Через тренировки к звёздам 2

    Как тихо вокруг. Разве что листья деревьев прошелестят иногда от редкого порыва ветра. В необозримую даль простерлась чёрная темнота, и только пламя ночного костра освещает лица ребят. Видать им, молодым ребятам, очень интересно узнать его путь. Пожалуй, он начнёт с самого начала.

* * *

    Я был тогда ещё подростком. Не сильным, но не слабым, а так середняк. На физкультуру ходил постольку, поскольку зависело от этого настроение. Мог запросто составить компанию другим в сбегании с этого урока. В общем шланговать мог. По кроссу был не впереди всех и не сзади. Подтягивался на турнике также. Мог побаловаться сигареткой, как и другие ребята. Это сейчас не выношу табачного дыма, а тогда запросто. Одним словом был спокойным средненьким мальчишкой, каких много в любой школе. На соревнования не ездил. Для физрука, как и для остальных учителей, был незаметен. Как и все любил смотреть фильмы про сильных и бесстрашных героев. Иногда даже возникала мысль стать похожим на них, но состояние воли вряд ли позволило это сделать.

    Так незаметно, спокойным течением протекала моя школьная жизнь. Но вот, как-то в начале нового учебного года, в классе появился второгодник. Казалось бы, что из этого. Они всегда появляются в начале каждого года. Этот же оказался особенным. Слыл известным драчуном. Сначала он присмотрелся, потом стал потихоньку терроризировать класс, в смысле давить к ногтю. Конечно, не всех. В классе у него появились свои дружки-сторонники. Оказавшихся не в его стане он-то и стал давить. Решил начать с меня. Дрались на виду у всех. Я был жестоко избит на глазах у всего класса. Ладно, хоть я успел нанести два-три ответных удара. Остальных он просто бил, не встречая никакого сопротивления, потому как они были уже напуганы. Дошла очередь и до моего друга. Я кинулся за него, но был остановлен его шестёрками. После всех этих побоищ началось время сбора так называемой дани. Правда это не касалось меня, так как была ещё одна драка между нами. Как и в первый раз, я потерпел поражение. В отличие от остальных моя готовность к отпору как-то освобождала меня от всего этого. Его рэкэт меня не касался. И всё равно на душе было тяжело. Особенно из-за друга. Ребята же никому не жаловались, то ли из-за страха, то ли из-за нежелания прослыть стукачом. Школьный рэкэт процветал.

    В один из таких нерадостных дней я пришёл со школы домой. Во дворе тогда строил баню один из хороших знакомых отца. Он был не из наших краёв. Откуда-то издалека. Я присел на скамейку и думал о своей школьной жизни. Так ушёл в свои думы, что не заметил, как подошёл знакомый отца. Настроение моё видимо так отчётливо отражалось на моём лице. Он заметил это и не удержался от вопроса: «Что-то не так, дружище»? После некоторого молчания я решил всё-таки излить свою душу и рассказал всё о происходящем в школе. Чтобы это не выглядело стукачеством, я настоятельно попросил его ничего не говорить отцу.
  - Моё какое дело до ваших отношений. Сами разберётесь, – ответил он видом полного безразличия.
  - А действительно, какое дело ему до нас, – молча я подумал про себя.
    Мы молча сидели на скамейке. Мне хотелось побыть одному. Он не уходил. Так и просидели несколько минут. Я собирался идти в дом.
  - А как у тебя дела с физкультурой, вообще со спортом? – вопрос его был для меня неожиданным.
  - Да никак, – последовал мой ответ с оттенком удивления.
  - Удивляешься, почему спрашиваю.
  - Да.
  - Знаешь, хочу как-то помочь тебе.
  - А чем? Пойдёте их бить? Да за их спиной старшие парни, и все они такие бугаи, – в эти секунды я был полон недоверчивости к нему, что не преминуло отразиться на моём лице.
  - Надеюсь, до этого не дойдёт. Но если сильно надо будет, побью, – в голосе его ни бравады, ни злости, ни какой-то решимости, а одно спокойствие, как стоячая вода в ясную тихую погоду.
    Я посмотрел на него. Ничего в нём особенного. Не выше всех, не ниже всех. Герои моих любимых фильмов очень крепкие статные парни. Он же явно уступал им. Никакого сравнения. Чем он может помочь?
  - Извините, но я не верю, – и, тут, же, испугался, что возможно обидел хорошего человека, который находился в довольно таки солидном возрасте и который может и мухи не обидит.
  - Я просто хотел тебе добра, – тихо проговорил он.
  - Спасибо. От ваших слов на душе стало хорошо, – старался я как-нибудь загладить свои неосторожные слова.
  - Ну, ладно. Пойду достраивать.

    Он встал и пошёл. К баньке достраивал маленькую веранду. Шёл, как-то ссутулившись, неспешно. По дороге к бане во дворе лежали беспорядочно несколько больших брёвен. Их привезли несколько дней назад. Так и сбросили. Отец всё собирался позвать мужиков и сложить их в штабеля. Проходя мимо них, он почему-то остановился. Постоял немного. Руки в бок. Подумал о чём-то. Почесал затылок. Почему-то подошёл к ним. Для чего? Зачем? Мне стало интересно. Он тем временем походил вокруг бревна. И вдруг с одного конца приподнял толстое бревно. Перебирая руками, придвинулся к середине. Выпрямился. Теперь бревно полностью покоилось на его плече. Подошёл к забору. Бросать бревно не стал, а положил аккуратно на землю. Каких-то пять минут и когда-то лежавшие вразброс брёвна в штабелях подогнаны один к одному. Как раз мимо проходила сестра. Она была так удивлена. И тут с руки у неё невольно соскользнула бутылка минералки. Но не успела она пролететь и полпути к земле, как молния взметнулась рука знакомого моего отца и подхватила её. Вот это – сила! Вот это – реакция! Вот это – резкость! Всё в одном человеке.

