Все не так, как кажется Главы 5-8

Глава пятая

Первая неделя после командировки выдалась на редкость тяжелой. К личным неприятностям добавились производственные. Матвей оценил деликатность отца, так как тот сообщил о них сыну лишь на второй день. Ультимативный звонок Георгия Ивановича с требованием немедленного возвращения был вызван чрезвычайными обстоятельствами. К сожалению, а точнее, к ужасу разработчиков, в приборе, который они разработали для обслуживания газопроводов, был обнаружен некий дефект, который до поры до времени никак не проявлялся. Испытания проводились несколько месяцев, и все было хорошо. Однако неугомонный главный конструктор проекта Виталий Ласточкин подготовил испытательный стенд, с помощью которого прибор подвергался одновременному воздействию всех неблагоприятных факторов, которые только можно представить.

На самом деле этот стенд являлся приставкой к стандартной многофункциональной испытательной установке. Та была смонтирована на массивном фундаменте и занимала отдельное помещение, так как при работе издавала слишком много шума. С так называемым стендом ее связывали специальные кабели. В ходе испытаний на новом оборудовании произошел отказ. Вернее, это был так называемый перемежающийся отказ – прибор мог отказать, а мог и продолжить работу, как ни в чем не бывало. Но это ничего не меняло, прибор был ненадежным. Конечно, в реальной жизни маловероятно, что все неблагоприятные факторы сойдутся одновременно, но опыт показывает, что большинство техногенных катастроф происходило как раз тогда, когда маловероятное становилось свершившимся фактом.

Перед руководством фирмы в полный рост встал извечный русский вопрос: «Что делать?» Участвовать в тендере, зная о дефекте, не только непорядочно, но и рискованно. Несмотря ни на что Георгий Иванович в меру сил старался придерживаться основных заповедей, и Матвей в этом был с ним полностью солидарен, что усложняло и без того непростую задачу.  Группа конструкторов тем временем работала над устранением дефекта.

- Допустим, дефект будет устранен, - произнес Матвей. Они вдвоем сидели в кабинете Георгия Ивановича и пытались найти выход из безнадежной ситуации. – Это нам ничего не даст, ведь сроки внесения изменений в заявку упущены.

Георгий Иванович немного замялся. У него было больше времени на размышления, так что кое-какие мысли на этот счет появились, которые он и озвучил:

- Мы демонстрируем комиссии заявленный прибор, не используя испытательный стенд собственного производства. Потом на стадии внедрения вносим изменения, исключающие дефект. Все законно. – Матвей недоумевающе выгнул бровь. – Не смотри на меня так! – вспыхнул рассерженный отец. – Я знаю, как это называется. Просто не могу допустить, чтобы дело всей моей жизни пошло коту под хвост. Мы столько денег вбухали в этот проект, кстати, взятых в кредит! Чем рассчитываться будем? Ведь никакой альтернативы у нас нет. Мы слишком сосредоточились на тендере. Именно ты предложил назвать этот проект «Барьером». Так вот, мы должны преодолеть этот барьер!

Матвей перебил отца:

- Ты так агрессивно набросился на меня со своими новостями, что я не сразу сообразил. Злополучный стенд - самодеятельность Ласточкина. Такие испытания техническим заданием не предусмотрены, так что мы не обязаны ничего объяснять и демонстрировать.

- Но если в ходе эксплуатационных испытаний, которые будет проводить заказчик, дефект проявится? Что тогда? К тому времени мы еще глубже увязнем в долгах и обязательствах. Мы ведь даже не можем вычислить вероятность отказа и как-то все обосновать. В общем, если в течение ближайшего времени дефект не будет устранен, придется отозвать заявку, - заключил Георгий Иванович.

Матвей поднялся и обнял отца:

- Главное, не переживай. Пока будем действовать, как и планировали. В любом случае, мы ничего не нарушаем. Но, конечно, о возникших проблемах лучше не распространяться. А если повезет, мы вообще окажемся на коне. Надеюсь, ты предупредил конструкторов, чтобы держали язык за зубами?

- Но это же и так ясно, - растерянно отозвался Георгий Иванович.

- Что ясно одному совсем необязательно столь же ясно и другому, - нравоучительно произнес Матвей. – Пойду, пообщаюсь с конструкторами.

Матвей и сам был хорошим конструктором. В последние годы административная работа отнимала все больше времени, но он старался как можно глубже вникать в  наиболее сложные и дорогостоящие проекты. Так было и с «Барьером». Его каникулы, растянувшиеся на целый месяц, сейчас казались вопиюще безответственным поступком. Однако не было смысла посыпать голову пеплом, нужно было работать. И он работал до полного изнеможения, каждую свободную минуту проводил в конструкторском отделе, по вечерам работал дома. Без Лешки в квартире было пусто и холодно, но он старался об этом не думать. Неизбежные телефонные переговоры с Катей оптимизма не добавляли. И он сам не заметил, как в его мысли стала проникать зеленоглазая девушка. Он мог бы с легкостью узнать ее имя, но сознательно этого не делал. Его внутренний мир сейчас представлял руины, и он боялся беспочвенными фантазиями внести туда еще больше сумятицы. 

Как-то Матвей по делу заглянул в бухгалтерию и заметил там хорошенькую молоденькую блондинку. Так он вычислил одну из двух «симпатяшек», о которых упоминал Толик. Значит, его Зеленоглазка работает в отделе продаж. На всякий случай он решил обходить стороной этот отдел. Ее инкогнито раскрылось совсем неожиданно. Она умудрилась врезать по носу Андрею Уткину, одному из лучших конструкторов. Парень не был негодяем, просто излишне самоуверенным и грубоватым. Когда она шла по коридору, он догнал ее и положил руки ей на плечи, а она развернулась и ударила его в лицо. Разбирался с этим инцидентом сам Генеральный директор, так как все произошло почти у двери в приемную руководства. Георгий Иванович как раз выходил из нее, когда увидел группу сотрудников, в центре которой стоял окровавленный Андрей. Он быстро понял, в чем дело, и пригласил смутьянов к себе. На взгляд Георгия Ивановича, Лена Кузнецова превысила пределы необходимой обороны, ни ее жизни, ни ее достоинству ничто не угрожало.

- Но он подкрался сзади и схватил меня за плечи! – заявила она в свое оправдание.

- Зачем вы это сделали? – обратился к Андрею Генеральный директор.
- Хотел напугать.

Георгий Иванович еле сдержал улыбку.

- Вот и напугали.

В общем, дело закончилось миром. Лена дополнительной крови не потребовала, обошлись извинениями. Конечно, самолюбию Андрея был нанесен сокрушительный удар, но он его с честью выдержал. Увольняться не стал, а на все подшучивания отвечал длинными и нудными разглагольствованиями о ее профессиональном хуке справа. Матвей неожиданно для себя обнаружил, что не испытывает к Андрею ни сочувствия, ни мужской солидарности с ним. Более того, при встрече с Андреем в довольно грубой форме порекомендовал ему впредь держать руки при себе. Он не хотел, чтобы к Лене Кузнецовой кто-нибудь прикасался! К сожалению, его отповедь слышали несколько сотрудников.

- Вот и приехали…, - печально констатировал он, - совсем с ума сошел на старости лет.

Отец настоял на том, чтобы в субботу Матвей пришел к ним на ужин.

- Хоть раз в неделю поешь по-человечески, - увещевал он, - питаешься чем попало, так и здоровье недолго подорвать. Женьки, наверное, не будет, но, думаю, ты это переживешь.

Матвей был благодарен отцу за приглашение. Пустота квартиры его угнетала, иногда становилось просто невмоготу, а общаться с друзьями он был не готов, да и некогда. В назначенное время Матвей позвонил в дверь отцовского дома. Ему открыл Женька в потертых джинсах и футболке, явно никуда не собиравшийся.

- А ты что здесь делаешь? – вырвалось у Матвея.

- Вообще-то я здесь живу, - усмехнулся младший брат.

- Это понятно, но ведь субботний вечер – время флирта и развлечений.

- Все надоело, - буркнул Евгений, проходя в гостиную.

Навстречу им устремились Георгий Иванович и Анна Максимовна. Матвей обнял отца и поцеловал в щеку мачеху. Такого не случалось много лет, и все это заметили, но постарались не выдать радостного изумления. За столом атмосфера стала еще теплее. Уже давно Матвей не чувствовал такого семейного единения, если вообще когда-то чувствовал. Попивая отличное вино и закусывая великолепной стряпней Анны Максимовны, он впервые за долгое время ощутил умиротворение. Не сговариваясь, в разговорах не затрагивали рабочие проблемы, а говорили о политике, о спорте, даже сплетнями не гнушались. Потом привычно переключились на Женьку.

- Кстати, почему ты сегодня дома? – поинтересовался Георгий Иванович. – Неужели с подружкой поссорился?

Женя вспыхнул:

- Может, я просто захотел пообщаться с братом в домашней обстановке, а не на работе.

- Взаимно, - улыбнулся Матвей.

- Не рассказывай сказки, - не унимался отец. – Я угадал? Поссорился?

- Да ни с кем я не ссорился, - огрызнулся Евгений. – Просто надоели все эти курицы. Готовы на всё, что угодно.

- Ну, не все и не на всё, - не согласился Георгий Иванович.

Так разговор зашел о Лене Кузнецовой. Оказывается, Анна Максимовна была не в курсе этого эпизода, и муж решил исправить упущение, красочно описывая произошедшее. Матвей бросил взгляд на брата. Тот слушал рассказ отца с непонятной улыбкой на лице. Это Матвею не понравилось. Неужели братишка нацелился на его Зеленоглазку? Он тут же себя одернул: она не «его». Вряд ли ее заинтересует хмурый и разочаровавшийся в жизни мужчина, у которого уже седина на висках пробивается. Да и Женька вряд ли ей подойдет, уж слишком избалованный и легкомысленный. В любом случае, братья не должны быть соперниками. Матвей в очередной раз убедился, что выбранная им тактика, - избегать общения с Леной – единственно верная.

- Решительная девушка, - подвела итог рассказу мужа Анна Максимовна.

- Не в решительности дело, - не согласился Георгий Иванович. – Мне кажется, в ее жизни произошло что-то нехорошее, и она всегда настороже. Как только кто-то приближается к установленным ею границам, она, не раздумывая, наносит удар. Когда-нибудь это может довести до беды.

- Да брось ты, отец, преувеличивать! – отмахнулся Женя. – Кстати, нос Андрюхе она не сломала. Так, легкое кровопускание. Говорят для здоровья полезно.

- А ты хотел бы таким способом улучшить свое здоровье?

- Если с последующим развитием отношений, то совсем не против, а если без развития, то – увольте!

- А вдруг твоя красота пострадает? – улыбнулась мать.

- Но не век же мне на себя в зеркало любоваться, пусть женщины  восхищаются моими шрамами.

- Кстати, говоря о беде, я имел в виду не назойливого кавалера, а девушку, - сказал Георгий Иванович. – А если бы какой-то человек подошел к ней, просто чтобы познакомиться, но не на предприятии, а в тихом переулке, а она его ударила? В ответ он мог бы нанести ей увечья, даже если первоначально не имел такого намерения.

Развивать эту тему никто не захотел, тут же переключились на другую, так что вечер закончился в теплой домашней обстановке. Разомлевший Матвей улыбнулся мачехе:

- Спасибо за все. – Ему не хотелось обращаться к ней официально, по имени и отчеству, а назвать матерью он уже вряд ли когда-то сможет, поэтому обошелся без обращения. – У вас очень теплый дом. Я не только наелся, напился и пообщался, но и отдохнул душой. Если не возражаете, я сегодня у вас заночую, так как совершенно не пригоден для вождения.

- Да о чем ты говоришь! – возмутилась Анна Максимовна. – Это ведь и твой дом. Ты можешь появляться здесь в любое время без предварительной договоренности, у тебя ведь есть ключи и собственная спальня.

Матвей перебил ее эмоциональный монолог:

- Извините, что до сих пор не удосужился поблагодарить вас за комнату, она очень уютная, в моей квартире таких нет.

