Процедура с некоторым концертом

   Процедура торжественного провозглашения конца многомесячных слушаний по делу выращивания около ста сорока сортов сельдерея и петрушки и выдачи патентов на изобретенные сорта оных оказалась утомительной и изматывающей: у большинства слушателей  пот катился градом, поскольку кондиционеры встали как один еще утром, а вызвать службу тех. поддержки было не за что – не предусмотрено было в бюджете подобная неожиданность; вееров у дам было около четырех на пятьсот человек обоих полов гостей (ага, веера выбросили на свалку, а зря! Разбаловались, панимаишь, цивилизацией), по началу первые два-три десятка патентов на сорт корнеплодов выдавали чинно, с достоинством, каждому рукоплескали неподдельно-искренне, следующие счастливцы пошли быстрее, а во второй сотне стали вызывать скопом, человек по двадцать, проговаривая имена скороговоркой.
   Председательствующий конферансье не переставая улыбался, а рука его явно устала проделывать конвейерную процедуру протягивать документ, жать руку, потом протягивать второй документ уже рядом стоящему консультанту от сопредельной организации, потом копии еще пятерым консультантам – иностранным гостям, и в конце подводить получателя-именинника к специальному столу, где требовалось поставить подпись тут, и тут, и еще, простите тут. В конце председательствующего пришлось укрепить помощником, который вместо него проговаривал фамилии и поздравления; сам конферансье через время тихонько слинял, и присутствующие в довольно расслабленной обстановке, когда уже не сидят, затаив дыхание, а шутят, отвлекаются, перешептываются, этого не заметили вовсе.
   От скуки охота было отмечать в каждой пачке именинников лучшее платье у девушек или по крайней мере расцветку, ну на худой конец сопоставлять длину, форму рукавов, варианты украшений: воланы, сборки или кружева, что все равно не помогало от жары и собственной, принесенной с собой сюда, противной скуки не зависимо от.
   Потом был концерт, среди нескольких незаметных номеров вдруг! пришлось слушать насильно 6 куплетов очень печальной песни, которая просто высасывала соки, тянула жилы, как говориться; окружающие – люди культурные – на лицах выражали радушие или спокойствие, которому  не верилось ни капельки, разве только люди сами себя убедили зараннее, что  типа «Все, что сделал податель певец сего, сделано по моему приказу и для блага государства» (кардинал Ришелье). Хлопали, кричали браво и бросали вверх летние панамки. Есть версия, что слушатели были увлечены текстом песни, в которой много говорилось о воде, в каждом куплете или припеве, не помнится, что оно-то конечно оправдывает, да! Ах, если бы разрешали вместе с букетами носить с собой на концерты помидоры, по скидке.
   Но ничего – вырваться на свободу после трехчасового действа стало великой наградой долготерпцам. Совсем потом всем стало очень хорошо. Ну просто замечательно! Холодная «Фанта», минералка, душ и выброшенные в разные комнаты босоножки на каблуках.