    Не знаю, что-то творилось тогда со мной. Всё перемешалось во мне. Удивление, растерянность, виноватость, восхищение, но больше всего потрясение. Не помню, как подскочил, как догнал его.
  - Извините, пожалуйста, извините. Я верю Вам. Верю, – от возбуждения я, наверное, захлёбывался.
  - Ничего, ничего. Хороший ты парень, – старался он успокоить меня.
  - Только, пожалуйста, не бейте никого. Вы как медведь, как сильный зверь. – с нарастающим возбуждением продолжал говорить я.
  - Да нет же. Я не собираюсь делать это. Просто хотел бы помочь тебе, но по-другому, – также спокойно и тихо отвечал он.
  - Как? – и завис в воздухе мой вопрос.
  - Хочу, чтобы ты стал бойцом и при том очень сильным.
  - Таким как Вы.
  - Ну, вроде того.
  - Но как.
  - А ты хочешь этого?
  - Да, да. Хочу.
  - Будешь меня слушаться? Будешь делать то, что я скажу?
  - Да, да, – кивал головой я.
  - Тебе будет очень тяжело. – при этих словах он посмотрел мне прямо в глаза.
    Не знаю зачем, но в глазах его я видел столько участия, столько желания помочь мне, что я готов был на всё. Я ещё находился в том же сильном потрясении от всего увиденного, но глаза эти придали мне невесть откуда появившуюся уверенность. А он стоял и молчал, как бы испытывал.
  - Я готов на всё. Ради этого буду делать Вам любую работу. Только скажите, – от возбуждения у меня тряслись коленки.
  - Ничего этого не надо, потому что я уважаю твоего отца и благодарен ему. Мне просто нужно твоё согласие.
  - Да, я готов, – сказал я уверенно и твёрдо.

* * *

    Он замолчал. Только сейчас заметили, как догорает костёр. Красные угольки с едва заметным синим пламенем, всё ещё давали слабый свет. Немного и чёрная темнота ночи завладеет всем. Тут же подбросили дров. Вновь весело запылал костёр, оттого что вспомнили про него. Язычки уже жёлтого пламени так и стремились взлететь в звёздное небо. Темнота отступила немного назад. Треск сучьев, шелест листьев от лёгкого дуновения ветра, да редкий далёкий крик неведомой ночной птицы нарушали тишину ночи.
  - А дальше что было? – с нетерпением спросил кто-то из них.
  - Вам интересно? – также в ответ спросил он, хотя всё видел по их глазам.
  - Да, конечно? – почти хором воскликнули все трое.
  - До утра время есть, – и он продолжил свой рассказ.

* * *

    На следующий день, как условились, ближе к вечеру пошёл к нему домой. Тогда я не мог предположить, что иду навстречу совсем другой жизни. Может, сама воля судьбы толкала туда.
    Дом его находился не то что на самом краю, а даже в стороне от села. Редко кто ходил в этих краях. Вошёл во двор. С калитки сразу крыльцо. Весь двор на заднем плане. Не видно. Сам же дом оказался мне очень интересен. Снаружи он, вроде бы, ничего не представлял. Редкому гостю в глаза бросался неказистый внешний вид в преобладании серого цвета. Дом был каким-то другим, непохожим на всех. Скорее всего, это несколько маленьких домиков, соединённых между собой по какой-то воле самого хозяина. Он же сам стоял на крыльце и, кажется, ждал меня. Пригласил сразу в дом. Мимо кухни проследовал я за ним в следующую комнату, наверное, в зал.

    Обстановка была очень скромной. В углу старенький чёрно-белый телевизор, такой же старый комод, и на всю стену, как можно, одни только книжные полки. На одной из них тетради, кипа бумаг. Он достал их. На них же одни рисунки без комментариев. Позже узнал, что всё это рисовал он сам, и потому пояснения к ним были просто излишни. В основном нарисованы два человека. Один наносит удар, другой защищается. Удары рукой и ногой в любую часть тела. А вот один человек с головы до ног испещрённый точками. Я стал догадываться, о чём эти рисунки, вся эта техника, удары, защита.
     Всеобщий бум каратэ стоял на пороге, готовый стремительно ворваться и увлечь за собой по разным путям-дорогам. Про этот японский вид единоборства ходили слухи, обрастая легендами. Многие, особенно люди старшего поколения, смотрели фильм Акиры Куросавы «Сугато Сангиро», который шел у нас под названием «Гений дзюдо». В мире уже прошли с триумфом фильмы Брюса Ли. Тогда в нашей стране для большинства он был просто неизвестен. Могли только гадать, что есть там, в том чуждом, непонятном мире. Железный занавес всячески старался защитить, отгородить наши умы. Потом после обрушения его, информация как ушат, как поток холодной воды обрушилась на наши головы. Это сейчас семилетний ребёнок знает то, чего не знал тогда взрослый. Но это не означает, конечно, что поколение нынешнее умнее предшественников. Евклид, Пифагор, Ньютон, Менделеев и многие другие умы человечества в своё время даже не подозревали про телевизор, самолёт, компьютер, лазерную видеокассету и прочее, про которых знает каждый нынешний школьник. Но ведь без них не было бы всего этого. Современная информация о разных единоборствах – это ещё не знания об их сути.

