней, ведь если она узнает, то непременно засмеётся, так, как смеялась она нынче. Звонкий и игривый смех разнесётся по небу, и отзовётся эхом. Сьюзан непременно посмеётся и предложит быть Марку лучшими друзьями, а он всё равно будет любить её. Обычно так заканчиваются все те любовные драмы, которые перечитал Марк за прошлое лето, рассуждая о своей любви к Генри, в библиотеки Ольги Ейли, его покойной матери.               

Марк подбежал к Сьюзан, а она схватила его за руку и, смеясь, захотела затащить в тёплые воды местной реки, как Марк попятился от воды.               

- Что вы, Сьюзан, я же весь промокну. Смущённо отозвался он, а она пожала плечами - а вы снимите обувку, заверните до колен брюки и идёмте со мной, здесь так хорошо ночью. Заметила она, наблюдая, как Марк заворачивает до колена брюки. По юноше было видно, что он явно смущён. Сьюзан улыбнулась, всё же в этом хилом, худощавом молодом человеке было что-то привлекательное. Казалось, что он хранит какую-то тайну, которую никому никогда не расскажет. Он явно переживал ещё о чём-то, но о чём именно Сьюзан не могла догадаться,  и поэтому Марк начинал интересовать её ещё больше.               
 

Юноша приблизился к кромке воды, а потом снова отошёл в сторону, Сьюзан изумлённо поглядела на него - что-то не так?               

- Да, нет, просто, понимаете - начал Марк - я не люблю этот город.               

- Я тоже его не люблю.               

- Но не в этом дело... Пытался объяснить ей Марк.               


- А в чём же? Сьюзан становилось любопытно.               

- Просто я всегда не с желанием еду сюда, а мой отец решил поехать в город в наш особняк из пригорода ранним утром. Мы ехали по другому мосту, который выходит к главной площади, а там, я через окно заметил, как машина скорой помощи стоит подле берега, и как в неё загружают труп девушки. Её труп нашли в реке, тело её было мокрым. И, просто, мне не очень приятно - заметил Марк, ему становилось не по себе, одно слово "смерть" страшило его. Он не хотел купаться в той воде, где раньше плавал мертвец, он даже боялся зайти в эту воду по колено. Марк ждал ответа от Сьюзан, он же последовал очень быстро, Сьюзан с лёгким акцентом, он. Кажется, в её речи присутствовал всегда, ведь язык Мира цветов отличался, хоть ненамного, от языка Империи консерваторов, обратилась к юноше - как же вы тогда купались в других реках?               


- Я не купался, по Декларации...               

- Снова эта чёртова Декларация! Всплеснула руками Сьюзан - да в любой реке кто-либо когда-то тонул, и я не зачищу нечистотами и зловонием разлагающихся трупов вашу голубую дворянскую кровь - игриво произнесла Сьюзан и толкнула Марка в воду. Юноша зашёл в воду по щиколотку, а потом, решив доказать смеющийся с берега Сьюзан, что он не боится воды, где плавали трупы, зашёл по колено и Сьюзан  подбежала к Марку и встала подле него. Брызги воды упали на брюки Марка, а Сьюзан испугавшись, что вода попадёт ей на платье, приподняла его чуть выше колена. Марк нечаянно посмотрел на Сьюзан и взгляд его, чуть дольше задержавшийся на её стройных ногах, тотчас же убежал в другую сторону. Покрасневший Марк стал усердно рассматривать стоящие вдали башни новостроек, покрытых туманом, но мысли его снова возвращались к Сьюзан. Она была так близко, стояла подле него, и что могло быть прекраснее этого.
 Вдруг Марк ощутил на своей груди чью-то руку и вздрогнул, он посмотрел на Сьюзан, она прислонила руку к нему и отцепила от его пиджака какую-то крошечную сверкающую в темноте букашку. Сьюзан, заполучив в ладони, севшего ранее на пиджак Марка светлячка, стала с интересом рассматривать его, а Марк с любопытством наблюдал за ней. Он несомненно был счастлив, что светлячок так удачно приземлился на его пиджак. Марк внимательно слушал  Сьюзан. Она мечтала бы поймать много светлячков и усадить их в банку, так чтобы они служили ночным живым фонариком, а потом открыть банку и выпустить их на заре на волю.               


- Представьте, Марк, как это было бы романтично! Томно вздыхала она, любуюсь сидящим у неё на ладони светлячком - я всегда намекала Роберту на подобный подарок мне, но ему было попросту лень ловить светлячков, и он готовил мне какой-нибудь очередной кулинарный шедевр. Но какие воспоминания от еды? Разве такие, что вы подавились рыбной косточкой на теплоходе? А вот от романтической ночи можно было бы получить так много бесподобных воспоминаний! Светлячки ночью - это так прекрасно. Улыбалась больше светлячку, чем Марку Сьюзан. А юноша уже точно решил, что если ему удастся, следующий ночью он наловит много светлячков для Сьюзан, пусть она забавляется с ними, а он будет любоваться ей самой и её ослепительной улыбкой.               


Подходила к концу ночь, солнце уже теснило луну на небосводе, и звёзды гасли одна за другой. Малиновые оттенки рассвета вспыхивали за рекой, и туман становился гуще. Ветер подул сильнее, и затрепетали листья деревьев на ветру.               

Марк и Сьюзан сидели на берегу реки. Сьюзан что-то рассказывала Марку, а он вникал в каждое её слово. Марк восхищался ей, а ей был интересен он. Марк слушал её, и мог быть отличным собеседником, хоть иногда и был слишком занудлив, но это совсем не мешало их общению.               


Сьюзан и Марк встретили этот рассвет вместе. Они  наблюдали за противостоянием дню и ночи, в результате которого день побеждал, и солнце, пока ещё не настолько греющие, как днём, взошло на безоблачное небо. Со стороны моста послышался шум проезжающих первых автомобилей, послышалось ржание коней - это проехала первая богатая повозка.               

Сьюзан встала с песка и поправила подол своего роскошного платье, с ней встал и Марк. Вместе они отправились к дому Сьюзан. Юноша настоял на том, что проводит её до дома, ибо он сильно переживал за неё. Ведь много неприятностей могло случиться с ночным жителем ранним утром. Поэтому Марк довёл Сьюзан до самого подъезда, там их руки разъединились и Сьюзан, улыбнувшись ему напоследок, попрощалась с Марком и, набрав код старого домофона, вошла в подъезд древнего дома. Это был дом недостойный Сьюзан. Марк знал это, огонь любви заполыхал в нём с большей силой и юноша, развернувшийся от дома, где жила Сьюзан, зашагал прочь, унося с собой прекрасные воспоминания об этой ночи.