Во время этого обмена любезностями Георгий Иванович и Женя довольно переглядывались. Анна Максимовна на этом не остановилась, предложив пасынку перебраться к ним, пока не утрясутся его личные проблемы и не закончится запарка на работе. Тебе не нужно будет заботиться о питании и чистой одежде, тараторила мачеха, а Матвей вдруг почувствовал комок в горле. Он притянул ее к себе и поцеловал в белокурые волосы.

- Еще раз спасибо за все. Но я не собираюсь убегать от своих проблем и прятаться под родительским крылышком. Я уже большой мальчик.

Чтобы окончательно не расчувствоваться, он быстро пожелал всем спокойной ночи и удалился в свою комнату.


Дел было невпроворот. Помимо тендера донимала еще и текучка. Технического директора недавно переманили в зарубежную фирму, а его преемник только входил в курс дела, так что на плечи Матвея легла дополнительная нагрузка. Сейчас он пытался решить организационные проблемы, возникшие при изготовлении навигационных приборов для малых и средних судов. В его кабинете находились несколько человек с производства, когда в дверь заглянул Георгий Иванович. Вид у него был хмурым. Даже не поздоровавшись, он буркнул «Зайди ко мне, когда освободишься» и удалился. Матвею это не понравилось. Случилось что-то серьезное.
Между отцом и сыном существовала негласное распределение обязанностей. Матвей курировал техническую часть, а Георгий Иванович занимался политикой. За четверть века он оброс различными связями и знакомствами, без которых невозможно успешное занятие бизнесом. Казалось, отец знал всех, кто так или иначе имеет отношение к производству электронных приборов, не только в Питере, но и во всей стране. По мере сил, он старался передать свои связи сыну, особенно в преддверии предполагаемого годичного отпуска. В последние полгода они чаще всего на различные встречи ходили вдвоем, но сейчас было не до того. Вот и сегодня отец встречался с давним знакомым, который был близок к правительственным кругам.

Быстро найдя приемлемое решение проблемы, Матвей отпустил сотрудников и прошел в кабинет отца. Они поздоровались за руку, после чего Матвей, опускаясь в кресло, спросил:

- Что случилось?

Георгий Иванович передернул плечами:

- Выражаясь шпионским языком, у нас «течет».

- Что? – не сразу понял Матвей. – Ты хочешь сказать, что кто-то докладывает о наших  проблемах конкурентам?

- Именно. Впрочем, не знаю, кто кому докладывает, но в комиссии на наш счет появились некоторые подозрения.

- А подробнее?

- До них дошли слухи, что наша фирма на грани банкротства, что мы отменили бесплатные обеды, квартальные премии и ряд льгот.

- Но ведь так и есть, они ничуть не погрешили против истины, - не удержался Матвей, - и любая проверка это вмиг установит.

- Да, сейчас всем нелегко, но до банкротства далеко, так что ни о какой честности этих шпионов говорить не приходится. Но это еще не все. В комиссии стало известно, что ты не вылезаешь от конструкторов, занимающихся «Барьером», а те выглядят хмурыми и ничего не обсуждают даже с ближайшими коллегами. Прежде такой секретности не было, из чего сделали неутешительный для нас вывод, что мы столкнулись с трудностями при проектировании прибора, и, учитывая наше отчаянное материальное положение, готовы пойти на любой подлог, лишь бы выиграть тендер.

- Ну, здесь они перегнули палку, - попытался успокоить отца Матвей. - Мы ничего не нарушаем, а то, что хотим сделать прибор надежнее, чем заявлено в техническом задании, можно поставить нам в плюс.

- Но ведь в комиссии все представляется совсем в другом свете. Мы же не можем прийти к ним с оправданиями, пока нас официально никто ни в чем не обвиняет. При прочих равных условиях выбор сделают в пользу компании с незапятнанной репутацией.

- Вот и поработай со своими многочисленными знакомыми, чтобы до комиссии дошли другие слухи.

- Ничто не поможет, если в наши ряды затесался предатель,  - пробурчал Георгий Иванович, - всегда найдется какая-нибудь зацепка, чтобы бросить на нас тень. Нужно его вычислить!

Однако сделать это было практически невозможно. Такую информацию мог предоставить любой сотрудник, хотя не совсем так. Если о материальных затруднениях было всем известно, то о поведении конструкторов и частых визитах к ним Матвея знали далеко не все. Но и это вряд ли имеет значение. Может, шпион обычный незаметный сотрудник, который держит ушки на макушке? Например, возможен такой вариант. В конструкторском отделе несколько групп, каждая занимается своим проектом, и они наверняка заметили, что «барьеристы» держатся обособленно и ничего о своей работе не рассказывают. Это могло показаться подозрительным, и они обсудили поведение коллег за обедом. А тихий неприметный шпион оказался рядом и намотал на ус. Да подобных вариантов масса. Нет, шпиона не вычислить, если только не поймать с поличным. Нужно будет об этом подумать.

Интересно было бы узнать, кто нанял шпиона. Матвей считал, что больше всех заинтересован в подобной информации «Таран». Эта московская фирма в тендере была их главным конкурентом. По многим параметрам она была предпочтительней, но богатый опыт подобных разработок и проделанная предварительная работа добавляли плюсов «Бригантине», так что они шли ноздря в ноздрю. Впрочем, главное – качество предлагаемого прибора. Тот же человек, близкий к правительственным кругам, рассказал, что заместитель главы комитета предупредил членов комиссии, что если впоследствии прибор окажется ненадлежащего качества, то в первую очередь спросят с них, а уж потом с производителей, так что о личной выгоде им лучше не думать.

В конце концов, решили пока не делать никаких судорожных движений, а действовать в прежнем ключе. Там видно будет. У Матвея на душе было неуютно, он боялся, что их затея плохо кончится.

- И еще, - бодро произнес Георгий Иванович, - в следующую пятницу отметим двадцатипятилетний юбилей фирмы. Помнишь ту полянку на Карельском перешейке?

Матвей кивнул:

- Да, размером с футбольное поле. Отец, ты в своем уме? Шестьсот человек! Автобусы, еда, питье, развлечения, обслуживание… Да мы окончательно вылетим в трубу!

- Ну и молодежь пошла! Никакой романтики. Впрочем, я и сам не сразу решился. В отделе персонала мне это предложили еще до твоего отъезда, но я отказался. Сказал, что обойдемся торжественным вручением грамот и дипломов. Кстати, они уже готовы. Можешь посмотреть список и добавить, кого захочешь. Теперь ситуация изменилась. Мы устроим праздник и появимся на нем довольные и счастливые. И предупреди конструкторов, чтобы не держались буками, да и сам к ним поменьше бегай. Пусть неприятель думает, что у нас все порядке, а если и были сложности, то остались позади. И вообще, как всем давно известно, кто не рискует, тот не пьет шампанское. И еще: Умирать, так с музыкой!

Матвей рассмеялся:

- Вот уж не думал, что ты такой авантюрист!

- Да, были и мы когда-то рысаками, - печально произнес Георгий Иванович, - а теперь вот моторчик подводит.

Матвей порывисто вскочил с кресла:

- Кстати, о моторчике. Отец, даже если мы провалимся с нашей авантюрой, не вздумай слишком близко принимать это к сердцу. В твоей жизни есть главное – любимая и любящая жена, и любимые и любящие дети. Остальное не столь важно, поверь мне. Даже если мы разоримся, то через некоторое время возродимся из пепла, так что твоя основная задача – привести себя в рабочее состояние.

- Спасибо, сынок. И еще я хочу поблагодарить тебя за субботний вечер. Ты себе не представляешь, что сейчас происходит с Аней. Она летает, как на крыльях. Она ведь любит тебя и всегда любила, с первого дня. Она вообще любит детей, хотела родить как минимум троих. Но роды оказались очень тяжелыми, Женька родился с родовой травмой, его жизнь висела на волоске, а Аня потеряла возможность иметь детей.

- Я этого не знал, - еле выдавил Матвей.

- Тогда ты был слишком маленьким, чтобы посвящать тебя в подробности, а потом и необходимости не было. Женькина травма вроде бы осталась без последствий, но кто знает…  Аня до сих пор кудахчет над ним, как наседка, а я не могу ее осуждать, хотя парню не на пользу материнское кудахтанье.

Матвей почувствовал, как и в субботу, что комок подкатывает прямо к горлу. Он прокашлялся:

- Отец, прости и спасибо за то, что ты у меня есть. Я был дураком, безмозглым подростком, а ты никогда не осуждал и все прощал. Сейчас я никак не могу понять, что со мной происходит. В душе будто что-то умирает, а что-то возрождается. Всегда был замкнутым, а теперь вот, исповедуюсь перед тобой, потому что сам уже не справляюсь. Мне так тяжело и больно, не знаю, что с собой делать. И еще пустота… - Матвей не замечал, как горькие слова лились из него бурным потоком. - Я постоянно занят, общаюсь с множеством людей, но это чувство не проходит. Только в субботу у вас дома немного отпустило.

Они проговорили на личные темы еще минут пятнадцать, и Матвею полегчало. Георгий Иванович это заметил и похлопал сына по плечу:

- Иди, работай, а то мы сейчас оба расплачемся и начнем признаваться друг другу в любви.

- Кажется, мы это уже сделали, - улыбнулся Матвей, направляясь к двери.


            
Глава шестая

Неделя выдалась на редкость суматошной. Помимо обычной работы приходилось заниматься подготовкой к предстоящему празднику. Неожиданно для себя я с удовольствием включилась в эту суматоху, и мрачные мысли стали посещать меня гораздо реже. Время лечит, да и смена обстановки идет на пользу. Теперь я радовалась каждому погожему дню, которых в этом году выдалось не так уж много. С концертным номером мы сразу определились – Влад должен был спеть «Вдоль по Питерской». Леша, Катя и я составили спортивную команду. Вера как один из организаторов праздника в наши игрища не играла, только подкидывала дополнительную работенку. Так, нам пришлось сделать несколько плакатов, обозначающих места проведения конкурсов и этапы соревнований.

- Могла бы поручить это дизайнерам, - проворчал Леша.

- Они отвечают за оформление сцены и главный транспарант при входе, - не задержалась с ответом Верочка.

Оказалось, что Леша неплохо рисует, так что он рисовал, а мы с Катей раскрашивали. Из вежливости предложили начальнице принять посильное участие в подготовке, но та наотрез отказалась, сославшись на занятость. Не представляю, чем она занимается целыми днями в своем кабинете. К нам она заходит два-три раза в день, не чаще, за что ей большое спасибо. Наша работа, признаться, страдала. Мы частенько переключали свои телефоны в режим автоответчика «Оставьте свой номер, и мы вам обязательно перезвоним». Многие не хотели делать заказы по интернету, одни не обладали достаточными навыками, другие хотели, чтобы им помогли с выбором. Вечерами приходилось задерживаться, чтобы перезвонить потенциальным клиентам, оставившим сообщения на автоответчике, и ответить на письма, присланные по электронной почте. Сезон был в самом разгаре, так что работы хватало. Иногда Леша подбрасывал нас с девчонками до метро на своем автомобиле, так как в это время рабочие автобусы уже не ходили.

В выходные зарядил дождь. Никаких совместных планов с Верой и ее подругами у меня не было, так что в субботу я отдраила свое убогое жилище и провела двухчасовую тренировку, чтобы окончательно не превратиться в негнущуюся деревяшку. В воскресенье отправилась на автобусную экскурсию в Ораниенбаум. Конечно, дождь подпортил впечатление, но я все равно осталась довольна. Оставаться наедине с собой долгое время было для меня пока тяжело. Мысли тут же устремлялись в прошлое, грозя возвращением депрессии. В общем, эти выходные прошли не без моральных потерь.

И понедельник начался с неприятности. Когда я вошла в нашу комнату, Леша с Верой что-то напряженно обсуждали, а Влад объяснялся жестами.

- Вот, полюбуйся на нашего Шаляпина, - кивнула в сторону Влада Вера, - голос потерял. Что мы теперь будем делать?

- Ну, не совсем потерял, - прохрипел Влад, - думаю, через пару дней смогу свободно объясняться, но петь в пятницу точно не смогу.

- Подумаешь, - попыталась я его успокоить, - ничего страшного, если концерт окажется немного короче.