    В тот первый вечер мы просто долго беседовали. Скорее всего, он говорил, а я слушал. Слова его доходили до самого сердца, заставляли думать. Не знаю, обладал ли он гипнозом убеждения или нет, но я решил претворить это в жизнь прямо с завтрашнего дня. Долго не мог заснуть в ту ночь. Скорей бы завтра. Обычно любивший иногда побаловаться на уроках, в тот день я сидел тихо. Из вчерашнего разговора вынес для себя очень многое. Тогда некоторые наши ребята решили сбежать с уроков физкультуры. Я отказался. Никто не удивился, не придал этому значения, в том числе и сам физрук. Это не было таким уж знаменательным событием.

    Вечером я пошёл на свою первую тренировку. С севера, с гор наступали чёрные тучи, предвещая то ли дождь, то ли снег. Подул сильный ветер. Октябрь в Сибири что ни на есть капризный месяц, зависший между теплом и холодом. Казалось, сама погода решила всячески помешать мне начать новую жизнь, но я упорно шёл вперёд, хотя мог повернуть назад и в тепле спокойно смотреть телевизор. Он был слегка удивлён, когда я постучался в дверь.
  - А я подумал, что сегодня ты не придёшь. Смотри, какая погода.
  - Вы сказали, я пришёл.
  - Ну, раз пришёл, так пришёл.

    Через пять минут мы кроссом бежали в лес. Я предполагал, что он хотя и не молод, но в беге даст сто очков вперёд. Так оно и случилось. Я еле поспевал за ним. Наконец мы прибежали на какую-то полянку. Я дышал как рыба, выброшенная на берег. Он как будто не бежал. Тут же начали разминку. В его вводных упражнениях всегда что-то менялось, и потому они были разнообразными. Откуда он всё это знает? Я не удивлялся. Одних только спортивных книг – целая библиотека. Для меня новичка пока всё это выглядело как тёмный лес, в котором когда-нибудь найду выход. В первую очередь он уделял внимание упражнениям на растяжку, гибкость.
  - Сначала подвижные суставы, – не уставал повторять он.
    Пока бегали от его дома до леса, я был разогрет с головы до ног. После разминки организм тем более готов к работе.
  - Всегда знай. Бег – это основа основ, – постоянно твердил мой новый учитель.

    Зимой в один день бегали по колено в снегу, а на другой вставали на лыжи. Затем занятия продолжались у него дома, в специальной комнате, в тепле. Это зимой. Весной опять же вся тренировка на воздухе, разве что в дождь опять под крышу. По мере физического развития на первый план выходила работа над техникой и тактикой. Но всё это было потом.
    Тогда же, в первый день, едва придя в себя и делая за ним разминку, я стал осматриваться вокруг. Поляна оказалась необыкновенной. На ней явно присутствовали следы, а точнее плоды человеческой деятельности. Вот к двум рядом растущим соснам, плотно друг к другу, горизонтально прибиты доски из «пятёрок»; то ли забор, то ли щит.
  - Это тренажёр для отработки ударов ногами, – пояснил тренер.
    Рядом, также прибитая к двум соснам, прочная железная труба образовала турник. Сбоку на нём повис самодельный боксёрский мешок. Вот ещё сосна. С одной стороны она немного обтёсана, где-то на уровне груди. К ней прибита фанера, по бокам прибиты рейки, опять фанера, и так несколько слоёв. Тоже тренажёр. При работе фанера начинает естественно прогибаться и моментально возвращаться в первоначальное положение, быстро откидывая при этом бьющую руку назад. Серия ударов на таком тренажёре стремительная. Быстрота ошеломляющая. Давнее нехитрое изобретение.

    Всевозможные средства тренировки я позже видел не только на поляне, но и вокруг, вплоть до двухсот метров от неё. Здесь находился целый спортивный городок, вписавшийся в природу. Всё служило для развития резкости, быстроты, силы, выносливости, гибкости. В будущем часами я не вылезал оттуда. Просто получал огромное удовольствие оттого, что строил себя. А тогда я как можно превозмогал себя, а в голове неотступно следовала мысль о мести.
    Ветра на поляне не ощущалось как там, вне леса на открытом месте. Сплошь деревья, да горы с севера способствовали этому. Тем временем мой учитель встал перед щитом. Постоял немного и принял боковую, правостороннюю стойку. Так прошло некоторое время, и вдруг неожиданно взметнулся вверх вперёд. Прыжок «боковое шассе». «Выстрел» ногой. Правая стопа верхней боковой частью резко соприкоснулась с щитом и возвратилась назад. Я – новичок и то прекрасно понял, что удар этот оказался настолько силён, что попади в бок крупному рогатому животному, то оно бы не устояло. Приземлился он в левосторонней стойке. В этом грозном оружии была и красота исполнения, и филигранная точность, и сокрушающая мощь.

    В первой же тренировке получил столько информации, что не мог, как следует осмыслить её. Всё то, что я узнавал, переносил на себя. Мой организм: кожа, мышцы, суставы, зрение, слух, кора головного мозга, каждая клетка как губка жадно впитывали всё то, чему учил учитель. Но это было потом, а тогда после той первой тренировки совершенно уставший я брёл домой. Ветер стих. Сумерки. Большими хлопьями повалил снег. Для меня начиналась другая жизнь. Все прежние игры моего детства отходили на задний план. «Ходил в кино» - таков был мой ответ на вопрос родителей.

