Петербург

Городское летнее утро встречает удушливым жаром. Сильные порывы ветра не несут прохлады. Главная артерия Города-на-Болотах удивительно малолюдна ранним субботним утром, но, кажется, что все окружающее пространство давит на меня, спавшую три часа прошлой ночью. Она была слишком белой, слишком неспокойной.

Я думала о тебе.

Ты напоминаешь свежий воздух, неуместный среди старых, невысоких, однообразно и разнообразно красивых домов, нависших над неширокими улицами, на которых триста с лишним лет назад зародилась жизнь. Зародилась, чтобы не развиваться, а замереть памятником самой себе, плавно переходя от состояния бытия к небытию, неспешно и романтично, еле осязаемо, так, что непонятно, была ли она по-настоящему или явилась плодом человеческих иллюзий, привычно воспевающих то, что сложно понять и охарактеризовать однозначно.

Как и мне не понять своё отношение к тебе.

Я брожу, отдаляясь от центра, пытаясь найти ответы на Советских улицах, отличающихся друг от друга только порядковым номером. Они ничем не напоминают о советских временах. Они такие же, как линии моего родного острова, проложенные значительно раньше. Они такой же Петербург.

Все здесь Петербург, как он есть, будь то цветы на балконах, спящие алкоголики на детских площадках, поребрики, превращающиеся в бордюры где-то возле Бологого.

И я - Петербург во всех его лучших и худших ипостасях, и это никогда не изменится.

Отсюда можно уехать на время, даже навсегда, но вылечиться, вытравить из души, из сознания невозможно. Все моё существо пропитано Городом-на-Болотах, какой живой бы ни была, как далеко ни улетала бы моя мысль. Петербург бежит по моим венам, вопреки сокрушительной, бурлящей, хронически не находящей выхода энергии. Петербургу не нужно удерживать меня в плену, потому что он с самого начала царствует внутри.

Зачем я тебе? Тебе, живому, свободному, горячему, сильному и твёрдо стоящему на ногах в бешеном ритме совсем другого города, иррационально любимого мной так, словно я прожила там несколько прошлых жизней?

Зачем тебе этот Петербург, от которого нет спасения, куда ссылают провинившихся грешников, чтобы они блуждали в призрачном романтизме до тех пор, пока отпущенные годы не будут сожжены дотла? Петербург неровный, переменчивый, прекрасный и печальный одновременно, непредсказуемый, в любой момент готовый спрятаться за невесть откуда появившимися облаками? Петербург нежный, открытый, надрывный, таящий в себе множество сюрпризов даже на самом обычном узком переулке, в который можно забрести случайно, а потом долго и безуспешно искать выход сквозь дворы-колодцы.

Я покидаю переплеты улиц и оказываюсь на набережной. Нева сегодня оделась синевой, а вчера напоминала жидкий свинец, пугающий и вместе с тем необъяснимо манящий под свою сень. Почему, глядя на эти воды, мне кажется, что я с ними прощаюсь?

Я бы попрощалась с тобой, если бы могла.

Я боюсь тебя. Боюсь себя. Боюсь не меньше, чем не успеть вернуться на свой безопасный остров до развода мостов. Боюсь и инстинктивно хочу убежать под старые крыши. Боюсь, потому что знаю: нет ничего соблазнительнее и притягательнее, чем остаться и смотреть. Смотреть, как освобождается скованная внушительными мостами Нева, как разрываются связи между частями города, как стираются прежние пути и границы, как ночное небо сливается с водой в отсветах огней, и как величественно плывут корабли.

Боюсь, потому что всем сердцем желаю плыть вместе с ними, и это желание сильнее привычных инстинктов.

А значит, и падение будет болезненнее, когда придёт время упасть. Город-на-Болотах, за триста с лишним лет своего существования повидавший множество падений, получит очередную дань и призрака вместо живого человека.

Таковы законы Петербурга, нерушимые правила, которым следует каждый его житель, из года в год смиренно принимая серое небо, дождь и ветер во имя шестидесяти дней, когда на болотистую землю спускается истинный Рай. Ради этого стоит жить, ждать и отдавать себя искренней радости, которой не суждено продлиться долго. Это - цена, которую платит каждый, это Петербург, как он есть - горделивый, величественный и прекрасный, холодный, отчуждённый и высокомерный, непостижимый, обидчивый и благодарный, молодой, яркий, божественный, чуткий, всегда близкий и далёкий одновременно.

И, глядя на волну, бьющуюся о монолитный, искрящийся на неожиданно появившемся солнце причал, я понимаю, что готова заплатить.

2016