Вера не согласилась:

- Концертный номер обязательно должен быть!

Поскольку руководство слишком поздно приняло решение о проведении праздника, то, чтобы простимулировать его подготовку, обещало команду, занявшее первое место в подготовке и проведении праздника, отправить в двухдневную поездку на Валаам. Признаться, приз был очень соблазнительным. В подготовке мы принимаем самое активное участие, говорила Вера, тут все в порядке, а вот с остальным надо поднапрячься – соревнования, конкурсы и... концертный номер. За него присуждается от одного до пяти баллов, Влад нам обязательно обеспечил бы максимум. А что теперь? Она вперила сердитый взгляд в Лешу, видимо, продолжая прерванный моим появлением разговор.

- Ты же черлидингом занимаешься! Изобрази что-нибудь, хоть сколько-то баллов получим.

- Черлидингом в одиночку не занимаются, - наставительно произнес Леша, - но я могу пригласить свою команду, хотя и это вряд ли получится, так как праздник состоится в рабочий день. 

- Никаких людей со стороны, обходись подручным материалом!

Леша расхохотался и стал внимательно рассматривать «подручный материал».

- Ну что ж, можно попробовать.

- Любови Николаевны сегодня не будет, - просипел Влад.

Мы с Катей тут же переключили свои телефоны в режим автоответчика.

- Меня в расчет не берите, - сказала Верочка, - я в судействе. Кстати, за это тоже премиальные баллы полагаются.

Освободив середину комнаты, мы приступили к делу. Что тут началось! Хорошо, что мы с Катей были в джинсах, так как через пять минут оказались на плечах у своих партнеров, Катя у Влада, а я у Леши. Я даже попыталась изобразить «ласточку», стоя на его плече, и едва не ударилась головой о потолок. Влад оказался неуклюжим, да и Катя не лучше, так что вскоре распласталась на полу, потирая ушибленное бедро. От боли на глазах у нее выступили слезы. Я подскочила к ней, а Леша хмуро произнес:

- Ничего не получится. Только у Лены есть спортивная жилка, а вы, господа, извините, совершенно «сырой материал». За несколько дней из вас спортсменов не сделаешь, только опозоримся, да еще и травму можно получить. Он повернулся ко мне: - Лена, ты спортом занимаешься?

- Занималась до пятнадцати лет.

- Каким видом?

- Художественной гимнастикой.

- Так и думал, - пробормотал Леша, - походка, осанка… У тебя и разряд есть?

- Кандидат в мастера.

- А наивысшее достижение?

- Чемпионка области в упражнении с лентой. – На меня пахнуло прошлым, и сердце привычно защемило. Но я не собиралась сдаваться!

Вера тем временем оставила компьютер и подскочила к нам.

- Это как раз то, что нужно! Упражнения с лентой выглядят очень эффектно! Я видела список предлагаемых номеров, там нет ничего подобного! Может, удастся выторговать за это несколько дополнительных баллов.

- Но я уже десять лет не занимаюсь…

- Совсем-совсем?

Я призналась, что два раза в неделю посещала спортивный клуб и участвовала в показательных выступлениях, в которых элементы художественной гимнастики сочетались с танцем.

- Еще лучше, - обрадовалась Верочка.

В последние месяцы не было ни посещений спортивного клуба, ни выступлений. Конечно, я ежедневно делала зарядку и растяжку – привычка, но серьезные тренировки проводила крайне редко. Вдруг я загорелась. А, была не была! Выступление перед публикой – это нечто особенное. Адреналин, который при этом поступает в кровь, ни с чем не сравним. Возможно, мне нужна как раз такая встряска, чтобы распрощаться с прошлым. Мои мысли потекли в новом направлении. Я вспомнила зажигательный танец под отрывок из Кармен-сюиты Бизе-Щедрина, который меньше года назад с успехом демонстрировала на сцене Курдюмовского Дворца Культуры. Моим партнером был Данька. Данька… Он мало подходил для этой роли, но ни с кем не хотел меня делить. Чувствуя, что могу в очередной раз погрузиться в прошлое, я тряхнула головой и, собрав в кулак все свои силы, вернулась в настоящее.

- У меня есть одно предложение, - сказала я, - но мне нужен партнер.

Все взгляды тут же устремились на Лешу.

- Но я совсем не умею танцевать, - испуганно пролепетал он.

- А тебе это и не понадобится. Сюжет номера в следующем. Я своим танцем тебя очаровываю, завлекаю, но как только ты приближаешься, отталкиваю. И так несколько раз. В общем, флирт-поединок. В финале, отчаявшись, ты даришь мне красную розу и обнимаешь, я вкалываю розу в волосы и склоняю голову тебе на плечо, после чего обвиваю нас лентой.

- Такую роль и я могу исполнить, - раздался хриплый голос Влада.

- Да ты в самый ответственный момент запнешься и шлепнешься, - безжалостно заявила Верочка. - Замени лучше Лену в спортивной команде, а то она устанет и взмокнет. В таком состоянии трудно очаровывать.

За последнюю неделю Верочка для меня открылась с новой стороны, оказавшись хорошим организатором. Похоже, в ней скрывается множество сюрпризов. Я с уважением посмотрела на нее и поинтересовалась, какое покрытие будет у сцены, так как собиралась танцевать босиком, да и лента могла зацепиться за неровности на полу. Вера тут же куда-то позвонила и сообщила:

- Линолеум. Устраивает? – Я кивнула.

Теперь предстояло решить вопрос с местом репетиций. Наша комната была слишком тесной, да и потолки низкие. Последовало неожиданное предложение от Кати.

- У меня родители в отпуске, а в нашей гостиной можно настоящие балы устраивать. Потолки почти пять метров высотой.

Репетиции решили начать с завтрашнего дня, а сегодня Леша довез меня до спортивного магазина, где я купила гимнастический купальник, так как старый имел не лучший вид, и красную ленту. По дороге к припаркованному на стоянке автомобилю Леша заметил цветочный магазин и, буркнув «Подожди», юркнул туда.

- Только этого не хватало, - обреченно подумала я.

Вскоре он появился, очень довольный, и сунул мне в руки мастерски выполненную искусственную розу, необходимую для нашего номера. Слава богу, никаких романтических поползновений! Дружески беседуя, мы доехали до моего дома и распрощались. Ночью меня терзали сомнения и неуверенность в себе. С моей стороны было слишком самонадеянным согласиться на публичное выступление без достаточной подготовки после столь большого перерыва. Это же настоящая авантюра! И все-таки после тяжелой борьбы с собой я решила не капитулировать и использовать свой шанс на новую жизнь.

На следующий день начались репетиции. После работы Леша повез нас с Катей к ней домой на улицу Пестеля. Старинный дом со следами былого великолепия располагался во дворе. Остатки былой роскоши были заметны и в подъезде – потрескавшиеся витражи и мраморные ступени с многочисленными трещинами и сколами, по которым мы поднялись на второй этаж. Запустение чувствовалось и в просторной квартире.

Катя не стала проводить экскурсию, а, кивнув в сторону коридора, пояснила, где располагаются ванная и туалет, и провела нас в гостиную. Она оказалась права, здесь вполне можно проводить балы. Немногочисленная мебель, явно требующая реставрации, располагалась по периметру комнаты, а середина оставалась свободной. Возле окна на причудливом столике разместился ноутбук с небольшими колонками. Оказывается, Катя накануне уже нашла в интернете Кармен-сюиту и попросила меня выбрать нужный фрагмент, что я и сделала.  Его продолжительность составила около шести минут. Немало.

Я удалилась в ванную, чтобы переодеться. В джинсах вертикальный шпагат не сделаешь. Когда я вернулась в гостиную, Леша с Катей о чем-то оживленно беседовали, но, увидев меня, оба замолчали.

- Ух ты! – вырвалось у Леши.

- Не знала, что ты такой впечатлительный! – пробурчала я и прошла в угол комнаты, чтобы немного размяться и поупражняться с лентой.

Они продолжили прерванный разговор. Судя по долетавшим до меня обрывкам, речь шла о правильном питании. Человечество просто помешалось на этом, по крайней мере, добрая его половина. Я, конечно, тоже что попало в себя не пихаю. Занимаясь гимнастикой, с детства привыкла к некоторым ограничениям, но никакой особой диеты не придерживаюсь, просто не обжираюсь.

Первая репетиция получилась обнадеживающей. Годы упорных тренировок не прошли бесследно, мое тело помнило все движения и слушалось меня, да и Леша оказался на высоте. Только роза не хотела держаться в волосах. Катя попыталась прикрепить к ней заколку, но это не помогло. Тогда я засунула цветок за ворот купальника.

- Так еще пикантнее, - довольно заметил Леша.

Самое главное, во время репетиции я почувствовала, что возрождаюсь, что сжатая внутри меня пружина ослабевает. Значит, я не зря согласилась принять участие в этой авантюре. Теперь ни за что не отступлю.

Наши занятия продолжались около трех часов, но, воодушевленная, я не чувствовала усталости. Леша с Катей тоже выглядели бодрыми и довольными, что в случае с Катей казалось удивительным.

- Извините, угостить вас нечем, - улыбнулась она, - только сырые овощи. После отъезда родителей я выбросила все лишнее из холодильника, подальше от соблазна.

- Ты себя так в гроб вгонишь! – возмутился Леша. – Горячее питание необходимо. На завтрак приготовь себе гречневую кашу. Это диетическая еда…

Я мысленно чертыхнулась и отправилась переодеваться. Перед уходом поинтересовалась у Кати, не слишком ли мы нарушаем ее личную жизнь. Может, ее парню не нравится, что мы тут околачиваемся.

Катя понимающе хмыкнула:

- А, Верка насплетничала! Так вот, можешь ей передать, что никакого парня нет. Мы уже давно расстались. - Нашу беседу прервало появление Леши.

Следующие дни мы проводили примерно так же. Днем работали и выполняли мелкие поручения Веры, которые она нам то и дело подсовывала в надежде заработать дополнительные баллы, а вечером отправлялись к Кате. Катя следила за музыкой, мы танцевали, и получалось все лучше и лучше. Леша оказался не только артистичным, но и обладал творческой жилкой, так что внес в свою роль дополнительные штрихи, которые украсили номер. В Даньке этого не было. Я с удивлением отметила, что впервые упоминание о Даньке не сопровождалось появлением слез на глазах. Неужели я выздоравливаю?

Всю неделю погода была переменчивой, но в пятницу, как по заказу, с самого утра светило солнышко, и дальнейший прогноз был благоприятным. Однако на автобус я едва не опоздала, так как долго и бестолково собиралась. Следствие беспокойной ночи. Казалось, даже во сне во мне звучала музыка, и тело послушно следовало за ней. Только бы не перегореть! Полуторачасовая веселая болтовня с сотрудниками настроила меня на оптимистичный лад.

Поляна, на которую нас привезли, оказалась просто огромной. При входе установили внушительный транспарант, сообщавший о теме праздника «Бригантине – 25 лет!» Неподалеку выстроился целый ряд биотуалетов. По периметру разместились мангалы и места, оборудованные для конкурсов, а в центре – дощатый помост, покрытый линолеумом. Спортивные соревнования предполагалось проводить за пределами поляны. Около каждого мангала имелась табличка с названием подразделения. Похоже, организаторы приехали спозаранку, так как с подготовительными работами уже справились.

Мы нашли свой мангал и бросили сумки с вещами на землю. Тут же появилась Вера и сообщила, что команде следует переодеться, так как соревнования начнутся через полчаса.

- А ты, - обратилась она ко мне, - пока накрой на стол и нарежь салат из овощей, только не заправляй, тогда с ним ничего не случится.

За последние дни мы привыкли беспрекословно выполнять ее распоряжения, но тут я заартачилась, так как собиралась болеть за команду.

- Там мало места для болельщиков, будет страшная толкучка, к тому же, кому-то нужно следить за оставленными вещами. - Тут трудно было с ней не согласиться.