    В школе никому ничего не говорил. А вскоре случилось то, что и могло когда-нибудь случиться. Кто-то из ребят рассказал родителям. Рэкэт всплыл наружу. Скандал. Общешкольное родительское собрание с приглашением участкового. Широкая компания. Затем тишина. Рэкэтиры стали похитрее.
    Так как я два раза давал отпор, хотя при этом жестоко проигрывал, ко мне весь этот рэкэт и давление не относились. Вёл же себя тихо, и потому так называемые «хозяева школы» на меня внимания не обращали. Их объектом становились обычно те, кто боясь физической боли со страхом отступали перед ними, тем самым обрекая себя на боль более худшую, душевную. Хотя ходил я «ниже травы, тише воды», они помнили, как я дрался в открытую, один на один. Между мной и «мазёрами» школы по какому-то негласному договору установился своего рода мир. Не прочь были бы они укрепить мной свои ряды, но, зная меня, с этим просто не подходили. Их это устраивало. Не знали они тогда, не подозревали, какая бомба замедленного действия в виде меня скромно ходит по школе. То, что я перестал сбегать с уроков, особенно с физкультуры, никто не заметил.

    Ещё тогда, на первой тренировке, учитель сказал: «Любой вид спорта, любая игра, любая физическая работа важна для тебя. Всё это нужно для твоего тела, для всего организма». И оказывается всё, что есть на физкультуре, полезно для меня. В футболе старался играть на любой позиции. Рывки, ускорения за мячом в непринуждённой игровой обстановке развивали ту же резкость, быстроту. Много внимания уделял баскетболу. Рывки в любую сторону. Остановки, повороты. Неожиданный приём мяча. Всё это для развития двигательной реакции. В игре непринуждённо отрабатывал выбор ситуации, глазомер, то, что было так важно для основной тренировки там, у своего учителя.
  - Ты не бойся любой физической работы. Рассматривай её как тренировку, – сказал он однажды, и я сразу вспомнил про брёвна в нашем дворе.
  - Боксёры, и не только они, с удовольствием колют дрова. Действуют те же ударные мышцы. Ещё они ломом крошат лёд, долбят яму. Здесь тот же принцип, – продолжил он.

    Я, как любой деревенский мальчишка, физической работой был загружён. Помогал родителям по дому. Конечно, душу не вкладывал, так как норовился побыстрее уйти поиграть. Теперь же это имело для меня другой смысл. Как можно больше накидывал навоз на тележку. Таскал воды. Убирал снег. Летом на сенокосе не только косил сено, но вместе с взрослыми стоговал. Я входил в силу, почти мужскую. Но это потом. А тогда на особое место ставил расколку дров. В тот год один расколол дома две машины дров. Но этого оказалось мало. Я ходил к соседям, друзьям, родственникам, одиноким старикам. Сначала они удивлялись. Кроме одиноких стариков остальные, как правило, отказывались. Но видимо мои доводы оказывались убедительными, и они тоже соглашались. Тогда же с удовольствием расколол дрова у своего наставника. 

    Родители заметили во мне перемену. Отцу про тренировки рассказал мой учитель. Они полностью одобрили это дело. Что до остальных, то они на меня особого внимания не обращали. Это вполне устраивало.
  - Ты умеешь плавать? – спросил мой наставник в самый разгар зимы, когда я по его плану вовсю бегал на лыжах.
  - Умею, – удивлённо ответил я, так как не умеющих в школе не было, потому как река рядом.
  - Прежде должен ты много плавать на скорость, а не просто бултыхаться в воде. Плавание как бег, как лыжи разовьёт общую выносливость.

    Наверное, спросите: «А что такое общая выносливость? Какая ещё бывает»?» К тому времени я начинал понимать его. Сказав какие-то термины, он затем доходчиво объяснял их. В ту зиму я впервые так много бегал на лыжах. Да и сейчас делаю это. Тогда же за ним не мог угнаться. Спина так и разламывалась. Работало всё тело. Потом освоился и лыжи полюбил на всю жизнь.

    Дом у него был интересный. Я вам говорил про это. Так в одном из этих домиков оказался настоящий миниспортзал. В углу турник, закреплённый между стенами и образующий тем самым треугольник. Подтягивайся. На потолке два крючка, на которых закреплены боксёрские мешок и груша. На полу гимнастические маты. Всего четыре, купленные на свои деньги. Сверху брезент. В углу прислонился борцовский манекен для отработки бросков. Знание борьбы, притом любой, обязательно входило в нашу тренировку. Скакалка, гантели, гири, штанга, эспандеры, самодельный тренажёр. В углу встроенный шкафчик, в котором магнитофон. Темповая музыка так и втягивала в пахоту. Какое время! Её величество – тренировка! Я окунался в какое-то сказочное королевство, где строил себя и физически, и духовно. Чувствовал себя точно птица в полёте. Это ощущение давал не только уютный спортзальчик. Оно было со мной повсюду; когда бегал кросс, катил на лыжах, колол дрова, играл в футбол, в баскетбол, в общем, везде, где я получал радость от движения. Всё сильнее убеждался в том, что этим самым укрепляю оборону своей территории. Одноклассники, которые сейчас испытывали унижение, также входили в мою территорию. Пока это временное отступление.