Вскоре команда отправилась соревноваться, Вера – судить, а я осталась одна. Ненадолго ко мне подошла Любовь Николаевна, одетая по-спортивному, но очень стильно. Она поинтересовалась прогнозами на нашу победу, потом положительно высказалась об организации мероприятия. Во время этого разговора она вела себя непринужденно и выглядела вполне живо и привлекательно. Я достала моющуюся скатерть и одноразовую посуду, потом стала резать овощи. Иногда ко мне кто-то подходил, мы обменивались впечатлениями, затем возвращались к своим делам. Нарезка овощей много времени не заняла, так что я заскучала. Мельком заметила Матвея Истомина в компании нескольких мужчин. Наконец появилась команда во главе с Верой. Все выглядели недовольными.

- Позор! Восьмое место! – возмущалась Вера. - Катя, ты нас всех подвела! Лучше
бы вместо тебя была Лена.

Катя вспыхнула:

- Ты сама предложила такой расклад. Скажи спасибо, что я вообще согласилась. Я ведь не спортсменка. Никогда по канатам не лазала, и впредь не собираюсь!

- Вера, не наезжай! – прервал зарождающуюся ссору Леша. – И вообще, что-то ты слишком раскомандовалась.

- В конце концов, - примирительно сказала я, - этот праздник задуман для развлечения, для отдыха, так что неважно, кто какое место займет.

Только Влад оставался безмолвным. Похоже, он тоже не слишком удачно выступил, да и говорить ему пока было трудно.

- А приз?! – не унималась Вера.

Мы еще немного подискутировали на эту тему, после чего Вера пожелала нам более удачного выступления в конкурсах, а сама удалилась судить. Катя наотрез отказалась в чем-либо участвовать, так что она осталась караулить вещи, а я пошла зарабатывать баллы, кидая кольцо на штырь. Из пяти бросков четыре оказались удачными, что было неплохим результатом. Влад и Леша тоже успешно справились со своими  заданиями, так что Вера немного приободрилась. К нам подошла Любовь Николаевна и привела всех в изумление своим милым поведением. Мы едва ли не почувствовали себя одной дружной семьей.

Далее по программе следовал обед, а уж после него концерт и танцы. На пустой желудок трудно любоваться каким-либо зрелищем, пояснила Верочка. Тем временем Любовь Николаевна опять покинула нас, пообещав вскоре вернуться.

- Ну и ну, - протянул Леша вслед начальнице.

Влад приступил к приготовлению шашлыков, Вера с Катей занялись столом, а мы с Лешей отправились за пределы поляны репетировать, специально для этого он записал музыку на свой телефон.

К обеду нам полагались две бутылки вина. Однако многие пить отказались. Влад сослался на больное горло, Леша и Катя в принципе не пили, а я не хотела расслабляться перед выступлением. Любовь Николаевна с Верой выпили по стаканчику, на этом пьянка закончилась, но в целом обед прошел довольно оживленно. Шашлыки были великолепными, правда, мне кусок не лез в горло. Я ужасно волновалась, но по прежнему опыту знала, что как только окажусь на сцене и зазвучит музыка, волнение отступит.

- Что за молодежь пошла, - совсем по-человечески пробормотала Любовь Николаевна, - выпить не с кем. Пожалуй, поищу себе другую компанию.

- И вторую бутылку с собой заберите, - предложила Верочка.

- С таким  приданым меня в любую компанию примут, - весело откликнулась начальница.

Все оживленно болтали, только я будто затаилась в ожидании концерта. Леша осторожно прикоснулся к моей руке.

- Не волнуйся, все будет хорошо. Я тебя не подведу, - я благодарно кивнула, - а ты… потрясающая.

Наконец концерт начался, Вера отправилась судить. Она добилась того, чтобы наше выступление было завершающим, так что начало концерта мы посмотрели. Номера, в основном были песенными – пели в группах и поодиночке, под фонограмму или гитару. Только один парень прочитал неизвестную мне басню, и сделал это мастерски. Потом мы с Лешей отправились переодеваться. Катя сопровождала меня, чтобы помочь и поддержать.

И вот, объявлен наш номер. Мы стоим на сцене. На Леше темные брюки и жилет, под которым спрятана роза, и белая рубашка. Вокруг шеи повязан черный шелковый шарф. Выглядит он очень эффектно. Раздается первый аккорд, и он делает шаг в мою сторону, я отступаю, и начинается танец. Мы обмениваемся пылкими взглядами и откровенно флиртуем. Страсти накаляются. Мне не до публики, но я ощущаю напряженную тишину, и она добавляет мне азарта и мастерства. Вертикальный шпагат получается идеальным, лента в моих руках живет собственной жизнью. Ни разу не ошибившись и нигде не схалтурив, мы подходим к финалу. Леша порывисто приближается ко мне и, склонив голову в поклоне, дарит розу. Я ему кокетливо улыбаюсь и прячу розу у себя на груди. Собираюсь положить голову ему на плечо, но он неожиданно прижимает меня к себе и целует. Мне хочется его оттолкнуть, но рука привычно вскидывается вверх, и с последними аккордами послушная лента связывает воедино влюбленную парочку. Только через секунду раздаются аплодисменты, вернее, овация и восторженные крики.

- Ну, ты и тип, - бормочу я, поднимая ленту.

- Извини, я слишком глубоко вошел в роль, - шепчет он в ответ.

Под продолжавшиеся хлопки и крики мы стали спускаться со сцены. Я бросила взгляд на публику и заметила стоявших несколько в стороне братьев Истоминых. Оба не сводили с меня глаз. Взгляд младшего был восторженным, а старшего – мрачным и почти диким. Мне стало не по себе. Только этого не хватало. И без того после выступления я чувствовала себя опустошенной. Толпа перед нами расступилась, и мы оказались в объятиях своих сотрудников.

- Потрясающе! – выдохнула Вера. – Поздравляю! Премиальные баллы нам обеспечены. Побегу добиваться максимума.

- Вы большие молодцы, - присоединилась к поздравлениям Любовь Николаевна перед
тем, как в очередной раз исчезнуть.

Влад похлопал Лешу по плечу:

- Что ты делаешь в нашей конторе? Твое место на подмостках. Черлидинг отдыхает.

Катя выглядела несколько обеспокоенной.

- Вы ведь другой финал репетировали, - осторожно заметила она.

- Это экспромт, - тут же прервал ее Леша. – Я уже извинился перед Леной за самодеятельность.

- А ты парень не промах, - хихикнул Влад, - но получилось хорошо, очень страстно… Я бы так не смог. – Затем он посмотрел на меня. - А тебе, Лена, теперь придется автомат купить, чтобы отгонять кавалеров, вряд ли удастся справиться вручную.

Мне надоело это слушать.

- Пойду, переоденусь и смою лишнюю красоту. – Для сцены я не пожалела косметики.
Катя подхватила мою сумку, и мы отправились переодеваться, слыша вслед изречение Влада, что лишней красоты не бывает. Когда мы вернулись на поляну, танцы были в полном разгаре, правда, наши мальчики добросовестно караулили вещи. Леша с Владом одновременно сделали движение в мою сторону, но Влад отодвинул приятеля:

- Ты сегодня уже натанцевался и нацеловался, теперь моя очередь.

Я рассмеялась и вслед за ним прошла в гущу толпы, где мы присоединились к танцующим. Неподалеку от нас Любовь Николаевна танцевала с Матвеем Истоминым, то и дело слышался ее смех, что было совершенно непривычно нашему уху. Мы с Владом переглянулись и тоже рассмеялись. Я почувствовала, что опустошение прошло, и все мое существо наполняется новыми силами для новой жизни. После танца Влад отеческим тоном предложил нам сосредоточиться на танцах, а он присмотрит за вещичками и заодно еще чего-нибудь пожует. Подошел Юра, и мы с ним не только потанцевали, но и отлично пообщались. Все время поблизости крутился младший Истомин, чего-то выжидая. Наконец, когда Юра отошел, он решился приблизиться и, щелкнув каблуками и чуть склонив голову, представился:

- Евгений Истомин, прошу любить и жаловать. – Я скептически уставилась на него, но это его не смутило. – А вы, как мне недавно стало известно, Елена Кузнецова. Ваш танец произвел на меня неизгладимое впечатление.

У меня просто скулы сводило от этого франта. Вообще, не люблю мужиков с модельной внешностью, этот тоже явно собой любуется.

- Почему вы так высокопарно выражаетесь? Мы ведь даже не на паркете.

Он улыбнулся, кстати сказать, весьма обаятельно.

- Согласен перейти на ты. Лена, ты не врежешь мне в ухо, если я приглашу тебя на танец?

- Обычно я целюсь в нос.

Мы рассмеялись и пошли танцевать. Он был мастером флирта и легкой беседы, так что наше общение оказалось довольно приятным. Мы успели обменяться краткими сведениями о своей жизни, жизни страны и предприятия. Танец уже заканчивался, когда ожил мой телефон. Звонок я ощутила благодаря сильной вибрации. Мой номер знали только ближайшие сотрудники и мама, но это был кто-то другой. Извинившись, я выбралась из толпы, Евгений пошел следом, но я махнула рукой, давая понять, что хочу поговорить без свидетелей, и направилась к ручью. Я медлила с ответом. Был прекрасный летний вечер, хорошая компания, много музыки и общения, удачное выступление. Все это вызвало во мне желание жить, и я боялась, что звонок неизвестного может все разрушить. Телефон продолжал надрываться в моей руке, и я, обогнув прибрежные кусты и спустившись к ручью, все-таки ответила. Лучше бы я этого не делала! Это оказался Артем. Он, я и Данька дружили еще со школы.

- Леночка, слава Богу, я тебя нашел! – взволнованно воскликнул он. Мое радостное возбуждение сразу померкло.

- Как ты узнал мой номер? – устало спросила я.

- У твоей матери.

- Понятно. Она никогда не выполняла мои просьбы, а ведь я просила ее…

- Не сердись. Она целый месяц водила меня за нос, еле уломал. Почему ты не хочешь со мной общаться? Что я тебе сделал? Я ведь даже не знал, в каком ты городе!

- Артем, ты мой друг, может быть, самый лучший друг. – Я с трудом выдавливала слова, чувствуя, что мои мечты о новой жизни опять откладываются. - Перед отъездом я тебе написала, - со вздохом продолжила я, - что хочу побыть одна, собрать себя в кучку, ты ведь знаешь, что я просто развалилась на куски. Для этого я должна полностью абстрагироваться от жизни в Курдюмове. Но как я это сделаю, продолжая общаться с тобой? Ты был рядом со мной в самый тяжелый период, за что я тебе бесконечно признательна, но общение с тобой невольно будет напоминать мне о прошлом. Я этого не хочу! Неужели это так трудно понять? Я не могу нормально жить, продолжая таскать за плечами этот тяжкий груз.

Артем сообщил, что хочет продать свой бизнес в Чехии и обосноваться в Курдюмове, так как бизнес отца требует его вмешательства. Я испугалась.

- Артем, если ты собираешься вернуться на малую родину из-за меня, то не делай этого! Я туда не вернусь. Лучше продай отцовский бизнес и вернись в Чехию. Я хоть и патриотка, но прекрасно понимаю, что там вести дела проще и надежнее. Впрочем, я не имею права тебе советовать, поступай, как хочешь, но меня в своих планах не учитывай.

Он так возмущался! Так пытался меня переубедить, бесконечно повторяя свои доводы!

-  Я всегда тебя поддержу, - сбивчиво говорил он, - для меня твои дела важнее собственных. – После небольшой паузы добавил: - Я люблю тебя! Ты ведь знаешь об этом? – Я молчала, и он повторил вопрос: - Знаешь?

- Я думала, у тебя это прошло, - наконец, сумела я выдавить.

- Нет, не прошло! И никогда не проходило!

Опять внутри натянулась пружина, готовая в любой момент разорвать. Я почувствовала такую усталость, что не смогла больше сопротивляться. В конце концов, договорились встретиться. Сейчас ему нужно было срочно лететь в Чехию, а обратно в Курдюмов он будет возвращаться через Питер. Это произойдет через две-три недели. Хорошо, хоть какая-то отсрочка. Попрощавшись, я сунула телефон в карман, села на траву, машинально отметив, что куст закрывает меня от любопытных глаз и, сжав голову руками, заплакала. Все казалось таким безнадежным, что плач вскоре перешел в рыдания.



Глава седьмая

Время, отпущенное на исправление дефекта, неумолимо утекало, а ничего обнадеживающего не происходило. Матвей, поначалу в целях конспирации сокративший свои визиты к конструкторам, теперь не обращал на это внимания. Если не удастся устранить дефект, то и секретность не будет иметь значения. Впрочем, вскоре визиты сократились по другой причине. Новый технический директор слег с тяжелой простудой, и на Матвея навалилась дополнительная куча больших и маленьких проблем, которые требовали его внимания.

Катя тем временем семимильными шагами приближалась к своей цели. Просто удивительно, как ей удавалось так быстро преодолевать бюрократические барьеры. Матвей несколько раз ездил на встречи, отвечал на вопросы и подписывал документы, что отняло у него немало столь дефицитного времени. Конечно, он мог перенести эти поездки на будущее, но не хотел затягивать процесс. На мгновение перед его глазами мелькнула круглая Лешкина мордашка, и он тряхнул головой. Скорее бы все завершилось! Может, тогда он вздохнет свободнее. После беседы с отцом стало полегче, но все равно его душу раздирали противоречивые эмоции, которые он никак не мог укротить. Правда, больше не срывался и на откровенность его не тянуло.

Тем временем приближался день праздника. Матвея раздражала эта отцовская затея. Просто пир во время чумы, иначе не назовешь. Слишком большая цена за то, чтобы продемонстрировать деланные улыбки предполагаемому шпиону. Однако маховик завертелся, и подготовка к празднику шла полным ходом. А отец с каждым днем чувствовал себя все хуже. Он побледнел, под глазами залегли темные тени, но на все уговоры уйти в отпуск отвечал возмущенными взглядами. Его можно понять, но слишком опасно было бездействовать. Матвей позвонил Анне Максимовне и поделился с ней своими опасениями. Та расплакалась:

- Ничего не хочет слушать! Тендер! Тендер! Да ведь так можно и не дожить до этого тендера!

И в четверг случилось неизбежное. После обеда Георгию Ивановичу стало плохо, но ехать в больницу он отказался, и Женька повез его домой. Матвей себе места не находил. Голова раскалывалась, сердце сжималось. По счастью, на этот раз обошлось. Лечащий врач, старый друг семьи, назначил лечение и предписал полный покой, по крайней мере, в течение ближайших двух недель. А дальше по обстоятельствам. Конспиромания, похоже, окончательно одолела старшего Истомина, так что он велел на работе представить его отсутствие как неожиданную командировку.

Таким образом, в качестве официальных представителей владельца предприятия на празднике должны были присутствовать его сыновья – радостные и довольные, излучающие оптимизм и благополучие. Задача не из легких, так как до оптимизма и благополучия было далеко. Евгений быстро вошел в свою роль, а вот Матвею это давалось нелегко. Но он старался, общался с сотрудниками, наблюдал за соревнованиями. Мельком заметил Лену, стругающую салат, и удивился, что ее не привлекли к соревнованиям. Несколько дней назад так же мельком он видел ее на выходе из столовой. Каждый раз его организм довольно бурно реагировал на нее. С этим он ничего не мог поделать, но вот свои мысли старался контролировать, и пока это ему удавалось.

Все изменилось, когда она появилась на сцене, в обтягивающем черном трико, стройная и грациозная. У него перехватило дыхание, и он понял, что пропал – влюбился. А ведь он с ней даже ни разу не разговаривал! Просто дикость какая-то, он ведь уже давно не подросток. Сначала Матвей впал в оцепенение, затем его одолела ярость. Нет, такого нельзя допустить! Разве мало неприятностей свалилось на его голову за последнее время? Только несчастной любви не хватает. На сцене тем временем свершалось настоящее волшебство. Все смотрели, затаив дыхание, стоявший рядом Женька приоткрыл рот. Матвей тоже не сводил взгляда со сцены и был готов убить Капустина, когда тот поцеловал Лену. Интересно, сколько они репетировали, чтобы получилось так убедительно?

Когда танцоры спускались со сцены, Матвей встретился с ней взглядом, и увидел в ее глазах изумление и испуг. Неужели он напугал ее? Тем временем Женька пел дифирамбы танцу вообще и Лене Кузнецовой, в частности. Матвей молчал.

- Матюха, ты что, деревянный? Неужели ничего не почувствовал? Ты же мужик!

- Почувствовал, только это ни к чему.

Женька еще что-то говорил, Матвей, как мог, поддерживал разговор, но брату такое общение вскоре наскучило, и он куда-то исчез. Матвей не сразу заметил, что начались танцы, а когда заметил, то убегать стало поздно – к нему приближалась Люба, начальник отдела продаж. Они были давно и хорошо знакомы, балансируя где-то на грани дружбы и приятельства. Люба всегда проявляла к нему личный интерес, даже когда была замужем, и до сих пор это не изменилось. Пару лет назад она развелась, дочку отправила к родителям, а сама сосредоточилась на карьере. Надо сказать, работала она хорошо, так что Матвей собирался рекомендовать ее к повышению. А вот мужского интереса к ней никогда не испытывал, поэтому, когда во время танца она начала флиртовать и хихикать, почувствовал раздражение. Тут он заметил, что неподалеку танцует его Зеленоглазка с одним из своих сотрудников. К этому толстому коротышке он ревности не почувствовал, а вот Капустин совсем другое дело. Он очень даже ничего, и они целовались…

Люба предложила дальнейшее совместное времяпровождение – присоединиться к выбранной ей компании за бокалом вина.

- Я за рулем, - тут же отозвался Матвей. – К тому же, мне нужно позвонить.

Поблагодарив партнершу за танец, он быстрым шагом направился в сторону ручья, на ходу вынимая из кармана телефон. Он действительно собирался позвонить отцу. Выяснив, что тот чувствует себя вполне прилично, Матвей рассказал ему о празднике.

- Все, как ты хотел, мы с Женькой радостные и довольные, народ веселится, организовано все хорошо, концерт получился интересным, - коротко отчитался он.

- Вот и ты иди, веселись.

Матвею было не до веселья, столько всего навалилось – он занимается разводом и прочими формальностями, на работе полный швах, отец серьезно болен. Более неподходящее время для влюбленности трудно представить. Но, может, именно сейчас это произошло как раз потому, что внутри у него образовался вакуум, который срочно нужно заполнить? Что же делать? Отказаться от нее без борьбы? И как жить дальше, чем? Начать ухаживать за ней? А как это будет выглядеть со стороны? – Не успел развестись, а уже интрижки заводит. Даже если случится невозможное, и Лена почувствует к нему симпатию, она ни за что на это не пойдет. Выжидать? Но кто знает, что случится, пока он выжидает. В претендентах недостатка нет. Тот же братец, например. Может, как раз сейчас крутится возле нее. А он красивый, образованный, сын владельца предприятия, да и чего уж там, хоть и избалованный, но в принципе хороший парень. Да и возраст подходящий.
Почему ему так не везет? Должна же судьба хоть когда-то стать к нему благосклонной. Ведь он совсем не влюбчив. За тридцать четыре года влюбился всего во второй раз. В первый раз это случилось в юности.

После смерти деда он жил самостоятельно, работал, учился, но всегда находил время не только на друзей, но и на девушек. Однако его сердце ни одна не затронула по-настоящему. Как-то со своим сокурсником Витей Корниенко, сыном весьма успешных художников, он отправился на вечеринку в дом друзей его родителей. Эти друзья – Наташа и Олег тоже относились к творческой среде. Он был музыкантом, она музыкальным критиком. Больших вершин на выбранном поприще они не достигли, но их квартира на улице Рубинштейна славилась своим гостеприимством. По средам и субботам там собирались творческие и околотворческие личности. Вход туда был довольно свободным.

Поскольку хозяева с детства знали Витю, то и его молодого и симпатичного друга с удовольствием приняли в свою компанию. Обстановка на этих вечеринках разительно отличалась от того, что Матвей видел прежде, и просто его завораживала. Он стал там бывать регулярно, иногда и без Вити. Так случилось и в тот судьбоносный вечер. Дверь ему открыла Наташа. Матвей чмокнул ее в щеку, вручил бутылку и шоколадку и прошел в гостиную. Похоже, творческие дискуссии остались позади, и все танцевали. Он сразу увидел Ее. На ней был красный костюм, роскошные каштановые волосы струились по плечам, а карие глаза  на безупречном лице сияли. Она танцевала, делая замысловатые и соблазнительные движения бедрами. Ее партнер лишь пытался ей соответствовать, что у него получалось довольно плохо. Не раздумывая, Матвей подошел к ней, обнял и увлек в сторону. Партнер попытался возражать, но Матвей лишь посмотрел на него, и тот тут же ретировался. Танец продолжился совсем в другом ключе. Их тела слились воедино, они не отводили взглядов и не замечали, как одна мелодия сменялась
другой.

- А ты шустрый, - наконец, пришла в себя Она. – Всегда такой?

- Только когда чего-то очень хочу. Меня зовут Матвей. А тебя?

- Вика.

- Пошли отсюда.

У Матвея к этому времени появились подержанные «Жигули», которые он за сущие гроши купил у приятеля. Он принципиально не брал денег у отца. Хотя они к тому времени помирились, стена отчуждения до конца не была сломлена.
Они сели в машину и по дороге почти не разговаривали, но воздух между ними искрил, а, войдя в квартиру, сразу стали срывать с себя одежду. Они занимались любовью всю ночь, если и засыпали, то ненадолго. Прежде Матвей не испытывал таких сильных чувств и наутро проснулся счастливым. Более того, ему казалось, что теперь ему все по плечу, и что впереди его ждет счастливая и долгая жизнь. Он посмотрел на свою возлюбленную. Накануне они так торопились оказаться в постели, что не умылись. У Вики по лицу размазалась косметика, волосы растрепались, но выглядела она восхитительно.

- Неужели пора вставать? – лениво потянулась она.

Матвей прикоснулся к ней легким поцелуем.

- Пора. В девять у меня зачет по физике, опаздывать никак нельзя.

- Ты студент?! Не может быть. Или ты вечный студент?

- Почему вечный? В восемнадцать рано задумываться о вечности.

Вика резко села на кровати.

- Тебе… восемнадцать? Я думала, по крайней мере, двадцать три. А мне двадцать шесть! А скоро будет двадцать семь! О боже, связалась с младенцем!

- Мне скоро исполнится девятнадцать, - уточнил Матвей и кивнул на постель. –
Совсем недавно ты не считала меня младенцем.

Она яростно взъерошила свои волосы.

- О, тут ты любому дашь сто очков вперед! Только ничто не может отменить восьмилетнюю разницу в возрасте.

- И не нужно ничего отменять. Меня это не волнует, и тебя не должно волновать. Кстати, нужно поторапливаться, а то опоздаю. Говори, куда за тобой заехать. Я освобожусь в девять.

- Ты всегда такой настырный?

- Я тебе уже говорил. Только тогда, когда чего-то очень хочу. А я очень хочу, чтобы мы с тобой были вместе.

Так начался их роман, который продолжался два года. Вика работала на телевидении по скользящему графику, часто заменяла отпускников и заболевших. Матвей тоже был загружен под завязку, но они находили время для встреч. Переезжать к нему Вика отказалась. Не тот район, да и сама квартира ей не нравилась. Впрочем, там нечему было нравиться. Она снимала жилье на Петроградской, недалеко от работы. Ее родители жили в Центре, но она считала, что в таком возрасте жить вместе с родителями – нонсенс. Они так и не удосужились познакомиться с родственниками друг друга. Это получилось как-то само собой. Матвей в тот период не чувствовал особой близости к отцу, тем более к мачехе, а Вика, возможно, не хотела знакомить своих со слишком молодым кавалером.

Впрочем, это уже потом он все проанализировал, а тогда они даже с друзьями редко встречались, так как им не хватало времени побыть наедине. Вместе провести отпуск как-то не получилось, правда, несколько раз выбирались на пару дней в другие города – Москву, Киев, Таллинн, на большее у Матвея не хватало денег. Но и там почти не выходили из гостиницы. Им было не до экскурсий, не до разговоров. Они вообще мало разговаривали, основными фактами из своей жизни поделились, но текущие дела обсуждали редко. У них была слишком чувственная любовь, тут не до разговоров. Страсти кипели до последнего дня, тем более неожиданным и тяжелым оказался разрыв.