    Летом на речке стал выполнять то, что он говорил. Плавал на скорость, на выносливость. Бег и лыжи по сравнению с этим казались приятной прогулкой. В протоке, где спокойное течение, учитель загонял меня по самое горло. В воде отрабатывал серии ударов руками и ногами. После это всё повторял на берегу. Руки, ноги так и стремились оторваться от тела и пуститься в полёт.
    После зимы мы перебирались на ту лесную поляну. Как всегда кросс до нашего места. Я не оговорился. Это было наше место, ибо я вовсю помогал учителю сооружать новые средства тренировки. Не буду говорить про порядковость упражнений. Он её распределял по-разному. Каждое из них по-своему прибавляло моё мастерство.
    Под длинный пологий склон установлены препятствия как в барьерном беге. Они через каждые десять метров. С горы, с огромной скоростью мчусь вниз, при этом как можно резче отталкиваюсь и перепрыгиваю через них. Внизу ждёт наставник и засекает время. В другой раз мешок на плечах. На одной ноге, поочерёдно сменяя, прыгаю по склону вниз. Вот оно – развитие прыгучести.
  - Легкоатлеты, прыгуны тройным в длину, делают это со штангой на плечах, – в который раз повторяет он.

    Вот забираюсь на сооружение в метр высотой. Впереди через полметра лежит поваленное дерево высотой в поперечнике сорок сантиметров. Прыгаю вниз и тут же, моментально отталкиваясь, перепрыгиваю через препятствие. Это ударный режим для развития взрывной силы.
    Вот песок, привезённый с реки. Встаю перед ним. Затем всем корпусом падаю вперёд. Увлекаемый вниз гравитацией, наношу, как можно сильнее, удар в песок. Огромное напряжение от кулака до предплечья. В следующий раз повторяется левой. Зимой я это проделываю на гимнастических матах.
    На скорость взбираюсь на дерево и обратно. Он завязывает мне глаза и я опять туда. Слышу сигнал, спускаюсь обратно. Однажды снял повязку. Вот это да! Высота что надо.

    Большое значение он придавал акробатике. На песке переворот через руки. Сначала приземлялся на все части тела, но только не ноги. Координация движений лучше всего развивается в пять-семь лет. Если упущен этот возраст, есть ещё один период, где-то в тринадцать-пятнадцать лет. Этот период по времени и эффективности короче и ниже. Я как раз вступал в эту полосу, ведь тогда мне было тринадцать. И вот однажды получилось. Я приземлился и устоял на ногах. После я каждый день раз за разом повторял и повторял этот переворот через руки, что он вышел на уровень полного автоматизма. Затем перешёл на переворот через одну руку, потом переворот через голову. Разбег, плавный мягкий нырок, при этом голова и шея втянуты в плечи, тело как резина, как тетива лука. Лёгкое соприкосновение с поверхностью и тут же моментальный отрыв в маленький полёт с амплитудой в 90 градусов и приземление на ноги.

    Сальто осваивал дольше. Помогли все эти упражнения на прыгучесть. Это потом мог прямо на улице, на асфальте лихо на глазах у удивлённых друзей и прохожих сходу подряд сделать несколько сальто. Всё это потом, по прошествии стольких-то лет, а тогда я просто пахал.
    Также я надевал старые очки для мотоциклистов и бегал по другому пологому склону горы, покрытому густой лесной чащей. И вот я стремительно бегу вниз, петляя меж деревьев и уклоняясь от их ветвей. Если не успеваю, они жёстко хлещут по ногам, по телу, по лицу. Очки предохраняют глаза. Со временем без очков оббегал всё и вся на своём пути, без сучка и задоринки. Вёрткость тела нарастала.

    «Много работали над общей выносливостью, теперь поработаем над специальной.» – эти слова я слышал всё чаще и чаще. Лыжи, кросс на местности, плавание, спортивные игры, колка дров, сенокос, особенно косьба высокой травы, сделали ту самую общую выносливость. У лыжников, бегунов, пловцов, игровиков есть своя специальная выносливость. У борцов, боксёров, единоборцев тоже такая же специальная выносливость по-своему. Вот она-то оказалась делом тяжёлым. Без общей выносливости я бы не освоил её, но фундамент был заложен.

    Мы начали с трёх таймов по тридцать секунд непрерывных боксёрских ударов по мешку. Между таймами минута отдыха. Во многих видах спорта специальную выносливость делают по-разному. Он же начал со мной с этого. Затем, на отрезке в пятьдесят метров, непрерывные удары только ногами в воздух с продвижением вперёд. Тут те же три тайма только по двадцать секунд с перерывом между ними опять таки в минуту. Пять бросков борцовского манекена за возможно короткое время. Та же минута отдыха между бросками. Со временем длительность ударных таймов и количество бросков увеличивалась. Я повышал выносливость бойца в бою против равного противника. Наставала особая пора специальной подготовки. Ну, а общая подготовка как раз стала тем фундаментом, на котором мой тренер принялся строить дом. В ход пошли кирпичи. Будет это дворец или просто домишко, зависело от нас обоих, и в первую очередь от меня. Какая глина, какой раствор, какой кирпич определялся не только строителем, но и самим материалом. Делая меня выносливым, он всё-таки в первую очередь уделял внимание быстроте и резкости. «Выносливость никогда не помешает, тем более против оказался равный, сильный боец. Но всё-таки большой мастер должен бой закончить мгновенно. Для этого нужно быть как молния. Быстрее всего развивается гибкость, после неё сила, потом выносливость. Быстрота, скорость, резкость скорей всего от бога. В общем, каким породили родители. Конечно, эти качества развивают, но они по сравнению с остальными малоподдающиеся. Они у тебя есть от природы. Над ними будем особо работать». – не раз повторял он.