Однажды после бурной ночи Вика буднично сообщила, что ей предлагают работу в Германии. Матвей застыл, ожидая, что последует дальше.

- В общем, через две недели я уезжаю в Гамбург, - продолжила она, - надеюсь, ты понимаешь, что я не могла отказаться.

- Неужели ты так хорошо говоришь по-немецки? – Матвей и сам не понял, откуда взялся этот нелепый вопрос.

- Нет, еле изъясняюсь. Мне предложили работу на русском канале, кстати, на более высокой должности, чем здесь, и с более высокой зарплатой. И еще: у меня будет собственная передача на русском радио.

Матвей понял, что потерял ее, но пока не мог смириться.

- Вика, неужели для тебя важна только карьера? А как же мы?

Она нервно передернула плечами:

- Матвей, как ты не понимаешь! Я думаю не только о карьере, но и о своем будущем. Разница в возрасте между нами с годами не уменьшается, а я хочу семью!

- Другими словами, ты хочешь замуж?

- Конечно, как любая нормальная женщина.

Матвей облегченно выдохнул и улыбнулся:

- Почему ты раньше не говорила? Дорогая, выходи за меня замуж! Я собирался сделать предложение несколько позднее – когда закончу учебу. Тогда я смогу в два раза больше работать и зарабатывать соответственно. Можно будет и о ребенке подумать. Но если ты именно сейчас хочешь определиться, то я готов хоть сегодня отправиться в ЗАГС. – Вика выразительно посмотрела по сторонам. Матвей усмехнулся: - Понятно, квартира не нравится. Я тоже от нее не в восторге. Потерпи несколько лет, все изменится. Я тебе обещаю.
Он еще что-то говорил о будущем, все больше увлекаясь, но она его перебила:

- Мне уже сделали предложение, и я его приняла.

До Матвея не сразу дошло, какое предложение она имеет в виду, а когда дошло, то он почувствовал себя так, будто из него выпустили весь воздух.

- Кто и когда? – хрипло выдохнул он.

- Владелец русского канала. Два месяца назад.

А ведь в последние пару месяцев они действительно встречались гораздо реже, чем прежде, и все из-за ее занятости, но Матвею и в голову не приходило в чем-то ее заподозрить. Он изумленно уставился на нее:

- Ты мне изменяла?!

Вика вскочила и заметалась по комнате.

- Не будь ребенком! В каком веке ты живешь? Можно подумать, что ты мне не изменял! – Она с гневным видом повернулась к нему, но его ошеломленный вид заставил ее сникнуть. – Не изменял…, - потрясенно прошептала она. - Матвей…

Он резко вышел из комнаты и остановился у окна в кухне. Только ничего перед собой не видел. У него в голове никак не укладывались два факта – Вика его бросает, и она ему изменяла. Как такое возможно? В нем все перемешалось – боль, обида, гнев. Неужели эти два года он сам себя обманывал? Что значили их отношения для нее? Или же с самого начала все было ложью? Матвей услышал, как в комнате скрипнула дверца шкафа, и представил Вику.  Вот она достает одежду, затем выдвигает один ящик, второй. За два года в квартире скопилось немало ее вещей. Он достал из кухонного стола большой пакет и вошел в комнату.

- Возьми, - и протянул ей пакет.

- Спасибо, но я прихватила с собой.

Его передернуло. Он вспомнил вчерашний вечер. Вопреки обыкновению, они не бросились сразу в кровать, а сначала поужинали. А потом, как обычно, страсть захлестнула их. Они всю ночь без устали любили друг друга, она шептала ему ласковые слова, и… все это время пакет лежал в ее сумочке. Такое лицемерие просто обескураживало. Он бросил пакет на журнальный столик.

- Не забудь забрать косметику из ванной, - и направился к двери.

- Матвей, - робко позвала она. Он обернулся. – Ты меня подвезешь до дома?

- Нет. Вызови такси, - он вынул из кармана купюру и положил рядом с пакетом. - Квартиру закрой, а ключи оставь в почтовом ящике.

Он надевал куртку, когда Вика вышла в прихожую.

- Матвей, прости меня, - виновато прошептала она и протянула к нему руки.

Он отвел их:

- Прощай, Вика. Желаю тебе успехов на новом поприще, ну и, конечно, в личной жизни.

Только он знал, чего ему стоило выглядеть таким спокойным и невозмутимым. Все внутри у него кипело, бурлило и страдало. Матвей сразу отправился к своему лучшему другу Гарику, с которым дружил со школы. Вообще-то его звали Игорь. В подростковом возрасте они так преклонялись перед Западом, что и свои имена переделали на западный лад. Так в их компании появились Мэт, Гарри, Алекс и Фрэд. Теперь преклонение перед Западом прошло, но старые привычки оказались живучи. Впрочем, с каждым годом они ослабевают, тем более что вокруг появляется все больше людей, не имеющих отношения к прошлому.

Гарик сразу понял, что у Мэта случилась большая неприятность, и тут же достал бутылку.

- Но ведь сейчас утро! – удивленно воскликнул Мэт.

- Какое это имеет значение? Я сегодня в универ не собираюсь, ты, кажется, тоже.

Они просидели весь день в комнате Гарика в коммунальной квартире. Хотя оба не были склонны к пьянству, выпили немало, прежде чем перейти на кофе.

- Не переживай ты так, - утешал друга Гарик, - о какой любви ты говоришь? Вы просто классно тра… - Мэт свирепо взглянул на него, - ладно, вы просто классно вели себя, как кролики. Встретились, в койку, разбежались, встретились, в койку, разбежались… Это похоть, мой друг, или, выражаясь более возвышенно, страсть. Ни о какой любви и речи нет. – Гарик учился на юридическом факультете и уже обзавелся кое-какими профессиональными навыками – умением представлять ситуацию в нужном свете.

Тогда Матвей с ним не согласился, но позднее понял, что друг был прав. Впрочем, легко препарировать прошлое, классифицировать и подбирать подходящие определения. Тогда же он чувствовал себя уничтоженным. Как бы ни называлось то чувство, которое он испытывал к Вике, оно было очень сильным.

Несколько дней он приходил в себя, пытаясь до конца осознать случившееся, а потом пустился в загул. Подружки с немыслимой скоростью сменяли друг друга, но облегчения он не испытывал. Образовавшаяся внутри пустота не желала заполняться. Внешне же все выглядело вполне благополучно – он окончил институт, успешно поднимался по карьерной лестнице, готовился к переезду в новую просторную квартиру. Длинную череду постоянно меняющихся подружек окружающие объясняли его непостоянством.

Матвей по-прежнему иногда появлялся в гостеприимной квартире на улице Рубинштейна, но даже себе не признавался, что делает это в надежде услышать что-нибудь о Вике. Однако при нем о ней ни разу никто не упомянул, а он никого не расспрашивал.

Однажды, спустя пять лет после их расставания, он позвонил в дверь, открыла Наташа. Чмокнув ее в щеку, он вручил «входной билет» - бутылку и палку сырокопченой колбасы. Из кухни доносились возбужденные голоса, там явно обсуждалось что-то интересное, но ноги сами понесли его в гостиную, заполненную танцующими парами. На пороге он остановился. Ему показалось, что он вернулся в прошлое. Как на классической картине главная героиня была в красном. Каштановые волосы блестели, а карие глаза были устремлены на партнера – грузного дядьку лет пятидесяти. Матвей действовал импульсивно. Он просто подошел к Вике, взял за руку и, игнорируя возмущенного партнера, повел к выходу.

- Шикарный автомобиль, - заметила Вика, размещаясь на переднем сидении.

- Да, - кратко отозвался Матвей.

Некоторое время они ехали молча. Только когда до дома оставалось несколько минут пути, Вика нарушила молчание:

- Живешь в прежней квартире?

- Да.

- А ты не слишком разговорчивый.

- Потом поговорим, уже приехали.

Они вошли в квартиру, и через минуту уже оказались в постели. Страсти было хоть отбавляй, но что-то изменилось. Матвей не сразу понял, что именно. Только наутро дошло, что не хватало радости и нежности, которые прежде сопутствовали их встречам. На этот раз они действительно вели себя, как кролики. Вика зашевелилась и, потянувшись, открыла глаза. По лицу, как когда-то, размазалась косметика, но теперь Вика показалась ему не восхитительной, а вульгарной. На самом деле внешне она мало изменилась за прошедшие годы, изменилось его восприятие.

- Привет, мой герой, ты все такой же неутомимый и ненасытный. – Матвей молчал, не отводя от нее глаз. Она почувствовала неловкость и осмотрелась: - Сколько коробок! Ты переезжаешь? Квартиру купил?

- Да.

- Однокомнатную?

- Там четыре комнаты, а квартира на Приморской, если тебе интересны подробности.

Она хмыкнула:

- Почему ты мне не говорил, что твой отец владелец предприятия?

- А зачем? Неужели это что-нибудь изменило бы?

- Как знать…

Матвей почувствовал, что женщина, по которой он вопреки своей воле тосковал пять лет, теперь ему неприятна.

- Значит, правильно сделал, что не сказал.

Вика обернулась простыней и, подхватив одежду, направилась в ванную. На пороге остановилась:

- Не понимаю, почему ты так себя ведешь, строишь из себя обиженного и хамишь. Я тебе не навязывалась, ты сам привез меня сюда, всю ночь доказывал свое расположение…

Матвей ее перебил:

- Извини, не хотел тебя обижать, просто не умею красиво расставаться.

- Значит, это было расставание? Как интересно! Лично я рассталась с тобой пять лет назад, а до тебя только сейчас дошло?

- Такой уж я тугодум.

Так Вика окончательно ушла из его жизни. С одной стороны, он был рад этой встрече, потому что она помогла ему расстаться с прошлым, а с другой – немного сожалел, так как это последнее свидание отбросило мрачную тень на те два года, которые он считал самыми счастливыми в своей жизни. Он больше не тосковал по ней, у него стали появляться постоянные подруги, с которыми через несколько месяцев он без сожаления расставался. Наверное, так продолжалось бы и до сих пор, если бы на его пути не появилась Катя.

Воспоминания уже давно не тяготили его, лишь вызывали легкую грусть. Матвей немного расслабился. В отдалении слышался шум продолжающегося праздника, а он сидел на берегу ручья, отгородившись от мира прибрежными кустами. Теплый июньский вечер настраивал на романтический лад. Его одиночество внезапно было нарушено. Он услышал молодой женский голос, кстати, очень приятный. Наверное, какая-то парочка решила уединиться, подумал Матвей, и уже подумывал подняться, когда понял, что девушка одна, разговаривает по телефону. Их разделял развесистый куст, который вплотную приблизился к воде. Разговор был очень напряженным, и Матвей невольно прислушался. Чуткое ухо коренного питерца уловило едва заметный провинциальный акцент, скорее даже, намек на него. Это почему-то его немного разочаровало. К его чести, он тут же себя одернул: И когда я стал таким снобом?

Вскоре ему стало не до лингвистических тонкостей. Несмотря на то, что слышал лишь одного участника диалога, он понял суть разговора. Девушка пережила тяжелое потрясение и сбежала из неизвестного ему Курдюмова, а некий Артем нашел ее и хотел вернуть в прошлое. Она сопротивлялась изо всех сил, и Матвей почувствовал неожиданное и даже иррациональное желание ее защитить. Тем временем силы у девушки иссякали, и к концу разговора она уступила. Матвей стиснул кулаки. Тут послышались всхлипы, а потом и рыдания. Он не был экстрасенсом, но каким-то шестым чувством уловил, что знает, кто эта девушка. Недолго думая, он прямо по ручью обогнул разделявший их куст, и остановился рядом с ней. Она сидела на траве, уткнувшись в колени, и безутешно рыдала.

- Лена, - едва слышно позвал он. Она не ответила. Тогда он повторил чуть громче: - Лена.

Она резко вскинула голову и в ужасе прижала руки ко рту. По щекам текли слезы, тело вздрагивало от всхлипов, а в ее удивительных глазах застыл испуг. Матвей опустился рядом с ней на траву.

- Лена, не бойтесь меня. Я ничего плохого вам не сделаю, а с вами все будет хорошо.

Слезы потекли еще обильнее.

- Хорошо? – заикаясь, выдавила она, и ее сотряс еще более сильный приступ рыданий.

Матвей порывисто обнял ее и прижал к себе, шепча ласковые слова. Она не оттолкнула его, а зарылась лицом на его груди. Он чувствовал, как намокает его рубашка, и продолжал ее успокаивать, гладя по волосам. Чувственное влечение полностью подавить не удалось, но сейчас оно не было главным. Он хотел ее защитить, вернуть ей радость жизни. И еще он понял, что теперь никому ее не уступит, будет бороться с любым соперником, даже с братом. Лена потихоньку успокаивалась, но они все еще сидели, обнявшись.

Раньше в такой ситуации он просто взял бы ее за руку и увел отсюда, увез бы куда-нибудь, где можно спокойно поговорить. В данных обстоятельствах сделать этого он не мог. Он должен был присутствовать на празднике до его окончания, и не просто отсиживаться в кустах, а во всем участвовать, общаться и, как просил отец, излучать оптимизм. Лена тем временем понемногу пришла в себя и отодвинулась:

- Матвей Георгиевич, извините… Не знаю, что на меня нашло…

Матвей ее перебил:

-  Лена, так получилось, что я слышал ваш разговор. Поверьте, это не специально. Просто сидел за этим кустом и размышлял о своем. Но раз уж я оказался в курсе ваших дел, то хотел бы помочь.

Лена вскочила:

- С ума сойти, сколько помощников! А если я не хочу никакой помощи? Мне нужно лишь одно – чтобы меня оставили в покое! Тогда я сама со всем справлюсь. Почему никто не хочет этого понимать?

- Да потому, что так не бывает! – запальчиво возразил Матвей. – Вы пытаетесь забыть прошлое. Невозможно что-то забыть просто потому, что хочется это забыть! В любой момент какая-то мелочь, например, телефонный звонок, как случилось сегодня, отбросит вас назад. Прошлое нужно понять и принять, а если осталась какая-то недосказанность, то разобраться с ней. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Кстати, сколько вам лет – двадцать три, двадцать четыре?

- Двадцать пять.

- Все равно намного меньше, чем мне, и эти «лишние годы» не были усыпаны розами. Мне многое пришлось пережить, да и сейчас приходится…

- Я слышала о вашем разводе, - тихо произнесла Лена. – Но ведь это так ужасно уходить из семьи, когда ребенок еще такой маленький.

Матвей невесело усмехнулся:

- Поверьте, подчас все не так, как кажется. Подумайте о том, что я вам сказал, взгляните на прошлое новыми глазами и разберитесь с ним. Неужели вы хотите всю жизнь постоянно оглядываться? – Лена отрицательно покачала головой, и он, подавив волнение, произнес: – Предлагаю встретиться завтра и все обсудить.

- Ну, уж нет! Никаких свиданий!

- Я и не говорил о свидании, - не моргнув глазом, соврал Матвей. – Просто дружеский разговор.

В это время позвонил Женя:

- Где ты скрываешься? Все тебя потеряли.

- Решил немного отдохнуть от общества, но не беспокойся – сейчас появлюсь.

Ему очень не хотелось с ней расставаться, он бы с удовольствием довез ее до дома, но он не мог уйти с праздника. От услуг водителя она отказалась, заверив, что с ней уже все в порядке, и поблагодарила его за участие:

- Спасибо, Матвей Георгиевич.

- Можно просто Матвей, - улыбнулся он, - мы ведь не на работе.

Она не стала возражать, но нахмурилась. У Матвея участилось сердцебиение. Он не должен упускать свой шанс!

- Завтра суббота. Думаю, нам стоит встретиться и поговорить, - нейтральным тоном предложил он. - Давайте обменяемся номерами телефонов, я вам позвоню, и мы пообедаем или поужинаем, где и когда захотите.

Некоторое время она молчала, внимательно его разглядывая. Хорошо, что сразу не отказала, подумал Матвей, лихорадочно подыскивая убедительные доводы в свою пользу. Слезы у нее уже высохли, но глаза оставались немного опухшими.

- Зачем это вам нужно? – наконец спросила она.

- Пока и сам не знаю, - опять слукавил Матвей. – Просто у меня тоже непростые времена, так что у нас есть что-то общее. И вообще, пора нам выбираться из
своих скорлупок.

Говорил он строгим, почти деловым тоном, боясь ее вспугнуть, и, хотя всем сердцем желал, чтобы их встреча превратилась в любовное свидание, не чувствовал угрызений совести из-за своего обмана. Как говорится, в любви, как и на войне, все средства хороши. С некоторым трудом преодолев сомнения, она согласилась, и они обменялись номерами телефонов. Матвей еле сдерживался, чтобы не расплыться в радостной улыбке.

- Буду выбираться отсюда кружным путем, - сказал он. – Мне наплевать, но не хочу вас скомпрометировать.

И тут она улыбнулась:

- Знаете, а мне тоже наплевать!



Глава восьмая

Последние месяцы я пыталась хоть как-то наладить свою жизнь, но у меня ничего не получалось. Будто стою я у подножия отвесной скалы, на которую мне необходимо взобраться, а позади меня бездонная пропасть, мне же остается маленький пятачок, на котором я барахтаюсь и бестолково топчусь. Признаться, были моменты, когда мне хотелось перестать барахтаться и сигануть в бездну. Слава Богу, хотя бы это преодолела, а с того дня, когда начались репетиции, я стала потихоньку карабкаться наверх и, как мне показалось, заметно продвинулась, хотя до вершины было еще ох как далеко. И вот, во время разговора с Артемом, я физически ощутила, что ноги соскользнули с опоры, и я лечу вниз. Матвей подхватил меня уже у самого дна. Здорово, что именно он оказался рядом в такой момент. Похоже, одна со своими проблемами я никогда не справлюсь, а к нему сразу почувствовала доверие. Артем, правда, тоже предлагал свою помощь, но он слишком уж близок к прошлому и, к тому же, в меня влюблен! Это все меняет. Мне сейчас не до того, да и Матвею тоже, просто хочется ощущать рядом дружеское плечо и быть уверенным, что тебя поймут. После разговора с ним я чувствовала себя гораздо лучше и, если поначалу сомневалась, то теперь была рада, что согласилась на встречу.

На поляну я вернулась в достаточно бодром состоянии и присоединилась к нашей компании. Один танец сменялся другим, и я ни одного не пропускала, потенциальные партнеры чуть ли ни в очередь выстроились. Вера тоже пользовалась успехом, однако никого не выделяла. А вот Леша с Катей, кажется, нашли друг друга, во всяком случае, все время танцевали вместе. Последствие наших репетиций, удовлетворенно подумала я. Влад тем временем умял оставшиеся припасы и теперь, сидя на некотором отдалении от танцующих, боролся со сном. Пару раз я танцевала с Женей Истоминым, все было хорошо до тех пор, пока он слишком уж настойчиво не стал предлагать себя в провожатые. Мне его самоуверенность с примесью снисходительности совсем не понравилась. Я попыталась отделаться шуткой, но когда это не помогло, высказалась более убедительно, после чего он исчез с моего горизонта. Матвей тоже все время танцевал, выбирая партнерш различных возрастов и комплекций. Все это время я чувствовала непривычное возбуждение и жажду деятельности, будто только что оправилась от тяжелой болезни.

В город я возвращалась вместе со всеми на автобусе, а потом, уже в одиночестве, ехала на метро. Возбуждение меня оставило, но мне не было грустно, и плакать совсем не хотелось. Мои мысли то и дело возвращались к нашему разговору с Матвеем, и я с удовольствием предвкушала завтрашнюю встречу. Я вспомнила, как мы сидели, обнявшись. Он казался таким надежным! Давно я не испытывала ничего подобного. В тот вечер даже моя убогая квартира показалась мне вполне уютной. Готовясь ко сну, и позднее, уже лежа в постели, я продолжала размышлять о том, что мне сказал Матвей. «Нужно понять и принять прошлое». До недавнего времени я пыталась прошлое забыть, сделать вид, что его не было вовсе, и, разумеется, из этого ничего не вышло. Теперь я осознала, что для того, чтобы принять прошлое, понять его просто необходимо. А понимала ли я его? Трудно ответить однозначно. Каждый факт сам по себе казался убедительным, но всю историю в целом я понять, а потому и принять, не могла. Как там сказал Матвей «Если есть какая-то недосказанность, с ней нужно разобраться»? Теоретически я была с ним согласна, но как осуществить это на практике, не представляла. Может, вспомнить все по порядку? А с чего начать?

Я вспомнила Курдюмов. Этот провинциальный городок с тридцатью тысячами жителей обладал особым очарованием, во всяком случае, для его уроженцев. Он располагался в очень живописном месте – лес вплотную подходил к городу, небольшая речка, извиваясь, впадала  в Лебяжье озеро, в котором можно было не только купаться, но и рыбу удить. Архитектура была типичной для таких поселений, дома девятнадцатого и даже конца восемнадцатого веков соседствовали с советскими постройками, а также и с совсем современными – бизнес-центрами, магазинами и предприятиями. Вокруг озера появились нарядные коттеджи, принадлежащие городской элите – тоже веяние времени. Но главное, Курдюмов был очень чистым и ухоженным. Многие, по каким-то обстоятельствам покинув его, потом возвращались. Так случилось с одним известным писателем, и с одним известным композитором, которые теперь творили на своей малой Родине. Я же собиралась всю жизнь прожить в Курдюмове. Конечно, я мечтала о путешествиях. Когда-нибудь, когда появятся на это деньги, собиралась объехать весь мир, чтобы потом опять вернуться в свой городок – домой. Казалось, это было так давно, а ведь и года не прошло.

Я стиснула кулаки и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Нет, так дело не пойдет, я должна двигаться дальше. А что дальше? Я отчетливо себя помню с пяти лет. Нашу семью нельзя было назвать дружной. Мы редко куда-то выбирались втроем. Отец часто отсутствовал. Он тренировал городскую команду по легкой атлетике и то и дело уезжал с ней на соревнования или сборы. Однако он нашел время, чтобы записать меня в секцию художественной гимнастики. Точнее, это была не секция, а школа, которую основала и возглавила бывшая чемпионка страны Юлия Сергеевна Соколова, уроженка нашего города. Мама поначалу была против. Она считала, что, прежде всего, нужно развивать интеллект, а не мышцы. Несмотря на педагогическое образование, она, похоже, ничего не слышала о гармоничном воспитании. А может, считала, что для этого достаточно уроков физкультуры. Однако отец настоял на своем. Юлия Сергеевна не была с нами ласковой, но ее требования были справедливы и понятны, так что все ее ученицы изо всех сил старались им следовать, и результаты появились. Даже мама была вынуждена это признать.

Отец утонул летом в тот год, когда я должна была пойти в первый класс. Его гибель не сплотила нас с мамой, мы еще больше отдалились друг от друга. Думаю, она не была счастлива с мужем и, когда он погиб, хотела забыть его и прошлую жизнь, как теперь это пытаюсь сделать я, но у нее, как и у меня, ничего не получилось. И как могло получиться, когда я была рядом? Внешне я была похожа на отца и совсем ничего не взяла от матери. Разные кумушки тоже не добавляли симпатии ко мне с ее стороны. Увидев нас вместе, восклицали, глядя на меня: «Какая хорошенькая!», а затем переводили взгляд на маму: «Совсем на вас не похожа».

Мы жили в однокомнатной квартире в блочной пятиэтажке на окраине города, мама работала в школе по-соседству, куда и меня определила. Это было ужасно. Она контролировала каждый мой шаг, с пристрастием допрашивала учителей и просила быть ко мне более требовательными. Маму все уважали, побаивались, но никто не любил. Частично такое отношение к ней распространилось и на меня. В школе у меня не появилось ни одной близкой подруги. После занятий мама отвозила меня в спортивную школу, где я оставалась до самого вечера, после работы забирала домой, и мы допоздна занимались уроками. В общем, жизнь была напряженной и довольно безрадостной. Училась я средне, что вызывало у мамы недовольство, а вот в гимнастике дела у меня шли хорошо. Наверное, поэтому мама продолжала платить за мои занятия.