    Учитель не только тренировал, но давал знания. Я уже понимал, что даёт конкретное упражнение. Чтобы дальше развить мне то, что дано природой, он давал следующее. Я несколько раз изо всех сил пробегал отрезок в тридцать метров. За пять секунд как можно больше ударов нанести руками или ногами. «Молния быстроты идёт от мозга. Твой мозг рождает молнию. Быстрее, быстрее! Резче, резче!» – криком подстёгивал он. Мой мозг бурлил от его криков и этих упражнений, которые я так неистово выполнял.

    Брал в руки верёвку, привязанную к дереву. Кисть намотана бинтом. Как можно резкий удар. Мышцы руки, получив сигнал от мозга, выстреливают руку вперёд. Вдруг на полпути, когда мышцы в полёте как молния, резкая остановка. Прерван разгон молекул, атомов. Что это? Верёвка остановила их на полпути, когда они так хотели рвануть вперёд. Ещё несколько таких повторов. И всякий раз преграда, когда каждая клетка мышечной ткани готова устремиться на волю. Как птица, бьющаяся в клетке. Только освободи и вырвется. Теперь одиночный правый прямой без верёвки. Приготовился. Цель – щит из фанерных слоёв для отработки ударов. Сигнал – молния от мозга, мощный свободный полёт молекул. Быстрота, скорость, сила оказались выше прежней. Ощутил сразу. То же самое при ударе ногой. Верёвка привязана теперь почти на основании дерева. Фантазии у наставника хватает.

  - У всех единоборств важнейший элемент – это техника и тактика, – неустанно твердил он с самого начала.
    Над этим разделом мы работали очень много и кропотливо. Я узнал, что у лыжников есть «чувство снега», у конькобежцев «чувство льда». Мастера каждой клеткой воспринимают контакт лыжи со снегом, конька со льдом. Горнолыжник должен «видеть трассу ногами». Проходя трассу на высокой скорости, он не контролирует движение лыж глазами. Контроль через ноги, через тело. В борьбе важно «мышечное чутьё». Начинающий борец прежде думает головой «когда, где, что и как сделать». На это уходит время. У опытного борца «чувство мышц». Они у него «думающие мышцы». Тренер мне ставил «чувство тела» в атмосфере боя. Всё тело от головы до ног становилось как «мозг».

  - Отдохни сейчас. Я хочу рассказать тебе то, что иногда доводилось видеть мне в жизни, – сказал он однажды, когда я усердно работал над техникой ударов.
  - Да, конечно, – с удовольствием уселся рядом, готовый как всегда с интересом послушать его истории.
  - Ну, давай слушай. Я вот вспомнил несколько моментов, которые когда-то довелось видеть. Они как раз касаются того, чему тебя сейчас учу: технике, ловкости, сноровке, – и он стал рассказывать.

* * *

    Как-то довелось мне по делам побывать на мясокомбинате. В тот день скот привозили и привозили. Наверное, всегда так. Возле зелёного здания я увидел огромное скопление овец. Их подводили к деревянной дорожке, ведущей вверх, на третий этаж. Дорожка шириной в два метра, по бокам стенки метровой высоты, чтобы не упали. Овцам невдомёк, для чего они здесь. Питаясь вкусной бараниной, люди удосужились таки придумать оскорбительные выражения, при этом обязательно упомянув их. «Тупой баран» если кто-то чего-то недопонял, или как «стадо баранов» про группу людей неорганизованных. Так вот, овцы смотрели на эту дорожку как «баран на новые ворота». Но вот откуда-то объявились «козлы-провокаторы». Вернее их привели. Это были настоящие домашние козлы, а не те условные обозначения для характеристики некоторых людей. Козлы – эти умные животные также упоминаются в разных выражениях. Так в чём же состояла их задача? Они просто делали свою работу. Можно сказать – это были спецы своего дела. Небольшая группа козлов и коз проворно вскочили на дорожку и побежали вверх. Увидев перед собой пример, всё стадо, толкаясь, дружно потянулось за ними. Не знаю, как без них люди загнали бы овец на эту узкую искусственную дорожку, и тем более вверх. Там, наверху, недалеко от входа, сбоку открылась дверца на маленькую площадку, куда прошмыгнули козлы. Там их ждала награда в виде корма. Дверцу тут же закрыл рабочий, а стадо по инерции ринулось в открытую дверь, как будто в пасть навстречу своей гибели.

    В цехе я увидел ещё живых овец, но подвешенных на крюках вниз головой. Здесь по ходу обрабатывается всё. Первыми на конвейере стояли несколько хрупких девчонок. В руке у каждой небольшой нож с заострённым концом. Вот конвейер подкатил овец. Резкий взмах руки, и в точно рассчитанном месте перерезано горло. За смену сотни овец. Сотни взмахов руки точной до миллиметра, без единой помарки. Это техника! И так каждый день.