Так продолжалось много лет. В девятом классе я стала чемпионкой области в упражнении с лентой. Не могу полностью поставить это себе в заслугу. Главная претендентка накануне получила травму, а еще одна свалилась с тяжелым гриппом, так что путь к верхней ступеньке пьедестала был расчищен. К моему удивлению, мама не просто радовалась моей победе, она ликовала! Оказывается, ее никчемная дочь на что-то способна! Она никогда не верила в меня, хотя и прежде были успехи в соревнованиях, пусть и не таких статусных. Иногда, все же чувствуя удовлетворение от моих результатов, после сдержанного поздравления говорила: «Только ты не думай, что смазливое личико и умение красиво поднять ножку гарантируют тебе счастливую и полноценную жизнь».

После победы на областных соревнованиях меня собирались отправить на чемпионат страны. В последний день все переиграли. Главная претендентка уже оправилась после травмы, и решили послать ее. Я была обижена и разочарована, а мама негодовала, даже хотела поехать в областной спорткомитет, я ее еле отговорила. «Ничего, в следующем году ты им всем покажешь!» - мстительно говорила она. Признаться, после полученной оплеухи я стала тренироваться с меньшим энтузиазмом.

Мама тем временем претворила в жизнь свою давнюю мечту, ради осуществления которой многие годы по вечерам и выходным дням давала частные уроки. Мы переехали в просторную двухкомнатную квартиру в сталинском доме, расположенном в самом престижном районе города, рядом с большим парком. Теперь поутру нам приходилось около получаса трястись в автобусе или маршрутке, зато спортивная школа была рядом. И тут грянул гром! Юлия Сергеевна сообщила, что местный спонсор отказался от обязательств, и она переводит свою школу в областной центр. Курдюмов располагался в сорока километрах от него, электрички ходили редко, но имелись еще автобусы и маршрутки. Старшим девочкам, которые уже обходились без сопровождения, она предложила продолжить посещение ее школы на новом месте.

Мама была расстроена. Она считала, что кроме художественной гимнастики я ни на что не способна, значит, нужно продолжать тренировки у Юлии Сергеевны, так как достойной замены ей в нашем городе не имелось. Но это ведь столько денег, - вздыхала она. – Расписание электричек ужасное, а маршрутки так дороги! После покупки квартиры и кое-какой обстановки мы были на нуле. Несмотря на жалобы, мама не сдалась. Она была охвачена жаждой реванша и в мечтах уже видела меня чемпионкой страны. Это ужасно напрягало. Я не обладала такой волей к победе, какой обладают настоящие чемпионы. Моя победа на областных соревнованиях – случайность. Я прекрасно понимала, что наделена определенными способностями и выступаю лучше многих, но так же отчетливо сознавала, что есть немало девчонок, которые могут выступить лучше меня. Но как это объяснить маме? У нее на все имелось собственное мнение и, как всегда, единственно верное. С семи лет я вела внутренний диалог с ней, в котором неизменно одерживала верх. На самом деле все было иначе. Я почти никогда с ней не спорила, предчувствуя неудачу, а когда все-таки решалась сказать слово поперек, меня тут же затыкали. На повторный протест сил недоставало.

Начался новый этап моей жизни. После занятий в школе я мчалась на маршрутку, потом на вторую, и после полутора часов езды появлялась на тренировке. Там три часа упорного труда, потом опять бегом на маршрутку. На уроки времени не хватало. Я и так училась неблестяще, а теперь и вовсе съехала на тройки и даже двойки. Предэкзаменационные работы провалила. Мама негодовала: «Ты позоришь меня!» И тут я впервые вспылила:

- Я не двужильная! Сама бы попробовала!

Мама быстро поставила меня на место, так что мне все-таки пришлось извиниться, пусть и сквозь зубы. Но начало было положено. В моей душе зрел бунт. Это как нарыв, который в любую минуту может прорваться. Тем временем дела становились все хуже. После уроков приходилось оставаться исправлять свои двойки, без этого обещали не допустить до экзамена. Мама была настолько принципиальной, что не замолвила за меня ни словечка перед учителями. На тренировки я часто опаздывала, а то и вовсе не являлась. В результате меня не отобрали на региональные соревнования, что было вполне обоснованно. Я пребывала не в лучшей форме, а конкуренция в новой школе была выше. Все понятно и объяснимо, но только не для моей мамы. Она просто обливала меня презрением. В общем, выпускные экзамены я кое-как сдала, но облегчения не испытывала, так как длительные и изнурительные тренировки продолжались. Не знаю, чего мне недоставало – физических сил или моральных, а, скорее всего, и тех и других, но я перестала получать удовольствие от занятий художественной гимнастикой. Это не замедлило сказаться на результатах. Более того, в совершенно безобидной ситуации я умудрилась получить травму – не бог весть какую серьезную, но, по крайней мере, на две недели выбыла из строя.

И тут я почувствовала облегчение, осознав, что больше не хочу участвовать в этой безумной гонке за титулами и, недолго думая, сообщила о своем решении маме. Она отмахнулась:

- Не говори ерунды! Да на что еще ты годишься? Перебиваешься с двойки на тройку, только меня позоришь. На следующий учебный год запишу тебя в класс Надежды Григорьевны, она тебе спуску не даст.

И это случилось: нарыв прорвался. Кровь прилила к голове, горло сдавил спазм, и я прошипела:

- Я не останусь в твоей вонючей школе. Больше не позволю тебе командовать и все решать за меня.

Это был наш первый взрослый спор, на равных. Никто не хотел уступать, тот спор так и закончился ничем – каждый остался при своем мнении. Последующие выяснения отношений тоже ни к чему не привели. Я наотрез отказалась оставаться в маминой школе и продолжать тренировки. Разговор с Юлией Сергеевной ничего не изменил. Я чувствовала, что не могу продолжать жить прежней жизнью. Когда мама читала мне нотации, иногда переходя на крик, я просто отключалась. Была уже середина августа, нужно было срочно что-то решать со школой. Я заявила, что хочу учиться в школе, расположенной в нашем новом дворе. В ответ мама пренебрежительно заметила, что это лучшая школа в городе, и мне с моими тройками там нечего делать.

- Это мы еще посмотрим! - запальчиво выкрикнула я.

- А чего тут смотреть? – вдруг устало отозвалась она. – Все и так ясно. Можешь вопить, сколько хочешь, но учиться будешь в классе Надежды Григорьевны.

Мама была непробиваема. Мне лишь удалось выдавить «Ты еще пожалеешь об этом», и я выскочила из дома. Но что я могла сделать? Позднее, лежа на траве в дальнем уголке парка, я безудержно рыдала от бессилия. Только одно я знала наверняка, что больше никогда не буду бессловесной овечкой. На следующий день я перекрасилась в блондинку. Всю жизнь мои русые волосы были стянуты в тугую косичку или пучок на затылке. Теперь пышная белокурая грива прикрывала мне не только плечи, но и лопатки. Довольная собой, я крутилась в прихожей перед большим зеркалом, когда в квартиру вошла мама. На пороге она застыла, ошеломленно уставившись на меня.

- Ты… похожа… на шлюху…, - прохрипела она. Затем голос к ней вернулся. – Нет ничего пошлее и вульгарнее крашеной блондинки. Неужели не понимаешь?

- А мне нравится, - с вызовом ответила я.

Она посмотрела на меня с безнадежной грустью в глазах:

- Я так надеялась сделать из тебя человека, но ты, упиваясь своей красотой, не умеешь бороться, пасуешь перед первой же трудностью, в общем, такая же неудачница, как и твой отец. – У меня дыхание перехватило от обиды. Последней фразой она меня и вовсе добила: - Вы оба загубили мою жизнь.

С этого дня наши отношения окончательно превратились в формальные, но первого сентября я пошла в новую школу. Это была моя победа, хоть и с горьким привкусом. Классная руководительница, строгая, но добрая женщина, представила меня ученикам. Я очень волновалась, перед глазами все расплывалось, и тут я встретилась взглядом с парнем, сидевшим за последней партой. Во мне что-то вспыхнуло, сердце сначала замерло, а потом забилось часто-часто. Сквозь мутную пелену я отчетливо увидела его лицо – мужественное, взрослое и со следами боевых сражений – нос немного расплющен, а правую бровь рассекал шрам. Это был Данька. И это была взаимная любовь с первого взгляда.

Только сейчас я заметила, что слезы уже давно текут по щекам. Когда же это кончится? Я думала, что после разговора с Матвеем смогу встретиться с прошлым лицом к лицу. Но нет, еще рано. Хорошо, если такой момент вообще когда-нибудь наступит. Оставалось надеяться, что завтрашняя встреча с Матвеем придаст мне сил. С такими мыслями я и уснула. И с ними же и проснулась, чувствуя себя довольно бодро. Сделав зарядку, умывшись и позавтракав, я приступила к домашним делам. В одиннадцать позвонил Матвей.

- С добрым утром! – весело поздоровался он.

- И вам того же, - в тон ему ответила я.

- Как спалось?

- Спасибо, неплохо. А вам?

- Могло быть и лучше, но я не жалуюсь. Лена, извините меня, но сегодня я не смогу пригласить вас на обед. – От разочарования я так расстроилась, что ноги у меня подкосились, и я рухнула на стул. – Дело в том, - продолжал Матвей, - что днем я должен навестить отца. Зато вечером буду абсолютно свободен и весь к вашим услугам, так что приглашаю вас на ужин. Вы согласны?

Мне понадобилось время, чтобы осознать, что встреча не отменяется. Я так обрадовалась, что не смогла этого скрыть.

- Да, конечно, согласна! - Он обещал заехать за мной в восемь, выбор ресторана я оставила за ним.

После звонка я в радостном возбуждении переделала кучу домашних дел, оплатила коммунальные услуги и сходила в магазин, потом начала приводить себя в порядок. Я решила надеть свой лучший наряд – костюмчик салатового цвета с умеренно короткой юбкой и светло-бежевые босоножки. В тон к ним у меня имелась сумочка. Я знала, что сейчас не модно, чтобы обувь и сумочка были одного цвета, но мне так нравилось. Похоже, я очень консервативна, и не только в одежде. Все-таки иногда сказывается мамино воспитание. Уже нанося последние штрихи на лицо, я вспомнила наш утренний телефонный разговор с Матвеем и как будто споткнулась. Он сказал, что ему нужно навестить отца, но во время праздника я своими ушами слышала, как начальник технического отдела сказал своему собеседнику, что Георгий Иванович неожиданно сорвался в командировку, причем, довольно длительную. Зачем Матвей мне солгал? Я ведь ни о чем не спрашивала. Он мог вообще ничего не объяснять или сказать что-то неопределенное, но он сказал то, что сказал. Зачем? Боже, зачем?! Я так надеялась на нашу встречу, на то, что она поможет мне возродиться и начать новую жизнь. Матвей казался таким надежным, а он соврал без всякого повода.

Я испытывала не просто разочарование, а безысходность. Встречаться с ним расхотелось. Моя рука потянулась к телефону, чтобы отменить встречу, но я ее отдернула. Я не представляла, что буду делать весь вечер. Как говорится, легко скатиться с горки, но как потом на ней повернуть? Вдруг его поведению есть вполне разумное объяснение? Может, стоит откровенно спросить об этом? Я тут же отвергла эту мысль. Если он соврал без всякого повода, то в данном случае развернется в полную силу. Мне не хотелось слышать лживые объяснения. Есть другой способ узнать правду. Если в понедельник Георгий Иванович появится на своем рабочем месте, значит, его командировка сорвалась. Если же его не будет, то… Заканчивать фразу не хотелось. Нужно терпеливо ждать понедельника, но, возможно, и это не понадобится. Наша встреча может разочаровать меня или его, или обоих, тогда мои терзания вообще не будут иметь смысла.  Я бросила взгляд в зеркало и невольно улыбнулась своему отражению. Несмотря на хмурую складку между бровей выглядела я совсем неплохо. Ну что ж, вперед!


Продолжение следует...