    В другом месте лошади, прижавшись друг к другу, с дрожью, обречённым тихим ржанием, ожидали своей участи. Они острее, чем другие животные, предчувствуют свою смерть. Лошади стояли внизу, а сверху, с подмостков, длинной железной палкой прикасались к ним. Убивал ли ток мгновенно или нет, но лошади дёргались некоторое время в конвульсии. Осталась одна лошадь. К нему неспешным, гибким, пружинистым шагом подходил один мужик. В правой руке топор. Я видел его со спины. Вдруг резкий взмах. Описав дугу, обух топора пришёлся в то самое место, где тонкая костная часть лба. Конь упал как подкошенный. В руках у этого мужика любой похожий предмет мог бы стать грозным оружием. Это тоже техника, сноровка. Только зачем он это делал?

    Знаю одного плотника. Он один строит бревенчатый дом. Ту часть бревна, что станет внутренней стеной, топором обтёсывает, что бритвой по бумаге. Брёвна один к одному, а дом как в сказке. Безупречная техника владения топором.

    Однажды ехал на электричке. Возле Элеватора, чуть не дотянув до вокзала Улан-Удэ, она остановилась. Отсюда до центра, где площадь Советов, да и до остановки Элеватор, рукой подать. Двери, понятно, не открываются. Стояло лето. Жара. Многие верхние окна вагонов открыты. Тут встал один мужик, далеко не юноша, в зрелом возрасте, в брюках, в рубашке с галстуком, дипломат в руке.  Подошёл к окну. Дальше случилось то, чего я никогда прежде и позже не видел. Этот человек, схватившись за верхний окна, при том в одной руке дипломат, подтянулся, немыслимо сложился и выпрыгнул наружу. Аккуратно приземлился, хотя высота больше двух метров, и не спеша направился в сторону проспекта Ербанова. Вагон после Заудинска в тот день был полупустой. Кто-то читал, кто-то дремал. Само же действие произошло так быстро, что никто толком не понял. Только я долго и восхищённо смотрел этому человеку вслед. Что это? Просто владение телом на высшем уровне.

    Любую обезьяну не научишь свободно владеть ложкой при приёме пищи, как этим владеет человек. Им легче взобраться на самый высокий гладкий столб, чем освоить это нехитрое дело. Почему? Всё дело в навыке. Даже люди с судьбой Маугли и Тарзана не могли правильно есть ложкой.

    Токарь с многолетним стажем закрытыми глазами наточит какую-нибудь деталь. Не знакомого с этим делом лучше не подпускать к станку, ради его же безопасности. Портной в совершенстве владеет иголкой. Художник кистью на полотне выразит свои чувства или покажет реалии окружающего мира. Руками музыканта клавиши пианино выдадут нам классику в первозданном виде. Я всё это говорю к тому, чтобы ты, берясь за дело, освоил его как профессор. Будь академиком в том, чему я тебя учу.

* * * 

    В конце своего рассказа он говорил как-то возвышенно. Верил ли он в свои слова, не знаю, но толковым мастером единоборства из меня явно хотел сделать. Я старался не подвести его. Постепенно, но тщательно осваивал удары, приёмы, технику их применения. Учился тактике ведущей к победе. В бою должен на несколько ходов смотреть вперёд, предвидеть будущее. Представь любителя шахмат против гроссмейстера, у которого множество комбинаций запрограммированы в голове. Он просто поведёт партию, как удав поведёт кролика.

    Овладевал разными способами передвижений, чувством дистанции. Учитель заставлял делать записи по тактике. Завели целую картотеку. Я брал ту или иную карточку, учил, мысленно прокручивал в мозгу, затем отрабатывал это в спарринге с тренером.

    Вечерами, после тренировок, мы частенько сидели у него дома, и пили чай. Вот тогда-то он рассказывал мне всё, что знал. Так я узнал, что существует целая наука, посвящённая тренировке по разным видам спорта, и что наукой этой заняты сотни, а может, тысячи учёных во всём мире. Верхошанский, Озолин, Зациорский, Бернштейн и многие другие у нас; Баннистер, Уилт, Хилл, Генри и многие другие за рубежом. Особое, я бы сказал «особенное» внимание он уделял психологической тренировке. «Слушай и запоминай». – всегда приговаривал учитель, прежде чем начать свой очередной рассказ.

    Знай, как бы ты ни был подготовлен, но если нет силы психической, то грош-цена любой тренировке. Спортивные психологи говорят, что чемпионы всегда сильнее хотят победить. Этому нужно учиться. Бой – это всегда напряжение психики. Будь к нему заранее готов. Все двадцать четыре часа в сутки, даже когда разбудят посреди ночи, всегда будь в оптимальном состоянии бойца. Если надо – умей мгновенно мобилизоваться физически и психически. В жизни много примеров невозможного.
    Виктор Чукарин во время войны попал в плен к фашистам. Был в концлагере. Когда его освободили, то выглядел он как скелет. Бывший гимнаст не мог подтянуться на турнике, а ведь когда-то он выступал на первенстве страны. Тренировался через не могу. Прошло несколько лет. Он выиграл чемпионат страны, Европы. В 1952 году в Хельсинки он стал олимпийским чемпионом.
    Штангист Мамедов на войне лишился ступни. Несмотря на это он продолжал тренироваться, поднимать тяжесть. Рекорд страны он установил стоя на протезе.
    Американка Вильма Рудоль в детстве болела полимиелитом. Не то что бегать, ходить не могла. Вильма не захотела мириться с этим. Она тренировалась с огромной верой в себя. В 1960 году в Риме она стала олимпийской чемпионкой в спринте на 100 метров.
    Турецкий мальчик Мехмет Акбаш хромал. С рождения у него одна нога была иссохшей, но он очень хотел бороться. Футбол и вольная борьба в Турции – спорт номер один. Когда ему разрешили тренироваться, он от такой радости перепахал всех. Когда он вырос, иссохшая нога его оказалась короче здоровой. В вольной борьбе свой физический недостаток превратил в свой технико-тактический плюс. В 1968 году в Мехико он стал олимпийским чемпионом.
    Таких примеров много и в жизни, и в спорте. Их внутренний мир позволил им подняться на вершину. Запомни, как люди переборов болезнь могут стать чемпионами. Я готовлю из тебя если не чемпиона, то сильного, здорового, доброго человека обязательно. Учись держать свой внутренний мир. Владей им, как владеешь мышцами. Каждой тренировкой крепи свой характер. Психология должна быть развита так, как тело твоё.

* * *
   
    В один из вечеров я возвращался домой с очередной тренировки. Недалеко от дома я стал невольным свидетелем, в общем-то, обыкновенного явления, что случается в каждом селе. Дрались старый пёс и молодой пёс. Мы, мальчишки, знали сельских собак. Оба терзали друг друга зубами, издавая при этом грозное рычание. Старый пёс, кажется, рычал ещё грознее. У обоих желание победить. И вот наступил, наверное, критический момент. Оба к тому времени с остервенением кусали друг друга. Морды истекали кровью. И в этот момент истины у молодого пса искрой возникла мысль сохранить себя, остаться целым. Старого пса ни на доли секунды не покинула мысль сохранить себя, остаться целым. Старого пса ни на доли секунды не покинула мысль – растерзать своего противника. Молодой пёс взвыл и гонимый пустился наутёк. Схватке старый пёс посвятил всё: каждую клетку тела, волю, характер, мысль.
    Люди выживали в разных экстремальных условиях; в холодной Арктике, в такой же Антарктиде, в знойной пустыне, высоко в горах, в тайге, в джунглях, без еды, без воды в течение многих часов, а то и дней. Схватка же длится секунды или несколько минут, но это тот же экстремальный случай. В этот короткий отрезок времени мобилизовать все ресурсы: от физических до волевых и психических, идущих от мозга. Всегда мысль о победе. Никогда не допускать другую мысль. Каждый день тренировать этот настрой, эту направленность. Конечно, непобедимых нет. Поражение тоже учит. Проиграл. Вставай и продолжай идти вперёд. Это тоже победа.

* * *

    Такие мысли пришли в голову, увидев обыкновенную драку собак. Как-то учитель рассказал случай про одну женщину-мать. Этот пример в своём докладе приводил известный шведский учёный, психолог Унесталь. Эта женщина, увидев как грузовик вот, вот наедет на её ребёнка, с быстротой молнии подскочила и подняла эту машину. Затем, по прошествии времени, когда её попросили, в спокойной обстановке она не смогла сдвинуть этот грузовик. Что это? Адреналин как никогда выплеснулся из надпочечников? Тренируемо ли это состояние так, как тело, мышцы?
    Учитель учил меня, прежде всего, искусству, науке единоборства, а не драке. Хотя прекрасно знал, для чего я к нему пришёл. Через два года упорных тренировок само желание драться уходило на задний план, уступая место постижению мастерства. Сам процесс тренировки доставлял большую радость.
  - Хочешь рассчитаться? – однажды спросил он.
  - Я думаю пора.
  - Знаешь, я, конечно, учил не для этого, но тебя понимаю.
  - Я раньше каждый день думал об этом, а сейчас у меня просто радость тренироваться у Вас.
  - Я знаю это. Вот этот парнишка-рэкэтир и его дружки в своём юном возрасте уже наделали грехов. Человека обидеть, у человека отобрать – это грех. За всё надо платить. Клин клином вышибают. Силу вышиби силой. Я напутствую тебя. Ты победишь. Я верю в тебя.

* * *

    Тигр Шер-Хан и шакал Лизоблюд Табаки. Один захотел стать хозяином джунглей, другой приспособился под него и стал шестёркой, из-за страха перед ним и для выгоды своей. Бесподобно яркие литературные персонажи, будто взятые из общества человеческого. Тысячи лет до Редьярда Киплинга жили, и тысячи лет после него будут задействованы эти персонажи. Людские пороки навешал великий Киплинг на этих благородных зверей. Тигр – царь зверей наряду со львом, слоном и носорогом. Рождённый хищником он поневоле вызывает уважение и восхищение. Ни один человек будь трижды мастером рукопашных боёв, голыми руками не одолеет его, этого настоящего чемпиона по единоборству. Человек взял верх над ним из-за особенностей своего мозга при помощи технических приспособлений.
    К шакалам, гиенам человек издавна относится как бы презрительно, хотя на самом деле они в мире лучшие охотники среди четвероногих хищников. Их коллективная охота не знает себе равных. Красавцы львы, тигры, гепарды и даже человек с его оружием любой мощности в этом деле далеко позади. Уже это должно вызывать уважение и восхищение. И всё-таки как умело и выразительно Киплинг наделил этих животных человеческими пороками.

    Продолжение следует...
               
                Июнь - август 2002 г.

    На витринах онлайн-мегамаркета Ozon.ru, интернет-магазинов Amazon (США), ЛитРес (Россия) в продаже книга "Через тренировки к звёздам".